Параллельные миры 15

15

Начав работать на рынке, Светлана преобразилась. Она перестала злиться по поводу и без повода, стала ласковой с Николаем. Даже соседка Серафима Сидоровна заметила это.

– Светланочка, – остановила она соседку на кухне, – ты ходишь такая веселая, прямо таки вся светишься. – Она заговорщицки посмотрела на дверь, за которой находился Николай, и стала говорить тише. – По своему опыту я знаю, женщина меняется в лучшую сторону, когда она узнает, что она беременна. Я не права?

– К сожалению, Серафима Сидоровна, здесь вы неправы. Мы стараемся, вы же знаете, – она, стыдливо потупила взор и взглянула на покрасневшую вдруг Серафиму Сидоровну, – но ничего пока не получается, но врачи говорят, чтобы я надежду не теряла. А веселой я стала оттого, что место работы сменила. Я теперь работаю продавцом на вещевом рынке, работаю на свежем воздухе, с людьми. Если нужна куртка – заходите, всегда рады.

– Я и не знала, – нарочито сильно удивилась Серафима Сидоровна. – Денег, наверное, стала много зарабатывать?

– Что вы, какие деньги? Во-первых, я еще ничего не получала, а во-вторых, там не разбежишься. За все надо платить своими деньгами. Но те, которые там работают давно, в общем-то, не жалуются. Живут.

– Ну, дай Бог, дай Бог, – перекрестилась Серафима Сидоровна. – Может, наберете денег, квартиру отдельную купите. А мне придется помирать в этих десяти метрах. Так хотелось пожить одной, но, видно, не судьба. Да я уже старая, мне много не надо, были бы хорошие соседи.

– А мы что, плохие? – удивилась Светлана.

– Что ты, что ты, – замахала руками соседка. – Вы хорошие, но возраст у нас очень разный, вот потому у нас и нет общих интересов. С твоей бабушкой мы жили душа в душу, царство ей небесное, – вновь перекрестилась Серафима Сидоровна.

«Много не надо, – мысленно передразнила ее Светлана, – только жить ей надо. Взяла бы, да отбросила копыта, вот тогда была бы хорошей соседкой», – думала Светлана, направляясь в свою комнату.

– Соседка спрашивала, когда у нас будет ребенок? – Светлана вошла в комнату, где за столом с книгой сидел муж, – мне тоже хочется знать, когда?

Намек на деньги для лечения был яснее ясного, но Николай ответил другое.

– Как только ты вылечишься, так сразу и родишь. За мной дело не станет.

– Вот и я спрашиваю, когда буду лечиться? Ты чаще мать навещай, и долби, долби ее, предлагай ей различные варианты, может, она согласится на какой-нибудь? Если ее дергать не будешь, то она никогда не съедет со своей квартиры. А так, может, согласится, чтобы ты отстал.

Это был самый неприятный вопрос, и Николай уже его боялся. Он оказался между двумя женщинами, одна из которых хочет завладеть квартирой, а другая не хочет этого допустить. Посредником между ними был он, и ему приходилось выслушивать с одной и другой стороны нелестные эпитеты, которыми награждали друг друга и его, не встречающиеся между собой, женщины.

– Ты же знаешь, что я туда хожу, говорю с ней, но она и слушать не хочет. Говорит, что только после ее смерти мы получим квартиру, и то, если я буду вести себя хорошо, – оправдывался Николай.

– После ее смерти! А когда это будет? Она нас переживет. Вон она, какая крепкая, коммунистка. Они же, коммунисты, бессмертны!

Светлана замолчала, молчал и Николай, думая об одном и том же, но каждый по-своему.

– Может помочь ей? – прервала молчание Светлана.

– Ты о чем это?

– О том, о том. Ты тоже об этом думаешь, я уверена.

Николай иногда думал о смерти матери, хотя и не хотел этого, но с недавних пор мысли о рождении ребенка всегда плавно переходила в мысль о смерти матери. Просто о смерти, а здесь, страшно подумать, Светлана предлагала помочь матери умереть, то есть, убить ее.

– Она уже достаточно пожила, – продолжала жена, – пожила неплохо, как партийный руководитель, – раньше партработники хорошо жили, – почему же нам нельзя пожить по-людски? Ты не хочешь этого? Ты не хочешь ребенка? Ты не хочешь выбраться из этой конуры, которую почему-то называют комнатой, выбраться в хорошую, благоустроенную квартиру? Хочешь? Вот и я хочу. А она не хочет, чтобы у тебя был сын, а у нее внук, не хочет, чтобы ты жил лучше. Значит, надо ее заставить.

Николай вспомнил, как недавно он зашел к матери, и она задала стандартный вопрос.

– С чем пожаловал, Николай?

– Просто зашел проведать, узнать, как ты живешь, не надо ли чего? – ответил он.

Мать, как обычно, разразилась длинным монологом.

– Это хорошо. По коммунистическим нормам дети должны заботиться о родителях, а вот по капиталистическим законам – не знаю. Если учесть, что по их морали каждый должен сам о себе беспокоиться, то о родителях можно и не заботиться, это лишний балласт на шее детей, который мешает развиваться, нормально жить, и тому подобное. А если это балласт, то его желательно сбросить с себя, а если невозможно, то его надо устранить, так сказать, очистить путь для продвижения к лучшей жизни. Так что, ничего здесь зазорного нет, по вашей новой морали, если сын убьет мать, например. Я имею в виду моральную сторону. С точки зрения закона, это и сейчас преступление. Сейчас много таких преступлений совершается, но судят не сына, убившего мать, а просто убийцу. – Она немного передохнула. – Какая простая мораль у капиталистов: только я, а остальных, если они мешают, нужно отодвинуть, убрать.

– Что ты говоришь, мама? – искренне возмутился тогда Николай.

– Мешаю. Правда, я все же надеюсь, что не тебе.

Тогда это выступление матери не очень затронуло его, – просто высказала наболевшее, – но сейчас, после предложения Светланы помочь матери умереть, он содрогнулся: «Мать знает все наши мысли, правда, пока это лишь мысли Светланы, но ее настойчивость скоро заставит так думать и меня».

Николай жил и воспитывался в аскетической атмосфере. Отец умер, когда ему не было и двух лет. Его воспитанием занималась бабушка по линии матери, добрая старушка, но полностью подвластная воле дочери. Мать дома бывала редко – не давала партийная работа, – но и этого было достаточно, чтобы все воспитание Николая было подчинено ее правилам. Он, как и все дети, очень боялся, что рассерженная мать выгонит его на улицу, как она часто обещала, поэтому с самого детства он боялся всего, и каждый раз после любого наказания он горько плакал, униженно просил у матери прощения, клялся ей в любви. Строгость и еще раз строгость – это был ее принцип работы с людьми, в том числе, и с сыном. Слабохарактерная бабушка лишь украдкой плакала и утешала его, когда мать, наказав очередной раз сына, уходила к себе в кабинет работать. Бабушка оправдывала дочь, говоря, что та любит его, просто у нее такая работа – быть строгой со всеми, и она не хочет казаться слабой даже дома. Может мать и любила его, но он этого не чувствовал. Затем бабушка умерла, а юноша Николай по-прежнему боялся, что мать откажется от него. Вот и сейчас, прожив с женой девять лет, он так же, как и в детстве боялся остаться без матери. Ему казалось, что после смерти матери его мир если не рухнет, то сильно покачнется, а он к этому не готов. И вот жена предлагает приблизить эту катастрофу. Конечно же, он на это никогда не согласится.

– Ты же знаешь, что с каждым днем процесс моего выздоровления будет становиться все труднее и требовать все большего времени, – резкий голос жены отвлек его от размышлений. – Пройдет немного времени, и мы можем забыть о детях – будет уже поздно. Разве ты не хочешь подержать на руках очаровательную малютку, свою кровиночку, разве тебе не хочется увидеть ее первую улыбку, услышать первое ее слово. – Она остановилась на некоторое время, посмотрела в окно своими темными, блестящими от слез глазами, затем продолжила. – У нас во дворе гуляет несколько мам с колясками, мне страшно к ним подходить, я боюсь, что не выдержу и разрыдаюсь.

Разговор Светланы о детях всегда накатывал Николаю слезы на глаза, хотя он и очень хотел ребенка, но такие разговоры он не любил: зачем говорить о том, что невозможно, пока невозможно.

Она подсела к нему за стол, обняла его, погладила по голове, как маленького.

– Коля, милый, ну нужны нам эти деньги, ой как нужны. Подумай хорошенько, как освободить квартиру, чтобы ее можно было продать? – просила она, сделав страдальческое лицо.

– Ну не убивать же мать, в конце концов? – рассердился он.

– Я же не заставляю тебя убивать ее, придумай что-нибудь другое. Вариантов много есть. Почитай детективы, там советы на все случаи жизни есть.

Такие разговор все чаще и чаще стали раздаваться в маленькой комнате коммунальной квартиры, где жила та, которая хотела выбраться отсюда, войти в круг богатых людей, и ее муж, который мог бы помочь ей в этом, но он боялся или не хотел. Но она была упрямой, и надеялась, что скоро наступит день исполнения ее желания.