Реликвия

Глайфрэнс, уездный город Франция.
      Дом Жана Ибилье, 1871 год.

Меня зовут Горн. Странное имя для француза, я знаю. Странно и то, что я родился в семье обычного портного. Мой отец умер от чахотки, когда мне было тринадцать лет. Как сейчас я помню его дрожащие от страха глаза и ту маленькую записку, что он мне оставил в наследство. На этом клочке бумаге, кривой вязью тусклыми чернилами, выцарапано одно слово " реликвия ". Я помню, когда был совсем мальчиком, отец постоянно твердил мне про то, что я вскоре стану великим, непобедимым мучеником. Эти слова резали мой трезвый рассудок.
Но после смерти отца, я всё больше начал вдумываться в его слова и вспомнил одну картину из прошлого. Поздно ночью, мне стало не по себе, страшно и я решил поговорить с папой. Тихо прокрался в комнату, чтобы напугать его, поиграть. Но увидел то, что врезалось глубоко в подсознание. Он стоял в гостиной, и что-то прятал за единственным холстом. Я тихо ушёл в ту ночь...
В тот день, когда его не стало, я решил сразу же проверить? что хоронится в той нише, что это так сильно берёг отец?! Сдернув полотно трясущимися руками, я увидел небольшую щель, размером с нехватающий кирпич. Закинув руку, я нащупал небольшой футляр, вытащил его и сел за большой стол. Что же там?! Предвкушение резкими мазками гуаши размазывало адреналин. Казалось, что шестерёнки сердца не выдержат и осколками осядут на дне волнения. Я открыл футляр и вытянул содержимое. Это была колода карт.
Ещё плохо осознав, что отца со мной больше нет, мне хотелось подойти к нему и спросить, почему карты?! Почему?! Он никогда не рассказывал о них и их происхождении. Да и сам я его никогда не видел с веером цветных картинок на руках. Что это всё значит?! Но это была удивительная по своей красоте и сочности манящих картинок и цыфр колода. Такой изящности могла бы позавидовать искусная рука Винсента Ван Гога. Карты сплетены из волокон, но как дотронешься до них, отдаёт мягкостью и блаженством. Наверно именно так выглядит и пахнет туман порока, что скользит по сознанию всех игроков. Перебирать и перекидывать* эту колоду, было, сравни вкусу спелому винограду " шото* " - большой роскоши и достатка.
Стоя возле кровати отца с колодой карт, я даже не успел задать себе все эти вопросы. Как вдруг, изображение поплыло, как раскалённый воск, меня прижало к полу. Теперь уже стоя на коленях, я чётко видел ответы на все свои вопросы. Суть появления этой колоды, пристала картиной апофеоза в моих глазах. В то время, когда Земля была мерцающим хаосом, боги вели нескончаемые войны между собой. Но взять вверх над кем-то из соперников, не удавалось. Тогда и были созданы три колоды карт, что должны были положить начало нового трона. Одна колода была у Архангела, что вёл бой за небесные врата. Вторая пылала в руках у одержимого пороками Дьявола. А третья, хранилась в утопии Сумрака и нейтралитета. После заоблачных войн и рек крови, Мир погрузился под покров ночи. Карты были утеряны и попали на Землю. Две колоды были бесследно утеряны, а третья - последняя была найдена в 1213 году. И передавалась из поколения в поколение в итоге дошла до нас с отцом. До этого последнего момента, когда единственным хранителем остался я. Реликвии, что была создана богами, для получения мира на всей Земле. Теперь, я стою возле умершего отца и понимаю, что в моих руках, собран всемирный порок и безграничная власть над теми, кто пал на колени перед азартом.
Увидев всё это и осознав, я испугался.., меня одолел страх. Я бросил карты в камин. Но они, не сгорали дотла, огонь не тронул их. В ярости и гневе, я пытался рвать их, резать, но ножницы сыпались и ломались, как игрушечные. Попытки всучить даром их первому незнакомцу сходили на нет. В страхе они отворачивали головы и бежали прочь. За всё время, картинки не теряли сочность, не мялись и не теряли первоначальный вид. Вид исхода той безупречности обмана, с которым они были созданы. Я кидал карты с обрыва в глубокую реку, но придя домой, колода лежала на столе маня меня, призывая. С одной лишь целью, чтобы я сел за игровой стол.
Вскоре, я продал дом отца. Продал.., и в той же нише оставил колоду порока, а вместе с ней и свои мысли, терзания. Я уехал на юг Франции, ближе к морю, подальше от суеты больших городов, в маленькую провинцию. Вскоре обзавёлся друзьями, устраивал небольшие посиделки и слушанье музыки. Я пользовался успехом в обществе господ и милых, прелестных дам. Меня часто приглашали на светские вечеринки.
Так, ведя обходительный разговор в обществе, на очередном балу, ко мне подошёл некий господин. Я тот час же узнал его, это был именно тот, кто купил у меня дом отца. Его вид был ужасен, натянутый седой парик веял неистовым холодом, вместо привычного парафина . Глаза так глубоко въелись внутрь, что едва были заметны. Руки тряслись, а тощие ноги качали бесформенное тело. Он молча протянул мне футляр и не сказав ни слова, удалился прочь. Ртутный холод, пробежал по всему моему телу, я держал отцовскую колоду карт и не понимал, где я сейчас нахожусь. Голова невольно съезжала с плеч, во рту оставался тленный вкус горького миндаля. Моё побледневшее лицо сравнялось оттенками с веером одной дамы, что мило мне улыбалась.
- О!!!! Месье играет в карты?! Браво!!! - овации вбивали мне в голову стальные реи, нанизывая страх на безысходность. - Не откажите нам, просим!!! Сыграйте же с нами в трессе*!!! Просим!!!
Кто-то лихо раскинул мою колоду на стол, веером. Сколотилась, компания из двух дам и трёх мужчин - любителей азарта и ставок.
- Переверните колоду месье, я вижу все карты. - тихо сказал я, когда первые картинки легли на стол.
- Ха-ха-хааа!!! Браво сударь, дамы в восторге от этой юморески!!! Браво!! - хихиканье дам, звонко растеклось по залу. Началась игра.
Все дело в том, что я вижу насквозь карты противника, как свои. Со мной играют в открытую. Верхняя карта в колоде тоже мне видна, а это значит, что я прекрасно понимаю, что себе может купить* противник. А значит, мне абсолютно всё равно, будет ли мой оппонент блефовать и как сузиться его зрачок. Менее чем за два кона, я вытряс целое состояние, у тех, кто наживал его целыми тысячелетиями. Семейная реликвия, раскрыла себя в полную мощь, не жалела ни кого, сковывая руки игроков за столом в плотный вереск поражения.
Любой, кто садился за стол играть со мной в карты, в итоге уходил простреленный и обескровленный. В числа моих жертв попадали, герцогини, знатные вельможи, игроки со всего света, убийцы, матёрые шулера и фокусники. Так или иначе, трудно было сказать, где начиналась очередь желающих сразить меня, а где она заканчивалась. Ведь каждый игрок считает, что он верховный владыка азарта и сверкающего фарта. Сила реликвии всё дальше затягивала меня, я уже не в силах был провести день без слов " ваши ставки господа ". Теперь, я хорошо понимал, почему отец не волновался о делах ателье и что он мучался с того момента, как появилась колода. А эта реликвия никогда не могла решить или установить порядок и мир. С её появлением люди утонули в подневольности, как в луже горького абсента, что сначала сладкий, а потом комками обжигает изнутри. Рвёт плоть, сжигая человека внутри.
Так же стало ясно, что такая реликвия забирает всё из меня, старит и прожигает песчинки времени. Данная мне власть, съедала меня и требовала нескончаемых жертв  - помутневшего от порока разума игроков. И вот теперь, когда маятник моих лет, пробил шестьдесят шестой год, я вернулся туда, от куда всё началось. В дом Жана Ибилье, моего отца. Сейчас в нём живёт самый искусный игрок и мой последний противник, который так фанатично хочет только одного - моего поражения. Он и на секунду своей мирской жизни не может приставить, как я устал. От того, я согласился с ним играть при одном условии : проигравшему - смерть от руки победителя. Такова будет награда и бессмертный титул непобеждённого.
Я спокоен. И сейчас чувствую, как остатки настоящей жизни наполняют резервуары маленького счастья. Я счастлив тому, что не буду знать, что произойдёт с проклятой реликвией, но знаю, что я избавил себя, спас.., и скоро встречусь с отцом. Уверенность приходит потому, как я чётко вижу, что сейчас мой противник купит себе стрит*, а у меня на руках пара* из двух шестёрок. А это значит, что когда мы вскроем карты он с гордостью выхватит однозарядный пистолет и наградит меня свинцовой кляксой, что унесёт меня в мир.., в котором нет азарта и реликвий.


Эпилог

Горн Ибилье был убит в 1871 году, за игрой в трёхкарточный покер. Убийца Лауш Дюбон был арестован, но вскоре отпущен за доказательством его невиновности по соглашению двух сторон об летальном пари. Оставшись непревзойдённым игроком, Дюбон сошёл с ума, покончив жизнь, самоубийством в возрасте сорока, семи лет. Франция и большая часть старого света, запомнила Горна Ибилье, как великого философа, талантливого игрока и порядочного человека. Личность, что желала людям добра и человека, хотевшего хоть на миг освободить мир от власти азарта. Лишь близкие к Ибилье люди знали, что он был, слеп с рождения. Горн Ибилье не дожил до своего дня рождения шесть дней и  был похоронен в родном городке Глайфрэнс. Рядом с могилой отца, Жана Ибилье.
В 1932 году, мистическая колода карт была найдена археологами третьего рейха на одном из островов Италии. И передана, на изучения, как один из четырнадцати утерянных артефактов прошлой эпохи. Однако после капитуляции Германии, следы таинственный реликвии были утеряны навсегда, а остров ушёл на дно. Скрыв истину под толщей воды и песка, оставив эту историю, лишь легендой.




перекидывать - проф. умение игрока мешать карты одной рукой.
шото - сорт винограда из долины Шото, юго-запад Франции.
трессе - один из вариантов пятикарточного покера.
купить - возможность поменять карту за определённую ставку.
стрит - четвёртая по силе комбинация в покер. Все пять (три) карты идут подряд, например : десять, валет, дама, король, туз.
пара - низшая комбинация в покере, состоящая из двух парных карт. Например: две дамы.