Похороните меня на Луне

В пятницу седьмого октября ровно в 20:00 директор похоронного агентства «Море спокойствия» Виктор Межич вышел из своего рабочего кабинета. В этот час в бюро больше не оставалось никого из сотрудников, длинный коридор был непривычно пуст и темен, где-то в его глубине за стеклянной дверью одного из кабинетов настойчиво звонил телефон. Электронный сигнал разлетался по всему этажу. После пятого звонка кто-то на другом конце провода понял, что трубку в столь поздний час пятницы не возьмут. Телефон смолк.

Не успел Межич защелкнуть дверной замок, как снизу послышались торопливые шаги и тяжелое дыхание. Виктор дошел до лестницы и чуть не столкнулся с толстым, невысоким, абсолютно лысым человеком.
- Виктор Александрович! – с радостью взвизгнул незнакомец и принялся энергично трясти руку Межича, - как хорошо, что я вас застал… Звоню, никто не берет трубку, а тут вы!
- Рабочий день закончился, приходите в понедельник.
- Нет-нет, вы не понимаете. Мне нужно именно сейчас.
- Покойный не может ждать до понедельника?
- Да нет. Нет никакого покойного. Речь обо мне!
- Вы представляете, куда пришли?
- В похоронное агентство «Море спокойствия»! Я займу у вас не больше пятнадцати минут.

Межич понял, что дальше разговор не мог продолжаться в том же духе. Он пригласил незнакомца в кабинет.
В свете ламп Межич внимательно рассмотрел посетителя. Это был мужчина лет пятидесяти, одетый изысканно и очень дорого. Обычно в таких костюмах разъезжают на роскошных автомобилях с личным водителем, охраной и двумя-тремя длинноногими блондинками. На огромный, почти необъятный живот незнакомец сложил свои толстые короткие ручки и, обведя взглядом скромно обставленный кабинет, все еще тяжело дыша, неприятным тонким, почти женским, голосом заговорил:
- Я Дмитрий Петрович Панарин, вам, должно быть известно мое имя, - тут он сделал паузу, ожидая какой-либо реакции, но на лице Виктора Александровича  отразилась только подчеркнутая любезность, - я владею всеми казино города, четырьмя гостиницами для высокопоставленных персон, занимаюсь строительством элитных жилых комплексов, кроме этого намерен заняться нефтяным бизнесом.
- Отличные планы, господин Панарин, но я все-таки не понимаю, что же вас привело ко мне. Мы ведь, простите, не занимаемся э-э-э… живыми. Понимаете?
- Да, да. Понимаю. В том-то и дело. Кто-то из великих сказал: «Никто не вечен».
- Поэтому у меня есть работа.
- Я знаю, что вы… В общем, что вы хороните на Луне.
- Это не наша инициатива. Можно выразиться, что это правительственное поручение. Все расходы за счет бюджета.
Панарин склонился к столу, желая придать разговору доверительный характер.
- Так вот, мне бы хотелось после смерти…

- Быть похороненным на Луне?
- Да. Именно так!
- Хм. Господин Панарин, вы, должно быть, не знакомы с требованиями к, с позволения выразиться, кандидатам. Я вам объясню. Кандидат на лунное погребение должен при жизни внести определенный вклад в развитие человечества. Даже не определенный, а значительный! Сейчас на Луне находится прах, с разрешения, разумеется, родственников, выдающихся ученых, музыкантов, писателей, врачей и так далее.
- Я заплачу! – Панарин занервничал. На его широком лбу выступил пот. Он то и дело вытирал его капли белоснежным платком.
- Вы не понимаете. Кандидат рассматривается правительственной комиссией, в состав которой входят руководители развитых стран Земли. Один раз в год к Луне отправляется космический корабль, который спускает в «Море спокойствия» капсулы с прахом. Так мы увековечиваем память об этих людях. Организацию работ проводим мы, остальное – правительства разных стран. Я еще раз подчеркиваю – нужно внести значительный вклад в развитие человечества!
- Сколько? Я не постою за ценой!
- Мы не можем превращать луну в общественное кладбище! Даже за деньги!
- Что?! Да как вы смеете! Вы еще не знаете моих связей в правительстве! Я, Панарин, этого так не оставлю.
Он вскочил с кресла неожиданно резво для его габаритов, выбежал в коридор, громко хлопнув дверью. По этажу долго разносились ругательства. Межич тяжело вздохнул. На часах было почти девять. Он выключил свет в кабинете, защелкнул дверной замок и отправился домой, по пути планируя как провести выходные.

В понедельник ровно в 9:00 Виктор Межич зашел в свой кабинет, включил телевизор, достал из сейфа бумаги.
«… известный бизнесмен Дмитрий Панарин сегодня пожертвовал городским детским домам по одному миллиону рублей. Со слов самого предпринимателя, это не одноразовая благотворительная акция…». Межич оторвался от бумаг и посмотрел на экран телевизора. Там говорило широкое лицо Панарина: «Мне всегда было больно смотреть на страдания этих несчастных детей. Я намерен делать ежемесячные пожертвования в таком же объеме…» Межич выключил телевизор. Ему стало не по себе. Он закурил, и через несколько минут нажал на кнопку пульта. Панарина на экране уже не было. Под рассказы о дикой природе Африки Виктор Александрович приступил к работе.
В 13:00 Межич вышел из здания, где располагалось его агентство, и направился в небольшой итальянский ресторанчик, где он обыкновенно обедал. Съев порцию макарон, густо присыпанных тертым сыром, Виктор Александрович заказал черный кофе и принялся просматривать купленную перед обедом городскую газету. «Бизнесмен Дмитрий Панарин дарит машину обществу инвалидов!» - кричал с первой полосы крупно набранный заголовок. Под ним красовалась фотография Панарина, передающего ключи от автомобиля председателю городского общества инвалидов. Далее следовал комментарий самого Дмитрия Петровича: «Мне всегда было больно смотреть на страдания этих несчастных людей. Это, поверьте, не одноразовая акция…».

Межич скомкал газету. Не дождавшись кофе, он оставил на столе купюру и вышел из ресторана. Его голова невыносимо разболелась. Работать сегодня он больше не мог. Межич отправился домой, в надежде, что утром недавний посетитель его беспокоить не будет.
Во вторник Панарин под оком телекамер возлагал цветы к могилам неизвестных солдат, памятнику Великому поэту, молился в церкви и жертвовал библиотеке на ремонт. Среду он посвятил, как писали газеты, «рабочему совещанию в мэрии, результатом которого стало строительство в городе новой автодороги». Весь четверг Дмитрий Петрович ездил в общественном транспорте. К вечеру горская газета опубликовала обширную статью на эту тему. «Мне тяжело смотреть на то, как бедно живет наш народ, - говорил журналисту Панарин, - мы должны изменить это положение! Такой народ не может быть бедным!»
Утром в пятницу весь город был увешан плакатами с изображением Панарина, прижимающего к своей груди пухлыми ручками ребенка. Подпись гласила: «Я, Дмитрий Панарин, думаю о подрастающем поколении!». Днем Дмитрий Петрович стал заслуженным жителем города, лауреатом литературной премии, доктором технических наук и участником двух локальных вооруженных конфликтов. Ближе к вечеру телевидение и радио представляло широкой публике философа и христианина Панарина.

В 18:00 в кабинете Межича зазвонил телефон.
- Похоронное агентство, - буднично произнес Виктор Александрович.
- Вы видите! – в трубке послышался знакомый писклявый голос, - Видите, как любит меня народ! Вы просто обязаны похоронить меня на Луне! Сегодня я обращусь в парламент!
- Это вам вряд ли поможет. Нужен вклад в развитие человечества!!! – закричал в трубку Межич.
- Вы у меня..! - Панарин захлебываясь орал, - Вы нажили себе врага!
Виктор Александрович бросил трубку.
Следующим утром город облетела трагическая новость – бизнесмен Дмитрий Панарин умер. Как писали газеты, «не выдержало его доброе сердце…». Глядя в экран телевизора, где диктор поникшим голосом рассказывал о судьбе бизнесмена, Межич, к своему стыду, с облегчением вздохнул.

В конце декабря, когда за окном уже вовсю валил снег, Виктор Александрович распаковал почтовый конверт с государственным гербом. Он вынул розоватый листок со списком «одобренных к похоронам на Луне». Всего было пять человек: врач, спасший в Африке от смерти больше тысячи человек; астронавт, высадившийся на Марсе и погибший при возвращении; писатель, примиривший своим романом религии;  политик, предотвративший очередную мировую войну и… бизнесмен Панарин.
Межич побледнел. В его горле пересохло, он закашлялся. Фамилия «Панарин» прогремела в его голове до боли и долго продолжала пульсировать в висках. Руки Межича затряслись. Стены кабинета вдруг дрогнули, поплыли.

Виктор Александрович упал в обморок, больно ударившись головой об угол стола.
Очнулся он через несколько секунд, прижимая ладонь к ушибленной голове. Неожиданно он улыбнулся. Виктор Александрович привстал и разразился оглушительным хохотом. Возникшая идея его ободрила.

В вечном холоде и мраке обратной стороны Луны, на дне безымянного кратера, чуть присыпанная серой пылью лежит серебристая колба. Выбитая на ней надпись гласит: «Дмитрий Петрович Панарин. Вечная память…»