РДГ. Медведь

 
Посвящается моим друзьям,
и соратникам по оружию…
Всем тем, кто выбрал себе нелёгкую судьбу Солдата…

Бойцам подразделений специального назначения ГРУ, посвящается…









Андрей Негривода

«РДГ»
(Команда Филина)













Все герои этой книги реальные люди,
живые или уже ушедшие…
Автор намеренно изменил их
фамилии, не тронув боевые клички и
имена, дабы не смущать покой
здравствующих… И умерших, да будет
земля им пухом и вечная память…
Всё написанное – воспоминания самих
героев.
















*  *  *
От автора.
Мы встретились опять, мой дорогой читатель и Ты знаешь почему. Да, ты прав! Познакомившись с Филином, у тебя, закономерно, должен был бы возникнуть вопрос: «А что же остальные? Неужели этот, в то время, желторотый лейтенантик, пацан, смог пройти всё сам?!» Нет, конечно же, Ты прав! И именно потому, что Ты прав, я хочу, наконец-то, отдать должное всем остальным! Каждый, повторяю, каждый из этих парней достоин много большего, чем получил за свой ратный труд и уж, конечно же, достоин отдельной книги!..
Прошло уже пятнадцать лет, с момента их первой встречи с Филином. Бог ты мой, как, всё же, быстро летит время! А эти мужики уже тогда были ВОИНАМИ. Для Андрея они были и строгими, а иногда и жестокими, учителями, и братьями. И уж, конечно же, без них, умудрённых житейским, но больше военным опытом, готовых всегда подставить своё плечо, а если нужно, то и свою голову, не задумываясь, без этих отчаянных парней никогда, и я в этом уверен, Андрей не стал бы Филином. И…
Низкий Вам поклон, БРАТЬЯ!
Книга – это то, самое малое, что я должен был бы сделать для каждого из них…










































Книга первая

МЕДВЕДЬ











Часть первая.
Начало…

Мы в такие шагали дали,
Что не очень-то и дойдёшь.
Мы в засаде годами ждали,
Невзирая на снег и дождь.
Мы в воде ледяной не плачем
И в огне, почти, не горим.
Мы – охотники за удачей,
Птицей, цвета ультрамарин…
 
***
16 июня 2003 года…
…- Привет, братишка! – Проговорил Андрей сокровенную фразу, их давнишний, не менявшийся уже много лет, «пароль». – Гамарджёба биджё, гамарджёба генацвале !
- А-х-ха!!! – Отозвалась далёким телефонным эхом трубка. – Гамарджёба батоно , гамарджёба дорогой! Каким ветром?!
- Попутным. Захотелось, почему-то, поздравить бывшего «старого» прапорщика, который мой друг, с днём рождения. Сам не знаю почему…
- Спасибо, командир! А я знал, что ты позвонишь!
- Какой я уже тебе на хрен командир, Игорёк?!
- Не гавкай, Филин! Обижусь!
- Филины гавкать не умеют, братишка.
- Так то простые пернатые, а ты Филин другой породы…
- Ладно уж, другой… Тебе сколько же отвесило, Игорёк, в этом году? – Андрей прекрасно знал возраст своего «замка». – Что-то я в годах запутался.
- Ага, запутался он! «Всё, что было не со – мной помню, а что со мной,  ну не помню ни фига…» Кому ****еть собрался, мне, твоему «замку»?
- Ладно уж… Так сколько?
- Сорок два уже… Я, командир, уже не «старый», а старый бывший прапорщик.
- Да, бля… Идёт время…
- А знаешь, почему сейчас такая тишина и нам никто не мешает говорить?
- И почему же?
- Да потому, что вся группа Филина, сидя за столом, замерла, слушая голос своего командира! – Взорвалась телефонная трубка в руке Андрея многоголосым и таким родным хором. – А ты там, в своей Израиловке, ничего и не понял?
- Ну и дуб же ты, командир, совсем нюх потерял! – Проорал голос Бандеры.
- Растёшь, Медведь. Уже и мелафон с громким матюгальником прикупил. – Тёплая волна прокатила по душе Андрея.
- А то!
- Когда приедешь?! – Раздался голос Индейца.
- Вали к нам, командир! – Вторил ему Док.
- Чё там забыл! Хапай сына и к нам! – Рвал глотку Сало.
- Стоп! – Рявкнул по старой привычке Андрей. И гам прекратился, как и много лет назад, в одну секунду. – Сколько выпить успели?
- Две, командир! – Четко доложил Игорь.
- Значит, на Наш тост я успел?
- Только-только налили.
- Так! Ждать меня! Я сейчас метнусь купить «папин йогурт» и перезвоню через пять минут. Ждать меня! Всем ясно?!
- Так точно!!! – Рявкнула телефонная трубка.
Сбегать к ближайшему магазину и купить бутылку «Немировской с перцем» у Андрея заняло три минуты. И опять он набирал, намертво отпечатавшийся в памяти, телефонный номер. И опять телефонные гудки.
- Да! – Прозвучало категорично в трубке.
- Это я!
- Рюмки ждут!
- Подняли! – Андрей лихорадочно наливал горькую в одноразовый пластиковый стаканчик.
- Скажи, командир!
- Пьём, братья, Наш, третий тост – за тех, кто уже не с нами… За тех, кто отдал самое ценное своей Родине… За наших Братьев, сложивших свои головы… За Тюленя, за Змея, за Джина, за мальчишек спецотряда «Сова»… За всех, кого мы знали и не знали. За павших воинов!..
Андрей наклонил свой стаканчик и пролил несколько капель «горькой» на землю, чтобы и те, за кого сейчас пили, могли присоединиться, потому, что они всегда были рядом. И он знал, что то же самое сейчас сделали и все остальные – это был их, негласный закон…
- А теперь налили по четвёртой. – Скомандовал в трубку Андрей, едва отдышавшись.
- Не частишь, Андрюха? – Пророкотал голос Игоря.
- Я уже больше восьми лет не пил со своей группой, товарищ мой «замок»! Имею право?!
- Командир всегда прав! Если же он не прав – смотри пункт первый!
- Это было давно.
- А ничего не изменилось, Филин! Группа в сборе, командир, хоть и в другой стране, но рядом. Командуй!
- Тогда так! Кто сегодня «разводящий»?
- Сержант запаса Парубец! – Проговорила трубка.
- Ясно. Ничего не меняется… Да и кому, как не Доку контролировать процесс – медицина на то и поставлена – следить за здоровьем… Миша, тару наполнил?
- Так точно!
- Тогда подняли! Четвёртый тост: «За них, за нас – за весь спецназ!».
- А за косоглазие противника, забыл?!
-…И за косоглазие противника!!! – И опрокинул в рот добрую дозу…
- А что твоя книга, командир, что-то просвечивается? – Спросил Медведь.
- Пишу…
- Так написал же уже! Мы все читали!
- Вторую начал. Про вас пишу, Игорёк…
- Не понял!
- Про каждого из вас. Большую книгу про моих отчаянных братьев.
- А надо?
- Это мне надо, дорогой ты мой Медведь. Чтобы люди знали…


…Мне старушка одна, на вокзале, поохав, сказала:
«Как не стыдно сынок – жизнь свою начинаешь с обмана?
Где-то орден купил, нацепил и бахвалишься людям.
Сам такой молодой, да только совести грамма не будет!

Весь такой загорелый, видно, с отдыха с жаркого юга,
Там на папины деньги гулял, веселился бездумно!
Ты сними, не позорь, не позорь фронтовые седины
Что ты знаешь, сынок, о войне? Ничегошеньки, милый!»

Что ответить старушке седой? Не обидеть бы старость,
А слова оправданья не лезут, как-будто бы в тягость.
Только орден прикрыл, чтоб обиды не пачкать,
И, вдруг, вспомнил Афганское небо, наше небо прозрачное…

Я бы мог рассказать той старушке, как плакали горы,
Как снега, вдруг, краснели от яркой рябиновой крови,
И как быстрые реки топили последние крики,
И как небо швыряло на землю горящие МИГи!

А ещё расскажу, как врывается горы в квартиры,
Как безумную мать не могли оторвать от могилы!
И тогда, ты старушка поймёшь, и меня не осудишь –
Ордена, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь…

*  *  *
Ноябрь 1979г.
Кировоград. ОВДБСН .
Молоденький, безусый паренёк стоял на плацу, перед строем парней в голубых Беретах и, с волнением, произносил:
- «Я, Барзов Игорь Сергеевич, гражданин Союза Советских Социалистических Республик принимаю Присягу и торжественно клянусь!
Быть честным, дисциплинированным, бдительным воином! Строго хранить военную и государственную тайну…»
Тогда он ещё не знал, да и не мог знать, что в его суровой, армейской, без подарков и пряников, жизни будет ещё много волнующих, до глубины этой широченной души, до слёз, событий, но сегодня… Он принимал Присягу. Присягу Солдата на верность Родине! Сегодня он становился солдатом и получал право носить, на стриженой «ёжиком» голове, голубой Берет ВДВ! Ах, как он мечтал попасть в эти элитные войска! И, ведь, добился своего…
На призывном пункте в родной Одессе упросил военкома, ну, а когда увидел «покупателя»  – бравого майора-десантника, то ходил за ним по пятам, доказывая, что его место в ВДВ. Хотя, если уж по совести, майор и так забрал бы Игоря – очень уж ему понравился этот крепкий, мощный не по возрасту, шутка ли сказать – Мастер Спорта по боксу в полутяжёлом весе с ростом 2,03, юный богатырь. Но, столкнувшись с мощным напором Игоря, с его желанием служить именно в десанте, майор решил, что сделает из этого мальчика настоящего разведчика. Это и был его первый командир. Самый первый – майор Дзюба, командир разведбата бригады спецназа ВДВ…
…И начались суровые армейские будни. Да не с уборки территории, а с настоящей учёбы ратному делу. А Дзюба, воевавший некогда в Анголе, знал в этом толк, о чём красноречиво говорил орден Боевого Красного Знамени. Но… Комбат был достаточно далеко от вновьприбывших салажат пополнения. Гораздо ближе к ним были лейтенанты, командиры взводов, и уж совсем близко, нос к носу, ими «занимались» сержанты, прослужившие по полтора года – «деды»…
- Э-э, малчык! Что дэлаеш, а?! – «Замком» у Игоря был низкорослый, кривоногий, но удивительно крепко сбитый сержант Габелия. – Тыбе сказал жопа нэ паднимай, когда ползёшь! Тупой, да?!
Резо Габелия. «Отличник боевой и политической подготовки» , не признавал авторитетов, не лебезил перед офицерами, да и вообще, был независим в своих суждениях и высказываниях. Настоящий осетинский джигит, абрек. Но, многое мог, умел и знал в ратном деле, потому и ценился начальством.
Никто уж и не знает почему, но свой суровый сержантский глаз Резо положил именно на Игоря, гоняя его до седьмого пота, до кровавых мозолей, а потом объявлял пару-тройку внеочередных нарядов за какие-то, только ему понятные огрехи в учёбе.
«…Сволочь! – частенько думал Игорь, просиживая ночи за чисткой картошки. – Вот же гад! И чего ему ещё нужно? На полосе препятствий я лучше всех, в рукопашке – даже некоторые «деды» пасуют, в стрельбе не хуже других. Обидно! Все мои пацаны отдыхают, а тут, на кухне, парюсь…»
А после наряда всё начиналось с самого начала… За месяц Игорь похудел на девять килограмм, порастряс, практически отсутствующий, жирок и стал похож на, отощавшего за зиму, косолапого. И не только внешне. С характером этого добродушного великана тоже произошли разительные перемены: как и, проснувшийся по-весне, бурый хозяин леса, Игорь был зол, вечно голоден и ежесекундно готов к драке. Перемены были разительные – сержант добился своего, «занимаясь» подготовкой будущего разведчика индивидуально. А за Игорем закрепилась кличка «Медведь», и, как оказалось, на долгие армейские годы.
А ещё… Тогда конечно же никто не мог и предположить, что его самый первый, можно сказать, наставник и учитель Резо Габелия, «Кобра», орденоносец, прирождённый разведчик с буйным непокорным нравом будет служить под началом прапорщика Барзова в ОСН «Витязь»… И сложит свою голову в 1987 в далёком афганском городе Чарикар, приняв в своё сердце пулю, предназначенную для его бывшего ученика и командира – Медведя… И Игорь будет плакать тогда, горько, навзрыд… Но, всё это случится потом, через долгих 8 лет, а пока…
…Новый 1980 год Игорь встретил в наряде по кухне, чему нисколько не был удивлён. Сидел и тупо скрёб ножом большую картофелину.
«Весело встретим Новый Год, дарагие-э та-кхм-ва-ищи, кхм!..» – думал он, имитируя мысленно Ильича Второго.
Но… Под утро «вялотекущее» спокойствие закончилось, вместе с пронзительным рёвом сирены. Тревога!..
Резкий с надрывом металлический вой по расположению бригады, и по казармам забегали, засуетились сначала посыльные, а затем и дежурные офицеры. Громкие, нервные команды. И на плац стали стягиваться и выстраиваться в стройные колонны батальонов элиты ВС СССР…
Так уж получилось, что Игорь, благодаря своему росту, был правофланговым. Правофланговым первого взвода, первой роты разведбата. Локоть в локоть с ним стоял взводный лейтенант, дальше ротный капитан и комбат – майор Дзюба.
- Что-то серьёзное. – Услышал Игорь тихий шёпот Дзюбы, обращённый к ротному. – Что-то наши отцы-командиры через чур серьёзные.
- Вижу, Серёга. – Ответил капитан Баланчук, «Чукча». – Где-то опять загорелось, если нас вот таким вот порядком дёргают. Неужели опять в Анголу?
Ротный Игоря воевал вместе с Дзюбой, будучи ещё зелёным лейтенантом.
- Не знаю, Витёк. Думаю врядли – стоило ли тогда нас выводить? – Зашептал майор. – Но, то, что где-то мы понадобились – это точно! Начштаба уж очень озабочен. Эх, бля, не дали праздник отметить по-человечески – у меня и гости ещё сидят, и дочки только-только начали подарки разворачивать… Говорят, что как встретишь Новый Год, так его и…
- Р-равняйсь! Смирно!!! Р-равнение на ср-редину! – зычно скомандовал подполковник и, чеканя шаг, пошёл навстречу командиру бригады. – Товарищ полковник! Отдельная воздушно-десантная бригада специального назначения по вашему приказанию построена! Начальник штаба бригады подполковник Плющ!
- Вольно. – Подал команду комбриг.
- Воль-но!
Полковник поднимался на невысокую трибуну как-то устало, не торопясь. Казалось, что он нарочно оттягивает ту минуту, когда придётся произнести слова приказа. Какой-то тяжёлый груз давил на эти широкие плечи.
- Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры! – Он не напрягал свои голосовые связки, но в наступившей тишине было слышно каждое слово. – Нам поставлена сложная, но почётная задача. Наша бригада специального назначения одна из лучших в Воздушно-Десантных Войсках, и где бы нам ни доводилось нести службу, мы всегда с честью выполняли приказы и оправдывали гордое имя СПЕЦНАЗ! Потому, учитывая прежние, боевые заслуги бригады, нам поручено, в составе ограниченного контингента Советских войск, оказать всемерную помощь и поддержку вновьсформированному правительству Демократической Республики Афганистан, во главе с её президентом Бабраком Кармалем. Надеюсь, что личный состав бригады с честью выполнит поставленную перед нами задачу… Всем командирам подразделений приказываю в кратчайшие сроки подготовить личный состав и матчасть к выполнению приказа Министра Обороны. Командирам батальонов и начальники штабов – прибыть в штаб бригады после построения… Всё. Командуйте, подполковник…
Вот так, 1 января 1980 года бригада спецназа ВДВ, погрузившись на свои транспортные «ИЛы», отправилась в далёкую и абсолютно незнакомую страну выполнять «интернациональный долг»… В одном из таких «ИЛов» летел навстречу своей судьбе молоденький, безусый ещё, гвардии рядовой, разведчик и почти спецназовец Игорь Барзов…

* * *
Январь – август 1980 г.
Сержант спецназа ВДВ.
Тяжело… Было очень тяжело!.. В эти первые дни, недели, месяцы присутствия «шурави» на афганской земле. По-началу-то ещё ничего, местные аборигены только-только присматривались, но, очень скоро поняли, что русские друзья как-то слишком навязчиво насаждают эту их «социалистическую демократию», а афганцы народ хоть и малограмотный и забитый, но очень гордый. И началось…
Бригада Игоря начала свой афганский путь с охраны особо важных объектов – дворец свергнутого Амина, аэропорты в Кабуле и Баграме, проводкой караванов через, печально-знаменитый, перевал Саланг, ну, и конечно же, разведка, разведка, разведка… Где только не нужны были парни из десантного  спецназа. Их батальоны стояли в Герате, Джелалабаде, Мазари-Шарифе, Кандагаре, Газни, Баграме… Работы хватало…
Но, больше всех доставалось, конечно же, разведчикам таких комбатов, как майор Дзюба. Разведчики… Особая статья даже в спецназе. Особенно в спецназе!.. И спрос с них, конечно же, другой – они глаза и уши, которые должны всё видеть и слышать, а значит, и уметь много больше остальных… Рота Игоря дислоцировалась в Кабуле, но это только называлось так: «дислоцировалась». На самом деле место её, чуть ли не постоянной дислокации были отроги Гиндукуша. На плечи этих мальчишек легло обеспечение разведданными вдоль всего маршрута от Мазари-Шарифа до Кабула через перевал Саланг. Это надо понимать!..
Саланг… Одно из самых гиблых мест для наших солдат в Афгане. Конечно, были ещё Герат, Газни, Тагаб, Кандагар наконец, но Саланг… Солдатики-водители, крутившие свои «баранки» в «ЗИЛах» и «Уралах» после каждого рейса рисовали на дверцах своих машин красные звёздочки. Ну, примерно такие же, как во времена ВОВ лётчики-истребители рисовали на фюзеляжах своих «Яков» за каждый(!) сбитый самолёт врага. Да, что и говорить! Пройти в колонне из Мазари-Шарифа до Кабула через Саланг считалось отважным поступком, и действительно было таковым. А уж за десять рейсов водителя, без вопросов, награждали медалью «За Отвагу» …
Только вот…
Таких водителей и таких машин, с десятью звёздами на дверцах, были считанные единицы… Наверное ещё до сей поры вдоль той дороги стоят искорёженные останки грузовиков, БТРов и БМП…
Сколько же их там!..
«Дорога смерти»…
Разведрота капитана Баланчука постоянно находилась в рейдах, пытаясь хоть как-то уменьшить потери общевойсковиков. И надсаживали пупы мальчишки-разведчики, корячась по скалам да по «зелёнке». И учились воевать. На совесть учились, потому, что экзаменатором, строгим и бескомпромиссным, была Смерть, потому, что неусидчивых и нерадивых отправляли домой… В «Чёрных тюльпанах» , «грузом 200» …


В Афганистане, в «чёрном тюльпане»
С водкой в стакане мы молча плывём
Над землёй.
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несёт наших братьев
Домой.
В «чёрном тюльпане» те, кто с заданий
Едут на Родину, в милую землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья,
Им никогда, никогда не обнять тёплых плеч.

Когда в оазисы Джелалабада
Свалившись на крыло «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу,
Опять пацан подвёл потерей роту.
В Шинданде, в Кандагаре и в Баграме
Опять на душу класть тяжёлый камень.
Опять везти на родину героев,
Которым  в двадцать лет могилы роют..

Но надо добраться, надо собраться,
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют, «Стингер» взлетает.
Если нарваться, то парни второй раз умрут.
И мы идём совсем не так, как дома,
Где нет войны и всё давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолёты.
И мы идём, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы,
Идут из Пакистана караваны,
И, значит, есть работа для «тюльпана»…

Учились воевать, а значит выживать, все, и «деды», и «салабоны» …
Как-то, после очередного рейда, когда в бригаду вернулся разведвзвод лейтенанта Орлика, случилось событие, ставшее поворотным в армейской судьбе Игоря.
…Был апрель, разведвзвод только-только остановился около столовой, втянувшись  из рейда в расположение родной бригады. Все были злы, как черти, и голодны, как стая волков. Рейд был тяжёлым даже для лейтенанта и, тянувших свою лямку «дембелей», а что же говорить о молодых… Десять изнуряющих дней рыскания по горам не добавили весёлости и оптимизма…
Воспользовавшись тем, что взводный ушёл на доклад, «дембеля», а их во взводе было четверо – «замок» и командиры отделений, все сержанты – побросали на землю свои РД  и «калаши»  и, раздевшись по пояс, стали обливаться водой из кухонной бочки. «Дембеля»… Они уже одной ногой были дома. Возможно, что это их последний рейд. Да им уже – сам чёрт не брат! Ждать взводного?! Да Бог с ним, с Орликом!..
Они плескались и фыркали под струями воды, а взвод прятал завистливые взгляды.
- Борзой! – Вдруг крикнул один из сержантов, заметив вышедшего из штаба Дзюбу. – Ну-ка подскочил резво и с нашими «калашами» ко-мне!
- Я Барзов…
- Чего-о? Бегом, солдат!
- И за своим оружием каждый следит лично, сами же учили…
- Нэ понял я, э-э! – Обернулся к Игорю сержант Габелия. – Тыбе сыржан, «дэмбэл», гаварил автомат неси!
- Это его автомат! – Игорь уже понял, что без драки не обойтись. – Мы на войне, а здесь все равны! Я солдат, а не «дембельская» нянька!
- Сальдат гаварыш? – Резо, прищурившись, посмотрел на Игоря и медленно, по-кошачьи пошёл по кругу. – Харашо! Тагда дакажи, что ты нэ щенок, да!
Резо ещё до службы был Мастером Спорта по самбо и, конечно же, эта школа помогла ему стать одним из лучших рукопашников батальона. Он знал свою силу, полагался на опыт и поэтому не принимал всерьёз Игоря, хотя тот и был на полторы, или больше, головы выше и килограмм на 15 тяжелее.
Пока Игорь сбрасывал РД и автомат, Дзюба и Орлик успели приблизиться и теперь с интересом наблюдали за происходящим – спецназ должен быть зубастым, а один на один – нечто, похожее на тренировку, даже интересно, чем закончится.
Резо оказался опытным бойцом, в меру рисковым. Он-то и закрутил карусель рукопашной схватки, руководствуясь принципом: «Бей первым, тогда победишь!». Но… Его усердие, как замкомвзвода, сыграло с ним же плохую шутку. «Индивидуальные», с пристрастием, занятия с Игорем, вечные придирки и бесконечные внеочередные наряды сделали своё дело – Игорь тренировался как заведённый, благо нагрузки были для него не в диковинку. За эти полгода службы он достиг многого, а Резо, видимо, упустил это из виду, за своими «дембельскими» заботами, или скорее считал его всё тем же «салабоном». Вот так-то! Что и говорить?! Ровно через две минуты «лучший рукопашник батальона» лежал в глубоком нокауте, попав под гиреподобный кулак.
Комбат удивлённо поднял бровь и шевельнул усами:
- Ну-ка, сержант, давай ты. – Он вызвал на схватку второго «дембеля».
Сержант бодро ринулся в «бой» и тут же зарылся носом в пыль, пуская кровавые сопли.
- Интересно! – Дзюба, кажется, поставил перед собой какую-то цель, а обескураженный Орлик поглядывал на комбата непонимающими глазами. – Двое поехали!
Двоим, оставшимся, сержантам пришлось отстаивать свои «дембельские» права на глазах у своего же комбата. И что? Боксёр, Мастер Спорта, полутяж, усугублённый приёмами армейского, боевого самбо – это вам не сладкий пряник. Игорь трудился, как мог и умел. Его кулаки, словно два паровых молота, работали с такой силой и скоростью, что не прошло и пары минут, как его противники оказались на земле. Они пытались сфокусировать взгляды, но этому простому действию мешали, вертящиеся перед глазами, мириады звёздочек… Игорь возвышался над ними, как Голиаф…
- Хорошо, Барзов! – Комбат приближался, расстегивая и снимая на ходу куртку. – А теперь давай со мной.
Игорь немного засомневался, было, но майор подбодрил:
- Давай, давай! Влез в драку – иди до конца!
Довольно коренастый, но и сухощавый, Дзюба не производил впечатления мощного противника и Игорь выбросил кулак в полсилы… Раз, другой, излюбленная серия из трёх ударов… И всё в пустоту! Майор даже не прикрывался! Он просто стоял и улыбался потугам Игоря.
«Да он издевается!» – И ринулся на комбата всем своим огромным телом. Это был первый настоящий урок Дзюбы… Ударов такой силы Игорь не получал даже от боксёров-тяжеловесов. Он даже не понят, поначалу, чем же его огрели, не иначе, как прикладом со всего маху или бревном... Игорь умел «держать удар» и потому устоял, но был абсолютно деморализован. Сила из рук ушли в землю. А майор, крутнувшись, на одной ноге, залепил второй в ухо… Голиаф был повержен…
- Вот так Барзов! – Дзюба протянул ему руку, помогая подняться. – Ты проиграл потому, что поддался своим эмоциям. Ты тяжелее меня, мощнее и мог бы победить, но недооценил противника, поддался глупому азарту и оказался на земле.
- Ага, товарищ майор! А как вы это сделали?! Такого даже в кино не показывают!
- Это одна восточная борьба. – Улыбнулся комбат. – Если понравилось, то будем тренироваться.
Разинувшие рты, разведчики дружно закивали головами.
- Так, лейтенант! Эти сержанты, я так понимаю, скоро домой? – Орлик согласно кивнул головой. – Отлично! Значит, вот тебе новый «замок» – Барзов. Ты как, согласен?
- Так точно, товарищ майор!
- Да и я думаю, что с таким характером потянет. Пиши представление на «младшего сержанта» – не ходить же замкомвзвода рядовым.
- Есть!
- Ты как, Барзов? Справишься?
- Нормально… Справлюсь, наверное…
Игорь справился.
Да так справился, что этот взвод стал ему родным на долгие четыре года. Но… Это было потом.
А пока… Орлику не пришлось ждать пополнения из учебки, да потом ещё и обучать-натаскивать. Медведь уже знал о войне не понаслышке…

* * *
2 августа 1980г.
Тропа.
***
…Они сидели в тени развесистой ивы и неспешно вели уже давно начатый, но затянувшийся на полгода разговор. Филин и Медведь. Молодой, но уже успевший получить ранение и первую награду, старший лейтенант Проценко и его «замок», тёртый-перетёртый войной, старший прапорщик 7-го разряда Барзов. Был июнь 1989 года и они, только-только прошедшие медкомиссии на профпригодность после ранений, начинали понемногу вновь втягиваться в службу. А по вечерам, вот как сейчас, они садились на эту скамеечку около входа в казарму родной РДГ , теперь уже группы Филина, чтобы выкурить по паре-тройке сигарет…
…- Слышь, Игорёк? – Андрей, потирая, всё ещё побаливающую, ногу, как всегда начал этот затянувшийся разговор. – Рассказал бы о том, как начинал в Афгане, а?
- А чё там рассказывать? Служил…
- Ладно тебе, скромняга! Служил он!.. Давай, не ломайся, как девочка, Медведь. Первую свою МЗО получил ещё до года в армии? Кем ты там был тогда, «черпаком»  что ли?
- «Молодым». Не знаешь ты, Андрюха, общевойсковой специфики…
- Да и хер с ней… Ну и?..
- Да, «молодой»…
***
…- Барзов! – Орлик был возбуждён после посещения штаба батальона.
- Я!
- Всех сержантов взвода ко-мне через пять минут!
- Товарищ старший лейтенант! – Взводный успел получить к тому времени очередную звёздочку на погоны. – Взвод на плановых стрельбах!
- Так, Игорь! У нас очень скоро будут внеплановые(!) стрельбы… Очень скоро! – Взводный смотрел на Игоря и теребил мочку уха. – Давай: взвод в расположение – готовиться к рейду, сержантов – ко мне, на инструктаж…
- Й-есть!
Старлей как-то очень медленно, что никак не вязалось с его характером, повернулся и побрёл в свою палатку.
«Что-то будет…» – Игорь уже не сомневался…
В поиск взвод Орлика («Орёл» – громко, но соответствовало характеру старлея) вышел затемно… Вообще-то так не поступали, согласуясь с инстинктом самосохранения. Потому, что опасно. Смертельно опасно… Ночь – самое время для «духов». Но!.. Разведчик тоже ночной обитатель. Да и то сказать, когда и где, как не под покровом непроглядного мрака разгадывать секреты и организованно строить пакости врагу? Так уж повелось испокон веку…
Ушёл взвод… Ушёл…
Не самым лёгким был этот марш. По горам, но больше по «зелёнке». Им нужно было выйти к, затерянному в высокогорье, кишлаку и, в течение двух-трёх суток валяться, задыхаясь от нехватки кислорода, под палящим солнцем, чтобы понять – действительно ли здесь осел отряд моджахедов  или это ошибка в информации. И уйти, в конце концов, не наследив и не выдав своего присутствия… Хороша задачка? Да нет – обычная, в рамках спецназа(!)… Нормальная, средняя «работа», особенно, если огневой контакт «не предполагается» с самого начала. Но, что-то настораживало. Может срочность исполнения, без подготовки и толковой информации? Но, скорее, четырнадцать(!) РПК  на взвод(!)  – так приказал вооружиться майор Дзюба («Гора» – странное имя, секрет этой загадки Медведь так никогда и не разгадал). А может слишком уж скрытый, ночной выход, против всех канонов и правил… Всё, или почти всё, в этом поиске было необычным и это раздражало, натянутые струной, нервы…
Орлик нервничал, хотя и пытался не показывать своё настроение бойцам.
Шли, практически, вслепую… Где в безлунную ночь темнее всего? Опытный человек ответит правильно – степь. Когда ничто не отбрасывает теней, и впереди нет никаких ориентиров, по очертаниям которых можно было бы передвигаться – всё абсолютно одинаково черно и в твоём распоряжении есть только звёзды… А как быть, когда нет даже их? Когда каменные карнизы нависают над тобой, находящимся на дне ущелья, закрывая от тебя небо? Ощущение, что ты в катакомбах без свечи – не самое из приятных … Не говоря уже о том, что то жалкое подобие тропы, по которой тебе пришлось передвигать своё тело, может быть заминировано. Прогулка не для слабонервных…
Шли «гуськом», на расстоянии двух метров друг от друга, что бы ни положили одной, длинной пулемётной очередью, пытаясь ставить ноги туда, куда становилась нога твоего впередиидущего товарища. Впереди и сзади шли самые опытные, офицер в середине – он самый ценный, его берегут все, потому что только он знает и владеет всей информацией, потому, что он – мозг…
…К утру ущелье постепенно расширилось, нависающие каменные стенки стали пологими и не такими устрашающими и разведчики стали, понемногу, втягиваться в «зелёнку» …
Мощная, буйная растительность, сплетённые в немыслимую паутину ветви кустарников… Казалось, что здесь и танк увязнет.
Перед Орликом был единственный вариант – кое-как обходить эти «джунгли», а если понадобится, то и продираться сквозь чащобу. О том, чтобы прорубать путь он даже и не думал – по такой просеке «духи» пройдут как по Бродвею за взводом, какая уж тут маскировка – конец всему рейду, а может и жизням разведчиков…
К исходу третьей ночи, измотанный тяжелейшим переходом взвод Орлика вышел в заданный квадрат – до кишлака оставалось что-то около пяти километров.
- Барзов.
Игорь приблизился к командиру.
- Здесь организуем днёвку. Мы рядом и как оно повернётся – неизвестно… А пацаны вымотались совсем. Им поспать бы, хоть немного… – Разведчики не рассыпались из строя, а лишь прислонились спинами к стволам вековых деревьев, ожидая решения своих командиров. Лица были черны от усталости. – Давай-ка ты назначай боковые дозоры, из тех кто посильнее да поопытнее, со сменами, короче, всё как положено… Остальным – отдыхать. И ещё. Надо бы отправить к кишлаку разведку, чтобы ночью не влезть в сюрпризы, типа растяжек или сигнальных мин… Знаю, что устали. – Взводный «увидел» не успевшие слететь с языка Медведя слова. – Потому и советуюсь с тобой, моим «замком», а не приказываю… Кого предлагаешь? Троих, думаю, хватит.
Ах, как же ему хотелось улечься радом с пацанами и проспать минут 300, на каждый глаз… Но… Взводный был прав:
- Из опытных. – Игорь задумался на несколько минут. – Крюченков, Малышев и я…
- Да… Резо бы сюда…
- «Кобра» уже четвёртый месяц в родном Цхинвали по кабакам гуляет и девок щупает…
- Может быть, может быть… Хорошо. Сейчас 5.30. До кишлака и назад вам понадобится часов пять. Там часа три-четыре осмотреться… Итого – около девяти…
- Лучше ждать вас там, на месте, чё бегать-то туда-сюда? Да и поработаем спокойнее.
Орлик внимательно посмотрел на Медведя, понимая на какой риск тот идёт добровольно. Понимал ли это тогда сам сержант?
- Добро… Отдыхайте. Выходите в 8.30…
Это была довольно большая, густопоросшая кустарником, роща. Редкие шумы, издаваемые спецназовцами, заглушались журчанием неширокой, в метр шириной от берега до берега, речушкой, шумом листвы, под порывами лёгкого ветерка, в кронах, да щебетанием, уже успевших пообвыкнуться с присутствием чужаков, пичуг. Солнечные лучи, как ни старались, не могли пробиться сквозь эту буйную зелень. Благодать… После изнуряющих переходов под палящим светилом. Отыскав природные укрытия, разведчики использовали их по всем правилам военной науки. Через час, когда свободные от дозора бойцы спали, роща имела первозданный вид. И, буде, забрёл бы сюда любопытный – не нашёл бы ничего… Но, что это был за сон?! Жизнь в бесконечных рейдах выработала в них определённые привычки, навыки и обострила, до предела, инстинкты. Они научились спать и слушать! И беззвучно(!) хвататься за оружие после любого подозрительного звука: хруст ветки, стук камешка или скрип песка…
А разведчики, проспав всего 3 часа, ушли выполнять своё задание. Медведь, Крюк и Малыш (мальчишечка с весом в 115 кг и ростом 199, и при этом ни грамма лишнего жира…).
…Во как завёрнуто, а?! Разведчики разведчиков! Лихо? В нашей Армии бывало и не такое, всяко бывало… Но, только, если отвлечься от дилетантского скептицизма, какими же тогда должны были быть эти, двойные разведчики? А простыми. Ну, то есть, не рэмбованными Шварц неггерами (или нигерами?), а обыкновенными пацанами, которые успели научиться на войне чуть-чуть больше, чем их товарищи, имеющие опыт и нормальный человеческий страх. Да, страх! И инстинкт самосохранения. Нет-нет автор не сбрендил вконец, по крайней мере, ему так кажется, просто он и сам не раз бывал в такой ситуации, когда лучше сделать самому, чем перепоручить другому – уверенности больше – и это не недоверие, нет! «Нет такой буквы в этом слове!..», в смысле в разведке, тут даже не стоит напоминать, с кем в неё ходят… Просто, когда ты чувствуешь, что можешь сделать ЭТО лучше – то ли опыта побольше, то ли усталости поменьше – то идёшь и делаешь. Потому, что тебе очень хочется выжить, а в своих силах ты уверен, а значит и за результат. Или не идёшь, и это не трусость(!), потому, что не хочешь потерять товарищей из-за своей усталости… Приказы, конечно же не обсуждают, но, командир на то и командир, чтобы всё видеть и понимать… А трусов в разведке не было, да и не могло быть – очень уж жестокий отбор был в «камикадзе» – не проскакивали туда случайные люди или «туристы» …
… Медведь уводил разведчиков в короткий поиск и не знал ещё тогда, что этот его рейд к кишлаку затянется на много больше, чем планировалось…
***
… - А медаль, за ранение?
- Самое смешное, Андрюха, что нет.
- Но, на сколько я знаю, рядовому и сержантскому составу «За Отвагу» давали, как правило, за ранение. Что тогда, что сейчас.
- Да-а, девять лет прошло… А насчёт наград, так бывало, что и ордена вешали – Красной Звезды, Ленина. Даже Героев давали, ну как нашему сержанту, Капшук его фамилия, правда, не в начале, а попозже, года с 81-го…
- Ордена… Видел я таких пацанов с орденами в госпитале – без рук, без ног, а некоторые по несколько лет в психотделении лежат – так-то, с виду нормальные, а воюют до сих пор… Чё там говорить, вон, моя-то Красная Звезда и та за ранение, но я, как-никак, «кадровый». Ордена... А уж «Лысого» даже офицеры получают на списание, вашего Шаха хоть возьми, даже у нас в «спецуре».
- Всяко бывало, командир, не о чем спорить. Вспомни как у Семёныча: «Жираф большой – ему видней»…
- Слушай, «кусок », а ты сам-то этого Капшука знал?
- Ну, так, встречал пару раз… Он в другом батальоне служил. Тоже разведчик – у нас в каждом батальоне был свой взвод разведки. Он тогда уже «черпаком» был, когда Звезду свою заработал. Только-только лычку сержантскую получил. Да-а, что и говорить! Мужиком он оказался, настоящим. Таких мало… Это я из-за него и решил в армии остаться, наверное, для того, чтобы себе доказать, что и я чего-то стою. Такие дела, командир…
- А что он сделал-то, за что Героя дали?
- За что?.. За что нашему Батыру Героя дали, знаешь?
- Слон рассказывал … Ещё в первый день, когда в отряд пришёл…
- Ну вот, история один в один, только он один был, и уходить ему было некуда. На смерть шёл пацан… Сознательно… Мы его потом с той горки снимали…
- Расскажешь?..
- Как-нибудь…
- Ну, а твоя первая МЗО?..
- С перепугу я её получил.
- Не понял.
- Пересрал я, Андрюха, сильно… Сначала глупость предложил,  потом уже задний ход давать на решился – не поняли бы меня пацаны, да и ситуация была… Это потом уже всё повернули, как-будто я на всё на это пошёл как командир. Но, я-то знаю…
- Ну, и…
* * *
5 августа 1980г.
Малыш.
… Усталый взвод Орлика затаился в тревожном сне. Они должны были выспаться или, хотя бы, немного отдохнуть после, выматывающего силы, марша. Лейтенант, конечно же, понимал как мало у них времени – здесь известная поговорка приобретала иной, зловещий смысл: «Солдат спит – другие гибнут» – но и вести, возможно, в бой, засыпавших на ходу солдат, значило положить всех и не выполнить приказ. Информация всегда стоила дорого… Таковы законы разведки… Кто знает, что там будет, может и не найдётся у них времени «морду о камешек поплющить»?..
В короткий поиск уходили самые сильные. Хотя, нет, не самые, но самые опытные и выносливые.
Игорь понимал, конечно же, в душе, что вести с собой (о том, что идти ему или нет, вопрос не стоял само собой, кто, если не «замок») двух «дедушек», которые отсчитывали последние дни до приказа , не стоит – может последний рейд для них, поберечь бы – но, и выбора у него не было. Крюк и Малыш уже успели заработать по медали «За боевые заслуги» и, хоть и были заслуженными «дедушками» в казарме, в рейде всегда были надёжнее всех – опыт он и есть опыт. А может, просто хотели вернуться домой, доверяя только себе, а потому и делали всё без «второго слова», предоставляя «молодым» редкую возможность учиться на их опыте. Кто знает? Но, они были настоящими – Виталик Крюченков и Сашка Малышев…
Только недремлющее, боевое охранение да взводный проводили Медведя, махнув молча рукой. Ушла разведка…
…Вокруг кишлака, схоронившегося в небольшой, как блюдце, долине, буйствовала почти тропическая зелень. «Зелёнка». Дебри непроходимые. С разбросанными, то тут, то там, противопехотными сюрпризами в виде растяжек и «лягушек » от «макаронников» (итальянские, в смысле). Они, словно дикие звери, крались в этом лабиринте, сооружённом природой и человеком, и наконец-то нашли то, что искали.
Немного выше середины склона, с которого как на ладони открывалась долина и дувалы кишлака, они наткнулись на… В общем, чудо природы, подарок для ратных людей, не желающих не то, чтобы в них узнали солдат, а даже не могли догадаться об их присутствии. Им нужна была «лёжка», надёжная и безопасная, хотя… Что такое безопасность, когда ты на войне, в резведрейде в тылу безжалостного, полудикого врага? Миф. Фантом. Надежда на Господин Великий Случай и удачу, усугублённая твоим же опытом…

***
- Знаешь, Андрюха, мы тогда надыбали такое местечко, что…
- Чё, такое сладкое местечко, с организованными природой, подстеленными под натруженные спины и животы ватниками и удобными, опять же природными, бойницами, обращёнными как раз на вожделенный предмет наблюдения. А в тайниках, заваленных природой же, небольшими такими камешками, с буханку хлеба размером, биноклики, с небликующими, «цейсовскими», двадцатикратными линзочками…
- Давай-давай, прикалывайся – это мы сейчас такие мудрые, да многоопытные. А тогда… Чё ты хочешь от пацанов?..
- …И парочку цинков с патронами калибра 7.62, и ещё пара-тройка чищёных да обильно смазанных «калашей».
- А ты злой стал, командир.
- Ладно. Не бери в голову. Это я так – о своём…
- Да понимаю я всё, чего уж там.
- Ну. Так что там было-то?...


***
…Место было идеальным. Почти на середине спуска склон неожиданно переходил в небольшую терраску, в два-два с половиной метра шириной, а потом круто спускался в долину. Эта «ступенька», густо поросшая кустарником, похожим на барбарис или шиповник, короче сплошная колючка, в которую, при других обстоятельствах, не загонишь и палкой, извивающейся змеёй убегала в обе стороны, то, поднимаясь, то, спускаясь слегка, по склону. В эти дебри природа постаралась вплести большие и поменьше скальные валуны, а на землю набросать удивительно зелёной, не высохшей под палящим солнцем, травки. Благодать, короче. И телу приятно, и для задания удобно. А ещё ребята были уверенны, что обнаружить их здесь случайно, практически, невозможно, да и специально, затруднительно будет. Они и сами, продираясь по заджунгленному склону, натолкнулись на это место только тогда, когда Крюк, сунувшись в очередные кустики, только и успел, что мелькнуть подошвами своих «адидасов»  да хекнуть утробно через секунду.
- Бля, зараза! – Донёсся до Малыша и Медведя злющий приглушенный шёпот через несколько бесконечных мгновений.
- Крюча, ты там чё? – Прошептал Малыш.
- Фуй через плечо! Лучше левое…
- Куда ты нырнул-то, братишка, ты где?
- В п…де. Тут я. Осторожнее там, здесь обрывец метра полтора, спускайтесь.
Матюгаясь громким шёпотом по поводу природных изысков, Малыш и Медведь просунули свои лица сквозь колючие ветки, обдирая в кровь, щёки. Виталик сидел на земле, по-турецки поджав под себя ноги, и размазывал по лицу ярко-алую кровь. Его нос превратился в нечто несуразное, напоминавшее зрелый баклажан.
- О-о-ого! Витал, у тя чё с хоботом, а? Решил перед дембелем ряху изменить? – Малыш давился от смеха. – Так, может, мы тебе и «погоняло» сменим к дембелю, а? Был Крюк, станешь Хрюк! Пф-ф-ф! Кс-с-си-и!..
- Иди в жопу. Я, кажется, себе нос сломал…
- А не хрен было нырять в бассейн без воды, ёп-тыть! Во, бля, прикол!
- Ты как? – Медведь тоже не мог сдержать улыбки. – Работать сможешь?
- Если не следовой собакой.
С носом Крюка действительно было не всё в порядке – кровь бежала двумя струйками и не собиралась останавливаться.
- Ладно, потом отрихтуем. Я тя к Михалычу сведу после, он тебе такой нюх наладит, что тёлок за три кэмэ будешь чуять. – Старший прапорщик Негуляев, Семён Михайлович, тот, который был мастером на все руки, а по совместительству замначпотех бригады, славился тем, что мог из малюсенькой кучки говенца сделать огромную, здоровенную, такую, пулю, или осколочный снаряд, для Д-30 .
- Ладно, пацаны, хорош прикалываться – ещё приключений дождёмся на свои жопы – не дай Боже «душки» услышат. – Веско произнёс Игорь.
- А я чё? Это Малый «хи-хи» проглотил. – Проворчал Крюк.
- Давай, братишка, аккуратненько ватой заткнём. – Предложил Сашка.
- Ладно. Сам я. Ты ж потом будешь «в зубах носить» по бригаде, что оказывал первую помощь раненному в нос Крюку.
- А чё, неправда что ли?
- Так, граждане «старослужащие», разбежались в стороны – осмотримся не предмет НП.
Всё на этой террасе было идеально: и естественная, природная маскировка,  и относительная удалённость, но вместе с тем и близость к кишлаку. Медведь решил остановиться здесь. Его даже не смущала возможность присутствия…
- Слушай, Медведь, а «погремушки» тут не живут? Местечко-то как раз, помнишь, как нам инструктор рассказывал ?
- Вот и проверил бы.
- Ага! Щас! Я ещё жить хочу – дембель-то не за горами…
- Ладно. Смотри только в оба. Эта сволота со своего места просто так не уходит.
Результаты «пробежки» Крюка и Малыша были не просто радужными, а, что называется, «набросали бальзам на сэрдцэ» начинающего командира-разведчика. Сержанта Барзова, то биш.
- Ну, что, братишки, тормозим здесь?
- Нормально. – Прогундел Крюк. – Нас не видно снизу – это сто пудов…
- Сверху тоже – Вит своим нюхом всё прощупал. – Улыбнулся Малыш. – А у него шнопак, что у розыскной овчарки.
- А если в глаз? – Обозлился Виталик.
- Добро. Тормозим здесь. Посмотрим, и взводного с пацанами подождём.
- Долго париться-то будем, «Бурый» (так называли Игоря «дембеля» – а что, мишка ведь тоже бурый…)?
- Сколько нужно… Несколько часов.
Они обустраивались надолго. Так научила суровая бытность Афгана – хер его знает, когда и что случится…
Практически готовая «лёжка» нашлась в 100-150 метрах от места «ныряния» Крюка. Несколько не очень больших, но одному не сдвинуть, камешков, свалившись сюда с незапамятных времён, образовали природный ДЗОТ или НП на 3-4 человека, замаскированный от постороннего глаза мощным кустарником, больше напоминавшим проволочное (колючее в смысле) заграждение. По всей террасе ни намёка на тропинку. То, что надо… И не напрягаясь, особо…
Эх! Усталость…
…Солнце жарило, как сумасшедшее. От зноя не спасали даже, нависшие непроницаемой, казалось, крышей ветви. Какое там непроницаемой, когда дышать почти нечем?! Чувствовали себя словно парниковые огурцы в теплице – влажность сумасшедшая. Да ещё миазмы подгнивающей зелени… Но. Носы их уже принюхались, притёрлись к посторонним запахам (всё не взводный кубрик в казарме, с его потно-портяночными изысками к концу недели или после рейда…), а Крюку теперь, так вообще, всё было по-барабану.
- Чё, сержант, так можно наблюдать, а? Лафа, да и только…
- Ты не расслаблялся бы, Малыш, вон с Виталя бы пример брал, а он тоже «дедушка».
Крюк, как заводной, таскал камни и «строил» из них что-то похожее на маленький такой дувальчик, ограждая себя от неприятных сюрпризов.
- Это у него тараканы в голове после контузии и перед дембелем. А от пульчонки-то камешки не спасут – не бункер. Если захотят прижать – прижмут со всех сторон. Лучше уж сразу…
- Дурило ты, Малый. – Прокряхтел Крюк (не очень-то это легко таскать камешки в 10-15 кэгэ в положении «полный присяд», кто не верит, можете попробовать) – Орлик с пацанами недалеко – их и дождаться реально, если предохраниться. В случае чего…
- А-а, проскочим! Если, только не шибуршать, как ты.
- Так, граждане «дедушки», взвод придёт часов через 9, или что-то около этого, короче, по-темноте, а до того будем работать. Возражения, предложения, замечания, пожелания?..
Их небыло. Здесь командиром был Игорь, и сроки службы отходили на, какой-то там, тридцать восьмой, план.
- Добро… Малыш заканчивает приколы и отползает, по возможности, на пару соток метров. Сначала вправо. Потом влево. Ищешь запасной НП. На всякий случай… Попутно, место для всего взвода – лёжки, ячейки и всего остального. Сам знаешь – не первый день замужем.
- Лучше бы я себе нюх расквасил…
- Пошёл, пошёл!..
Где, пригибаясь, где ползком, Сашка устремился в дебри. Так ползать мог только тёртый разведчик, загребая по-пластунски, словно плыл по воде.
- Во погрёб-то, Ихтиандр енисейский, по суши не догонишь! – Улыбнулся Крюк.
- Проф… Так, Крюк, смотрим за клиентами, пока Малыш брюхо по камням чешет. Орлику докладывать что-то надо. Ждёт…
Они устроились, поудобнее, и устремили свои мысли, а главное взоры, к враждебному (плюньте в глаза тому, кто скажет, что там бывали и дружественные – это полная фигня, детский лепет) кишлаку. Жизнь в горном селении текла вяло, как-то нехотя, без драм и трагедий – обычный, накатанный тысячелетиями уклад. Скучный и неинтересный. Тоска…
- Смотрим по часу. – Произнёс Игорь. – Давай, Виталь, начинай, а я покемарю малехо – что-то в глаза, хоть спички вставляй. Лады?
- Командуй, Бурый, а лучше ложись спать… Я уж тут, как-нибудь, сам посмотрю, без молодых-зелёных… Спи давай, «замок»…
Шло время. Крюк наблюдал за предполагаемой базой «духов», отмечая наиболее важные подворья и считая её «гарнизон», а Малыш исследовал ближайшие сотни метров, изображая из себя Маугли. А в таком близком здесь небе бежали, иногда цепляясь друг за друга, изумительно-белые курчавые, так похожие на безмозглую отару овец, облака в ярко-голубом, похожем на выстиранную простыню, небе. Такую чистоту можно увидеть только здесь, высоко в горах. И не понять её низинным, равнинным жителям со слов... А воздух! Бальзам! Мечта для прокуренных глоток. И тишина. Оглушающая, умиротворяющая и дарящая надежду на долгую жизнь тишина. Благодать и умиротворение. Если бы не война… Да, только где она зараза? Неужели в этом райском уголке она тоже смогла найти своё пристанище? Нет, не верилось разведчику, хоть и отмечал натренированный глаз и АКМы, на плечах висящие, и оборудованные к осаде огневые точки, и, даже, минное поле на близких подступах – «душки» ходили за дувалом по определённой системе.
«А сюрпризы-то уложили по «улитке». То-то сами спиралями бродят – не иначе на «лягухи» наступить боятся, на свои же. – Отмечал про себя Крюк. – Вот и ладненько. Вояки, бля! А маскировки ноль. Дети гор, бля…»
- Слышь, «замок», а они вообще ничего не боятся или охрану объектов во время боевых действий уже отменили, а я это пропустил?
- Наверное, уверены в своих силах и безнаказанности. Через чур уверены… Неспроста это. А-а, чё гадать-то! Смотри, может, и высмотришь чего-нибудь.
Игорь смотрел в такую чистую, бездонную синь, но видел другую, не менее бескрайнюю, такую далёкую сейчас, и такую родную, для души одессита. Только пахло по-другому и небыло чаек, да ещё, не покачивало. Хотя нет, качка была, только другая, от усталости. И бороться с ней сил уже не оставалось… Медленно проплывающая отара курчавых облаков, тихий убаюкивающий шёпот листьев. И-йэх-ха! Медведь рисковал получить бытовую травму – вывих челюсти от зёва…
…Сладкую дрёму прервал толчок под рёбра:
- Медведь. – Пробился сквозь сон шёпот Крюка. – Просыпайся, военный.
- Что?
- Там зреет что-то. «Духи» зашевелились. Наверное, собираются куда-то.
Приблизив к глазам кишлак линзами бинокля, Игорь рассмотрел на небольшой площади посредине селения, как собравшиеся несколько десятков мужчин-афганцев брали что-то из открытых ящиков, явно армейского происхождения, и собирались в небольшие группы, отдаленно смахивавшие на отделения и взвода. Набиралось что-то около роты и даже более – не менее двухсот, вооруженных, чем попало, диких горцев .
- Сколько времени?
- 17.30
- Так я что, проспал?..
- Семь с половиной часов – нормальный здоровый сон беззаботного юноши.
- А?..
- А ты нам с Малышом не нужен был для наблюдения. Мельтешил бы, командовал… А так спокойненько отследили всё, что было нужно.
Жгучий стыд залил краской лицо и уши Игоря. Командир, бля, разведчик…
- Да ладно тебе, братишка. – Зашептал сбоку Малыш. – Отдохнул немного. И хорошо. Главное, что служба шла. А случится, и ты дашь отдохнуть «дедушкам». Так?
- А я про что? – Подтвердил Виталик.
- Лады. За мной не заржавеет… Что там у этих?
- Весь день ползали, что обожравшиеся мухи по куче говенца – лениво и независимо. А полчаса назад, примерно, пошло движение. Там какой-то «орёл» на лошади «прибежал», ну и намутил – вытащили вон те ящички, с патронами не иначе, и стали собираться-вооружаться…
- Поползут куда-то, сволочи.
- Сто пудов. Рыл двести…
- Орлик подтянется часа через три, не раньше.
- А толку? Спецназ спецназом, но тридцать бойцов две сотни остановить не смогут, как не напрягайся. Пупец надорвёшь.
- Так что, посмотрим и отпустим?
- А выбора нет, Бурый. Да и приказ…
- Приказ?
- «Себя не раскрывать, вести наблюдение за объектом»… Взводный уже знает. – Крюк похлопал ладонью по радиостанции. – От твоего имени передал.
- Что-то ещё?
- Ждать взвод к 21.00. Наверное, будет передавать дальше. Такая толпа «духов» на большие пакости способна .
- Ладно, будем ждать. Бля! А эти суки будут где-то наших пацанов мочить!..
- Сделать-то всё-равно ничего не сделаешь. Так что, сиди, смотри и переживай себе, в тряпочку. – Проворчал Сашка. – Орлик взвод приведёт, он и решит, что дальше, а может и приказ какой-то получит из бригады, к тому времени.
- Ты меня не уговаривай, Малыш, я и сам всё понимаю. Да и вариантов у нас с мышкин фуй…
Пассивное наблюдение угнетало.
- Сашка, что у нас на флангах?
- Есть кое-что…
- Ходил далеко?
- Ходил… – Хмыкнул Малыш. – Тут «ходить» – себе дороже – всю рожу на кустиках оставишь. Тут только накарачках можно, да и то не везде – всё больше на родном брюхе…
- И что?
- Справа, метров через 500-550, эта нычка заканчивается. Просто сходит на «нет» плавненько. Оттуда можно спокойно прийти к нам в гости… Я там полежал, посмотрел. Следов вроде бы нет, но…
- Понятно.
- Я туда часа полтора продирался. Так что, ежели чего, будет запас времени…
- Хорошо. Что слева?
- Около четырёхсот метров. Потом резко заканчивается. Там, толи овраг, толи обрыв. Дальше соваться не решился – глубина метра три, по низу течёт что-то, грязно-мутное, до другого «берега» метров восемь. По дну валунов, что говна в городском парке – пока спустишься, пока перелезешь, пока поднимешься, а там чуток повыше будет, времени уйдёт море, минут двадцать точно. Если за овражком смотрят в оптику, то на этих камешках будешь, что мишень на полигоне…
- Ясно…
- Но, туда добраться быстрее – минут 40-45. И ещё. По дороге есть несколько, почти готовых, «лёжек».
- Несколько это сколько?
- Две. И ещё одна на самом обрыве.
- Эта фуйня течёт?..
- Ага. В кишлак. В него родимого.
- Ясно. Итого…
- Мы имеем что-то около километра со слабым правым флангом.
- Хо-ро-ш-шо… – Протянул Игорь, углубляясь в свои мысли.
- А спасибо «дедушке»?
- Потом. В бригаде. И не от меня – на это есть другие…
- Говнюк ты, Бурый, хоть и сержант.
- Что выросло, то выросло… Мы, сержанты, все такие…
- То-то и оно…
- Игорь. – Вдруг вклинился в их разговор Крюк. – Глянь-ка…
…С того момента, как конный, гикающий и улюлюкающий отряд афганцев вылетел из кишлака и намётом устремился по, только им известной, дороге куда-то в горы прошло больше часа. Жизнь в селении вернулась в обычное, спокойное русло… Старики степенно слонялись по «улицам». Носились детишки… Жизнь продолжалась, но, это благолепие не сулило ничего хорошего для троих, вобщем-то ещё совсем пацанов, решивших, что они тёртые вояки…
18.50… Из кишлака вышла группа вооружённых мужчин и направилась в их сторону. В сторону осёдланного разведчиками склона, забирая немного вправо, именно туда, откуда можно было безболезненно войти на террасу.
- Дозор? – Спросил в никуда Медведь. – Или ночное охранение?
- Хер его знает, но идут сюда, не иначе.
- Пока поднимутся, пока до нас долезут…
- Думаешь сюда?
- Без вариантов! Лучшего места нет – мы его случайно нашли…
- Сваливаем по-тихому. – Решил Игорь.
- Теперь по-тихому не получится.
- ?
- Виталя камешки таскал, точку оборудовал. Оно конечно правильно, но кто мог знать, что они по ночам за дувалом «смотрят»… Они тут живут, Игорёня – сдвинутые камни просекут в шесть секунд…
- Их около десятка, что не справимся?
- Справимся, без вопросов. А если кто пальнуть успеет, тогда как?
Да. Ситуация вырисовывалась патовая, как сказал бы шахматист – в любом случае их присутствие было бы обнаружено… Теперь самым главным, жизненно важным, было правильное решение…
«Что делать?»…
- Сваливать надо, сержант.
- Как?! Они ещё этого не знают, но мы уже здесь засветились.
- Не бзди, Бурый. – Малыш уже, кажется, что-то придумал. – У нас есть время.
- Откуда?
- Сам считай. Пока они поднимутся в гору – это часа два, пока они по кустикам прошлёпают да нашего места – ещё полтора… Да к тому времени уже и Орлик пацанов приведёт – положим этих красавцев на «раз»…
- А если не приведёт? А если «духи» знают дорогу короче? Это их место и это их жизнь… Ты насчитал три с половиной часа, а я думаю – не больше двух. Скорее всего, они начинают смотреть в 21.00, как-раз тогда, когда пацаны идти будут. Эти-то и шумнут, не сомневайся. Если наши вообще придут… И что тогда?
- Не весело с тобой, Бурый…
- Херня тогда получается, сержант. – Крюк ожесточённо тёр лоб. – Сваливать придётся, причём нагло, на себя тянуть этих… Если повезёт – вытащим «духов» на наших…
- Что там ты говорил про пару мест? – Игорь обернулся к Малышу.
- Первое рядом – метров 30. До второго дойти надо – не меньше трёхсот. Ну и на самом обрыве…
- Идём на вторую точку. Прямо сейчас. И будем ждать.
- А смысл?
- Не обсуждается, Малыш – это приказ.
Сняться с места у них заняло едва ли более двух минут. Длинные тени, скорые предвестники темноты, подгоняли. Мальчишки, но двинуться в путь, обдирая собственные животы, собрались споро.
Как Малыш сумел пройти этот путь за столь короткое время, для Игоря осталось загадкой на долгие годы. Но, факт фактом – в тридцати метрах имела место огромная куча камней, густо поросшая всё тем же колючим кустарником. На первый, беглый взгляд место было абсолютно непроходимо.
- Как ты тут прошёл, Саня? Тут даже козлы не пройдут.
- А я прошёл, потому что не козёл. Во! Стихи, бля. Надо будет записать…
- Я сам запишу, и запомню, если выберемся… – Пообещал Игорь.
- Куда денемся?! Нам с Виталем домой пора, а это причина из причин – забодал уже этот Афганище – домой пора…

***
- Знаешь, Андрюха, сколько всего изменила эта куча камней?
- Как это? Камни изменили что-то. Заговариваешься, товарищ старший орденоносный прапорщик?
- Хотел бы, только… Было, ох, было…
- Напоролись на сюрпризец?
- Сюрпризец… Да такой, что и ждать не могли. Природа против нас тогда обернулась, в самом гадком виде…

***
- Так, пацаны, я посмотрю там, в кустиках, а вы пока перекурите. – Шепнул Малыш.
- Не понял?!
- Пошерудить немного надо – тут какая-то гадина живёт, в кустишках этих… Я ветками пошумлю, она и уползёт.
- Бля! Осторожнее там давай.
- Не в первый раз. Я уже ходил тут, знаю…
Сашка двинулся вперёд по-пластунски, и исчез, перевалив через камни. А через время они заметили, как зашевелились ветки кустов, и послышался тихий свист. И тишина… «И мёртвые с косами стоят» – шутка, никто там не стоял, просто Медведю некстати вспомнились «Неуловимые мстители»…
- Кого ждёте, тормоза?
- И так все два года. – Проворчал Крюк, констатируя факт. – Сначала отвалит куда-то, потом теребит. Орлик боролся-боролся – по нулям.
Они много медленнее перебирались через завал. На дне, почти идеального, ДЗОТа, прислонившись спиной к камням сидел Малыш, сжимая рукой левое предплечье.
- Ты чё, а? – Вскинулся Виталий.
- Ерунда…
- Что случилось, Саня?
- Куснули меня.
- Точнее говори, быстро, подохнуть ведь можешь!
- В кусте сидела хозяйка места. Я её шугнул. Полез дальше, а там… Женишок, наверное…
- Укусил?
- Есть немного…
- Покажи!
Закатив рукав куртки, Малыш открыл свою руку. На коже, почти возле самого локтя, явно виднелись две дырочки от змеиного укуса.
- Ты как?
- Ничего. Голова, только, закружилась немного, а так норма…
- Крюк, аптечку! – В их индивидуальных пакетах были и шприц-тюбики с противозмеиной сывороткой. – Санёк, как выглядела эта зараза?
- Обычно… Как?! Змея змеёй. Какая разница?
- Как она выглядела? Вы, «дедушки», на занятиях по выживанию спали как сурки, а мы, «молодые», слушали по вашему же приказу… Какая она была, Малыш, не понтуйся – я знаю больше, чем ты?
- Ну, какая? Чёрная почти, с яркими жёлтыми петляющими  пересекающимися полосами. По телу такие ромбы получаются…
- Щитомордник… Та-ак! Большая?
- Метра в полтора и толщиной в полруки.
- Бля! Самка, не иначе… Ты, Санёк, жениха её спугнул, а хозяйка-то осталась дома. Да не в самом лучшем расположении духа, потому и бросилась.
- Сейчас сыворотку кольнем, и всё будет нормально. Не весна же . – Прошептал Крюк, доставая шприц.
- Думаешь, всё так просто? На Санька посмотри! Его старуха укусила, судя по размерам. Там яду – на троих…
Лоб Малыша покрывали крупные капли пота. И, кажется, его начинало немного трясти. В лице ни кровинки. А прошло всего-ничего – 5-6 минут.
Действовать было необходимо, не теряя ни секунды. Туго перетянув руку ремнём у самого плеча и оголяя мощный бицепс Саши, Медведь обратился за помощью к Виталию:
- Давай, Крюк, коли две дозы сыворотки. Потом будешь яд из раны отсасывать. – Игорь провёл кончиком своего острейшего десантного ножа по коже, соединяя следы от укуса.
- Тр-р-ры. – Издала противный звук кожа, расползаясь под сталью.
- Я те чё арбуз? – Вяло запротестовал Малыш заплетающимся языком.
Кровь была очень тёмная и слишком густая.
- Ну, чё делать-то теперь? – Крюк понимал, как много они проспали на занятиях, и теперь надеялся на знания Игоря.
- Отсасывай, давай, эту гадость. Кровь, видишь уже какая? Значит, яд начал действовать – змеиный яд это белок, сворачивающий кровь. Она должна быть ярко-алая, вот и давай… Пока не появится то, что нужно, а я пока приготовлю кое-что…
Малыш наблюдал за своими друзьями отстранённым взглядом. Виталик, тем временем, раз, за разом прикладываясь губами к ране, отсасывал и сплёвывал вязкую противную кровь грязно-бурого цвета.
- Самые ядовитые в Афгане – кобра, щитомордник и гюрза, правда, эта в горах не водится, и эфа. – Медведь устроил попутный ликбез. – Яд, попадая в кровь, сворачивает её. Самые опасные весенние месяцы – от укуса самки человек умирает через несколько часов. Сейчас конец лета, поэтому, если не делать резких движений, не волноваться, короче, не учащать пульс – есть около суток. По крайней мере, должно быть…
- Как тут можно не волноваться? Вон, даже я волнуюсь, а укусили-то Санька!
- Повышенное сердцебиение убыстряет ток крови, а значит и яда в ней. – Над зажигалкой Крюка Игорь прокалил кончик своего ножа до-красна. Всё это время внимательно наблюдая за цветом отравленной крови.
Ещё несколько мощных усилий и из раны показалась вялая, но, почти нормально цвета, красная струйка.
- Хватит! Теперь держи его, Виталь. Нож свой ему в зубы вложи, чтоб не закричал.
Раскалено-красное лезвие ножа плотно прижалось к ране… Противно запахло горелой плотью.
Малыш стал мощно дёргаться, иди, попробуй удержать такого буйвола! Но, ребята справились, с грехом пополам, видно у их друга силы были уже не те… Жгута снимать не стали. Перевязали отвратительного вида, после их врачеваний, рану. На всё про всё ушло минут 40-50.
- Ну, а теперь-то что? Что делать будем, сержант?
- Что-что? – Да уж, задачка была из задач. – Сначала давай бинокль…
Приложив окуляры к глазам, Игорь продолжал говорить:
- Радио Орлику: «Имеем трёхсотого. Нужна помощь. На подходе до десятка чужих «карандашей». Времени не больше часа. Глаз (это был позывной дозора)». Передавай, Крюк.
Пока Виталий бубнил в микрофон рации, Игорь наблюдал за афганцами, поднимавшимися по склону от кишлака. А те прошли уже больше трёх четвертей подъёма и продолжали двигаться довольно споро, беззаботно переговариваясь на ходу. Видно было, что они ни чуть не заботятся о своей безопасности, а значит, их здесь ещё ни разу не беспокоили…
- Ну, что там?
- Взводный передал, что на той полянке остановился отряд «духов», по количеству похоже, что «наш». Пацаны заблокировали его, по-тихому. Ждут нашего десанта часа через два. Сам Дзюба идёт с двумя ротами… Нам приказано скрытно отходить – своё дело мы уже сделали.
- Та-ак… – Теперь на подмогу надежды не было, и всё зависело от них самих. – Время?
- 20.10.
- «Духи» уже почти на террасе. А Малыш говорил два часа…
Сашка, тем временем, переводил свой отсутствующий, блуждающий взгляд то на Медведя, то на Крюка. Было понятно, что ему становилось всё хуже, несмотря на «лечение».
- Такими темпами они, точно, к 21.00 будут на нашей «лёжке». – Проговорил Виталик.
Решение нужно было принимать прямо сейчас. И Медведь его принял:
- Так, Крюк… – Он ещё не до конца осознавал, на что решился, но спасать было нужно человека, друга. – Силы остались?
- Смотря для чего.
- Потащишь Малого к следующему месту.
- А ты?
- Он говорил – метров триста. – Проигнорировал вопрос Медведь. – Поднимешь его с этой долбаной террасы и будешь ждать.
- Чего ждать? Ты чё удумал, Бурый?
- Я возвращаюсь…
- Сдёрнуть решил! Да я тебя сейчас!..
- Отставить, рядовой!
- Тогда объясни хоть!
- Санёк уже сейчас никакой… С ним нам не уйти. Максимум через час «эти» будут на месте. Думаешь, будут сидеть, и гадать, кто это там был, и не захотят проверить?
- Ну…
- Не на конюшне… Сколько мы с Малым пройти успеем?
- Да уж не много…
- Догонят и всех положат.
- Да понятно это! О чём разговор?
- Я вернусь на место, замаскирую по ходу, наши следы, и ломанусь на стеночку, так, как пришли. Внаглую пойду… Попробую за собой их потащить. А ты, как увидишь, – Он сунул в руки Виталика бинокль. – Что за мной потопали, потащишь Малого…
- Совсем сбрендил? С мозгами поссорился?
- Смотри! – Игорь ткнул пальцем в небо. – Ночь спустится часа через полтора. Ну, пробегут они за мной полчаса, ну, пусть час. Чё думаешь, не смогу их потаскать? Да я как заяц петлять буду! А как отстанут, пойду по азимуту в сторону Орлика… Ты только Санька выволоки отсюда…
- Не-е, Игорёк, я под это не подписываюсь!
- А тебя никто и не спрашивает – это приказ.
- А на фуй сходить или по морде схлопотать?..
- Потом, в бригаде, если захочешь, а тут – я командир, и ты выполнишь приказ, гвардии рядовой Крюченков…
Они смотрели друг другу в глаза и, каждый, не хотел уступать.
- Давай, «дед», вытаскивай «деда» – вам служить-то осталось… А я сам. Давай, братишка-Крюк, давай!
- Я тебя, сержант, потом найду. Ты только не увлекайся. Ага?..
- Валите отсюда, граждане старослужащие, дайте «молодым» дорогу…
Медведь уполз в сторону, приютившей их, «лёжки», а Крюк, взвалив на спину Малыша, отправился в свой нелёгкий путь…

***
Август 1980г.
Одиссея…
***
- Знаешь, Андрюха, когда я понял во что влез по глупости?
- ?
- Когда на следующее утро обнаружил своих «кишлачных знакомых».
- Шли?
- Не то слово… Гнали!
- Ну и как же ты соскочил с того поводка?
- Со страху. Говорил же уже…
- Ну-ну, со страху… Знаю я уже твой страх…

***
К тому времени, когда «духи» добрались до НП разведчиков, Игорь успел подняться по склону на 350-400 метров.
Идти в стремительно сгущающихся сумерках было тяжело. Нет, не так. Идти было почти невозможно, но Игорь продирался сквозь «зелёнку» подгоняемый сознанием того, что если афганцы обнаружат Крюка с полуживым Малышом на руках, то его друзьям не выжить – Сашка не боец однозначно, а Виталь своего товарища не бросит. И что тогда? Сколько сможет продержаться один боец, лишённый возможности передвигаться? Десять минут? Четверть часа? Это максимум. А потом… Про потом Медведь думать не хотел. Он уводил за собой «духов» с надеждой на то, что, обнаружив его следы, они не станут искать кого-то другого, а пойдут за ним. Игорь надеялся, что погоня продлится максимум до полуночи. Да и зачем больше? Никакой дозор не пойдёт в преследование, отдаляясь от базы более чем на 2-3 километра, на то он и дозор. Если есть интерес в погоне, на это дело отряжаются специальные силы. Это правило, аксиома войны – объект нельзя оголять, поддавшись азарту погони. Это военная мудрость, написанная кровью. Так воюют все. На это и надеялся Игорь… Откуда же ему было знать, что такие простые истины не известны диким горцам Афгана…
Он целенаправленно, исступлённо лез в горы, уводя погоню в противоположную, от пути своих подчинённых, сторону.
«Ещё немного и всё… – Уговаривал он себя. – Не бросят же они свои дома без охраны. Ну, побегали немного, не поймали никого, и всё. Домой пора! Побегали, и хватит. Мне ещё возвращаться надо, а я уже и так пару километров намотал в другую сторону. Вас же ещё обходить придётся, да так, чтобы не заметили, а это ещё несколько кэмэ…».
Но «духи» не отпускали. Игорь кожей ощущал их близкое присутствие. Стягивавшимися к затылку ушами. Знаете, как у удирающего от лисы зайца. Тот тоже слушает, что там у него на хвосте, наддавая во все лопатки… Его, гнали и гнали, вычислив по следам, что разведчик один – сладкая и лёгкая добыча.
В 1.10 наш беглец перевалил через гребень ближайшего отрога. Вот теперь-то и стало по-настоящему опасно. Огромная яркая луна, окружённая миллиардами звёзд, отбрасывала неверные тени. Почти ленинградская белая ночь… Но, сколько ночных охотников, здесь живущих, вышло на промысел, чтобы накормить себя и свои семьи.
Волков Игорь не боялся (и очень напрасно!), так же как и пернатых хищников, но, ночь – это время ещё и змей и скорпионов, да и других, разномастных гадов. Полуживой Малыш стоял перед глазами и Игорь понимал, что если ему не повезет, то это верная смерть – ему-то помочь будет некому…
 Поднимаясь в гору, бежать не будешь – пупок развяжется. Медведь облегчал свой путь найденной крепкой суковатой палкой. Опираясь на эту незамысловатую опору, подъём становился легче. Но, и не только… Это полено было ещё и способом прогнать засевших в кустах ядовитых «засадников».
Но, вот на спуске… Так и подмывало поскакать, что было сил, вернее, что осталось. Игорю приходилось останавливать самого себя. И тут дело было уже не только в змеях. И казалось бы, в чём проблема? Обопрись на палку, да и беги себе (опытные туристы знают о таком способе спуска). Только, это хорошо днём, да и то, не всегда, а ночью… Ну, ветку не заметишь полбеды – получишь по лбу. А если яма? Или расселина между камнями? Тогда все… Хана! От погони не уползёшь.
«Не бежать, не бежать! – Командовал сам себе Медведь. – «Духи» далеко и ещё только поднимаются. Фора есть. Не бежать, тише! Со сломанной ногой ****ец тебе, Косолапый. Не уйдёшь…»
Он спускался, стараясь не торопиться, хотя всё его естество вопило и требовало бежать. Бежать, что было сил. Увеличить разрыв. Удлинить путь «духам»!..
В 3.00 или что-то около того, Игорь услышал раскаты грома. Здесь, так высоко в горах?!. Он поднял мокрое от пота лицо к небу, надеясь поймать освежающие благодатные капли, но ему, с высоты, ехидно улыбнулась круглым лицом, белая луна.
Пусто, ни облачка…
«Дзюба «духов» долбить начал, наверное… Далеко. Далеко меня загнали. И не отвяжутся же, падлы – шесть часов уже гонят…»
До места их НП, над кишлаком, они дошли за неполных два часа, сторожась и оглядываясь, шли медленно…
«Крюк должен суметь вытащить Малого часов за пять – это максимум. Там километров пять, ну, может, чуток побольше. Виталя жилистый – дотащит. Хоть и кажется щупляком. Зря что-ли, на «полосе» всегда первым был во взводе? Он, должно быть, уже с Орликом… Теперь и мне сваливать пора – забодали уже эти «охотники» за человечинкой…»
Он всё шёл и шёл, чувствуя, ощущая каким-то невероятным по счёту чувством, что его не бросили, не оставили в покое. А «гроза» за перевалом всё бушевала и бушевала – Дзюба решил уничтожить бандитский отряд . И по всему было видно, что «духи» с этим его решением были категорически не согласны. Даже тут, на расстоянии почти в десять километров, Игорь слышал ожесточённость этого боя…
***
- Ты зря смеёшься, Филин. Что мне тогда было-то, 19 лет от роду? Опыта никакого…
- Вы же тогда уже больше полгода по Афгану в рейдах бегали.
- Ну и что? Там были и такие, что всю срочную прослужили, сидя в ЗАСе в Кабуле, за два года по паре «рожков» и выпустили из своих «калашей», да и то на стрельбище…
- Ну, уж не бригада спецназа ВДВ – это ты загнул. А тем более её разведбат. Сам же рассказывал, что из рейдов не вылазили.
- Уж тебе-то, командиру РДГ, не стоит объяснять, что такое разведка.
- Ну, да-да, тишина и тишина, и только в крайнем случае…
- Вот то-то и оно… Нет, мы конечно же успели пострелять за это время, но, знаешь, Андрюха, тот бой у нас всех был, по-настоящему, первый. Вернее у них, у пацанов, я-то в это время козлом по горам скакал.
- Ты тоже пострелять успел.
- Успел… У нас в том бою половина взвода легла, вместе с Орликом. Он потом посмертно Орден Ленина получил…
- А Малыш с Крюком?
- Виталя гигант! Он полуживого Сашку до взвода за четыре часа допёр. Сумел пройти с ним сквозь «духов» и всё доложить взводному. Представляешь?
- Повезло…
- Сто пудов! Но и сам молодчина! А потом этот бой… Тяжёлое ранение… Это оказался действительно последний для них рейд. Малыш очень долго, уже на «гражданке», отходил от того укуса. Получил вторую «За боевые заслуги»…
- А Крюк?
- Красную Звезду. И первую группу инвалидности…
- Контачишь с ними?
- А сам как думаешь?
- Ну, я бы…
- А на хрена тогда глупости спрашиваешь? Они же мне братья…

***
К четырём часам ночи Медведь почувствовал, что больше не сможет сделать от усталости ни шагу.
«Всё. Finita la komedia. Пошло оно всё к бениной маме. Спать хочу!»
Забравшись в чащи кустов, он свернулся калачиком и тут же уснул. И ему было уже глубоко плевать на то, что погоня может его найти. Будь, что будет…
Эх, знать бы ему тогда, что вымотавшиеся «духи» тоже остановились, почти одновременно с ним, решив продолжить погоню с первыми лучами солнца. Ему бы ещё немного сил, немного, до утра, и тогда, удалось бы уйти, оторваться от этого хвоста. Знать бы, что тебя ждёт… Хотя бы на один день вперёд! Сколько можно было бы изменить!.. Но не дано нам. Не-да-но…
…Он проснулся оттого, что что-то мешало полноценно дышать – одна из ноздрей была плотно перекрыта. Счастье, что Игорь не тронул лицо рукой, а только открыл глаза. Явившаяся его глазам картинка… Да что там скрывать! Коротко остриженные волосы поднялись дыбом и напряглись, до звенящего состояния стальной проволоки. А состояние ступора парализовало всё тело. Это был ужас. Дикий, животный ужас!..
По ночам, иногда, становилось довольно прохладно, и «местные жители» искали место погреться – до зимней спячки ещё очень далеко, а с прохладой нужно бороться. Кто где сумел… ЭТО сумело на лице Медведя, согревшись его тёплым дыханием. ЭТО было рыжим скорпионом… Крупным Рыжим Скорпионом(!), скорее всего самкой…
«****ец… – Первое, что подумал Игорь. – Двинуться не успеешь, как засадит жало в нос. Тогда всё, максимум час и хана…»
Это действительно так – укус самки скорпиона в голову смертелен, не зависимо от времени года, а реакция, с которой бьёт скорпион, не сравнима ни с чем. Это доли секунды, миг!.. Оставалось только ждать, пока эта тварь уползёт восвояси. Сама уползёт. Тогда, когда захочет… Или согреется под солнышком. Часа через три… И поползёт по своим делам. Можно конечно подождать, только вот одна загвоздка… «Духи»… Шедшие в погоне…
Вот он ВЫБОР! «Быть или не быть?» Только, незабвенный Вильям и представить себе не мог, что может быть такая ситуация. Тут уж не до Шекспира с его вялым, терзающимся придурковатыми сомнениями Принцем Датским. Тут нужно было решаться на что-то и прямо сейчас! Какое там: «To be, or not to be?».  Тут решение было посложнее: «Не быть прямо сейчас или, может быть, быть, если очень повезёт, потом!». Во как! Гамлет отдыхает!.. Мямлить некогда…
Сжав, осторожно, пальцы, Медведь ощутил в ладони небольшую ветку. Шипы больно впились в ладонь, и эта боль отрезвила.
«Только смахнуть с рожи и всё…»
Только!!!
Едва дыша, он стал поднимать лохматую колючую ветку. Подсохшие листочки еле-еле зашумели под утренним ветерком и… Скорпион проснулся. Лежавший вдоль рыжеватого тельца хвост, внезапно встал дугой, а венчавшее его, смертельное жало застыло в нескольких сантиметрах от глаза Игоря. А ещё, он почувствовал, как напряглись передние клешни гадины. Это ЧЛЕНИСТОногое было готово к атаке. Прямо сейчас…
«Ну, что, член ногастый, кто кого? Бля!.. Даже глаз не закрыть – сразу ударит, а он уже готов…»
Простившись со всем, что было дорого, Медведь резко махнул колючей веткой по лицу, по открытым глазам. Жест отчаяния…
И он успел…
А скорпион всё же ударил. Этого невозможно заметить глазом, но подсознание навсегда зафиксировало в памяти момент, когда жало впилось в сухую ветку…
А потом обессиленный физически, и опустошённый морально этой борьбой, Игорь продолжил свой бег. Только теперь он стал верить в своё спасение. Хотя, до него ещё нужно было дойти, доползти, добежать...
Ему вдруг страстно, до боли, до ломоты в зубах, захотелось домой, к любимому, такому ласковому сейчас морю, в родной, обожаемый город. Вдруг, из ниоткуда, всплыла песня Леонида Утёсова – кто, как не земляк смог бы ещё так спеть про Одессу? Измученный многодневным напряжением мозг Медведя преподнёс своему хозяину сюрприз – он никогда не знал её слов, и лишь едва-едва помнил мотив – Утёсов певец не его поколения. Игорь побежал, наплевав на безопасность – теперь ему было абсолютно всё-равно, только бы побыстрее всё закончилось. «Домой!» – Кричало сознание и гнало вперёд. И он вдруг запел:

Есть город, который я вижу во сне,
Ах, если б вы знали, как дорог!
У Чёрного моря явившийся мне,
В цветущих акациях город.
В цветущих акациях город.
У Чёрного моря…

Игорь так не бегал, наверное, с самого детства.
Вот это был забег, вот это марш-бросок по пересечённой местности! Где они, эти международные судьи с их соревнованиями?


Здесь море, в котором я плыл и тонул
И на берег выброшен к счастью.
Здесь воздух, который я в детстве вдохнул
И вдоволь не мог надышаться.
И вдоволь не мог надышаться.
У Чёрного моря…

Склон закончился удивительно быстро. Перемахнув, сходу, метровой ширины пересохшее русло чего-то, Игорь, не сбавляя темпа, полез на кручу.
Болтавшийся, всё это время, за спиной РПК, колотил прикладом по бедру, одновременно впиваясь сложенными сошками под лопатку. Всё ещё полная фляга, со спиртом, как ни странно, оттягивала разгрузку. Вторую ляжку колотила сапёрная лопатка , да ещё титановый, двадцатикилограммовый «бронник»… Но, Игорь пёр вверх, словно робот. Открылось, какое там второе (?!), четырнадцатое дыхание. В тот момент он смог бы бросить на башню и Т-72, сойдись они в лобовую. Это был не человек…
Медведь опомнился только тогда, когда грохнулся всем телом, перевалив через кряж.
Воздух в горах закончился… Разрывавшиеся лёгкие пытались втянуть в себя его жалкие остатки. Жалкие потуги астматика, или карася на песке…
«Ну, нет, «душки», теперь-то я просто так не дамся, после Рыжего (в смысле скорпиона). Теперь я по-настоящему стал спецназом. Потрудиться вам придётся. Ох, как потрудиться!..»
С трудом, отдышавшись, он вернулся на несколько метров назад к гребню и стал наблюдать. Наверное, именно в тот момент Марс понял и принял в свою когорту ещё одного воина – Медведя.
Погоня только-только взошла на соседний холм. На часах – 6.30.
«А ведь проспали вы меня, натуральным образом. Дети гор…»
Склон противоположной «горки» просматривался довольно хорошо – не всё ж тут «зелёнка», и длился метров 600-700. А потом начинался подъём. Да такой крутой что… Да и гребень Игоря был много выше.
Два с половиной, или больше, километра пройти в горах – это не меньше трёх часов, если идти быстро, не опасаясь, что из-за ближайшего валуна в тебя не ударит свинцовая очередь. Если просто идти по горам по своим делам. Вверх-вниз… Погоня – это немного другое… Они отставали от Игоря на три, с лишним, часа, и это в лучшем случае. Самое время рвануть во все лопатки!..
«Ну, суки! Спецназ гнать, как зайца?! Хер вы угадали! Не-е, это вам не новогодние подарки!»
Самонадеянный дурак!.. Мальчишка!..
Игорь установил сошки своего пулемёта на этом злополучном гребне и, прижав приклад к плечу, прицелился в преследователей. Он был намного выше и мог неспешно поупражняться в стрельбе по «ростовой мишени». Если бы, ещё, учёл расстояние, то, может быть, всё и получилось бы… Молодость и самомнение… Очередь легла далеко впереди погони и «духи» залегли, и расползлись по редким кустам.
«Попрятались, суки! А если ещё разок?»
Вторая очередь, понятно, тоже не принесла результата. Но, теперь его начинали гнать озлобленные такой наглостью, опытные воины…

***
- Во ты мудак! На кой тебе стрелять-то было нужно?! Судя по твоему рассказу, мог бы спокойно уйти. Спокойно, Игорь, без напряга уйти. Вспомни, как нас Алихан гнал. Через полстраны почти, и то ушли!
- Да уж, Алихан был не чета тем пастухам. Наш волк, думаю, все девять лет провоевал. Я тебе не говорил раньше, всё недосуг было, но я про него ещё в 83-м первый раз услышал, в Панджшерском ущелье.
- Это когда «За Службу…»  получил?
- Тогда…
- А в Панджшере за «Львом»  охотились?
- Охотились… Кто за кем?! А-а, чего там!.. – Медведь, в сердцах, махнул рукой. – Потом расскажу…
- Ну, а тогда?
- Тогда? Тогда я ещё желторотым придурком был. Думал, шугану их и пойду себе спокойненько. А к вечеру на шоссе выйду.
- Догадываюсь, что было дальше.
- Во-во… Только догадываться и можно. Мне тогда эти пионерские костры в собственной жопе дорого обошлись. Но, и догорели окончательно. Такой фуйни я больше никогда не делал…
- Чё, серьёзно думал их достать? С такого расстояния? Да ещё себя обнаружил.
- То-то и оно. Придурок – одним словом…

***
Ему бы тогда уйти по-тихому. Следы запутать и уйти. Так поступил бы любой, мало-мальски послуживший разведчик. В горах три часа форы – это шанс выжить, да нет, а шансище, 50 на 50, а может и больше.
Зелен был Игорёк, молод и зелен. Да ещё наслушался баек про то, что спецназ никогда не отступает. Дуралей…
Когда задание выполнено, а на карте стоят жизни солдат, ещё как отступает! Тут уж не до красивых слов – жизнь пацанов важнее личных амбиций. Не знал Медведь этого, не мог знать, да и не понял бы никого, скажи ему в тот момент, что нужно использовать такой редкий на войне шанс и валить во все лопатки… Его друзья были в бою, а он удирал? Ну, уж нет!
…После неудачных очередей Игорь припустил вниз, нисколько не заботясь о том, чтобы смотреть под ноги. Вперёд и вниз! Склон был очень длинным, не менее километра, с хвостиком, редко усыпан небольшими камнями, но, что самое главное вёл на юго-запад, а значит к шоссе. Правда, на пути была горка, не меньшая, чем та, с которой он стрелял, но теперь сержант уверовал в свои силы, и, главное, в свою удачу…
«Йо-хо-хо! Мы красные кавалеристы и про нас! Йя-ха! На холмик заберусь, ещё раз шугану «душариков», а там и до наших всего-ничего. И-и-я-ха! Пошёл ретивый! Ч-ча-ча! Или на пулемёты их вытащу! Ах-ха, ё-ё! Ушёл я уш-ш… Гы-ы-гых!..»
Это случилось уже в самом конце этого сумасшедшего спуска.
На небольшой кочке нога подернулась…
Всем своим немалым весом Игорь рухнул на руку. Раздался противный хруст, а сзади по затылку его догнал, болтавшийся на спине, РПК. И сознание не сдюжило, отключив окружающий мир... И, слава Богу, что эта голова знала крепкие удары на ринге, а её владелец, всё же, умел держать удар. Опыт, он и в Африке опыт…
Может пять минут, а может немного меньше, хватило Игорю, чтобы прийти в себя. Он сел и стал оценивать своё плачевное, теперь уже, состояние.
«Кисть сломана – без вопросов, бля! – Он осторожно ощупывал левую руку. – И с ногой что-то, твою мать! Дебил, придурок, бля! Размечтался о кренделях небесных, мудило! И что теперь? Как?!»
Тяжело припадая на ногу, Медведь поковылял дальше…
Это падение стоило ему многого… О левой руке можно было забыть – она стремительно опухала, наливалась синевой и била в голову нестерпимой болью. Но, была ещё и нога. Нога, которая отказывалась идти. Скорее всего, это был вывих, тяжёлый, сложный с разрывом связок вывих. А впереди была гора, длиннейший подъём, на вершине, которого, может быть, и лежало спасение…
Игорь с тоской смотрел вверх и проклинал себя.
«Теперь всё, кранты. Догонят однозначно. Не уйти. Не уйти теперь. Бля! Идиот ты, Игорь, ах, какой идиот! Теперь только залечь на вершине остаётся. Давай, боксёр, вперёд…»
Уже и солнце перевалило далеко за полудень, а он только-только сумел добраться до вершины. Пот катил градом, боль тёмной шторой застилала глаза, и Медведь рухнул на камни. Сколько он так пролежал, не известно, но, немного отдышавшись и придя в себя, взглянул вниз и понял, что дальше идти некуда. Погоня уже подбиралась к тому месту, где всё и случилось… Фора во времени была потеряна. Ещё час, ну, может, немного больше и «духи» взойдут на склон, а там… Только оттягивать агонию, да себя мучить… А можно и по-другому. Именно так и поступил молодой сержант. Не позволила ему гордость сделать  иначе, ну не смог раненный Медведь улепётывать, как заяц…
…В 15.30 на радиоузел соседствующего с бригадой полка штурмовых вертолётов пришло сообщение от одного из экипажей, патрулирующего окрестности шоссе в районе перевала Саланг:
- Вижу бой. Малая группа «духов» осаждает горку. Наверное, отловили кого-то. Могу поддержать огнём.
Счастье Медведя было в том, что только-только вернувшиеся из этого рейда потрёпанные роты разведбата находились в бригаде, а Дзюба, после жестокого разноса начальства, за немалые потери, сидел у своего старого друга, подполковника ВВС, командира вертолётного полка.
- Передай экипажу. – Вяло отреагировал комполка, обращаясь к своему лейтенанту-связисту. – Пусть пройдутся разок, пригладят НУРСАМи и возвращаются к патрулированию. Может, сами афганцы чего-то не поделили…
- А в каком районе, говоришь? – Подал голос Дзюба.
Лейтенант взглянул вопросительно на своего командира и, получив немой кивок согласия, ответил:
- Квадрат 14-32.
- Да это же…
- Ты чё вскинулся-то, от того места, где ты «духов» лущил, это километров 20 по горам, не меньше.
- Это мой сержант!..
- Ты в своём уме, Сергей? За неполные полтора суток пройти столько, да по горам? Не поверю. Никогда не поверю!
- Это он. Дай «вертушку» – я сниму его оттуда.
- Брось, майор.
- Дашь?!
- Не дам! Это армия, а не «хочу – не хочу». Не дам!
- Сука ты, подпол, сука! Этот мальчик, без опыта, решился потянуть на себя погоню, чтобы его подчинённые, из которых один полуживой, вернулись. Ему всего-то 19 лет, Гриша!
- Но, как же без приказа? Не могу!
- Наплюй!
- А голову снимать с кого будут? С тебя?!
- С меня, Гриша! На себя всё возьму, из армии уйду, но этого пацана нужно спасти. Или сам возьму пару «вертушек», силой. Ты меня знаешь!
- Ладно, «спец», хер с тобой!..
Нет, не был сухарём лётчик, да и была тому причина – его сын служил свою срочную службу в ВДВ, в Кандагаре… Кому как не отцу понимать?
- Сержант! Комэска второй ко мне, срочно! – Крикнул он через дверь. – Иди, Серёга, бери с собой кого там хочешь. Через пятнадцать минут вылетишь двумя машинами за своим сержантом…
- Сочтёмся, Гриша…
- Вали отсюда, майор…

***
- Ну, в общем, сняли меня с той горки. Андрюха.
- Тяжко было?
- Не знаю. Мне тогда было всё по фигу. С жизнью попрощаться успел…
- Тоже мне спецназ ВДВ.
- Злой ты…
- Да ладно. Не понимаешь что ли?
- Всё понимаю, командир. Чего там…
- Ну и…
- Я тогда кое-как соорудил себе гнёздышко и залёг за РПК… Сам понимаешь, рука – это ещё полбеды, но вывих был такой, что и шагу не ступнуть. Как я на ту гору влез, до сих пор не понимаю… Вот такие-то дела. А духи шли медленно. Так что, отстреливаться я начал примерно минут за десять до того, первого вертолёта. А ещё минут через сорок два «крокодила» проутюжили склон и меня сняли. Сам Дзюба прилетел!
- Повезло…
- В нашем деле без этого никак, сам знаешь, командир.
- Знаю-знаю…
- Потом госпиталь в Ташкенте… Какие там медсестрички, братишка-а! Это просто что-то!
- Казанова хренов.
- Каза или нова, но попасся я там всласть. Есть, что вспомнить…

















Часть вторая.
Схватка Титанов…

Нам не хватало воздуха
На горных перевалах,
Мечтали о воде мы
В пустыне Регистан.
Кричали мы от боли
На койках медсанбатов,
И, всё-таки по-доброму
Мы помним наш Афган…

***
Январь 1982г. Комвзвода...
***
…И опять они сидели с сигаретками в зубах на этой, много слышавшей, а ещё больше знавшей, и хранившей каменное, а точнее деревянное, молчание, лавочке около казармы родного взвода. Взвода капитана Проценко, или просто Филина…
Буйствовала весна 90-го…
Они (в смысле группа) только-только встретили своего Филина из внеочередного отпуска после добровольного плена и ранения . Они только сегодня успели «обмыть», в офицерской столовке, его вторую Красную Звезду и досрочное (опять досрочное, как и «старший лейтенант») капитанское звание, в его-то 22 года от роду, и теперь отправились в расположение РДГ – ночь на носу. Кому как не им было знать, что спать необходимо при первой возможности – кто его знает, что случится через час? Служба такая – спать ложишься в родном кубрике, а проснуться можешь за несколько тысяч километров, где-нибудь над Душанбе или Благовещенском, когда начнёт реветь сирена «Ильюшина», подгоняющая к открытой аппарели. На высоте 2000 метров… И хорошо, если это будет день… Бойцы отдыхали, а их командиры беседовали неспешно, сидя не скамеечке.
…- Ты, Игорёк, так и не рассказал мне толком про свою «срочную», да прапором…
- Так, а чё там рассказывать? Служил себе…
- Просто так себе служил, не напрягаясь, что успел заработать «За Службу…», две Красных Звезды, две МЗО и две МЗБЗ?!!
- «Звёздочки» и «За Боевые…» – это уже в отряде. Бате спасибо… Вторые «Отвага…» и МЗБЗ – уже при тебе – за Хайзуллу и за Фергану. Сам знаешь…
- А за Речкой?.. Расскажи, а?
- Да нечего особенно и рассказывать…
- Давай, «замок», чё тя уламывать-то надо? Не первый год замужем…
- Теребить не хочется… За те годы стольких пацанов классных потерял – до этого времени ком в горле стоит…
- Расскажи, Игорёк, не ломайся, как целка македонская в самом-то деле…

***
…Переломы и разорванные связки заживали не быстро и не медленно, а ровно столько, сколько положено молодому, крепкому организму.
За тот месяц, что Игорь провёл на койке Ташкентского госпиталя, ему прошлось пережить несколько событий, после которых, к нему несколько раз наведался подполковник-психиатр. И вердикт его был твёрд и однозначен – этот паренёк, молоденький сержант спецназа ВДВ, настолько психически здоров, что врядли его сможет что-то потрясти настолько, чтобы стать его, психиатра, пациентом. Просто свои душевные боли он уносит глубоко в себя, и там их переживает в одиночестве. Мальчишка отключается от всего мира и живет там, глубоко в своей душе. Нет, он, конечно же, всё понимает и исполнит любой приказ, но делать это будет на полном автоматизме. Короче говоря, сержант Барзов абсолютно здоров психически, просто свои горести переживает один, видимо поражения в спорте научили…
Первым, и, наверное, самым тяжёлым ударом была встреча с Виталиком Крюченковым. С его Крюком. Через две недели его ничегонеделания в госпитале…
…Игорь, как всегда, к тому времени, сопровождаемый медсестричкой Гилей, жгучей азиатской красавицей, направлялся на, который уже, медосмотр к завотделением травматологии на своей хромированной колеснице. Гиля нежно поправляла на крутых, Медведевых плечах пижамную куртку, и с любовью поглядывала на мощный стриженый затылок, плавно переходящий в огромные плечи – шеи там небыло, скрывали бугры мышц. Она, девушка Востока, его дитя, совершенно неожиданно для себя по-уши влюбилась в этого огромного нескладного парня, который, к тому же, был по слухам из неробкого десятка, да и вообще… Излучал силу и надёжность, несмотря на беспомощное состояние… Любовь-злодейка – зла… Или Любовь – злодей козла?.. Да и Игорю нравилась эта неприступная, гордая казашка. И он был совсем даже не прочь... И так и случилось… На третьей или четвёртой, кто там уже это помнит, перевязке. Гиля тогда шёпотом просила его молчать – Восток дело тонкое, как известно, а уж родственники на Востоке ещё тоньше… Только вот, сама Гиля не могла скрывать свои чувства к Игорю. Её горячая азиатская душа кричала и пела от любви к «кяфиру» . Ну и что же оставалось Медведю? Да ничего. Если она сама говорит об этом всем и вся, то и его совесть, природного молчуна, будет, наверное, чиста. Наверное… Как то там ещё посмотрит на всё это её огромная семья? А особенно её мужская половина – отец, дядья, братья. А их там, если собрать всех двоюродных, не дальше, около сотни могло набраться – семьи-то большие. А чему удивляться? Аборты по шариату, запрещены, а чем ещё заниматься мужчине долгими осеннее-зимними ночами. Как греться?..
В общем, Игорь наслаждался жаркой неистовой ненасытностью Гили, и ждал последствий. Женят или башку отрежут – с них станется… Хотя, чего скрывать, Игорю нравилась Галя (это он её так называл – Гиля уж очень непривычно для слуха), и он был не прочь связать с ней свою жизнь… Узлы, узелочки… Сколько их потом ещё заплетётся в скитаниях по госпитальным койкам?..
… Гиля подталкивала коляску Медведя, стараясь разминуться с такой же коляской, которую вывела из кабинета полковника, её лучшая подруга Лейла.
- Стой! Стой, говорю! – Рявкнул, внезапно Игорь.
Во встречной коляске сидел Крюк. Да – это был он…
- Крюча!..
- Замок!..
- Виталя…
- А Малыша я доволок, сержант… Тебе спасибо…
Медведь смотрел на пустой рукав его пижамы, и такая тоска рванула в сердце, что…
- Санёк тоже тут. Мне говорили… Сам оклемался дня два назад. Вот видишь, клешню отрезали… – Виталий смотрел на своего бывшего «замка», на его слёзы. – Ты это, Бурый… Ты завязывай это мокрое дело, братишка. Подумаешь, руку потерял! Башка-то цела…
- Моя вина!
- Ты на себя лишнего-то не грузи, братишка. Малого я доводок, хоть и тяжёл кабанище, и взводному всё доложил. А потом и Дзюбе… Ты своё дело отпахал – что надо…
- Бежал как заяц…
- Не важно. Дело сделал!.. А Орлика мы потеряли, братишка. Уже потом… Хороший пацан был, настоящий, хоть и офицер…
И это был второй удар…
Игорь замкнулся в себе на несколько дней, практически не реагируя ни на кого. Только пил чай немеренно, да катал огромные желваки на скулах. Даже тогда, когда приехал комбриг и привёз заработанные Медведем, Крюком и Малышом награды, Игорь едва заметно улыбнулся на миг, самыми уголками рта, повисшей на пижамной куртке, медали…
…Потом был отпуск домой. В плакавшую октябрьским дождём Одессу…
И было возвращение в родною бригаду…
…- Ну, здравствуй Медведь!
- Здравия желаю, товарищ майор! – Прогорланил посвежевший Игорь, приветствуя своего комбата. – Сержант Барзов прибыл для дальнейшего прохождения службы!
- Старший, старший сержант! – Дзюба похлопывал по плечу своего «крестника». – Как здоровье?
- Порядок!
- Тебе, знаю, предлагали в Пскове дослужить. Почему вернулся?
- Да так… Я там никого не знаю…
- Ты не крути, Игорь – мне ещё понять нужно на какую должность тебя определить. Так я повторяю свой вопрос: «Зачем вернулся, старший сержант Барзов?»
- У меня, товарищ майор, свои резоны появились. Хочу реванш взять за Крюка, за взводного, за пацанов – я ж «замок», как-никак…
- Уже нет – должность занята… – Комбат задумался. – Отомстить, значит, решил?
- А хоть бы и так! Я же спортсмен! Не привык я просто так, за здорово живёшь, проигрывать…
- Дежурный! – Крикнул Дзюба через дверь, незнакомому Игорю сержанту. – Капитана Баланчука ко мне.
Через десять минут Баланчук, на правах старого друга, вошёл в кабинет без разрешения и доклада – не до таких тонкостей на войне.
- Барзов! – Ротный обнял Игоря, как старого, проверенного товарища.
- Вот, Чукча, вернулся сержант, рвётся в бой. Что с ним делать – ума не приложу. – Хитро улыбнулся Дзюба.
- Пристроим! Какие вопросы, Гора? Такие проверенные «кадры» мне нужны…
- А должность ты ему где возьмёшь? «Старший сержант», да с медалью – это тебе не зелёный «салабон», а?
- Ну-у, свободным сержантом пока…
- Может «старшиной» ? Твой-то сколько уже, как домой поехал?
- Месяц… А что! Можно! Если ты «добро» дашь. Ты как, Медведь, пойдёшь старшиной? Или в «свободные» хочешь, пока должность освободится?
- Чё, из каптёрки портянки выдавать и в баню водить?!.
- Вот ты, сержант, уже не первый день в армии, медаль заработать успел, а почти ничего не понял в службе… – Начал, было, комбат, но его перебил Чукча.
- Дуралей ты, Барзов! Старшина роты – это же, практически, второй ротный. Зря, что ли должность для «куска»? Кто такой взводный лейтенант? Почти такой же пацан, как и все остальные, только с образованием и звёздами на погонах. Но, без опыта, как правило. Да хоть нового в твоём взводе взять… А вот «прапора», ротные, могут и поправить и помочь, при случае, потому что опыт… Понимаешь? «Старшина» – это скрытый резерв. Да и зарплата побольше, чем у комвзвода. А не захочешь в казарме сидеть, так тебя с собой любой лейтенант в рейд возьмёт. За счастье посчитает…
- А твой ротный прав, Барзов.
- Ну, не знаю… Я другого хотел… – Но, увидев посуровевший взгляд Дзюбы, решился. – А-а! Ладно! Товарищ майор, товарищ капитан! Только, я в рейды наравне со всеми!.. Дело тут у меня…
- Понял я твоё дело, Медведь. – Грустно произнёс Дзюба. – И вот ещё что, «старшина»… С этого момента ко мне и к ротному обращаться Гора и Чукча, никаких «майоров» и «капитанов». Ясно?
- Тебе ясно, Медведь? – Улыбнулся, одобряя решение командира и друга, ротный.
- Так точно, товарищ…
- Уже успел солдафоном стать, а… – Улыбнулся комбат. – Ничего ещё привыкнешь, за год…

***
- Ну, вот. Так и остался я, Андрюха, старшиной на год, а потом ещё на два «взводным Ванькой»…
- Номера-а…
- А нечему удивляться. Свой год «срочной» дослужил. Не стыдно вспомнить. В каптёрке не прятался, из рейдов не вылазил – я же вернулся в бригаду уже в Кандагар. В Кабуле нас сменила Тульская…
- А как же обязанности «старшины»?
- Да-а! Были там у меня в подчинении два гаврика каптёрщиками, они всё и делали…
- А чё так не весело, Игорь?
- Хорошие пацаны. Были! По медали у каждого, по МЗО… Но, видно что-то с головой случилось, не знаю. Война… Она, сука, таких людей ломает…
- Так что было-то?
- Ничего хорошего!.. На наркоту присели… Там, знаешь, какая конопля росла? Я до верхушки дотянуться не мог! За два с половиной метра кусты росли!
- И что?
- А то! Понемногу покуривать начали, втихаря. Я-то замечал, но, думал, балуются пацаны, главное, чтобы службе не мешало… Сидят они сейчас, командир.
- За что?
- Наркота совсем мозги отобрала. Кто-то их под себя подобрал, когда кооперативы разрешили в 85-м. Они к тому времени уже сосем «плохие» стали.
- Земляки, что ли?
- Из Минска оба. Только один детдомовский… Ну и стали бомбить кооператоров по поручению. «Долги» собирали… За дозу…
- Жизнь…
- Какая это на хрен жизнь?! Они, бля, придурки честно работали за эту «зарплату». Сотни тысяч брали в руки и носили «хозяину», а сами клянчили дозу – честь, понимаешь ли, афганца не позволяла взять чужого. Ну, и сели по 102-й… Наскочили на кого-то, а там охрана. А пацаны войну прошли – им лупануть кого, при вооружённом сопротивлении… По 12 лет дали… Сидят.
- Слабаки.
- Да уж. Наркота сильнее оказалась. Хотя, ребята были – что надо…
- Ну, а сам-то?
- А что сам?
- Дослужил «срочную». Комбриг предложил в «учебку» на прапорщика. А я подумал себе: «Чё там, на гражданке? На заводе пахать где-то, или ещё чего… Учится, время тратить, а потом? На 120 рэ пахать – и это в лучшем случае!» А я их и без звания уже получал. А «прапором» – 390! Да плюс выслуга, там, да боевые… Короче, согласился я…
- Вот так Вооружённые Силы СССР приобрели прапорщика Барзова, он же Медведь, он же спец, какого поискать, орденоносец и так далее…
- А, знаешь… Я не жалею. Я на своём месте и другого не хочу, командир…
- А я не хочу себе другого «замка»...

***
…Окрестности Кандагара, туда перевели бригаду Медведя и, именно туда, он возвращался два раза – во второй раз уже, будучи новоиспечённым прапорщиком, навевали на новичка нерадостные мысли. Нет не у Игоря, конечно. Он уже был тёртым и бывалым, отслужившим свою срочную здесь, за Речкой. Без малого, два года… А ещё того «новичка» удивляло и озадачивало отношение к новоприбывшему молоденькому прапорщику комбата Дзюбы и всех ротных капитанов. Особенно это раздражало «свеженьких» лейтенантов, прибывших на должности по выпуску из РВВДКУ (Рязанское Училище было единственным, готовившим офицеров ВДВ.), они-то ещё не успели подзабыть, что такое Устав…
- Товарищ прапорщик! – Петушился новый безусый командир его, Игоря, первого взвода. – Что вы себе позволяете?! Устав забыли, субординацию!
Его, неплохого, как потом оказалось, парня и надёжного офицера, шокировало обращение Медведя к комбату.
Дзюба недоумённо посмотрел на своего, уже, прапорщика и задал справедливый вопрос:
- А вы-то кто такой, лейтенант? Доложите по форме!
- Лейтенант Лещенко! Прибыл для дальнейшего прохождения службы!
- Не Лев, случаем, Лещенко?
- Никак нет! Николай, товарищ майор, и не родственник, просто однофамилец.
- Это хорошо, что не родственник. Не люблю я протеже. И не терплю… Здесь разведка спецназа – мне люди надёжные нужны… Вот, как Медведь, к примеру. Он, кстати твой взвод принимает. – Уже к Игорю. – Присмотришь там за ним, чтоб дров не наломал поначалу.
- Присмотрю, Гора, не впервой.
- А ты, лейтенант Лещенко, который не родственник, прислушивайся к Медведю – он здесь со мной с самого начала, уже два года, и должность «старшины» тоже его – он эту роту год срочной на себе протащил. Это понимать надо, лейтенант. И теперь потащит, а придётся, то и тебе поможет, и хорошо, если только советом… Ну, да там видно будет…
- Извините, товарищ майор, не знал. Непривычно как-то – медведи, чукчи, горы…
- Тебя-то самого как друзья называли? Кличка-то была?
- Лещ…
- Не пойдёт – мы не на Флоте.
- А может Лев? Ну, потому что…
Лейтенант остро взглянул на Игоря и тот понял, что парень не размазня и постоять за себя сумеет, при случае, даром, что погоны надел. Такие были нужны…
- Лев? Лев… А что, «старшина»? Подойдёт… Слышал, взводный? Теперь твой позывной «Лев». А Медведь, стало быть, твой «крёстный». И не дуйся! Лев – он царь зверей – всё лучше, чем Заяц, а тем более Лещ…
… Потекли дни и месяцы службы.
Как там в наших Народных сказках? Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…
А дело было на всех одно – война…
И доставалось всем поровну и прожжённым воякам и салажатам. Всем доставалось, на всю оставшуюся…
Свою новую ипостась прапорщика Игорь не ощущал, а потому и внеплановых вспышек «звёздной болезни» за ним не знали. Служил себе парень на должности, потом уехал не несколько месяцев, приподнялся в звании, да и вернулся на своё старое место. Только, ощутимо возросший оклад, приятно согревал душу и придавал уверенности в правильности выбранного им пути…
Рейды глубинные сменялись другими, по более близким, тылам не тылам, окрестностям, так точнее. Это была их, спецназа, привилегия – лезть к чёрту в зубы. Ну а кому ещё? В Кандагаре стояли ещё артиллеристы – два полка средних гаубиц Д-30, танкисты – полк Т-64, и общевойсковики – два полка обычной «пехтуры». Ну и всякие службы – объединенный штаб, полевой госпиталь и т.д. Какие из них, на хрен, разведчики? Единственно серьёзная сила здесь – были… Понятно, да? Ну и самые «весёлые» прогулки, толи в горы, толи в пески, а Регистан был вот тут, у самых стен, и дышал, иногда, своим знойным дыханием, доставались, конечно же, мальчишкам Дзюбы…
…Они сошлись постепенно, Медведь и его новый, формально, взводный, Лев… Николай был настоящим русаком из Тулы. Точнее, из этого города он поехал поступать в Училище в Рязань. И ещё, там жили его родители и более старшие родственники. А родился Николай в Германии, а потом учился по всему Союзу. Правильно! Николай был из семьи офицеров. Причём офицеров-десантников! Его дед начинал ещё в конце 20-х годов в ОМСБОНе, и совершил в её составе первый показательный прыжок с парашютом 2 августа в 1930 году . Прошёл всю Войну и закончил службу полковником. Отец Льва тоже послужил «всласть». Мотался с молодой женой по Шарику, потому и родился Николай поздним ребёнком, когда его отец надел майорские погоны и стал отсчитывать последние годы, до своего сорокалетия… Коля не был сыном Большого папы – его шестидесятилетний отец был уже больше десяти лет на пенсии. Простой подполковник-пенсионер, бывший замкомполка Тульской дивизии ВДВ…
Но, семейная традиция – есть традиция. Николай был офицером-десантником в третьем поколении – и это вызывало уважение. Хотя, сам по себе, Лев был весёлым парнем, не ханжа и не задавака. Что с подчиненными, что с командирами держался ровно, чувствуя за собой силу, и зная себе цену…
А ещё, он был ходок по женским прелестям, новоявленный Дон Жуан плюс Казанова. Два в одном флаконе!..
К встрече Нового, 1982 года, Лев даже сумел приложить свою руку…
Когда офицеры, и прапорщики конечно, разведбата Дзюбы, только-только, собрались сесть за праздничный стол и разлить «по-первой» привычного «шила», за военную удачу, дверь, открытая явно сапогом, с грохотом ударив в стену, и на пороге возник Лев:
- Товарищи офицеры! – Проорал лейтенант, и все присутствующие вскочили, повинуясь команде.  - Вольно! Попрошу расслабиться и приятно встретить Новый Год!
Галантно наклонившись, он сделал жест, и в офицерскую столовую стали вплывать дамы…
Тут были и связистки, и «кадровички» из «строевой части», и медсёстры, и врачи, и ещё какие-то девушки и женщины в возрасте 20-30… На встречу этого Нового Года лейтенант собрал почти всех прекрасных «солдаток» из всего гарнизона… Около тридцати молодых, красивых, и непонятно, что делающих в Афгане, а потому соскучившихся по настоящим, сильным мужикам, женщин…
Встретили Год весело и к всеобщему, женско-мужскому, удовольствию… Правда, через десять минут после появления их гостий, когда улеглось первое возбуждение и удивление, Медведь услышал тихий разговор комбата и взводного:
- На «губу» готовься, Лев, когда из Афгана домой вернёмся. Это какой же нужно быть сволочью, чтобы лишить весь гарнизон бабской компании, да ещё на такой праздник?! Запомни, лейтенант, за тобой десять суток ареста. За разбой, «на большой дороге»…
- Есть десять суток ареста, товарищ майор!
- Ладно… Так кто это к нам тут забрёл, на огонёк?
- А знаете…
- Гора и на «ты».
- Кх-хмы… Там одна мамзель, новоприбывшая лейтенант-хирург, очень уж суровым майором заинтересовалась. Тобой, кх-хм-м, Гора, значит…
- Ты тут не пырхай, бля, сказал же уже!.. Так какая, говоришь?
- Во-он та, русявая такая. Симпатяшка-а!..
…А в самом конце января Лев со своим взводом получил приказ готовиться в очередной разведрейд.
На инструктаже у Дзюбы, по традиции, присутствовал и Медведь…
Комбат, на удивление всех, был сух и официален:
- Так, товарищи командиры, пришёл приказ провести разведку трассы на Кабул на предмет «чистоты «зелёнки». До пятидесяти километров в сторону города Калат.
- Ясно. – Подал голос Чукча.
- Состав разведгруппы нам определили минимальный – не более взвода. Уходить из города группа будет как в обычный поиск, чтобы не привлекать внимания. Просто собрались и ушли.
- Ну да, тут «ушей да глаз» полно, особенно на базаре. Эти торгаши шастают туда-сюда из города, что твои тараканы. Да и наблюдателей левых хватает… Что-то серьёзное намечается, Гора?
- Ждём большой караван с боеприпасами для артиллеристов, «трактористов» и, наверное, всех остальных. Не менее тридцати машин…
- Фьи-и-иу! – Присвистнул ротный. – Такой «колбасы» давненько небыло. Я уже и не помню…
- Сопровождают колонну наши коллеги – рота(!) парней ВДВ – Тульская дивизия. Сверху прикрывают «крокодилы». Их полк стоит в Газни. Оттуда же пойдёт встречная разведка – ребята из «спецуры» ГРУ…
- А чего так сложно? Нельзя было пустить несколько караванов?
- Не знаю, капитан, не знаю. Есть приказ… Наша задача – обеспечить «чистое» шоссе с нашей стороны.
Дзюба помолчал немного, наверное, убеждал самого себя в правильности принятого решения:
- В рейд идёт взвод лейтенанта Лещенко.
- Есть! – Вскочил с места Лев.
- Возражаю! – Ротный не хотел отпускать на это задание «зелёного» лейтенанта.
- Все остальные только-только успели вернуться, Чукча, и солдаты вымотаны до «нельзя». А те, кто остались, имеют командирами салаг, не готовых к таким прогулкам… Лев, как мне видится, готов. Да и не один он пойдёт…
- ? – Поднял брови ротный, да и лейтенант принял «стойку».
- С ним пойдёт прапорщик Барзов.
- Кто командует взводом в рейде? – Гордость подбросила Николая со стула.
- Его комвзвода, лейтенант Лещенко. – Ответил Дзюба. – Медведь идёт замом. Но!.. С широкими полномочиями… Он и поможет, и поправит, и заменит… Если что случится…
- Другое дело! – Ротный, казалось, успокоился.
Но, не успокоился Лев:
- Офицеру не доверяете, товарищ майор?
- Ну, вообще-то в армии не принято приказы объяснять – их принято выполнять, «…беспрекословно, точно и в срок…». Или я уже забыли Устав, лейтенант?
- Никак нет!
- Но, тебе объясню. В виде исключения. В первый и последний раз… Если случится второй – вылетишь из бригады!
Ротный мысленно улыбался.
- Ты, лейтенант, на этой войне «без году – неделя», всего-то пару месяцев, тебе кажется, что ты уже много знаешь, и много прошёл. За пару-тройку рейдов… И это похвально, что кажется... Но, мало! Тебе ещё служить и служить, и опыта набираться… А вот твой прапорщик, на этой войне, с первого дня. Третий год отсчитывать начал… Возьмёшь на вооружение его опыт – будешь хорошим офицером. Да не просто офицером, а разведбата спецназа… Я доходчиво объяснил?
- Так точно, товарищ майор.
- Надеюсь… Задача! Готовить взвод. О цели рейда во взводе знаете вы и прапорщик. Готовность №1 с 18.00. Выход по моему приказу. Выполнять!
- Есть!
- Есть!
Произнесли Лев и Медведь одновременно.
- И удачи вам, спецназ!..

***
- Тебе вся эта situation ничего не напоминает, а, Андрей? – Игорь улыбался чуть-чуть прищуренными глазами.
- Ноябрь 1988-го. Кабул. Аэропорт. ИЛ-76, и появившийся из него огромный прапорщик, прибывший на усиление группы спецназа. Точнее, на усиление её командира – зелёного лейтенантика, как я понимаю…
- И наше с тобой выяснение отношений, прямо там, на полосе аэропорта.
- А ты тогда обиделся, «замок». Я заметил.
- Да нет, Андрюха. Там другое было… Сам, ведь, знаешь, что если Батя принимает решение, то неспроста. Может, и не до конца был в тебе уверен, но в задание отправил. А он, прости за пафос, человек солидный и свои шаги не просчитывать просто не имеет права – должность не позволяет… Не говорил я тебе, да и сейчас, наверное, зря скажу, но… Я, ведь, тебе слово дал, ещё тогда, что буду твоим вечным «замком». Да и дело-то прошлое… Короче, я тогда, в тот наш «круиз по жаркой стране», шёл как твой контролёр… И ты должен понять Батю! После Шаха приходили к нам, на должность взводного, несколько офицериков, но фуфло оказались – осторожничал наш командир.
- Ну, и прав был, Батя – я бы так же поступил.
- Вот и отлично!
- Ну, так что там с твоим Львом случилось?
- А, знаешь, командир, Колька классным пацаном оказался. Жёстким в меру. Служака, но не карьерист. Салабонов гонял до седьмого пота и кровавых мозолей, но!.. Всегда входил в «положение» и не кичился погонами. Короче, что тебе сказать? Взвод на него молился, в рот заглядывал. И это притом, что «деды» безвылазно торчали во внеочередных нарядах, чистя картошку на кухне, и, при этом, ни один «молодой» им не «помогал» – Коля за этим следил строго. Полное искоренение «дедовщины» в отдельно взятом взводе. Но и справедлив был. Что и говорить – династия…
***
В тот рейд взвод Льва уходил среди дня. Как это делалось всегда... Да и нарваться на засаду шансов было поменьше. Им необходимо было спокойно, без помех войти в «зелёнку». А дальше… Дальше начиналась настоящая разведка…
…Зима…

Унылая пора – очей очарованье…

Ничего очаровывающего в этих голых холодных скалах Гиндукуша небыло. Хотя… Горы красивы всегда, и ваш покорный слуга, автор, не раз имел возможность убедиться в этом. Всё дело в человеке, или вернее в том его взгляде, которым он смотрит на окружающий его мир. А Медведю в этом рейде не нравилось абсолютно всё. И, казалось бы, небыло никакого повода – всё, как всегда…

Почему всё не так? Вроде всё, как всегда –
То же небо, опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя…

Он уже и сплёвывал через плечо, и, незаметно для других, постучал по стволу чахлого, облезлого по-зиме кустарника, а песня, навязчивой пластинкой, всё крутилась и крутилась в голове. И Игорь нервничал и злился:
«Бля! Твою мать! Да что ж это такое? Вот привязалась! – Угрюмый Медведь строго поглядывал на своих солдат. – Не вовремя ты вспомнился, дядя Вова. Ты хоть и Высоцкий, но… Не сглазить бы!»
- Игорь. – Позвал его лейтенант к концу дня. – Поговорим?
Медведь только пожал плечами, останавливаясь и пропуская вперёд цепочку разведчиков.
- Что-то случилось? Ты чего такой, «старшина»? На пацанов рыкаешь, к мелочам цепляешься. Скажи!
- Не бери в голову…
- Э, нет! Я – командир и потому хочу понимать, почему ушедший со мной в рейд прапорщик с такими полномочиями, что может отстранить меня от командования в любую секунду, а в любое, другое, время весёлый мужик, нервничает и дёргается. Что не так, Медведь? Я имею право знать, чай не рядовой!
- Погано как-то, Коля. Чуйка какая-то… И ещё песня к языку прилипла – не могу отделаться…
- Высоцкого? Про того, что «вчера не вернулся из боя»?
Игорь ошарашено, даже, заполошно как-то, взглянул на Льва:
«Мысли он мои читает, что-ли?»
- Угадал… – Думая о своём, произнёс лейтенант. – Вот и у меня тоже…
- Ты это, Лев…
- Ну, ладно я, пацан – на войне всего ничего, пару месяцев, а ты-то? Камешки эти вдоль и поперёк излазал, медаль имеешь заслуженно – мне уже нашептали за что. Ты-то чего задёргался, а?
- Давит что-то…
- И меня давит! Так что теперь, дать понять мальчуганам, что их командиры в чём-то сомневаются или, того хуже, опасаются?! Ты чего, прапорщик? Я тебя, «битого волка», пенять не могу, конечно же, но ты, по-моему, Игорёк, слишком много внимания уделяешь своим эмоциям. А мы на задании – мы в рейде!..
Лейтенант рос, в глазах Игоря, по минутам. Это был уже не мальчик, и не гарнизонный ебун-террорист – это был, хоть и малоопытный, но офицер.
- Ты, Игорёк, знаешь, что? Ты отдохни. Не дави! Дай я!.. А ты, пока, займись собой…
- А ты?
- А я всю жизнь, с самого раннего детства, ещё от деда, а потом от отца, слушал, что такое офицер-десантник. И всегда хотел им быть! И потому своё «позднее» детство провёл в Калининском СВУ . И в «Рязанку» поступал, зная заранее, что поступлю при любом раскладе – хотел, потому что… И теперь – это мой рейд! Первая, настоящая работа. Дай мне!
- Да я…
- Как мужика прошу! Дай я! Не как офицер прошу!..
- А я тебе чем, мешаю? Твой взвод…
- Ты это…
- Что в свободный поиск отправляешь?
- Правильно говорили – битый ты волк…
- Кого со мной отпустишь?
- Кого возьмёшь…
- Ведь самых сильных заберу.
- «Самых» не заберёшь – не оставишь ты со мной салаг, со мной, с «зелёным» – «битых» оставишь. Или нет?
- Ну и сволочь же ты! Психолог фуев…
- В свободный поиск пойдёте, товарищ прапорщик!
- Есть!
- Только меня не оголяй, Игорь. Работа-то серьёзная – такой караванище обеспечить… Тут постараться на совесть придётся.
- Командуй, взводный. И не сцы. А я прогуляюсь по окрестностям – не впервой. Всё будет в норме…
И Игорю стало легче. Свободнее дышать, что-ли… Правда, и это был маленький Медведевский секрет, он не уходил далеко от взвода. Как говорят военные: «На дальность визуального контроля». Он, не долго думая, просто взял с собой троих ребят, которых «дрессировал» сам, ещё в свою бытность старшиной срочной службы, да и полез вверх, на скалы. Эти ребята успели уже прослужить по году, с лишним, и были довольно опытными разведчиками, знающими и понимающими, Медведя. А секрет был прост, как сама истина. Вернее, военная истина. Игорь сделал то, что должен был сделать Лев с самого начала, отправив боковой дозор. Игорь просто ненавязчиво его заставил. Ну, и кто же из них был большим психологом?
А «дальность визуального…» и так далее в горах – это до полукилометра. И ещё. Игорь, со своими «старичками» был намного выше крадущегося взвода Льва. Лейтенант делал, по-честному, свою работу, а Игорь делал тоже самое, приглядывая ещё и за взводным. Современный вариант «Мне сверху видно всё…». Этакое Всевидящее Око…
Так прошли сутки… И вторые… Медведь немного успокоился, но вот только это «Он вчера не вернулся из боя» долбило дятлом изнутри и не давало спать на редких привалах.
«Крыша поехала. Точно! Всё же в норме – за двое суток ни одного «духа». Успокоится надо. Пацаны всё видят и тоже дёргаются. Не дело. Тормози «прапор», или нервишки лечи – так, если дальше, только пацанов положишь…»
На третьи сутки, в ночь, пошёл снег. Обильно, целеустремлённо, припорашивая, да нет, заваливая снегом этот суровый, даже в другие времена года, ландшафт. Хлопья, падающие с неба, напоминали Родину. Тем мальчуганам, которые ушли с Медведем – таёжные были парни, из Сибири – омичи. Знали, что такое снег. И ещё, знали, что такое зимняя охота по снегу – сибиряки…
Да-а… Всё было хорошо. Только вот это глупое предчувствие не давало покоя. Глупость какая-то. Маразмы…
На пятые сутки они прошли свои положенные, отмерянные приказом километры и встретились со своими коллегами, шедшими с севера из Газни, разведчиками спецназа военной разведки. Правда, никто никому рук не пожимал, даже лиц не видели. Просто, на расстоянии 150-200 метров заметили друг друга, рассредоточились в момент, оценили сноровку незнакомцев и подали условный сигнал. Короче говоря, узнали друг друга – один приказ выполняли. Да так и разошлись, каждый в свою сторону… Правда, не всё было так безобидно…
За час, примерно, до той встречи, один из ребят Медведя, ефрейтор Зимин, «Зяма», шепнул Игорю:
- А мы не одни тут, Бурый.
Игорь вопросительно-внимательно посмотрел на ефрейтора.
- Минут пять уже нас «пасут». Грамотно, блин! Сначала думал – показалось. Но, теперь, точно знаю. Они выше нас метров на 40. Сначала шли навстречу, теперь идут параллельно с нами, немного сзади.
- Если «духи», то они нас положат в шесть секунд, сверху и сзади…
- Это не «духи». У тех нет терпения, сам знаешь, и ещё, эти маскируются слишком умело, школа чувствуется. Даже мы сибиряки, охотники с детства, и то не сразу поняли, что…
- Идём дальше, Зяма, и не дёргаться. Может это «грушники», которые с севера… А пацанам скажи, чтобы за спину поглядывали. Чем чёрт не шутит?..
Ну, а когда произошла «встреча», Медведь ясно понял, что если бы сигнал «Я свой» не сработал, то их «уложили» бы на эти камни в течении, максимум, полминуты. Со Львом столкнулась малая часть «коллег». И, слава Богу, что это были ребята, знавшие о приказе. Иначе… Взвод был окружён. Мастерски! Даже его «свободный» дозор, в лице Медведя сотоварищи. Дёрнись кто «не по делу» и вот вам, Братская могила…
…Через час после рандеву Лев доложил Горе, что всё, мол, в порядке и взвод идёт на точку, в которой следовало ждать эту колонну…
Так и разбежались…
***
- Нам тогда нужно было вернуться почти на половину пути, на удаление тридцати километров от Кандагара. Ещё двое суток возвращались…
- Что-то ты, Игорёк, так долго рассказываешь, а я ничего не понимаю. Ну и что тут такого особенного. Обычный разведрейд. Молодой летёха и под боком опытный прапор. Ну, зима в горах, ну, пятьдесят «кило» ногами отмеряли, в один конец. Что в том особенного? Это даже не наши нормативы на Берет. Размазал, ты, кашу по стене, Медведь…
- А вот тут ты не прав, Андрюха. Мы – профи и такие прогулки – наша работа, обычная и повседневная. Только… Ты хоть раз задумался, почему наши женщины не простые, обычные девчонки, которые от нас, кстати, шарахаются в стороны как от чумных, а те, которые так или иначе связаны с армией? Они, толи «сестрички» госпитальные, толи сами служат, толи из офицерских семей. И так всегда будет, за редкими исключениями, типа твоей свадьбы. Только такие всё-равно нас бросают, рано или поздно.
- И почему же?
- А просто всё. Мне одна соплюшка смелая прямо в лоб сказала, я тогда ещё и в Отряде не был, только-только из «Бурденки» вышел после Панджшера… Да… Так вот, она так и вывалила: «С вами трахаться хорошо – вы ненасытные, голодные, а вот жить с вами нельзя – у вас глаза убийц». Поднялась, оделась и ушла. Навсегда…
- И что?
- А то, командир, что мы с тобой, положа руку на сердце, ненормальные, в общепринятом понимании. Мы, бля, живём войной, и думаем её сучьими категориями. А они просты как стальной ломик – «Хороший враг – мёртвый враг». И не можем уже по другому. Почему столько пацанов, вернувшихся с этих войн, теперь сидят, и в основном за «нанесение тяжких телесных» или «непреднамеренное»? Да всё потому же! У нас мозги работают в совсем другую сторону. Мы все больны, Андрюха, и болезнь эта называется «война»…
- Это ты к чему всё сказал? Причём тут всё это к твоему лейтенанту?
- Не только к нему, Андрюха. Я тебе хотел рассказать про то, как война меняет и уродует обычных гражданских мальчишек, вынужденных отдавать свой «долг» Родине, бля…
- А ты не стареешь ли, старший прапорщик? На философию потянуло? О смысле жизни.
- И смерти, Андрей. Это философия, ты прав. Философия войны…
- Эк тебя занесло-то…
- Занесёт тут... И тебя тоже. Когда, как я, больше десятка лет из войны не вылазишь… А на счёт того рейда…
- Да! Так что там было-то?
- Вот. В этом весь Филин – никогда не научишься слушать спокойно, всё у тебя шило в жопе.
- Ладно. Не обижайся – научусь ещё. Если не сдохну раньше…
- А говоришь, что я философ. А сам-то, о чём думаешь?..
***
Всё, что произошло потом, в этом рейде, было похоже на плохое кино. На замедленную съёмку. Так, по крайней мере, запомнилось Медведю…
Природа Гиндукуша впала в какое-то заторможенное состояние, даже снег падал вяло и бессмысленно. Даже воздух, казалось, стал гуще, наподобие киселя, не подгоняемый таким привычным ветром из ущелий. Пропал куда-то ветродуй, исчез напрочь. Природа Афгана впала в летаргический сон. Анабиоз…
И разведчики, почувствовав это затишье, тоже расслабились, «потеряли нюх», что называется. А что?! За пять суток ни намёка на хотя бы одного, самого завалящего «духа». Тишь да гладь, да… Только подзабыли мальчишки, что бывает после такого затишья. Это простая физика – «восьмой класс, вторая четверть» – «ничего ниоткуда и никуда, а только…» и так далее. Короче, «Круговорот говна в природе»… И оно всплыло, это говнище, как раз в самый неподходящий момент… Как всегда это бывает.
Взвод, из-за этой расслабухи всеобщей, опоздал на «точку встречи» с колонной. Не сильно, всего-то на полчаса или меньше, точнее метров на 700-800. Получив радиосообщение о колонне, Лев пытался приподнять темп, но «вяленные», расслабленные солдаты не смогли, а может, и не захотели напрягаться – шли «домой», так чего там.
Присутствие посторонних первым почувствовал Медведь. Он всегда это чувствовал – взгляд в затылок.
- Зяма.
- ?
- Напряги пацанов. Что-то, бля, не то. Не одни мы тут. Мне кажется…
- Понято… – Прошептал, почему-то ефрейтор.
Они пригнулись, непроизвольно, и пошли от камня к камню. А через двести метров обнаружили замаскированные следы.
- Лев Медведю. – Проговорил Игорь в микрофон рации.
- На приёме.
- У нас «гости».
- Слушаю!
- Нашёл пятна на ковре. Шли домой. Пятна сухие. Около двадцати. (В смысле: «Обнаружил следы. В направлении Кандагара. Следы старые, примерно двадцати человек»).
- Принял.
- И ещё. У меня на спине «глаз». (Пояснять смысл не надо?).
- Ясно. Работаем…
А дальше…
Дальше-то, как раз и началась замедленная съёмка…
Сообщил ли взводный о засаде или нет, Медведь не знал, но вскоре над ними проплыла «двойка» «крокодилов», утюжа лопастями камни. И ещё, примерно через четверть часа, послышался монотонный рёв большого количества моторов. Колонна…
Карабкаясь, «скользя» по камням четвёрка Медведя пёрла вперёд, понимая, что они опоздали. И они опоздали таки. Всего-то на несколько минут.
«Картинку», которую увидел и оценил в секунду Игорь, можно описывать часами. Хотя…
Под ним, метрах в пятидесяти лежало шоссе.
Шоссе! Ха-ха, два раза! Извивающаяся змеёй по дальним и ближним склонам горная дорога, то тут то там скрываемая голыми, безлистными ветками «зелёнки». Ревущая напряженными двигателями машин, приближающаяся колонна. Вон мелькнула, за ближайшим поворотом, головная БМДшка. А внизу… Внизу, в двухстах метрах от трассы, изготовившиеся, залегшие в засаде «духи». Как их было видно сверху! А ещё ниже, в нескольких десятках метров от дороги, крадущийся взвод Льва. И даже минуты на то, чтобы предупредить…
«Бля! Лев! Коля! Положи взвод на землю! Вас же сейчас и те, и другие расстреливать будут! Тормози!» – Кричал молча, Медведь.
Рванув на себя рацию с плеча Зямы, он стал лихорадочно что-то передавать, и тут всё и началось…
Под той самой, головной БМДшкой, ярко расцвёл красный цветок взрыва, подбросив левую гусеницу высоко вверх. Но, приземистая Боевая Машина Десанта, не перевернулась. Тяжело грохнув всем весом о дорогу, она вернулась в изначальное положение. И стала выбрасывать из всех щелей, пока ещё редкие, струйки чёрного дыма. Машина горела…
Спустя доли секунд, затарахтели автоматы и пулемёты афганцев, перечёркивая смертельными кривыми брезенты грузовых «Уралов». Вдруг заработал басом, незамеченный Игорем, ДШК. Приподнялись и изготовились к стрельбе несколько гранатомётчиков…
И Игорь ввязался в бой, отсекая сверху любителей РПГ-7…
Это было важнее всего. Он знал, что даже битый вояка никогда не сможет среагировать сразу. Первые секунды уходят на осознание того, что ты попал в засаду, ещё несколько уходит на преодоление нормального, естественного, для человека ступора, затем приходит оценка ситуации и поиск естественного укрытия и лишь после всего, боец вспоминает о своем оружии. Минута, на всё – про всё. У очень опытных – меньше, но не намного. И эта минута всегда(!) решает очень многое. Именно это и называется «Фактор внезапности». Минута! Много это, или мало? Это мало, но в бою – вечность…

Он шутил невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое.
Он мне спать не давал, он с рассветом вставал,
А вчера не вернулся из боя…

До того момента, как должны были вернуться «вертушки» оставались минуты, а может, и того меньше. А дальше… Не было бы никакого «дальше». «Крокодилы» перепахали бы своими пушками весь склон, всю «зелёнку» без разбору. А десантники сопровождения вкупе с «трактористами» их поддержали бы из всех стволов. Вот такие шахматы…
Взвод нужно было выводить из-под огня. На ту сторону дороги. За броню техники. Только, вот Лев почему-то продолжал лежать. А Игорь не знал, что же сделать в первую очередь, как помочь молодому, неопытному офицеру.
В ту секунду всё и случилось…
Открылся люк механика-водителя горевшей БМД и, из пылающего во всю чрева этой железяки, стал выбираться солдатик . И не смог… Всё, что ему удалось – выбраться по пояс. Он, бедолага, всё пытался подтянуть из люка ноги, зная, что вот-вот сдетонирует боезапас машины и тогда не спасёт сам Всевышний. Но, ничего не получалось. Толи ноги застряли, толи парень был тяжело ранен. Он всё скрёб и скрёб руками по броне, а на его спине тлел и слабо дымился чёрный танковый комбинезон. (Это сейчас автор так медленно и подробно описывает, а тогда… Миг!). Приподнявшись на одно колено, Лев крикнул что-то через плечо и бросился к горящей машине…
- Стой! – Игорь понял. – Стой! Придурок! Завалят как курёнка! Стоя-а-ать!
А Лев уже сумел пробежать ту двадцатиметровку и стал тянуть на себя затихшего солдатика. И ничего не получилось… И тогда Николай влез на броню БМД и стал двумя руками вытаскивать солдата, схватив того за ремень и распрямившись во весь рост… 180 сантиметров живой мишени! Стендовая стрельба «Живой кабан»… Вот «духи» и обрадовались. И лупанули дружно – грех упустить момент…
Вот тогда-то Медведь и понял, что нужно делать…
В секунду заменив магазин своего «калаша» на другой, с трассирующими патронами, он резко глянул на незаменимого Зимина.
- Я с тобой. – Понял этот взгляд Зяма.
- Пошли. – Выдохнул Игорь и швырнул двумя руками далеко вниз две «эфки» (Ф-1), выдрав чеки зубами.
Тоже сделал и ефрейтор. Да и остальные…
Восемь разорвавшихся «лимонок» сбили резвость «духов»… А потом была та чапаевская, почти кавалерийская атака из тыла. Эти четверо безумцев неслись по склону вниз, горланя что-то несусветное во всё горло, и поливая огненными «трассерами» впереди себя. Приумолкли на миг даже башенные КПВТ…
- С-су-у-ука-а! С-то-я-а-ать! – Медведь нёсся вниз неотвратимо, как локомотив.
А чуть позади, не отставая от своего «старшины», неслись сибирские парни.
Психическая атака… Бля!
Но, она удалась! Хотя…
Эти секунды дали время Льву вытащить из люка парня и спрыгнуть на дорогу. А вот дальше время остановилось…
Игорь видел, как лейтенант принял на свои руки, как невесту в день свадьбы, того парнишку, и сделал шаг к обочине дороги – там было спасение… И его ударила пуля. В плечо. Потом ещё раз, туда же… Потом в ногу… Следующая по касательной, высекая искру, по каске. И опять в ногу. И лейтенант упал со своей ношей… Прошёл тех десять метров и упал… С дороги. За неё. В спасительную обочину…
А, ошарашенные наглостью, «духи» пропустили Медведя и его пацанов.
- За броню, за мной!!! – Проорал прапорщик залёгшему взводу.
И второй команды не понадобилось – взвод снялся. Дружно, резко, так, как учили на бесчисленных тренировках, а потом ударили башенные пулемёты сопровождения. И пушки «трактористов»… Потом вернулись «крокодилы» и сказали своё «веское» слово… А ещё минут через сорок «прискакали» парни из бригады Игоря. На технике и четырёх «вертушках», высадив десант по-штурмовому, с ходу. И завертелось… Ну, а дальше всё, как обычно…
Пришедшие из Кандагара спецназовцы отсекли бронёй своих БМДшек и Т-64 колонну от «духовской» засады. А десант, развернувшись в цепь, пошёл на «прочёс», вверх по склону…
Тогда взять живым не удалось ни одного «лошарика» – они только и довольствовались девятью трупами афганцев…
А колонна, как потом оказалось, уже трижды обстрелянная на этом пути, всё же добралась до места – это была последняя засада на её пути…
***
- А дальше?
- А просто всё дальше… Столкнули танком сгоревшую БМД и пару «Уралов» с шоссе. Мне – приказ по рации, выводить взвод в составе колонны, на броне… Через час с небольшим вернулись в бригаду…
- И всё? А Лев?
- Какое там всё! Дали отдохнуть час, и на «разбор полётов». А там майор-командир, что колонну вел, открыл пасть, что, мол, на проводку колонны отправили «ребёнка» командиром. Дзюба и вскинулся, только я был ближе… Ну, и схлопотал тот майор по репе. От всей души… Меня в Кабул, на «губу», но потом замяли… Дзюба хотел меня ко второй МЗО представить, а прокуроры посадить. Сошлись по нулям…
- Ну, а Лев-то что?
- Колька? Служит… Начштаба полка в Тульской дивизии… Академию уже закончил. Он теперь майор. А тогда его прямо с трассы увезли в Кабул на «вертушке», вместе с другими «трёхсотыми». Потом в Ташкент. Полгода лечился – из него шесть пуль отковыряли тогда. Выжил, оклемался, и вернулся в армию…
- Наградили?
- А сам-то как думаешь?
- Не меньше Красного Знамени.
- Орден Ленина…
- И правильно!
- Ну вот… А я, после всего, принял взвод. Да так и остался «взводным папой» на полтора года. Пока не столкнулся с другим Львом, «Панджшерским». Хотя, как по мне – он бешеный шакал…

***
Сентябрь 1983г. «Замок» Рашид.
***
- Ну, что, Игорёк, про Масуда расскажешь? Всё же, что там не говорили про него, а это настоящий вояка. Таких, за всю войну в Афгане было: раз, два и обчёлся.
- Вот именно, Филин: Ахмат-Шах – раз, генерал Дустум – два. И не было больше ни одного командира у «духов», который хоть отдалённо мог бы подойти, к этим двоим, по своей значимости. Про них легенды сложили… Одиозные, почти культовые фигуры. И те «полевые командиры», которые воевали с «шурави», и которые могли сказать, при случае, что воюют под знамёнами того или другого, очень этим гордились. Хоть и баи все поголовно…
- Ну, это-то я тоже успел прочувствовать. Никогда не забуду Алихана… Из-за этого шакала Слон без ног остался… А госпиталь расстрелянный, а наша Иришка, «Мед.прапорщик»? Страшно представить, через что она прошла, если даже у Брата тогда нервы сдали …
- Да… Алихан… – Задумавшись, проговорил Игорь. – Но, он твой. Вы его со Слоном и сопроводили к Аллаху… Только Алихану до Масуда, что до Китая раком…
На дворе буйствовало лето 1990-го года…
Филин и Медведь по сложившейся уже давно традиции проводили вечера, после бесконечных тренировок, на старой, доброй скамейке у казармы, за долгими, неспешными разговорами.
А схоронившиеся, где-то рядом, в траве сверчки рисковали обломать под основание свои крылышки в соревновании «кто, кого громче». Древняя ива наклонила свои косы, едва-едва не доставая до земли, и создавая своей причёской природную крышу над этой скамеечкой. Что-то шуршало и пощёлкивало в кустах, что-то издавало какие-то неповторимые звуки. Природа продолжала свою жизнь, свой круговорот, невзирая не людские переживания…
В такой летний «безоблачный» вечер только с девчонкой гулять, да стихи, что лапшу, на уши вешать. А потом, к полуночи, почувствовав, если сумел, что девушка «готова», что уже можно, схватить любаву в охапку и затащить под такую же иву. Да вдуть ей, неповторимой, «по самые помидоры» изобразив её в позу «оленя, пьющего воду из ручья» (Передача «В мире животных», для тех, кто не понял). Доказывая, что спецназ, он во всём и Спец и Наз…
Они вспоминали своих «боевых» подруг, а беседа медленно, ленивой рекой продолжала своё течение…
- А знаешь, командир, ведь если бы мне тогда удалось – я бы здесь с тобой не сидел сейчас. Может, тоже уже капитаном был бы. И не простым – легендой Советской Армии. Да только, не удалось. И никому не удалось… По сей день. Масуд – он и есть Ахмат-Шах, «Панджшерский лев», мать его…
- Это как это?
- Каком к верху! Бля!
- Ты чё, братишка? Я тя чё, обидел чем?
- Да ты-то, Филин, тут причём?! – Рявкнул, в сердцах, Медведь. – Просто как вспомню, как он меня «сделал» тогда, как «салабона» – кровь кипит, бля! Меня!!! Я ж на той войне с самого начала, не меньше, чем он, ни на день! И видел всякого, и друзей сколько в «цинках» на Родину отправил, за три с лихуем года – один Бог знает, да я… А рейдов исходил столько, что и сам не помню. Мня-то, знаешь уже – я на жопе не сидел. К Красной Звезде представляли, ещё тогда… Только хавало там помял, был ещё один разок, подполковнику, «зам. по тылу» бригады… Меня тогда опять Дзюба вытащил. Он уже «подпола» получил, к тому времени. Начштаба бригады… А Чукча его место занял – комбат разведки.
- И что?
- А то!!! – Брызнув слюной в лицо Филина, рявкнул Игорь, и было видно, что это больная тема, «больное место». – Ты понимаешь, что это такое, комбрига, черкеса по национальности, горячего как, бля, их скакуны, полковника-орденоносца, да какого(!), убедить в том, что какой-то там «кусок» набил рожу одному из ЕГО замов не просто так, а за дело…
- Не, Игорёк, не понимаю. Бог миловал… Сложно было?
- Сложно… Несколько месяцев присматривались, по-новому… Потом утрамбовали. А потом этот рейд…
- А что он, рейд-то?
- Что?! Кх-м-мы… – Закашлялся Медведь. – А ты знаешь о том, что поимка и пленение, что было не реально никогда, или «зачистка» Ахмат-Шах Масуда уже в 82-м было гарантированной(!) Звездой Героя для командира, который на эту «охоту» вышел, со всеми вытекающими?.. И это не обсуждалось! Так он уже успел, был, достать! Звезда Героя!!!
- Круто…
- Только, он и по сей день, как тот воз у Чуковского, там. И те две Звёзды так никто и не получил…
- Две?
- Генерал Дустум «весил» не меньше Масуда – тоже тянул на Звезду. Только получить их оказалось так же сложно, как миллион Чаплина забеременевшему мужику… Такие же стёбари-приколисты, видать, в Генштабе собрались…
- Слышал я про это…
- Давай-ка я тебе про Баха расскажу.
- Про того Иоганна, который Себастьян? Не знал, что ты от классики тащишься. А говорил Цой, Бутусов, Шевчук…
- Я тебе про своего «замка» хотел, а ты…
- Но, ведь, Бах!
- Рашид. «Сержант», потом «старший», потом «старшина». Мой зам. полтора года, Бахтеяров Рашид. Вот же где мужик оказался!..
 
***
… Тогда в 82-м, с новым весенним Приказом «о призыве и увольнении…» в бригаду прибыло много салажат и полтора десятка «молодых» сержантов из «учебок». Командиру разведвзвода прапорщику Барзову достались двое «младших сержантов» и «сержант»…
«Младшие», были какими-то потерянными и ошарашенными тем, что попали за Речку – не ожидали украинские «хлопцi», что на войну попадут. И из этих «комодов » ещё нужно было лепить и лепить солдат. А вот сержант, пришедший заменить надёжного, как стена Зяму (Медведь взял к себе, после того рейда,  «замком» ефрейтора, выросшего до мая до «сержанта» и получившего МЗО), был готов ко всему.
Рашид Бахтеяров. Таджик. Местный, приграничный. Из Горного Бадахшана. Есть такой городишечко на границе с Афганом: Ишкашим. Спортсмен, альпинист, КМС. Мелковат ростом, правда – его 1.68 по сравнению с медведевскими 2.03… Но, жилист был, как кобра. Про войну знал с самого её начала (а может и раньше?), и знал её дыхание и нравы. Да и понравился Игорю с первого же момента знакомства на представлении:
- Товарищ прапорщик! Сержант Бахтеяров прибыл!
- И что? На хрена прибыл?
- Служить!
- Служить?! Кем?
- На должность «замкомвзвода», во взвод разведки прапорщика Барзова.
- Вон оно как! И что?
Игорь смотрел с высоты своего роста на этого паренька, и мысленно улыбался: «Ну, и что же ты, красавчик узкоглазый, ответишь? – Об этом назначении он уже знал от ротного, но Медведю важно было знать, каков его новый «замок». Не рохля ли? Вот и устроил спектакль. – Спасуешь, небось, а?»
- А ничего, товарищ прапорщик, я назначен вашим заместителем по приказу майора Дзюбы и прошу разрешения приступить к исполнению своих…
- Ну, то, что комбат именно тебя ко мне направил – я знаю. – Кажется, у Игоря ничего не получилось – «крепок в коленках» оказался таджичок, и это вселяло надежду. – Вот что лучше мне поведай… Почему ты, мил человек, по окончании «учебки» получил три «сопли» на погон, а не две, как все ?
- Так решило командование.
- Ты, что, самый выдающийся был? Или очень с начальством «дружил»?
- Я альпинист, спортсмен, немного змеелов – в этих горах рос, но никогда не был «дятлом», если вас интересует именно это.
- Ладно, не бычься. – Игорь протянул сержанту свою необъятную ладонь. – Меня зовут Игорь. Но, чаще Медведь.
И Рашид не задумываясь, сунул свою ладошку в эти «тиски»…
Последний «тест» Медведя – по рукопожатию очень многое можно понять о мужчине. А в эту клешню, устрашающих размеров и силы, ладони совали только по-незнанию, или же очень близкие Игорю люди, которых тот не «мял». И Игорь с позором проиграл эту схватку…
- Рашид. – Просто и незатейливо ответил сержант и, не меняя выражения лица, ответил на рукопожатие.
И в Медведевских тисках что-то громко и противно хрустнуло. А Игорь изменился в лице, покраснев, словно спелый помидор – ему даже застонать было нельзя, чтобы не «потерять лицо», сам, в конце концов, затеял. А вот Рашид понял всё, видимо не в первый раз, и отнёсся по-человечески. Да нет, по-мужски!
- Я, товарищ прапорщик, альпинист-скалолаз… Нам иногда, чтобы не сорваться, только на руки и надежда… А ты, ИГОРЬ, наверное, со скалолазами никогда дела не имел. Хотя… У тебя рука тоже(!!!) крепкая. Давай вправлю на место – там, скорее всего, одна косточка из сустава вышла.
Игорь молча протянул свою травмированную руку. Этот «жест» незнакомого, пока ещё, сержанта, для Медведя значил больше, чем всё остальное. Игорь, проще говоря, понял, принял, и зауважал Рашида… А тот занялся рукой Медведя. Его умелые «стальные» пальцы, словно паучки, резво пробежались по кисти прапорщика, останавливаясь иногда в каких-то точках, и резко надавили в двух местах.
- Б-бля-а!
- Извини – пережал я немного… Два сустава вышло. Ты это, взводный, руку забинтуй потуже – через неделю и помнить забудешь…
Так оно и случилось. Только Игорь «не забыл помнить», что скалолазов на рукопожатие пробовать не стоит. Ну, или, только в крайнем случае. Хотя, таковые случались не единожды…
А сержант оказался «что надо». Так и сошлись…
- Слушай, Рашид. – Как-то спустя неделю, после того памятного рукопожатия, вспомнил Игорь. – Ты уже понял, наверное, что у нас без второго «имени» не обойтись.
- Слышал уже.
- Ну, и что? Мне тебя назвать, или вспомнишь свою старую кличку?
- Клички – у собак… – Угрюмо произнёс Рашид и достал свой дутар.
Медленно и по-восточному напевно полилась какая-то мелодия.
- В Сборной называли Пауком, только мне это не нравилось никогда…
- Да и мне что-то не очень. – Ответил Игорь, поглядывая на этот двухструнный инструмент, да на его хозяина. – Слушай! А может «Бах»? Ну, а чё? По первым буквам фамилии, да  на инструменте можешь – вижу.
- А почему, тогда не «Композитор» или «Музыкант»?
- Долго выговаривать – в бою можно не успеть…
- «Бах»?
- А чё?
- Ну, пусть будет «Бах» – мне всё равно, если для службы подходит.
- Теперь ты мой крестник, Рашид.
- Я мусульманин…
- Ну, или кто ты там мне? Я не знаю ваших, мусульманских обычаев…
- Не важно… Главное – имя мне дал. Новое… Теперь – мы родня…
***
- Ты знаешь, Андрюха, я ведь ему дважды жизнью обязан… А он, вернуть этот долг, шанса так и не дал… И слава Богу! За полтора «моих» года даже не поцарапался ни разу!
- Ну, уж это ты загнул!
- А и не верь, если не хочешь! Только, именно так оно и было…
- Ну и где же он сейчас, твой Бах. Неужели отслужил положенное и ушёл на гражданку? Два раза, говоришь? Значит, у него должно быть, как минимум, две «висячки» – за спасение командира?
- Висячки! Два ордена! И оба «красные» – Красной Звезды и Боевого Красного Знамени – и оба за меня, блин! Этот клоп вытаскивал мою тушу два раза! Тебе ли не понимать, командир… Представляешь, что нужно было сделать, чтобы без ранений, на «срочной» службе, получить эти «висячки», которые даже офицеры, да хоть тебя взять, получали за такое, что… Второй раз за тот рейд, в Панджшере – это был его «дембельский» аккорд…
- М-м-да… – Только сейчас Филин задумался.
- А ты говоришь Иоганн-Себастьян... – Было видно, что Медведь вспоминает родного ему человека, хоть и были те воспоминания болезненны. – А где он сейчас? Думаю, догадываешься… Я-то этого уже не видел, но знаю, что комбриг предложил ему остаться в армии, поучившись в «Рязанке», но Рашид захотел домой.
- И что, так и ушёл?
- Так и ушёл… Только, через полгода в Сборной Союза, в Москве, его нашла медаль «За боевые заслуги». Ну, он и попросился в «прапора», да не просто так, а в родную бригаду. А комбриг(!), к тому времени, подполковник Дзюба с радостью принял своего «старого», проверенного «кадра» на должность взводного. Бах принял мой, ну, и его, на половину, взвод. Такие-то дела…
- Ни фуя себе!
- Год взводным. Потом Дзюба его направил на учёбу в РВВДКУ. После ранения…
- Зацепило всё же?
- Зацепило… Через три, без чуть-чуть, года войны. На второе Красное Знамя зацепило…
- И что, где?
- Закончил «Рязанку» прошлым летом. Разведфакультет… А недавно звонил мне в отряд. На КПП я даже не узнал его сразу. Встретились, водки бахнули… Выжрали её родимой, как свиньи. Только, что не хрюкали. Звание и орденок обмывали. Это тогда, когда ты после Бека в «Бурденке» отходил.
- «Старого» меньше, чем за год, без войны? Молодец твой Бах!
-…Он «капитана» получил, Андрюха. И «За службу Родине…», такой же, как у меня. Только он у него второй – я-то свой без него не получил бы, или на памятник «на Родине Героя», разве что... А его тогда к Герою представляли, только он, вместо Звезды, Знамя получил… В «спецуре» военной разведки лямку тянет…
- В «Каскаде», что ли?
- Он, понятно, не распространялся особо, но, я так понял, что в «Вымпеле»..
- Ни фига себе! Круто!..
- Круто… Он ведь таджик: фарси, пушту, как свой родной, да ещё русский без акцента, и английский, с акцентом… Кембриджским… В Рязани научили, а уж в Москве натаскали… Ну и, сам понимаешь, Пакистан, Афган, Иран, да и мало ли, что ещё – его. При случае… А они, я понимаю, имеют место. Один за другим…
- Познакомишь? – Андрей страстно захотел иметь в добрых знакомых ТАКОГО мужика.
- Если случай – он сейчас опять «где-то»…
***
Рашид как-то очень быстро и незатейливо вошёл в роль замкомвзвода. Ни Медведю, ни, тем более Зяме нечему было его учить, ну, или почти нечему. Да и то сказать: в горах ему равных небыло во всей бригаде, потому и стал Бах, по совместительству, инструктором по горной подготовке и выживанию в горах – это, во-первых; во-вторых – вынослив был этот таджик, как стадо мулов и тянул «на себе» весь взвод, как в «прямом», помогая всем и каждому, кто выдохся на очередном марш-броске по близлежащим горам, так и в «переносном» смысле – как-то ненавязчиво стал «душой» взвода, его Тёркиным; в-третьих, в-пятых, в-десятых… Проще говоря, Рашид – нашёл своё место…
Видимо, Медведю должно было повезти – так и случилось. Он нашёл Баха. А может, это Бах нашёл его?.. Кто знает?
Неисповедимы деяния Господа и пути его…
…А сколько смешного и нелепого случалось во взводе при участии Рашида! Он просто таки притягивал к себе, словно большой магнит, все несуразицы и нелепости, которые потом ещё долгие месяцы, а иногда и годы, обрастая подробностями, а иногда и откровенными выдумками, бродили легендами, или слухами, среди служивого люда. И простые солдаты смеялись от души, отдыхая не телом, но душой, на редких привалах, в такие сладкие минуты отдыха. А их командиры были рады тому, что смогли отвлечь своих пацанов от «тягостей и лишений воинской службы»… Да и очень немаловажно было подтвердить свои слова именами конкретных, живых людей, служивших некогда в бригаде, в «этой» бригаде – спецназа ВДВ, а они, такие люди были, и фотографии их висели на Доске Памяти Бригады… И Лев, и Медведь, и Бах, да и многие другие...
…Над его, Баха, поступками смеялись многие, весело и от души, а ему, что с гуся вода. Но, когда Рашид открывал рот, решив для себя, что можно ответить – смеялись все, а один раз, даже, вся бригада в полном составе на общем построении. Его удивительно тонкий, восточный юмор просто валил с ног. И сдержаться небыло никаких сил. Ни у кого!..
Да вспомнить хоть, именно то построение, когда Бах и успел, прослужил-то в бригаде месяц…
Самая безобидная ситуация вылилась в поголовную ржачку.
А всё очень просто – сержант Бахтеяров был смугл чрезвычайно. Даже среди азиатов Рашид выделялся – каждый знает, что даже «русаки»-альпинисты, проводившие много времени в горах под лучами высокогорного ультрафиолета, имели загар покруче, чем после целого лета на Канарах, а что же говорить об местном аборигене…
Ну, а в морщинах его лица и шеи, непосвящённым в секрет, виделся натуральный «дёготь». На этом «попадались», по очереди, Медведь, Чукча и комбат Дзюба. И вот теперь, пришла очередь командира бригады, заслуженного, боевого полковника, ненавидевшего в армии, больше всего на свете, неопрятного солдата. Это была «болезнь». Комбриг, случалось и не раз, мог простить солдату или сержанту, или даже прапорщику, некоторые проступки или нарушения, мелкие, при условии, что в тот момент «провинившийся» был опрятен, то есть, как выражался сам полковник: «Был похож на солдата, бля! Похож! А не на п…ду малолетки, после дефлорации…».
А потому Строевой Смотр в бригаде был явлением обыденным и «до боли» привычным. Просто, все знали, что и как…
В тот раз общее построение было не совсем обычным – по бригаде расползлись слухи о том, что с очередным «пропеллером» из штаба армии прибыл офицер «по особым поручениям» и привёз с собой приказы о присвоениях очередных (да и внеочередных) званий офицерам, и большой кофр, видимо с наградами для личного состава… Кандагар был не самым желанным местом для «штабных», потому и залетали они сюда не чаще, чем раз в 6-8 месяцев… Проще говоря, в бригаде царило некое, «подпольное» возбуждение в ожидании не особо приятного, сопутствующего сему мероприятию, Смотра, как неминуемое и обязательное приложение, «в нагрузку», так сказать, к дефициту…
…Батальоны выстроились на центральной площади города, сияя и, даже благоухая истинно военно-народным «Русским Лесом» . Полковник горным орлом осматривал эти стройные ряды и предвкушал…
Вручение новых погон и наград, заслужившим, прошло без особой напыщенности потому, что первые же двое сержантов своих медалей не дождались – за день до прибытия «высокого гостя» они погибли в очередном рейде – в Кабуле об этом, естественно, знать ещё не могли… Но, тем не менее, настроение царило. Нет не так… НАСТРОЕНИЕ ЦА-РИ-ЛО!!! Приподнятое…
А потом начался Смотр… И, естественно, полковник пошёл первым делом к своим разведчикам – к «своей» Элите, в среде Элиты Армейской. Тавто- , а скорее туфтология, да дело не в этом. А дело в другом – на первых же шагах, осмотра личного состава комбриг наткнулся на Рашида Бахтеярова…
Когда строгий, начальственный глаз остановился на шее Баха – вот тут-то всё и началось…
Комбриг медленным шагом дефилировал вдоль строя, вернее, только-только начал свой путь, намереваясь таким же вот образом пройти вдоль всей бригады, как взгляд его наткнулся на первого же сержанта, явно в должности «замка», так как стоял в строю позади прапорщика Барзова. Изумлению и немому возмущению полковника небыло предела – голову черкеса ударила «гарачий южный кров» и полковник мгновенно стал похож лицом на бурак.
- Вы! Да, да, вы, сержант! – Ткнул он пальцем за спину Медведя.
- Сержант Бахтеяров! – Рявкнул в ответ Бах.
- Выйти из строя!
- Есть!
«Отпечатав» положенные три шага, Рашид чётко повернулся кругом и стал «пожирать глазами» комбрига. А у того даже небыло слов, чтобы «начать». Казалось, что у этого грозного вояки даже матюги закончились. У него-то!!! А потом началось что-то, что удивило каждого, кто мог слышать этот диалог.
Полковник вышагивал в двух шагах, за спиной Рашида, и едва сдерживаясь, пытался говорить:
- Будьте так любезны, товарищ «военный сержант», ответить на вопрос: «Почему ваше лицо и шея чернее моих сапог?».
- Нэ знаию, таваричь пальковник. – Бах, безукоризненно владевший русским, стал специально говорить со страшным восточным акцентом. – Папа-мама таким делать…
- Не понял! Что делать?
- Меня делать… Моя кожжя делать, руки-ноги делать, башка кучирявий, гилаза уский, сиська-писька делать… Атэц старий, аксакал почти, много так делаил ужже – шэст биратиев, дэлаил, и дыва сыстра… Миня паследыним. Висё знал как нада!
Все! Абсолютно все, кто уже успел купиться на эту Рашидову «удочку», уже просто ухахатывальсь, правда, пока молча, а те, кому не «ампутировали» чувство юмора при пересечении границы Афгана, откровенно похихикивали…
- Какой папа-мама, сержант?! Какая сиська, какая писька?! Почему чёрный, как кочегар, ит-тить твою маму-папу?!
- Мой писька! Такой же чёрниий… – Первая шеренга грохнула дружным хохотом…
- Придурок! – Полковник не понимал, что происходит и, потому распалялся ещё больше. – Полный придурок! Идиот!!! Да ещё и разгильдяй! Кого Там на сержантов учат? Они что, не понимают, каких дебилов набирают? Что это такое, сержант, я тебя спрашиваю?!
Комбриг мазнул пальцем по шее Баха. И, с явной брезгливостью, отдёрнул руку.
- Ниэ боийса, пальковник. – И в этот момент Рашид стал постепенно(!) избавляться от своего акцента. – Ниэт, ние запачкаешь сывои руки. Просто, биваиют лиуди биелые, как вы, товарищ полковник, а бывают смуглые, как все азиаты. А ещё, разрешите доложить, бывают оч-чень смуглые, почти чёрные, как я, сержант Бахтеяров…
К этой секунде, стоявшие в ближних рядах, откровенно и в голос, ржали. Да и комбриг, в общем-то, нормальный мужик, понял свою ошибку и весь комизм ситуации, и тоже начал понемногу подсмеиваться:
- Ладно, «сиська-писька», прости меня старого… – Он всё больше заражался внеплановым весельем и тоже начинал смеяться. – Не разобрал я сразу. Иди, становись в строй, сержант, и служи достойно. Засранец!
- Есть!
- Что есть? «В строй» или «Засранец»?
- По ситуации, товарищ полковник!
- А, ведь, не дурак! Как, комбат?
- Ко мне дураков не присылают, да и я не терплю. – Ответил Дзюба, утирая слёзы.
- Я тебя не забуду, сержант Бахтеяров – так обмишуриться!.. Ты теперь не просто… Как его окрестили? – Это уже к Дзюбе.
- «Бах».
- Во как!.. Вот и ба-Бахай, сержант, а я прослежу, как ты это делать будешь… Стать в строй!..
***
- Такая история...
- И после этого он так и остался «Бахом»? По всем армейским канонам и правилам твой Рашид должен был бы превратиться в «Гуталина», или «Негра» – это даже вернее, следуя законам спецназа о лаконичности. Ну, так что, угадал, «Негр»?
- Не-а, братишка! «Бах»! Нет, попытался конечно кое-кто… Но, Рашид тут же отвечал: «Я таджик!» и бил морду. И крепко, надо сказать бил! За что был наказан несколько раз «губой». А потом всё улеглось, и Бах остался «Бахом».
- Круто!..
- А то! Он вообще круто сваренный мужик… И надёжный во всём…
- Бывает же такое.
- Бывает, бывает, командир – нам, славянам, сложно понять, что такие могут быть и среди «чурок», только, вот, ты наших Бая и Муллу вспомни. А Брат и Кабарда?
- А я и не спорил.
- Ну, вот… А были и другие ситуации… Помнишь, я когда-то говорил тебе, что чуть было не получил Красную Звезду?
- Что-то было такое, я ещё хотел спросить почему, да не сложилось как-то.
- А история простая, Андрюха…
***
…Как-то взвод Медведя возвращался из рейда. Тяжёлого, выматавшего силы не только салаг, но и «старых», и даже самого «взводного», дальнего рейда. Две недели «глубинной» разведки прошли на пределе физических, потому что Игорь постоянно чувствовал попутчиков у себя «на хвосте», но, главное, моральных сил, по той же причине. Бах постоянно обнаруживал следы, уже успевших Здесь побывать, «духов». И Медведь не был охотником. Медведь был загоняемой дичью. Да и Рашид несколько раз шепнул ему, что, похоже, их ведут. Ведут за собой… Не устраивая засад и не давая возможности догнать… Короче, Медведь со взводом были на поводке. «На коротком», жёстком поводке. На парфоре … А это, уж вы мне поверьте, нервы треплет, даже очень крепкие…
И так все четырнадцать дней, триста тридцать, с лишним, часов(!), ожидая выстрелов по взводу в любую секунду, с любой стороны…
«…Только бы не в спину – с первого залпа половину салаг положат…» – думал Игорь…
Всё случилось в последний день, когда взвод уже возвращался…
…До Кандагара оставалось всего-ничего – дневной марш-бросок – 15-20 километров.
Все и поверили в удачу, и расслабились, соответственно… Забыв, при этом, что, как говорят на Украине: « Не кажи «Гоп», поки не перескочишь…». Но вернее было бы – «…поки не побачишь, куди вскочив…».
Они, уставшие, забыли первейшую заповедь разведки о том, что задание считается удачно законченным только(!) после доклада командиру – тебя может накрыть, в родном гарнизоне, случайно залетевшая мина обкурившегося «дурью» «духа», или, проснувшийся снайпер словит тебя в перекрестии своей «оптики»… Короче: «пока ты не вернулся, ты не вернулся…».
Они влетели в очень грамотно, а главное умно расположенную засаду. Видимо, командир «духов» имел на взвод Медведя другие виды – общеизвестный факт, что боевики получали деньги за погоны, убитых ими, русских «шурави», а уж пленённые-то стояли на пару порядков выше  – зря, что ли их «вели» за собой все эти дни. Но… Не получилось. Теперь афганцы желали получить хоть что-то…
Чтобы выйти на шоссе разведчикам предстояло пройти километров восемь по узкому ущелью, эдакому каньону, а там уже и рукой подать… Только от «духов» их отделял плевок, как оказалось…
- Рашид.
- Я здесь.
- Веди взвод к дороге. – Настроение Медведя было тревожным. – А я поднимусь с дозором наверх – жмёт меня что-то, как бы в мышеловку нам не попасть, а там, сверху, виднее будет…
Игорь, как и всегда, выбирал себе работу посложнее.
- Там надёжные пацаны, командир – перед ущельем отправил. Все «дедушки», опытные, не первый день «замужем»…
- А я их «усилю»… Если разрешишь. – Пошутил невесело Игорь. – Три ствола хорошо, а четыре лучше…
- Ладно… Мы аккуратно пойдём. Ты поосторожнее. Да?
- Хороший ты малый, Бах, но, наглец, и в субординации не разобрался до сих пор. А пора бы уже… – Пророкотал Медведь и стал карабкаться по камням.
- Я исправлюсь, командир… – Рашид проводил взглядом своего друга и командира, и занялся взводом.
А через какие-то минуты начался бой. Как всегда внезапно, хоть ребята и  ожидали этого нападения.
Залп рубанул по цепочке спецназовцев в самый неподходящий момент. И двое разведчиков упали замертво. И это были только первые потери взвода, только начало…
Потом началось светопреставление. Их целенаправленно убивали, без жалости и раздумий – погоны взвода, все в купе, стоили около 1000 «гринов»… И «духи» бели твёрдо намерены их добыть.
Когда Игорь, где на четвереньках, где ползком или резкой перебежкой, сумел добраться до своего бокового дозора, шедшего по верху ущелья, его ожидала плачевная картина. Да просто поганая! Дозор погиб. Вернее один солдатик ещё был жив и даже отстреливался, но, повидавший уже смертей, Игорь с первого взгляда понял, что тот не жилец – из огромной рваной раны на левом плече, где раньше была рука, кровь уже вытекала еле-еле… Боец держался на принципе и упрямстве. Так бывает на войне. И несть тому примеров с Той войны. Когда, смертельно раненный, лётчик доводил самолёт до своего аэродрома, сажал его, и умирал на руках у своих друзей. Да мало ли?!. В общем,  солдат умирал, и знал об этом:
- Я тебя ждал, Медведь…
- Жорка! – Игорь был поражён увиденным. – Держись! Держись, Колесо! Я тебя вытащу!
- Не, не надо, взводный, я всё… – Жорка Колесов вздохнул облегчённо, словно сделал самое важное в своей жизни. А может, именно так и было? – Отваливаю я, братишка, теперь без меня. Ухожу в «самоволку», прости, команд…
Попрощаться с погибшим «духи» не дали. Они с самого начала боя стремились уничтожить дозор – остальные «шурави» были в западне. И могли держаться только при поддержке огнём сверху, от дозора. И Медведь сделал это. Правда, не в четыре ствола, но ПК в этих руках давал взводу шанс на спасение. Шансище! И он стрелял, проклиная, всех и вся, спасая свой взвод…
А потом прилетела граната из РПГ-7, и пулемёт замолчал…
И каким-то невероятным чутьём Бах понял, что дозора больше нет. И полез по отвесной стене ущелья вверх…
30 метров – это много или мало? По горизонтали вообще ерунда – меньше броска гранатой. По вертикали? Ну, тоже не много – девятиэтажка с техническим чердаком. Лететь сверху три секунды. «Раз и, два и, три и…» и всё, ****ец, отбивная… А вот вверх, да под огнём… Правда, стрельба прекратилась… В тот момент, когда Рашид преодолел половину этого подъёма… Обалдевшие «духи» сами, затаив дыхание, глазели на этого камикадзе, раскорячившегося, словно паук, ползшего по, казалось, гладкой отвесной стенке. А взвод, воспользовавшись тем, что боевики заняты «цирковым» представлением, по-тихому уходил, уводимый одним из сержантов-«дембелей»…
Двадцать минут… Столько времени заняли у Баха последние пятнадцать метров. Двадцать минут, давшие взводу возможность выскочить из ловушки… Полкилометра взводу и пятнадцать метров Рашиду. Арифметика войны…
А потом, озлобившиеся «духи» навалились. Навалились всем гамузом на Баха и полуживого Медведя…
Нет. Игорь не был ранен. Но, граната из РПГ контузила прапорщика. Тяжело. И он был без сознания. Хотя и приходил в себя периодически, и бредил, и самое странное, что по делу:
- Где взвод, сержант?
- Они уходят, Игорь.
- Как?
- Голова их уводит.
Сержант Вовка Головатюк был «дембелем» и многое прошёл на этой войне, знал цену жизни, а главное смерти. На таких, как Голова можно было положиться. И ему можно было доверить жизни взвода…
- Голова – это хорошо…
- Давай, взводный, уходить отсюда.
- Спать охота. – Проговорил заплетающимся языком Медведь и провалился в забытьё. – Отвали…
- Спать нельзя, командир. – Рашид говорил сам с собой, пригибаясь под свинцовым шквалом. – «Духам» взвод уже не достать – на трассе воевать не станут, а до неё не возьмут. Теперь – мы их добыча. Уходить надо, командир…
Взвалив на спину огромное тело Медведя, сержант потащил его к своим…
***
- Так и выволок…
- Круто!
- Нет, Андрюха, не круто. А тяжело неимоверно, за гранью…
- Во мужик, а!
- Он солдат по природе и по духу.
- Ну, солдат-то мы с тобой перевидали уже…
- Точно… Только, многие ли из них стали офицерами ГРУ?..
- За то и получил Красную Звёздочку?
- За то.
- А ты нет.
- А я нет. И не жалею… Знаешь, хер с ней, со Звёздочкой… Мало ли нам всем не «отвесили», что положено? Зато душу отвёл и очередного «туриста» на место поставил, а это, согласись, тоже не мало…
***
После той «прогулки» Игорь остался в родном медсанбате. На пару недель… А после того, как эскулапы дали своё «добро», хоть и «со скрипом», на выписку, Медведю пришлось прочувствовать на себе, что такое есть армейский карьеризм…
В кабинете комбрига присутствовали все старшие офицеры бригады, не младше комбатов…
- Вы потеряли в этом рейде треть взвода, прапорщик! – Главную скрипку играл, можно сказать солировал, начштаба, подполковник, ожидавший, и уже давно, новой должности. – Девять солдат! И шестеро раненых!
- В бою... – Отозвался Медведь. – Мы были под прицелом весь рейд, все две недели, товарищ подполковник, и я докладывал об этом на сеансах связи… Мы попали в засаду…
- И, конечно же, вы, прапорщик, не виноваты!
- Я виноват только в том, что плохо обучил своих солдат. И не сберёг…
- Так, значит, виноваты?!
- В смерти мальчишек всегда кто-то виноват… Только вот, где были «вертушки» прикрытия? Сигнал по рации дали сразу же. Да и на трассе взвод встречали по-глупому – без «бээмдэшек» (в смысле БМД), без надёжного прикрытия… А если бы Голову вели до самой трассы? – Самого Медведя сержант Бахтеяров вынес к самому Кандагару за 15 часов, по горным тропам, не выходя к дороге…
- Вы что хотите сказать?! – Вскинулся майор, «зам по тылу». – Что техника бригады была не готова?!
- Так точно! В последние четыре месяца техника бригады не готова работать по-боевому… – Майор был «блатным» «туристом», и об этом знали многие. – Бардак царит, полный…
- Ты сам обосрался, «Косолапый»! Солдат положил! Разведка, мать твою!..
Этого Игорь стерпеть не мог:
- Ты-ы! Майор, бля! Ты на войне, а не у тёщи, на блинах! Салабонов накрути, чтоб службу помнили. Чё ты сопли жуёшь? На пару с дембелями…
- Товарищ прапорщик! – Майор задохнулся от «праведного» гнева. – Да я вас под трибунал!..
- А жопа не треснет меня под трибунал отдавать? Ты, вообще, кто такой?! – Вот тут-то Медведь и «взгрелся до невозможности». – Слышь, майор, я те щас фуражку не ****ьник натяну…
И натянул… До самого подбородка… «Зампотыл» небыл, да и не мог быть «десантурой», он был технарь, а потому носил шитую по заказу огромную фуражку, «аэродром»…
Потом то да сё… Разбирательства… «Промурыжили» Медведя на гарнизонной «губе» две недели… Да так и сошли «на нет» – Медведь без ордена, майор без должности… Армейские коллизии…

***
Сентябрь 1983г. «Панджшерский Лев»…
***
...Неторопливый, прерываемый, порой, на многие месяцы, разговор Филина и Медведя продолжался в редкие, для них минуты ратного затишья… Иногда случалось, что к ним присоединялся кто-то из группы – Игорь не делал особого секрета из своих похождений, по крайней мере от друзей-сослуживцев – глядишь, кто-то что-то вынесет для себя поучительного, намотает на ус, и возможно, не дай Бог, сумеет выжить, используя чужой опыт…
- Игорь, расскажи про Панджшер, да! Я – самый «молодой» в группе по срокам, не считая командира. Извини, Филин, но это правда! Потому и не слышал эту историю. – Брат немного волновался, не желая обидеть Андрея.
Да и то сказать – «капитан» за два года, два ордена и медаль, три тяжелейших задания и все успешные, ценой двух ранений… Всем казалось, и уже давно, что их Филин был командиром всегда. Как же можно такого обижать? Да и «молодняк» нужно было готовить – на базе группы капитана Проценко, Филина то биш, уже ставшей легендой «Витязя», создавался диверсионный спецотряд «Сова» – а что им расскажешь такого, что поднимет настроение и боевой дух после марш-броска в 50 километров? Пример из жизни командира…
- Ладно, Кахабер Сосоевич, он же Брат, не напрягай свои горские нервы такой мелочью, тем более что это истина – меня не обидишь… – Улыбнулся в усы Андрей. – Не знал, что ты такой щепетильный. А так и не скажешь…
- Я нэ шичепетилный. – Резкий акцент у Кахи появлялся в двух случаях: когда он хотел пошутить или сильно волновался.
- А и правда, Игорёк, рассказал бы про то, как с Масудом схлестнуться пришлось, а то видишь, наш джигит нервничает.
- Ну, разве что ради Брата…
***
…Осень. Осень 1983-го… Бах уже стал «дембелем» – ещё пару месяцев и домой… Игорю ещё год до конца контракта и… Надоело… По-настоящему, по-человечески надоело!.. Сколько же можно!?. Скольких ещё пацанов придётся потерять В этой «мясорубке»?.. До белых чертей в глазах надоела ему уже эта война, а скольких друзей успел потерять за эти четыре года, а скольких отправил на Родину инвалидами!..

…Ах, какого дружка потерял я в бою.
И не сорок два года назад, а вчера.
Среди гор и песков, где сжигает жара, всё вокруг.
Опаляя недетскую память мою…
Слышишь друг? Мой дружок!
Мы взошли на некнижную ту высоту,
На которой ты лёг…

Ах, какого дружка потерял я в бою.
Мы всю жизнь любили читать о войне.
Он не ведал никак, что вот выпадет мне, под огнём,
Его тело тащить за валун на спине!..
Далека – тридцать метров. Тридцать метров!
Но, как же была далека та дорога
Меж ночью и днём…


Песок да камень,
Печальный свет чужой луны над головами.
«Равняйсь на знамя!»
Прощай, мой брат, отныне ты навеки снами.
Прости  что ты погиб, а я всего лишь ранен
В горах Афгани, в Афганистане…

…Медведь хотел дослужить достойно. И уйти... Наелся. До изжоги на всю жизнь, при слове «Война» или «Афганистан»…
Но…
Судьба этого воина распорядилась по-своему…
…- Значит так, Игорь. – Начштаба бригады подполковник Дзюба был, как всегда, суров и краток. – Есть для тебя работа. Про Масуда слыхать доводилось?
- Шутишь, Гора? Кто ж про него не слышал?! Особенно в наших, южных местах.
- Значит, о его уровне догадываешься. Добро…
- Кого-то из его нукеров щупать будем?
- Почти… – Дзюба был непохож на себя. – Почти… Такое дело… В Газни стоят спецы военной разведки. Ты их должен помнить.
- Хорошие ребята, крутые… – Игорь вспомнил Льва.
- Хорошие… Есть ещё и другие, «хорошие и крутые». И очень большой вопрос: «Кто круче?»
- ?
- Отряд Комитетского спецназа «Каскад».
- Ни фуя себе струя!
- Во-во, выше подоконника! Про «каскадёров»-то слышал?
- Да уж. Даже не нам(!) чета…
- Вот и подумай, какого уровня работка предстоит…
- Загадками говорить изволите, товарищ Гора.
- Ладно. Не пузырись. Дело такое… Достал всех пресловутый «Панджшерский Лев», допёк до невозможности своей наглостью. Короче… Натравила на него Москва три ведомства – Комитет с «Каскадом», ГРУ со своими «спецами», и МО со своим спецназом, а таковым, ближайшим, является наша с тобой, Медведь, бригада. Задача «максимум» – пленить Ахмат-Шах Масуда с целью доставки его в Москву, «минимум» – «зачистить», его же… «Благодарность», решившему этот ребус, будет щедрой. Слишком щедрой… Мне шепнули друзья из Генштаба, когда ставили задание по ЗАСу – оба результата потянут на Золотую Звезду. И плен не обязателен…
- Редкое говно!..
- Согласен. И ещё… Эта работа для офицера, минимум капитана…
- Отлично! Федя и пойдёт… – Игорь имел в виду комроты разведки капитана Нефёдова.
- Он на войне год, а ты почти четыре. Так что… В этот рейд пойдёт взвод прапорщика Барзова. Приказ ясен?
- Угу…
- Не слышу бодрости в словах и рвения к службе!
- Так точно, товарищ подполковник! Приказ ясен, как никогда! Прошу разрешения испросить подробности и детали!
- Не ёрничай, Игорь. Ты же сам не отпустил бы Федю – пацанов пожалел бы… Ведь я ж тебя знаю, Медведь…
- Ладно, Гора. Проехали… Давай, вываливай всю мелочь по этому рейду…
… Панджшерское ущелье. Проклятое место.
С высоты орлиного полёта казалось, что здесь некогда была река (может, так оно и было до царя Гороха?), проточившая в Гиндукушском базальте и граните длиннейший, более чем стокилометровый, путь, чтобы напоить своими водами знойные пески Регистана. Но, река не обычная. Кроме основного «русла» здесь была огромнейшая паутина ответвлений, «проток», руслеца других, впадающих речух, тупиковых «затонов»… Да что там объяснять, достаточно вспомнить Волгу в низовьях, перед впадением в Каспий ниже Астрахани. Лабиринт? А если этот лабиринт в горах? С буйной растительностью «зелёнки», с множеством каньонов и скрывавшихся в них пещерах…
И место-то это не безлюдное. Здесь издревле жили пастухи и их семьи. Здесь веками проходили контрабандные караванные пути. Огромное количество горных аулов.
И ещё… Здесь, в семье Панджшерского бая, родился Ахмат-Шах Масуд…
Эта огромнейшая территория была его «родовым имением». Здесь веками подчинялись этой семье и, если требовалось, становились под её «зелёные знамёна» не задумываясь. Но главное, здесь царил закон всеобщего молчания, итальянская omerta на афганский лад… Огромная молчаливая горная площадь, откровенно враждебная русским «шурави»…
Поймать Масуда…
Игорь, проживший этой войной столько лет, понимал всю абсурдность такого приказа. Ну, да. Решили использовать спецназ трёх ведомств. Три группы, человек по 30-40 – это максимум. Итого, около сотни хорошо подготовленных бойцов. Меньше роты… Если всем вместе…
Медведь не мог понять, кто мог отдать такой приказ. Какой идиот? Да на такую задачу всей его бригады мало! Если не дивизии… Их заведомо посылали на смерть. Потому и цена этой прогулки была Звезда Героя… Да только Звезда эта, почти на 100 процентов, Посмертная…
Это понимал Дзюба, отправляя на смерть мальчишек со скрежетом зубовным. Это понимал и Игорь, и надеялся только на своих проверенных «дедов» и «дембелей» во главе с Бахом… А ещё… Надеялся вернуться из этого рейда хотя бы с половиной взвода…
…Всё начиналось на удивление спокойно.
Горные отроги, нависавшие над ущельем, спокойно приняли на свои кручи ночной десант, никак не отреагировав на вторжение. Никто не пострадал, что было уже само по себе удивительно – половина взвода Медведя состояла из новобранцев, успевших сделать по три (максимум!) прыжка в идеальных, полигонных условиях. Эти мальчики даже не имели себе представления о десанте с вертолёта, и уж тем более в горах, и, более того, ночью(!) – такие прыжки прерогатива профи. Но… Другого выбора не оставалось…
…- Рашид.
- Я! – Ответил тот громким шёпотом.
- Что мы имеем? – С момента приземления прошло четверть часа.
- Норма.
- Трёхсотых сколько?
- Не имеем ни двухсотых, ни трёхсотых. Все в норме. Купола свернули и замаскировали. Взвод готов к началу движения.
- Повезло?
- Более чем, Игорь. Сам не надеялся…
- Ну… Помоги нам в этих горах твой Аллах.
- Под кого-то косишь?
- Не понял?!
- Стишками говорить начал.
- Да? А я не заметил…
- Амар Хайям, бля... Ладно. Что дальше, командир?
- Дальше… Дальше, Бах, начинается служба… Пацаны готовы, говоришь? – И получив утвердительный ковок головы. – Тогда назначай дозоры по трое, в «голову» и «хвост» «дедов» с опытом, да и на флангах не мешало бы. Работаем, Рашид, по-взрослому…
Взвод начинал рейд… И ещё никто не мог знать, чем всё это закончится…



***
- Это точно – повезло. – Подал голос Брат. – Наверное, Фортуна смотрела на тот прыжок… Мы ведь так же прыгали, тогда, за Бекмурзой , а двоих «трёхсотых» заимели. И уж каких «псов» опытных, другим не чета – что Ганс, что Док…
- Фарт, братишка, в нашем деле – особая штука… Не тебе мне об этом рассказывать… У другого, глядишь, «фартануло» – выиграл, не попёрло – сиди на жопе и дыши в две дырки. А мы – не то. Мы ДРУГИЕ люди, Каха, нам если не фарт, то не фарт до конца, до самого донышка! А бывает и до смерти…
- Не говорил бы ты о ней, Медведь. – Филин становился очень суеверным к общепринятым, армейским, но, скорее к их, разведчиков-диверсантов, приметам. – Не накликать бы её, заразу Косую.
- Господь простит – он видит, не со зла я… – Игорь перекрестился и поцеловал свой крестик.
Это, наверное, странно, но все пацаны, делавшие своё нелёгкое, ратное дело под началом Филина, были верующими людьми. Каждый приходил к этому по-своему, но, рано или поздно, каждый начинал верить во Всевышнего. Да и во что, как не в Господа, верить воину, не одну сотню раз заглянувшему в глаза Старухи? Не в случайное же везение! И хоть вера у каждого из них была своя: Мулла и Бай – мусульмане, совершавшие намаз; Ганс и Бандера – хрестьяне-католики, крестившиеся, в отличие от православных, слева направо двуперстием, а не щепотью – но, всех их объединяло одно общее дело – эти мужики служили Родине, такой сложной и неоднозначной…
***
 …Какое здесь было небо! Казалось, протяни руку и достанешь… Бесконечная синяя гладь, редко-редко нарушаемая белым кучерявым барашком, заблудившейся в этой бесконечности, тучки. Безмерная, безграничная глубина… И где-то там, в этом голубом омуте, песня, понятная только её исполнителю… И откуда только взялся, здесь, в горах, далеко от Родины, этот певец?..
Жаворонок…
Ах, как он старался! Может, хотел напомнить мальчишкам, что где-то там, далеко-далеко отсюда, есть место, где каждого ждёт его маленькая, но такая родная и любимая, Родина, где поют такие же певцы в высокой синеве, где ждёт ненаглядная любава, там, за околицей, или в соседнем подъезде «облупленной» «хрущёбы»… Какая разница? Там, была Родина… И эти мальчики мечтали и грезили о ней…

Позови меня тихо по имени
Ключевой водой напои меня…
Отзовётся ли сердце безбрежное,
Бесконечное, сильное, нежное?

Снова сумерки бродят бездонные,
Снова застят мне стёкла оконные.
Там кивает сирень и смородина,
Позови меня тихая Родина.

Позови меня на закате дня,
Позови меня грусть-печаль моя
Позови меня…

…Они вовсю вертели головами, словно пытались впитать в себя и навсегда запомнить эту красоту. И только Медведь «накачивал» себя, входя постепенно в боевой транс (это странное состояние, которое невозможно объяснить человеку, его не испытавшего, но превращающее, подчас тихого безобидного паренька в бесстрашную «машину войны»), да ещё Бах, знавший горы, их нрав, и ожидавший от них любых пакостей, уже давно вошёл в это состояние. Они настолько уже понимали друг друга, что могли порой не разговаривать часами, зная мысли друга…
Вот и теперь они только переглядывались изредка, да исподволь занимали самые опасные места во взводной колонне, чтобы, если случись что, хоть как-то сохранить своих зелёных «салабонов». Да ещё пара сержантов, таких же «дембелей», как и Рашид: «Сеня» – Павел Семёнов из Свердловска, и «Гриб» – Миша Белый из Полтавы. Они тоже отпили от этой войны до самого донышка. Именно на них троих и надеялся Игорь, да ещё на себя и на то, что дедушка Марс (бог войны, для тех, кто не знаком с древнегреческой мифологией, а не планета Солнечной системы) в купе с Фортуной не отвернутся от них в самый, для того, неподходящий момент… Мечты, мечты… На войне ли им место?..
…Тишина. Спокойствие и тишина. Такие желаемые и такие непредсказуемые спутницы сопровождали разведчиков, навивая опасное успокоение. И пацаны расслабились. Поверили в то, что ничего сверхъестественного или сверхопасного в этом задании нет. Просто отцы-командиры нагнали изжоги не в меру…
… Всё так же пел свою песню жаворонок, только… С каждым днём песня та становилась красивее и дольше, а сем певец спускался из поднебесья всё ниже и ниже. И теперь уже не казался чёрной точкой в голубом безмолвии, теперь уже каждый, из его ратных слушателей, мог рассмотреть пичугу. Что-то видел пернатый солист и, может быть, хотел остановить безумцев, шедших на встречу своей судьбе, может орал во всё своё горло об опасности, да только… Нет не слышали его солдаты, не понимали голоса Природы. Мальчишки слышали только песню и ничего больше. Зря старался жаворонок… «Глас вопиющего в пустыне»…
…К вечеру восьмого дня эхо донесло до них звуки далёкого боя. Где-то в горах «духи» Ахмат-Шаха, а то, что это были именно они небыло никаких сомнений, долбили кого-то из «шурави»…
- Слышь-ка, командир, а не напарники ли наши по заданию в ловушку влетели, как думаешь? – Словно охотничья гончая, настораживая уши, проговорил Бах.
- Может быть, Рашид, может быть. Да, скорее всего так! А ведь какие спецы… – Игорь был суров и задумчив. – Толи нам везёт не в меру, толи нас оставили на закусь…
- Не верю я в везение.
- Да и я тоже…
- Значит, нас посчитали наименее опасными и дают возможность погулять ещё немного в глубь Панджшера. – Сержант был суров не менее своего взводного, но, вдруг, что-то изменилось в его лице, и Рашид показал в улыбке такой белизны и правильной формы зубы, что лучшие протезисты мира позавидовали бы этому природному эталону. – А и хер с ним, братишка Игорь, выскочим! Нам ли быть в печали? Выскочим?
Медведь смотрел на своего «замка» и завидовал. У него-то самого такой уверенности небыло. И хоть и пытался прапорщик «соответствовать», но у Баха это получалось много лучше. Нет, это была не безрассудная беззаботность, ни в коем случае – опыт… Опыт проведённых в горах экспедиций. Когда всем тяжело или кто-то чувствует шкурой приближение крупных неприятностей, всё и случается на редкость плохо если не находился средь команды весельчак-балагур. Эту, Ваньки Тёркина роль, или вернее бремя, и нёс на себе Рашид. Сначала в спорте на гражданке, потом во взводе Медведя в армии…
- Выскочим! Куда денемся? – Улыбнулся Медведь. И не улыбнуться было невозможно. – Давай, Рашид, Ясно Солнышко, якорь тебе в глотку, давай Бах, поднимай настроение пацанам, расскажи что-нибудь про нашу с тобой службу, только не при****ывай лишнего – я-то тебя знаю… Ротный братец Грим. Да хоть про ту кобру, чтоб посмеялись малехо… А я пока прогуляюсь немного.
- Сам не ходи.
- За болвана меня держишь?
- Беспокоюсь за командира.
- Заботливый ты наш…
- Практичный. Тебя потом из-под «духов» – выносить себе дороже. Нажрал рожу на прапорщицких харчах – за три дня не обсерешь… Бегемот ты, а не Медведь.
- А ты злой. Сёму с собой возьму… Если Ваше Узкоглазое Величество позволит.
- Наше Величество позволит. Только, если ты мне «дембеля» угробишь – не прощу!
- Семёнова ко мне, Бах. Сам – за старшего. И смотри тут!..
- Ладно, не бей копытом. Когда вернётесь – связь с «Домом» через 3 часа?
- Скоро… Скоро вернёмся, Бах, потому, что и не уйдём далеко. Мне так кажется – не дадут…

***
- А что там за история с коброй? – Встрепенулся Брат.
- Точно! Ты не рассказывал. – Филину тоже было интересно узнать что-то новое.
- А-а! Это была исто-о-ория! Потом наржались и нафотографировались с той коброй кто только хотел…
- Ну, и?
- А дело было так…
***
…Как-то, в самом начале лета, перевели взвод Медведя из душных пыльных глиняных афганских дувалов в палаточный городок. Какие уж там двигали командованием замыслы не известно, но солдаты были рады такому приказу (большая, должен вам сказать редкость). Потрудились денёк на славу, отрыли четыре полутораметровых в глубину гнезда под общевойсковые палатки на десять человек, внесли двухъярусные коечки, тумбочки… Обустроились, короче говоря, с толком и, если таковой вообще бывает в полевых условиях, уютом. Да и случись наскок «духов», разведчики уже находились в большом таком окопе… Со всех сторон хорошо. Да и не так жарко в земляной ячейке. А если уж совсем невмоготу – плеснул пару-тройку вёдер воды на брезент палатки и всё – благодать… Много ли солдату нужно для счастья?.. А через несколько дней взвод ушёл в очередной рейд…
Вернулись через полторы недели. Грязные, уставшие как черти, с единственным желанием добраться, наконец-то, до своих коек и провалиться в сон хотя бы на несколько часов.
Медведь вошёл в одну из палаток тогда, когда ефрейтор Зелинский, «Зеля», взялся за уголок тёмно-синего, общеизвестного, армейского одеяла.
- И-й-эх, поспим наконец! А, командир? – Одним рывком отбросил одеяло на быльце койки и замер, как истукан. И только губы ефрейтора самопроизвольно прошептали. – Ёп-п т-твою мать…
…Довольно большая, никак не меньше метра, свернувшись в несколько колец, на постели лежала матёрая кобра…
Потревоженная рептилия приподняла свою треугольную голову и стала неторопясь озираться по сторонам, осязая раздвоенным язычком пространство (у всех змей, как известно, и ядовитых и нет, органом осязания служит пресловутый раздвоенный язычок). И поняв, спустя доли секунды, что её потревожила толпа человеческих особей, стала раздражённо раздувать капюшон. А вот это уже было опасно – кобра таких размеров – серьёзный противник. Особенно, если она в ярости… Всё это произошло в считанные секунды, по истечении которых Зелинский рявкнул во всю глотку:
- Ходу, бля! Все наверх, на фуй! – И не разбирая дороги, рванул прочь из палатки.
За ним устремились все разведчики отделения, едва не сбив с ног Медведя. Да и Игорь не стал геройствовать. Но, по причине своего немалого веса и комплекции, покинул «кубрик» последним, как настоящий капитан, заметив в последний момент краем глаза, что красивое, пятнистое тело их незваной гостьи шмыгнуло под койку.
- Вы там чё, с катушек соскочили все дружно? – Поинтересовался подбежавший Бах. – Переполох на весь гарнизон устроили.
- Там, бля, кобрище в палатку залезла, с анаконду размером. Сучья морда! И шипит ещё, зараза! Мать её за ногу…
- У её матери, Игорь, нет ног… И рук тоже нет… – Рашид улыбался, но глаза зажигались охотничьим азартом. – Но, такого буйвола как ты она свалит враз, если доберётся… Дневальный! Бегом принеси ватник, бегом! И щуп у сапёров попроси! Три минуты, время пошло!
Через три минуты, под взглядами уже довольно большой толпы ротозеев, Бах намотал на левую руку старый армейский ватник и, вооружившись сапёрным щупом, скомандовал:
- Полог поднимите и держите, чтобы я видел внутри. – И, обернувшись к Игорю, произнёс. – Ну, что, Медведь, Аллах велик? Поохотимся…
И нырнул, как в прорубь, в «шипящее» нутро палатки…
Медведь, стоя у входа, видел, как Рашид медленными, по-кошачьи плавными движениями приблизился к дальней койке и сунул под неё своё «оружие». Яростное шипение было ответом и «замок» даже слегка отпрянул, но затем… Игорь даже и не понял, как всё произошло. В пространстве палатки замелькал деревянный конец щупа, затем Бах резко нагнулся всем телом, а когда поднялся, в его железных пальцах мощно извивалось и било хвостом мускулистое змеиное тело…
- Красавица! Королева гор! Ну, давай, кусай меня. – И подставил под ядовитые зубы левую руку.
Разъярённую кобру уговаривать не пришлось – зубы легко вошли в ватник. Да только не знала она, что имеет дело с коварным и хитрым азиатом… Резкий рывок и такое опасное змеиное оружие осталось без своей хозяйки – сломанные ядовитые зубы торчали из грубой материи.
- Всё, командир, теперь эта кобра не опаснее ужа. – И протянул к Медведю руку, в которой всё также продолжала извиваться и шипеть кобра, толи от боли зубной, толи от бессильной теперь злобы. – Можешь с ней сфотографироваться на память.
- Да ну её на хер, сволоту! А если цапнет?
- Нечем уже.
- Не-е! Не верю я!
- А если я ей пасть зашью?
- Вот ты зашей сначала, а там посмотрим…
Нашли суровые нитки, иголку и Бах, в несколько стежков, «закрыл» кобриную пасть.
А уж потом, кто только с ней не фотографировался. Обмотаешь её вокруг груди или плеч, шалобан по носу она и раздувает капюшон от злости или от боли, и в тот момент щелчок фотоаппарата.
Сколько их потом ходило по бригаде таких фоток с разъярённой коброй на плече. А какими небылицами обросла кобриная история! И смех и слёзы…
***
…Бах ожидал возвращения Медведя и Сёмы с нетерпением.
- Медведь, было радио из «Дома»… – Встретил Игоря Рашид.
- Что-то серьёзное? Внепланово что-то они на связь вышли…
- Серьёзное.
- Так… Пацаны в порядке? Дозоры?
- В норме.
- В норме… Так что у нас там за новости?
- Короче, ситуация такая. – Сержант на какой-то миг задумался и продолжил. – Помнишь, вчера слышали бой.
Игорь согласно кивнул.
- Так вот … «Духи» Масуда раздолбали наших напарников.
- Кого?
- Грушников из Газни.
- Дела-а… – Протянул в задумчивости Медведь. – Есть подробности?
- И они, и новое задание.
- Не тяни резину, сержант, не до смеха.
- Они влетели в засаду. Хорошую засаду. Попробовали своими силами выскочить – не получилось. Вызвали «летунов». Ну, им и послали звено «крокодилов» (два вертолёта)… – Рашид как-то остро, по-змеиному взглянул на Игоря. – Ты в шахматы играешь?
- Немного. При чём здесь?..
- Что такое эндшпиль знаешь?
- Дефицит времени для принятия решения… Опоздали Карлесоны?
- Опоздали… Спецов додалбливали, правда часть группы смогла таки уйти в горы. Они-то и дали радио на свою базу. Короче. Группа ГРУ уничтожена – уйти удалось пятерым, а остальные, скорее всего «двухсотые». Двадцать семь братишек…
- Может еще, кто выжил?..
- Может. Но это ещё не всё… – Было заметно, что Баху тяжело говорить дальше. – «Духи» сбили один из «крокодилов»…
- Чем!? Там танковая броня!
- Никто о том не знает. Правда, передали, что возможно у «духов» появились «Стингеры»…
- Хороши новости.
- И ещё… Пилот, и штурман сбитого «крокодила» спаслись – сумели выпрыгнуть с парашютами – высота позволила, наверное…
- Ну, хоть эти выжили. – Вздохнул облегчённо Медведь.
- Они в плену, Игорь. Те спецы, что ушли, видели как летунов «духи» «пеленали».
- Бля-я!
- Пилотом был майор, замкомполка, а штурманом – штурман полка, капитан…
- ****ец… Теперь у нас будет работа.
- Уже есть, Игорь. Нам того майора с капитаном приказано вытаскивать…
Если и надеялся Игорь до этого момента провести этот поисковый рейд без потерь (Ахмат-Шаха пытались ловить и до них), то теперь надежда та растаяла как утренний туман под солнцем. Теперь всё усложнялось многократно.
- Ну, а что хвалёные «каскадёры», они-то где?
- У них режим секретности – на связь не выходят. У этих гэбэшников вечно какие-то свои заморочки. Не удивлюсь, если у них своё задание под прикрытием нашего – с Конторы станется…
- Ба-ля! С кем идти-то, Рашид? «Салабонов» больше половины. Опытных-то фуй с тележкой – Сёма, Гриб, ты да я, «да мы с тобой»…
- Да, не густо. И по-тихому пройти тяжело будет – мальчуганы совсем пока в маскировке не волокут.
- Да  не особенно теперь и надо. Теперь, Бах, важнее будет, чтобы пацаны в штаны не наложили в бою.
- Что-то увидел, командир?
Игорь молча перевёл взгляд на Сёму, словно давал возможность сказать своё слово.
- Нас ведут, братишка Бах, ведут плотно, надёжно и двумя группами. Толи мы идём туда, куда им нужно, толи ещё что, но нас пока не трогают.
- Много?
- В каждой группе человек по полста.
- Итого: нас втрое меньше? И мы зажаты с флангов? Так?
- Примерно, Рашид. – То, что выдал на-гора Сёма дальше, было полной неожиданностью. – И ещё. Нас с Медведем видели, я уверен, и не стали прятаться. Они дали себя рассмотреть, обе группы…
- Повторяются «душарики». – Произнёс Бах, вспоминая их с Игорем эпопею в том ущелье, из которого ему пришлось вытаскивать своего взводного, и за что он и получил свой первый орден.
- Да нет, братишка, думаю тут всё посложнее будет. – Игорь был хмур, словно грозовая туча вдруг вселилась в это тело. – Тогда нам «сладкие косточки» подбрасывали в надежде, что клюнем и помчимся сломя голову, а засаду делали на скорую руку из досады. Сегодня ситуация другая, Рашид. Координально другая. Нам показали мускулы, и довольно мощные… И нас гонят… Не знаю на сколько долго, но мы – дичь. Ты, Узкоглазая твоя душа, знаешь, как на волков охотятся?
- Очень примерно, Игорь – у нас на горного волка охотятся по-другому.
- Где-то впереди нас ждут, основательно подготовившись. Ждут стрелки-снайперы – мы, дорогой ты мой «замок», опасный противник, мы больно кусаемся, потому-то, нас будут убивать по-настоящему, и попробуют они это сделать, чует моё сердце, как в тире… Для них – мы те же волки.
- Да у нас «салабонов» немеренно. Да из них волки, что с меня Полат Бюль-Бюль Оглы ! – Вскинулся, было Сёма.
- Эт-т точно – на Оглы ты не тянешь. – Грустно улыбнулся Рашид. – С такой-то рязанской рожей.
-…И на нас… – Медведь продолжал свою мысль, не замечая чужих реплик, что могло означать только одно – он уже, так и эдак, ворочал в голове какой-то план. – Расставлены флажки. И мы должны(!) идти по этому коридору, потому что – «шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству, прыжок – попытка улететь» карается немедленно и без предупреждения…
- И чё? Пойдём как на бойню?
- Не пойдём! Но, создадим видимость. Так!.. – Решение созрело. Теперь его нужно было воплотить в жизнь. – Бах! Всех «дембелей» и «дедов» ко мне. Сколько их у нас?
- Со мной – девять.
- Треть… И на том спасибо…

…Рвусь из сил, из всех сухожилий,
Но сегодня опять, как вчера,
Обложили меня, обложили,
Гонят весело на номера.
Из-за елей хлопочут двустволки –
Там охотники прячутся в тень,
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.

Идёт охота на волков, идёт охота
На серых хищников – матёрых и щенков.
Кричат загонщики и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

…Медведь вёл взвод туда, куда его направляли боевики Масуда – это было их совместное решение – его и Дзюбы. Попытайся они выйти из-под этой «опеки» и, возможно, выскочили бы, с большими потерями, но выскочили бы… Но… Всё усложняли пленные лётчики, которых необходимо было вытаскивать – им-то уж точно никто не помог бы. Да и где их искать в этом лабиринте? Кто знает, куда их спрятали? А разведвзвод Игоря выводили, скорее всего, туда же. Или куда-то поближе к ним. И Медведь, и Гора, и Бах понимали на какой сумасшедший риск они идут, но, пока другого выбора небыло. Хотя, нет… Он был, этот выбор, и Медведь им воспользовался. Не мог не воспользоваться…
…В тот же день, когда небесное светило ушло отдыхать от своих дневных трудов куда-то за дальние отроги, а разведчики остановились на ночёвку, Игорь приказал Баху, организовав надёжное охранение, собрать всех «стариков», предварительно обсказав им ситуацию. Ребята были тёртые, сходившие, не единожды, в рейды с Медведем, а потому доверявшие своему командиру безоговорочно. И они верили в то, что если их взводный принял решение, то оно верное, даже если и кажется поначалу полным абсурдом.
Теперь они ждали этого решения…
- Так, пацаны. Рашид ситуацию вам доложил, и вы её прочувствовали – «не первый день замужем». –  И получив в ответ утвердительные кивки, продолжил без обиняков. – Потому решать этот ребус будем так…
То, что выдал Медведь дальше, было полнейшей авантюрой. Да такой рискованной, что даже Бах округлил глаза.
- Мы должны создать для взвода «стратегический» резерв, нашу, скрытую от «духов», Пятую колонну.
- Где людей возьмём, командир? – Задал резонный вопрос Рашид. – Нас всего-то тридцать человек, из которых только десятеро, включая и тебя, умеют воевать, а остальные ещё и пороха-то не нюхали ни разу.
- Потому мы здесь и сидим сейчас в таком составе… В общем план таков. Снаряжаем мощную огневую группу: ПК с двойным боекомплектом, пара РПГ-7, пяток МОН-50 со всеми прибамбасами, СВД, двойной боезапас к «калашам»… И ещё… Горное снаряжение, Бах проинструктирует, какое именно. И сухпай на пять суток – на большее, думаю, не понадобится…
- Кхм-м… Отсутствие такого количества людей «духи» просекут через две, максимум через три, минуты. Нас, наверное, уже каждого в лицо знают.
- Потому всё это «хозяйство» понесут пять человек… – Рубанул прапорщик. – Нас здесь десятеро, самых опытных. И каждый понимает, что может решить такая группа в нужный момент… Приказывать не хочу и не имею морального права, поэтому спрашиваю, кто пойдёт добровольно?
Ответом были девять рук, взявшиеся за свои автоматы.
- Это очень опасно, братишки, смертельно опасно, но другого выбора у нас нет. Поэтому мы с Горой и приняли такое решение…
- Старшим группы пойду я? – Рашид задал риторический вопрос, потому что ответ был известен каждому и без слов.
- Ты, Рашид… И тебе же решать, кого оставить со мной, чтобы не оголить взвод окончательно, а кто полезет с тобой в горы к чёрту на рога. И решать быстро – группа должна уйти ночью, до рассвета подняться выше «духов» и раствориться…
Рашид повёл взглядом влево-вправо, решая тяжёлую головоломку, и произнёс:
- Сёма – ПК, Зеля – РПГ и рация, Бурят (рядовой Игнат Степин, бурят по национальности, «дедушка») – второй РПГ и Ёж (рядовой Дима Ежов, тоже «дедушка») – сапёром. Ну, и я с СВД. Всё!
- Возражения есть? – Задал вопрос Медведь.
- Почему меня не взял, Бах? – С обидой в голосе произнёс Гриб.
- Миша, ты же и сам понимаешь. Ведь так? – Ответил Рашид своему другу. – Сержантов во взводе всего трое – я, ты и Сёма. Сёма пойдёт со мной, а ты останешься с Медведем, временным «замком», чтобы смог пацанами управлять, случись что, не дай нам Аллах… Ты теперь «И. О.».
- Хорошо хоть не «И. А.».
- Всё! Рашид, готовь группу. Выходите в 23.00…
***
…- И чё вот так вот и шли? – Кабарда не мог найти себе места. – И ничего придумать не смогли, чтобы «духов» с хвоста сбросить?
- Да можно было, наверное, что-то придумать. – Задумчиво ответил Игорь. – Да хотя бы попытаться в какую-то из ночей уйти – «духи», сам знаешь, после вечернего намаза и ужина обкуривались «шалой» до глюков…
- Ну, и чего же вы?
- А того! Ну, повезло бы нам, смылись бы. А дальше? За невыполнение ЭТОГО приказа мне, скорее всего, ничего бы не сделали, да только с совестью-то потом как ладить? Тех «летунов» кончили бы в то же утро – это точно… А так ещё была хоть какая-то надежда, что нас ловят на «живца». Да и Дзюба наш держал эскадрилью «крокодилов» «под парами», на самый поганый случай. Да и «духи», Каха, не на хвосте у нас висели, а сидели на закорках. И не прятались особо, видно полностью поверили в то, что нам деваться некуда.
- А что твой Бах со «стратегическим резервом»? – Поинтересовался Филин. – Помогла задумка?
- Помогла? – Игорь взглянул на Филина. – Да если бы не те пацаны, то я бы ещё там в этом долбаном Панджшере удвухсотился, да и все остальные, кого вывести удалось!.. Это его, Рашида Бахтеярова, заслуга и ещё, Мишки Белого…
- Многих потеряли?
- Из молодняка шестерых и половина «трёхсотых», а из «стариков» только Бах и Гриб выжили.
- Дела-а…
- Гриб выводил остатки взвода к «вертушкам». Раненый уже был, а «салабонов» больше трёх километров «на себе» протащил, под таким огнём, что… Орден Ленина получил…
- А Бах, а ты?!
- Я. Я тоже получил… Правда, это заслуга полностью Баха – если бы не он…
***
…Отсутствие пятерых разведчиков не заметили. Да и мудрено было заметить – Медведь и Гриб устроили настоящий спектакль для «духов» с постоянными перемещениями и перетасовкой взвода, резкими рывками в сторону, и тому подобной беготнёй. В общем, держали наблюдателей в нервном напряжении, и тем было не до математики… А одураченные «духи», тем временем, всё настойчивее заставляли разведчиков идти в «заданном», нужном им направлении, исподволь обозначая своё присутствие, если взвод «сбивался» с курса… Эти игры в «кошки-мышки» продолжались четверо суток. А на пятое утро моджахеды стали вести себя иначе…
- Товарищ прапорщик. – Произнёс молоденький солдатик из последнего пополнения. – Разрешите обратиться!
Игорь внимательно посмотрел на этого «желторотика», подававшего, тем не менее, неплохие надежды и кивнул:
- Слушаю.
- Мне кажется, вы не обратили внимания, но я уже во второй раз вижу небольшую группу «духов». – И покраснел до ушей под снисходительными взглядами Медведя и Гриба.
- Я обратил внимание, Ищенко, вернитесь в строй взвода.
Игорь смотрел в спину спешащего вернуться в цепочку разведчиков этого ещё мальчика, но уже солдата, и почему-то понял, что у него будет будущее, армейское будущее.
- Глазастый. А ведь другие ничего не заметили. А он уже во второй раз. Смена растёт? – Полуспросил, полуответил Гриб.
- Твой?
- Из моего отделения.
- А ведь он молодец – «духи»-то особенно не хоронятся, но и на глаза не лезут. Они очень тонко «работают», Миша – это своеобразный тест, и довольно надёжный – они наш уровень проверяют.
- ?
- Всё просто: не заметим – грош нам цена в базарный день и нас можно либо отпустить, либо «удвухсотить» за ближайшим поворотом, а вот если заметим – тогда мы и есть тот самый спецназ, за которым они охотятся, тогда мы им нужны. Знать бы ещё для чего…
- Ну, заметили мы их впятером, ну, и Ищенко ещё, а в чём хитрость-то? – Довольно коренастый, сержант был вынослив, как мул, но всегда дышал так, словно идёт свои последние метры в жизни. За этот сап его даже переименовали как-то в Паровоза, но, новое имя не прижилось – Гриб он и есть «Гриб».
Медведь глянул через плечо на своего «И.О.», подумав: «Хороший, надёжный как сейф, но, всё же повезло, что «замком» стал Рашид. Посмекалистей Бах…»
- Заметил, как они маскируются? – Сержант кивнул в ответ. – Вот! Они работают на уровень общевойсковой разведки – укрыться серым халатом, изображая валун, мелькнуть ненароком между камнями и т.д. и т.п. Общевойсковики такие вещи не замечают, как правило, потому, что знают, что где-то рядом должны быть мы, «спецура». Замечать – наш профиль. Мы этому учимся в бесконечных рейдах.
- Ну, это-то как раз понятно.
- И понятно другое. Я вижу «духов», и «старики» видят, потому, что в этих рейдах мы уже давно стали тем самым Спецназом. Опыт есть и глаз набит. А вот скажи ты мне, сержант, друг ты мой Миша Белый, как такие вещи мог заметить «жёлторотик» Ищенко, если это его первый в жизни рейд?
- Да хрен его знает! Заметил. Он и жаворонка первым услышал и первым увидел. Талант, наверное.
- Талант Разведчика… Быть твоему Ищенко генералом, Гриб, помяни моё слово, если выскочим из этой мясорубки, а она, чую, будет и не шуточная…
…Тогда, в 83-м, Медведь даже не мог догадываться, насколько пророческими были его слова (автор просит прошения за последующее далее отступление, но его герой, Медведь, хоть и вскользь, но так тепло вспомнил этого юнца, его друга, что не написать о его жизни, хотя бы самую малость, я себе позволить не мог – этот человек нашей, «бойцовой» породы, и мне очень жаль, что так и не смог познакомиться с ним лично…). Рядовой Ищенко, как и другие «салаги» выжил тогда в Панджшере, хоть и был ранен. Вылечился и вернулся в бригаду с медалью «За боевые заслуги». А летом 85-го, «замок» старшина Ищенко, или просто «Ищи!» (да-да именно так, с восклицательным знаком), орденоносец (Красную Звезду получил за кой-то из рейдов) по рекомендации командования бригады стал курсантом РВВДКУ. Очень хотел вернуться в родную бригаду за Речку, но не успел… В 89-м лейтенант «Ищи!» принял свой(!) (и Медведя, и Баха) взвод в своей(!) бригаде Спецназа ВДВ. Да так в ней и остался. И отхватил по самую маковку: Фергана (где они с Медведем едва-едва не встретились), Северная Осетия, Нагорный Карабах, а с 94-го по 96-й Чечня… В 96-м же его и списали, трижды орденоносного, тридцатилетнего майора, нач.разведки бригады, после четвёртого ранения. А имя «Ищи!» так и осталось… Теперь в одной из школ родного Санкт-Петербурга преподаёт азы армейской службы майор ВДВ запаса «Ищи!», и пользуется непререкаемым авторитетом у коллег, но, главное, у юнцов... А вот генералом Ищенко не стал… Наверное, потому, что имел обострённое чувство справедливости и характер, гнавший из кабинета в пекло…
…В том, что их «выводили» в какое-то определённое место у Игоря не было сомнений уже несколько суток. Но вот вопрос: «Куда?».
А «духи» тем временем становились всё наглее и наглее. Теперь они появлялись уже в открытую.
- Хамят «лошарики». Может шугануть? – Гриб посматривал через плечо на цепочку афганцев, передвигавшихся по слону.
- Не надо. Теперь уже скоро. Наверное, почти привели нас туда куда хотели, потому и наглеют. А и почему бы им ни наглеть – мы ведь в такие дебри забрались, что даже «крокодилы» Дзюбы если и вылетят по нашему первому сигналу, то здесь будут, как минимум, часа через два, а то и три, да пока место найдут…
- Похоже, что так… И что мы будем делать?
- Тоже, что и всегда, сержант – не дадим себя сожрать. Или, по крайней мере, попытаемся это сделать… И вот ещё что, Миша. – Игорь, прищурив глаза, всматривался во что-то, находившееся внизу в долине. – Раскидай-ка «стариков» по всем направлениям, только без суеты, тихо. И «салабонов» накрути, чтоб в руках оружие держали, а не штаны – мы, кажется, в самом деле пришли…
Гриб посмотрел туда же куда и его командир. Рассмотреть что-либо мешало полуденное солнце, слепящее глаза, но он всё же увидел. Метрах в шестистах вниз по склону находился эдакий высокогорный перекрёсток. Долина, не долина… Просто в одну точку сходились несколько ущелий или «русел рек», образуя небольшой пятак относительно ровной площадки. Здесь был древний кишлак, хотя, сейчас разведчики видели только его каменный дувал. Точнее его видели, пока что, только Медведь и его «старики»…
- Гриб, связь с бригадой.
- Готово! – Последовал ответ спустя считанные секунды.
- «Гнездо» ответь «Путнику». «Гнездо» вызывает «Путник».
- «Гнездо» «Путнику». – Последовал ответ.
- Медведь на связи. Есть срочное сообщение для Горы. Гору не связь, срочно! – Времени у Игоря почти не оставалось, а за оставшиеся 500 метров нужно было принять решение. Правильное решение!
- Я на связи, Медведь. – Прозвучал наконец-то такой знакомый голос.
- Выходим на финиш. Впереди «стена».
- «Хозяев» много?
- «Провожатых» две полсотни. За «стеной» не знаю, но не мало – уверен.
- Что думаешь?
- Думаю «Карлсоны» здесь. И… Пойду за «стену» – нет вариантов.
- Так… А что Бах?
- Бах вас слушает. – Неожиданно прорезалась рация голосом Рашида.
- Отлично! Доложи Медведю что видишь.
- Медведь.
- На приёме!
- Я на 180 градусов от тебя . «Стену» вижу хорошо. «Хозяевов» два десятка. Много «оптики». Меня не видят. Могу отвлечь.
«Как он успел туда попасть, узкоглазый?! – Подумал Игорь. – Ну, что ж. Попробуем нагло и резко. «Духи» такого точно не ждут. Пять сотен метров, да вниз по склону – это секунд 30-40. Если ошарашить из тыла – может получиться неплохо…»
- Что решаешь, Медведь? – Было слышно огромное беспокойство в голосе Дзюбы.
- Кто не рискует… А я по шампанскому соскучился – всё «шило» да «шило», по любому поводу… Будем «гусарить», с шашками наголо.
- Уверен?
- Прорвёмся! Бах!
- На приёме!
- Даёшь залп и «чёс» из всех столов по второму зуммеру.
- Принял.
- И помогите нам все, кто там сверху смотрит…
- Медведь? – Полузадал вопрос Гриб, слышавший весь разговор.
- Быстро предупреди всех – рывок к дувалу сразу после первых взрывов. Бежать так, что бы пятки по затылку ****ячили. И огонь из всех стволов! У нас будут считанные секунды. Отставшие – считаются дезертирами. Всё! Готовность – две минуты!
- Всем! Продолжать движение в колоннах и слушать меня! – Гриб сориентировался в ситуации почти мгновенно. – Взвод под прицелом, поэтому, чтобы выжить, слушать мои инструкции…
Разведчики уже и так поняли, что происходит что-то ненормальное, а потому напрягли слух. И, словно ничего не происходит, две цепочки разведвзвода продолжили спуск по склону.
-…Снимаем оружие с предохранителей и досылаем патрон в патронник, те, кто этого не сделал до сих пор. – Щёлкнуло несколько затворов. – Сейчас по дувалу будет сделан залп из тыла… Задача: после первого же взрыва рассыпаться в цепь, так, как вас натаскивали в «учебке», и бросок к стене. У нас, «салаги», не более двадцати секунд, а тут метров четыреста – это почти норматив по физподготовке. Двадцать секунд! Больше нам «духи» не дадут. И Огонь длинными очередями из всех стволов. Всё! Приготовились!
И взглянув на Медведя, кивнул: «Готово!».
- Ну, вывози, кривая. – Шепнул Игорь и дважды нажал тангету рации…

…Идёт охота на волков, идёт охота
На серых хищников – матёрых и щенков…

Я из повиновения вышел –
За флажки – жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивлённые крики людей.
Рвусь из сил, из всех сухожилий,
Но сегодня не так, как вчера
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря!..

…Где-то внутри кишлака мощно рванули взрывы и…
Нет, они не бежали к спасительному каменному дувалу кишлака, потому, что люди не умеют так бежать – они мчались, летели, поливая свинцовым ливнем древние камни. И у них получилось – афганцы не успели сделать ни одного выстрела.
А Бах молодчина! ПК его крохотной группки отсекал таких близких уже преследователей. Поверх голов своих товарищей. Потому-то в спину разведчикам тоже никто не выстрелил. Хотя и жутковато-странное это было ощущение – бежать на стреляющий пулемёт, хоть и свой, тебя спасающий…
…Они ввалились в кишлак и тут же влезли в рукопашную схватку с выжившими, после нескольких залпов РПГ, «духами». Да только было это уже не серьёзно – в спецназ ВДВ испокон века набирали крепких спортивных ребят. И, как правило, бойцовых, ударных видов спорта. Потому-то эти салаги, ещё ничего, или почти ничего, не умеющие и не знавшие о службе, передавили десяток очумелых «духов» голыми руками «в шесть секунд».
- Мы это сделали, Медведь! Слышишь, прапорщик?! Мы это сделали!!!
- Мы молодцы, Гриб, но – это пока ещё даже не полдела… Занимаем оборону по периметру дувала, пока хозяева не спохватились, и бегом, бегом обследовать каждую мазанку – чтобы без сюрпризов в неподходящий момент. Давай, Миша, бегом – у нас максимум две-три минуты, потом начнётся жопа, помяни моё слово…
И он оказался прав.
Кишлак был совсем не велик, так, десяток приземистых каменных мазанок, обнесённых по восточной, горной традиции каменной стеной, дувалом, в два, а кое-где и пониже, метра высотой.
- Чисто, командир! – Доложил через какое-то время. – Есть четырнадцать «двухсотых» «духов», причём пятерых сделали ребята Баха. Молодчаги черти!
- Трофеи имеем?
- Ого-го! Целый арсенал! АГС-17  с двумя боекомплектами, пяток РПГ-7 с горой снаряжённых выстрелов, восемь СВД, есть два английских «El Emfield», но по пару десятков патронов всего-то, «калашей» несколько, да в одном домишке нашли четыре ящика с «калашами», которые ещё в смазке (в стандартном армейском ящике упаковывалось по шесть автоматов). И, что самое приятное, там же шесть «цинков» с патронами   - теперь повоюем!
- Повоюем, бля… Так, сержант, АГС на стенку, назначь расчёт из «старых», хотя… Лучше сам… РПГ в цепь, тем, кто уже пробовал из него стрелять. – Гриб кивал головой на каждое распоряжение, понимая всю их важность – у них оставались считанные секунды перед первым, и, как правило, самым отчаянным, штурмом дувала. – СВДухи раздай, может найдутся у нас и стрелки хорошие, а нет, так «разжуй», что и как, тем, кто посмышлёнее… Давай, сержант, давай, дорогой, сейчас такое начнётся, что чертям тошно будет. Вперёд! А я пока попробую связаться с Бахом и бригадой…
Мишке Белому, провоевавшему на этой войне под началом Медведя всю срочную службу, лишнего пояснять небыло необходимости. Сержант метнулся куда-то влево и исчез из поля зрения Игоря, склонившегося над радиостанцией.
- «Глаз», ответь «Путнику». «Глаз», ответь «Путнику».
Но в ответ было гробовое молчание.
- Рашид, мать твою, отвечай! – Шептал Игорь и продолжал вызывать.
А тем временем над кишлаком, на том склоне, где должен был находиться Бах со своей группой, разгорался нешуточный бой.
- «Глаз»! Мать твою! Заснул, военный?! Ответь «Путнику»!
И рация ожила, но другим голосом:
- «Гнездо» вызывает «Путника».
- «Путник» «Гнезду». – Ответил Игорь.
- Гора на связи. Медведь, доложи обстановку.
- «Путник» за «стеной». Разместились без цифр (в смысле без «двухсотых» и «трёхсотых»). Ждём гостей… На «гоп» взяли.
- Отлично!.. Что Бах?
- Молчит, бля! И, кажется, его зажали.
- Высылаю «Карлсонов». Держись, Медведь. И возвращай Баха – он своё уже сделал... Всё, отбой (не в смысле спать, а в смысле «Конец связи» – так принято в армии)…
Где-то, совсем рядом мощно рванули два взрыва.
«Вот и мы дождались». – Подумал Игорь.
- Что?!
- «Лошарики» пошли! Всем гамузом! – Проорал Гриб в ответ, оттягивая затвор АГСа. – Только хер им всем в тачку! Мы, братишка, с этими пукалками потяжелели, а они-то «лёгкие»! Не-е! Не возьмут он нас – кишка тонка!
- Дук-дук-дук-дук! – Ударила первая очередь АГСа. – Дук-дук-дук!
И около десятка земляных грибов выросло прямо перед бегущими со склона «духами».
- Залп! Залп! Залп! – Проорал Гриб. И снова нажал на гашетку. – Дук-дук! Дук-дук-дук!
Практически одновременно рявкнули РПГ, и пять белёсых дымных хвостов прочертили свой недалёкий путь. И взрывы, стена взрывов.
- Б-ба-бах! Б-бах-бах-бах! Б-ба-ба-бах!
И дружный, отчаянный огонь из всего наличного оружия…
И «духи» попятились, хоть жгучая злоба и душила их сердца. Атака захлебнулась.
- А-а-а!!! Обосрались, бандерлоги!!! И-йа-ха-ха!!! – Орал в боевой горячке Гриб. – Йо-хо-хо!!!
Да и «салажата» окрылённые этой первой победой почувствовали, что не так-то и просто их «спеленать», когда рядом такие, как Гриб и Медведь. Даже очень не просто…
- «Глаз»! «Глаз»! Ответь «Путнику»! Отвечай же Бах! – Игорь продолжил вызывать своего «замка» как только они отбили первую атаку.
Над ними на склоне во всю шёл бой, и рация Баха молчала.
- Мать твою! – Рявкнул в сердцах Игорь и натолкнулся на взгляд Гриба.
- Молчит?
- Молчит, бля!
- И помочь им никак…
- Выскочат! Ты же знаешь Баха…
- Может из АГСа лупануть, может им это поможет.
- А если их же и накроешь?! Ты знаешь, где кто?!
- Бля-а! Где же Зеля с рацией?! «Старший солдат» , бля!..
На таком недалёком, всего-то метров пятьсот-шестьсот, склоне кипел ожесточённый бой. Скорее всего «духи», оскорблённые в своих охотничьих качествах, а потому озлобившиеся до звериного состояния захотели взять реванш. Но, с дувалом им не повезло – не окажись в кишлаке такого арсенала, и разведчикам Медведя пришлось бы противостоять своим преследователям с «калашами», а потом метать «эфки» (Ф-1, оборонительная граната или просто общеизвестная «лимонка»). И ещё не известно, чей бы был перевес – тройной перевес в живой силе для наступающих – это аксиома войны. А именно такой перевес и имел место, даже больше, если учесть отсутствие самых опытных бойцов группы Рашида Бахтеярова. Да! С дувалом вышел большой облом, и тогда озверевшие моджахеды решили уничтожить тех, кто прикрыл разведвзвод плотным огнём, понимая, что уж их-то горстка…
- Медведь, их же там убивают сейчас! – Кипятился Гриб. – Слышишь ты меня! Братишек наших убивают!
- Замолчи, сержант, самому тошно. – Медведь вслушивался в звуки боя.
Вот, только что, экономные, в два-три патрона, очереди автоматов: «Это наши» – Пронеслась мысль.
И сразу же длиннющая очередь крупнокалиберного ДШК и, в полный рожок, «калашей»: «Суки! Долбят, не стесняясь».
Вдруг, почти неуловимый в этой какофонии звуков, одиночный выстрел и очередь ДШК захлёбывается на высокой ноте, и нечеловеческий вой, сопровождаемый свинцовым ливнем автоматов, а на фоне всего этого деловые, скупые очереди ПК – его басовитый голос невозможно спутать ни с чем: «Рашидушка, молодчага – заткнул таки ДШК, да и Сёма трудится на совесть…»
И вдруг, резкий, воющий взрыв МОНки, и второй: «Хреново, бля, хреново! Ёжик никогда не ставил растяжки дальше ста-ста пятидесяти метров. Что ж вы их так подпустили-то близко, Бах? Ведь не дадут же уйти!..»
-…Слышал, ты слышал, «кусок», бля! Там МОНки рванули! – Гриб орал прямо в лицо Игоря. – У них метров сто осталось! Их же там прямо сейчас убивают, а ты тут сидишь на жопе! Дай я пойду! Сам! И АГС на себе выволоку! Да делай же что-то, не сиди придурком!
- Молчать!!! – Медведь схватил сержанта за грудки и рванул на себя. – Мол-чать, истеричка!
Он практически прошипел последнее слово.
- На тебя же «жёлторотые» смотрят! Подбери сопли, сержант! Ты же со мной все свои полтора года отвоевал, и это я тебя всему научил! Так?
Игорь бешенными глазами смотрел прямо в лицо сержанта.
- Так?!
- Так.
- И то, что я Рашиду уже один раз жизнью обязан, знаешь?
- Знаю. – Вскрикнул Гриб.
- Молчать! Я сказал!.. Ты же разведчик, спецназа ВДВ! Или баба?!
Миша дернулся, было, но, вырваться из стальных рук Медведя удавалось немногим, и после Гриба.
- Замри! – Пророкотал Медведь в самое ухо. – Замри! И слушай! Вспомни, чему тебя учил «дядя Медведь», и почему ты с этой войны поедешь домой не в «цинке». Слушай!..
Медведь разжал пальцы и его «И.О.» опустился на ближайший камень.
Бой на склоне почти закончился, переместившись выше на несколько сот метров. Редкие одиночные выстрелы сопровождались десятисекундным всплеском автоматных очередей…
Внезапно заговорила рация:
- «Путник», «Путник».
- «Путник» на приёме! – Ответил Игорь.
- Это Бурят.
- Игнат! Что там у вас, говори!
- Зеля и Ёжик – «двухсотые»… Зеля сразу, а Ёж на своём «сюрпризе» – ему не дали уйти… Сёма со мной. – Было слышно, что Бурят еле ворочает языком. – Он уже почти «дошёл» – в грудь на вылет… Бах уводит «чюрок» в горы, а нам приказал схорониться…
- Бурят! Бурят! Ты сам-то как! В норме?!
- В норме... Только копыта мне отстрелили, оба… И нас нашли…
- Игнат, не дури! – Игорь знал этого «представителя малых народностей».
- Мы с Сёмой решили в плен не ходить… Всё, командир, отбой!..
Игорь тупо смотрел на микрофон радиостанции.
И в этот момент…
Где-то, на этом проклятом склоне, мощно рванул взрыв…
- Всё. – Прошептал он. – Спите с миром, братья…
А Гриб плакал. Горько и беззвучно. И по волевому квадратному подбородку стекала струйка крови из прокушенной губы – «салажата» не должны видеть редкую слабость командира…
На склоны проклятого Гиндукуша стремительно падали сумерки.
«Всё. Не успели винтокрылые, или не нашли. Теперь самое главное дотянуть до дня – там полегче будет. Если не вырежут нас всех тут как баранов. И связь! Теперь на связь!»
- «Гнездо», «Гнездо», ответь «Путнику»! «Гнездо» вызывает «Путник»…
- «Гнездо» «Путнику».
- Медведь на связи.
И тут же родной, знакомый голос:
- Гора. Слушаю тебя «Путник».
- «Пропеллеры» не получил.
- Эти мудаки вас не нашли.
- Не удивительно…
- Обстановка?
- Я потерял «Глаз». Может только один Бах и выскочит, если повезёт…
- Мать твою… – Дзюба оценивал ситуацию несколько десятков секунд. – Что у тебя?
- Я тяжёлый – есть «груз», и «200» и «300».
- Продержишься до утра?
- Как повезёт…
***
- А потом-то что? – Не сдержался Филин и посмотрел на затихшего, словно мышь под веником Брата. – Что дальше было?
- Ну что… Ту ночь мы продержались. С грехом пополам. Правда, был один момент, когда я по-настоящему подумал, что всё, ****ец пришёл. Под самое утро «духи» попёрли в последнюю атаку на дувал и добрались таки до стены… И даже некоторые к нам через неё перемахнули…
- И?..
- Отбились… Правда, и нам досталось крепко. Тогда-то Гриба и ранило – в плечо. Да и не его одного…
- Сколько атак-то было?
- Эта четвёртая… Уже перед самым рассветом…

***
Пыль медленно оседала на серые от усталости лица разведчиков. А за стеной дувала медленно отдалялся по склону вой раненых моджахедов…
И ещё…
Где-то очень далеко отсюда рождалось утро – далёкие горные пики только-только начали золотить свои верхушки.
«Отбились, Слава Богу. – Подумал устало Игорь. – Теперь уже и до утра не далеко. А там и «летуны» подтянутся. Скорее бы…»
- Гриб. – Позвал он сержанта и не получил ответа. – Гриб!
Тишину нарушали только приглушенные стоны раненых.
- Кто видел сержанта Белого? – Игорь задал вопрос в никуда.
- На той стороне кишлака был, где «духи» прорвались… – Тихо ответил кто-то.
Не дожидаясь продолжения, Медведь валкой трусцой припустил к тому злополучному месту. Здесь царил хаос, бедлам, Содом и Гоморра. То тут, то там встречались безобразные трупы моджахедов с разбитыми головами или разодранными в кровавые клочья халатами – накал страстей у десантников дошёл до такого градуса, что со своими врагами они уже не церемонились, стреляя в упор или попросту разбивая головы, словно гнилые арбузы, тем, что попадало под руку.
«…Жажда жизни – сильней…»
Но, и разведчикам досталось… Были раненые. И были погибшие. Четверо салажат и двое «стариков»…
А под самой стеной дувала отыскался и сержант Белый.
Он лежал на мёртвом афганце спиной к верху. И то, что тут произошло, было понятно без особых объяснений: Гриб схлестнулся с матёрым «духом», вооружённым ПК… Тот, скорее всего, спрыгнул со стены и попытался поучаствовать в бою с этим мощным аргументом, но, здесь, к счастью, оказался Гриб… Миша, за отсутствием времени, попросту схватил пулемёт за ствол и задрал его вверх, но не слишком проворно, получив от «духа» две пули в левое плечо… Это была последняя пулемётная очередь в жизни моджахеда – сержант его просто удавил, схватив здоровой «клешнёй» за горло… А ствол ПК он так и не выпустил.
- Ты что ж наделал-то, дурень? – Медведь бросился бережно, словно ребёнка переворачивать своего сержанта. – Ты на кой хрен на пулемёт полез?
- Я на него не лез, командир. – Миша с трудом ворочал языком. – Я те чё, Матросов? Это он на меня полез… А я не успевал…
- Дурень, бля, дуралей! А если бы совсем не успел? – Медведь очень осторожно отрезал рукав куртки, явив на свет страшные раны.
Что и говорить, пулемётная очередь с расстояния в полметра – это страшно… Одна из пуль прошла через мышцы плеча на вылет, вырвав большой кусень плоти. Со второй же пулей было похуже. Видимо ствол ПК находился под таким углом, что пуля, ударив в сустав, срикошетила, и только после этого скользнув по лопатке Гриба, выбралась, наконец, наружу рядом с позвоночником, пробурив дыру, размером с грецкий орех. Тяжёлое ранение… Нет. Ни один из жизненно важных органов задет не был, и, Слава Богу. После таких ранений умирали от болевого шока…
- Держись, сержант. – Медведь бинтовал своего безрассудного «И.О.» как умел, наворачивая какие-то горы бинтов. – Держись, браток! Там фуйня, так, задело чуть-чуть по касательной и всё…
- А болит что-то сильно... – Прошептал Миша. – Мочи нет терпеть…
Из его глаз, из самых уголков, выкатились две непроизвольные слезы.
«Как же ты терпишь-то до сих пор, сержант?! С тебя куски мяса пошматовали, дыра в спине как скворечник, а ты держишься и даже не стонешь… Держись, родной, держись!..»
- Держись, спецназ…
- За что держаться, командир?
- За жизнь держаться! Мы с тобой в твоей Полтаве ещё зададим девкам перца!
- Если перец не отсохнет. – У него ещё оставались силы шутить!
- Отставить эти настроения, Гриб! – Игорь сидел на земле и, слегка покачиваясь, словно баюкая ребенка, качал на своих руках это большое, израненное тело. – Ты нам нужен, Мишка. Мне, вот этим пацанам. Нам всем! И не «грузом 200», а живым и сильным сержантом! Тебе ещё их выводить к «вертушкам»… Так что, я тебе сейчас ещё один промедол вколю, и вставай, давай, родной ты мой. Это приказ!
- А ты?
- А я, Гриб, потяну этих чурок черножопых, за собой. Пока совсем не рассвело. – Игорь обернулся к, находившемуся неподалёку, младшему сержанту Цыбульскому, последнему, из «дембелей» взвода. – Цыбуля (это по-украински, а по-русски – Лук, если кто не знает), пойдёшь со мной?
- А куди ж ти без мене? Та й нема ж більш вжэ нікого з «старих»… Щє й Баха знайти треба – йому зараз скрутно… Авжеж піду. Й не питав би. Хіба ж хохол хохла кидав колись у тяжку хвилину? Коли це було? – Этот хохол из Львовской области, был, смел и безкомпромисен.
- Рашид хохол? – Такой поворот удивил даже израненного Гриба.
- А яка різниця? Він наш…
- Вот и решили. – Подъитожил Игорь. – АГС я забираю, Миша – тебе он теперь без надобности, а больше никто и не сумеет. А Цыбуля потащит РПК, мой „калаш” и всё остальное...
„Хоть бы он не вырубился в самый неподходящий момент. – Подумал прапорщик. – Тогда всё...”
- Ты как, выдюжишь?
- Справлюсь, не беспокойся…
- Я вызываю «летунов» из бригады прямо сейчас, и ставлю рацию на радиомаяк. Слышишь меня, Миша?
- Слышу… Ты это… Посади меня… Ладно? Я посижу малехо и пойду к «салабонам»… А вы уж нас прикройте.
- Прикроем, сержант. Цыба, рацию, быстро!
- «Гнездо», «Гнездо», я «Путник»! – Проговорил в радиоэфир Медведь, спустя минуту.
- Гора на связи! Как у тебя, Медведь?! Почему не выходил на связь?!
- Иду искать Баха. С «зелёными» остаётся Гриб. Он «тяжёлый трёхсотый», но, пока держится. Больше «старых» нет… С ним пятнадцать «зелёных», половина «трёхсотые». Ставлю маяк для «Карлсонов». Гора… – Игорь заговорил тише. – Их должны(!) найти и снять. А я «посмотрю» сверху…
- Другого решения нет? – Дзюба доверял опыту Медведя, но, как командир, обязан был спросить. – Это риск, почти без шансов.
- Другого выхода нет…
- Игорь, рейд закончен – «летунов» нашли «каскадёры». Они от тебя километрах в десяти-двенадцати. И идут к тебе…
- Это три с половиной часа или больше. Нам не дадут столько времени, Гора!.. А «каскадёры» помогут Грибу. Всё! Конец связи!
Медведь переключил радиостанцию на маяк и спрятал под большим камнем.
- Всё слышали?
Гриб и Цыбуля кивнули в ответ.
- И отлично! Через пару часов домой поедите. – Он поднялся во весь рост и сбросил с себя бронежилет.
- Одень «броник», Игорь, не шути с Костлявой. – Проговорил Гриб.
- Я не олимпийский чемпион по поднятию тяжестей – только один АГС полсотни кило, а нам ещё на горку корячиться, мать её… Ничего, проскочим! Ну что, Цыба, готов?
- Як пiонер… Завжди!
- Тогда пошли… Выведи «салабонов», Миша, как брата прошу… – Он ещё раз взглянул в бледное, измученное лицо сержанта и махнул Цыбульскому, уводя того за собой…
***
- Ни фуя себе! – Прошептал поражённый услышанным Филин.
- Ни себе, ни кому… – Завершил начатую фразу Брат, глядя очумелыми глазами на Медведя.
В группе Филина знали, конечно же, что их бывший командир (до прихода Андрея в ОСН «Витязь», именно Медведь командовал группой ) почти уникальный человек в ВС, безграничной смелости и отваги, но… То, что сейчас с горьким спокойствием поведал им этот человек, находилось за гранью. Гранью нормального, заложенного природой в каждого индивида, инстинкта самосохранения. Где-то на дальних задворках ума ребята понимали, конечно же, что прапорщик, получивший орден «За службу Родине…», должен был сделать что-то, совсем уж немыслимое – редкие офицеры становились его «кавалером». Да что там! Героев Союза давали чаще! Но…
Вот тут, прямо радом с ними, сидел молодой ещё мужик, успевший, тем не менее, стать легендой, и тихо басил о своей одиссее.
- Ну, а дальше-то что было? Не томи, Игорь, ведь никогда же не рассказывал! – Торопил Медведя неугомонный Индеец – к тому времени уже вся группа собралась около своих командиров послушать «солдатские байки».
- Как же ты АГС пёр в одиночку? – Огромный, мощный Бандера, не уступавший Медведю по силе, да что там(!), превосходящий его, морщил лоб. – В гору! Такую неудобную «железяку» – я бы, наверное, не смог! (Этот гранатомёт действительно очень неудобен в переноске, потому и расчёт у него в два человека – «первый номер» несёт «тело» и прицел, «второй номер» тащит станок и боекомплект. И поверьте, каждый трудится на совесть, обливаясь семью потами…)
- Не знаю. Я тогда об этом не думал – пацанов нужно было спасать. А как? Легче лёгкого – отсечь «духов», когда наши выйдут из дувала к «вертушкам». Вот и попёр…
- Тяжело было, наверное...
- Не помню я, Саня. Я, тогда, как в мутной воде плыл, ничего не соображая – главное было успеть…
- Успел?
- А куда бы я делся?..
***
…Когда утро пришло в этот забытый, и наверняка, проклятый Богом кишлак, Медведь и Цыбуля повалились от усталости на камни кряжа, нависавшего над дувалом.
- Время? – Прохрипел Игорь
Поднять руку сил не осталось, и Цыбуля просто повернул голову в сторону руки Медведя:
- 7.15 на твоих.
- Из дувала выходили в 5.05. Много… Много времени потеряли. Можно было бы и побыстрее…
- Ага, можно… На «вертушке». А если под жопу подложить десяток «эфок», да чеки повыдёргивать, так совсем быстро – четыре секунды и ты здесь… Кусками, правда, но, это не главное…
- Хорош ****оболить, «младшой», солнце высоко, а нам ещё позицию готовить.
Они установили гранатомёт, оборудовав, с грехом пополам, позицию, и нашли место для РПК. Всё. Больше ничего эти двое сделать не успели – где-то, пока ещё очень далеко, послышался рокот винтов – спасительные «вертушки» шли на радиомаяк разведчиков. То же самое поняли и афганцы и «зашевелились» – ах, как они не хотели, чтобы их добычу вырвали, практически, из зубов…
7.35. ...Это был последний, отчаянный штурм. «Духи» бежали к дувалу в полный рост, поливая «огнём» из всех стволов и горланя что-то несусветное так, что волосы вставали дыбом. Психическая атака. Практически такая же, как и меньше суток назад. Только тогда штурмовали разведчики, и у них получилось. Наверное «духи» её вспомнили и подумали, что во второй раз тоже получится…
- Херушки вам, воины Ислама. – Игорь прильнул к прицелу АГСа, сверившись в последний раз, и оттянул трос затвора – он был готов. – Не конает ваша «песня»… Цыба! Как дойдут до камня – начинаем!
Метрах в двухстах от дувала высился огромный валун, эдакое естественное укрытие для пяти-шести человек.
Рёв винтов нарастал и «духи» побежали быстрее.
- Начали, «младшой»! – Скомандовал Медведь и открыл огонь.
- Дук-дук-дук-дук! – Отработал АГС, подпрыгивая, словно дурной козёл. – Дук-дук-дук-дук!
Последние разрывы гранат легли далеко от «духов». Ему бы вкопать сошки станка, или хотя бы притоптать в землю, да где же тут её было взять. Шипастые лапы станка скользили по камням при каждом выстреле, и изменить что-либо уже небыло времени.
- ****ский папа! – Проорал Игорь, подхватив гранатомёт, и с грохотом опустил на первоначальное место. – Давай, Цыба, отсекай придурков! Дук-дук-дук!
- Смотри, «кусок», а Грибок-то наш, какой молодчага! – Цыбульский перекричал собственный пулемёт.
Со стены дувала по афганцам мощно и умело работал трофейный ПК. За ним, не сгибаясь, стоял стрелок, белый из-за покрывавших его бинтов. Словно мумия прибыла из Египта, чтобы повоевать. И ещё… Эту мумию поддерживало около десятка злобных автоматов.
- Пригнись, придурок! – Проорал Медведь, хотя, на таком расстоянии да сквозь грохот боя – это было бесполезно – он и себя-то еле слышал.
- Не может он – «скворечник» в спине не даёт…
Удивительно, но этой горстке удалось сделать невозможное – они зажали атакующих под перекрестным огнём в такие клещи, что по склону уже вообще никто, не то, чтобы не бегал, а даже не ползал – «духи» вжали головы в землю.
И по этим, распластавшимся «мишеням» с другого, дальнего склона «редко, но метко» пухкала СВД…
«Бах! Бах, Засранец! Живой, чертяка!»
Цыбуля вопросительно-радостно глянул на Игоря, словно искал подтверждение своей догадке:
- Он?!
- Наверняка он – других здесь быть не может. Выжил, узкоглазый!
- Ну, бля, мать его! Расскажу кому дома – не пове…
И прилёг щекой на приклад РПК.
- Да и мне не поверят. Из такой говнотёрки выскочить! На это только Рашид и способен! Как думаешь, Цыба? – И тишина в ответ. – Чё молчишь, «младшой», спать рановато…
И дёрнул на себя за рукав куртки…
…В самом центре лба младшего сержанта чернела небольшая дырочка, а из неё сбегал скупой алый ручеёк, спускаясь к кончику носа…
Наверное, глупая, шальная пуля нашла свою жертву уже на самом излёте…


Ах, какого дружка потерял я в бою.
Нам проклятая пыль забивала глаза
И горел БТР… В небе, как стрекоза, вертолёт…
И, как голос из прошлого, выкрик: «Вперёд!»,
Словно нерв… Оборвался до боли натянутый нерв
И со склона пошла ему пуля навстречу в полёт…

Песок да камень.
Печальный свет чужой луны над головами.
«Равняйсь на знамя!»
Прощай, мой брат, отныне навеки с нами!
Прости, что ты погиб, а я всего-лишь ранен
В горах Афгани. В Афганистане…
***
-…А потом прилетели «крокодилы» и перепахали НУРСАМи ближайшие склоны. А ещё, через минут десять появились транспортные «мишки», только сесть им оказалось негде – большой уклон. Связались с Грибом. Сказали, что в паре километров от кишлака есть подходящая площадка…
- Дальше, дальше-то что?! – Кипятился Индеец.
-…Ну вот. Гриб и повёл взвод к «вертушкам». Они тогда на себе выносили всех, кто ещё дышал… А на склонах «духи» – все горы НУРСАМи не обработаешь, понятно… Я и молотил, когда из РПК, когда из АГСа. Этой машинкой на полтора «кило» работать можно, сами знаете… А когда я их уже перестал доставать, взвод встретили «каскадёры»…
- Успели всё же?
- Успели… Спасибо им. Если бы не они – до «летунов» никто не добрался бы… Гриб тогда ещё двоих «потерял» «грузом 300», да двое уже в «вертушках» «дошли»… Такие дела…
- А ты? Сам-то как выскочил?
- Выскочил? Да уж, «поскакать» пришлось не долго. Всё больше на спине у Баха…
***
…Жгучая, животная ярость охватила Игоря после гибели Цыбы. Ему нравился этот независимый, надёжный как скала «щирий українець», толковый и рассудительный. И не появись в бригаде Бах, «замком» Медведь назначил бы именно его, Василия Цыбульского…
- С-суки! Суки-и!!! – Орал Игорь во всё горло. – Гады-ы!
И в каком-то исступлении всё стрелял и стрелял, прикрывая огнём свой израненный взвод…
А потом раздался взрыв, и всё провалилось в пустоту…
…Он очнулся оттого, что кто-то волок его тело. Нестерпимо болело где-то внизу живота, а в сапогах было до безобразия мокро…
Солнце уже давно перевалило за свой зенит и медленно спускалось к Гиндкушским скалам, высокое, но такое близкое небо, а в нём опять жаворонок. И тишина. Словно и небыло вовсе этой войны…
Хотя… Абсолютной тишины всё же не было. Кто-то натужно сопел перетаскивая тело Медведя и, скорее всего, ругался, судя по интонации, полушёпотом на каком-то незнакомом языке, очень напоминающий фарси.
- Ты кто? – Прохрипел Игорь.
- Тихо! – Приказал знакомый голос, но Медведь не узнал его хозяина.
- Кто ты? – Прошептал он ещё раз.
- Своих не узнаёшь? Обидно! – В его поле зрения вплыло лицо Баха.
- Рашид…
- Я, командир. А кто ещё твою тушу вынести смог бы? Отожрался ты на казённых харчах, дорогой…
- Взвод?
- Их сняла наша «кавалерия».
- Хорошо… Время?
- 16.50. Нас ищут «духи». Им теперь хоть кого взять хочется, чтобы отыграться…
- Далеко они?
- Рядом, Игорь, совсем рядом. Если не помолчишь – найдут.
- Сильно меня? – Совсем уж тихо прошептал Игорь.
- Честно? – Рашид заглянул в глаза своего командира.
- Говори!
- Я когда тебя нашёл, поклялся, что вынесу любого, даже «грузом 200»…
- Куда?
- Бок, бедро… Разворотило… Осколок, должно быть.
- Это наши «крокодилы» по склонам «чесали»…
- Т-ш-ш! – Приложил Рашид палец к губам и посмотрел куда-то в сторону.
Там, метрах в пятидесяти, шли афганцы. Шли очень медленно, но целенаправленно и как-то неотвратимо. Шли по следу. И Рашид это понял, бросив случайный взгляд на камни, по которым он совсем недавно проволок Медведя. Редкие, но большие и ярко-красные капли горели семафором на серых камнях…
- Нашли… – Прошептал Бах.
Времени на раздумья уже не оставалось и он, рванув зубами за кольца «эфок», метнул двумя руками одновременно эти «подарки» в погоню. Сдвоенный взрыв в самом центре преследователей, разметал группу по камням. Но, откуда-то, ниже по склону на пару сот метров, мощно ударили очереди «калашей», видимо именно там и шёл основной отряд «духов», потерявший в одночасье свою разведку. Теперь начиналось главное представление…
- Пулемёт. – Прохрипел Игорь.
- Что?
- Пулемёт мне дай, сержант! И, вали отсюда…
- И чего ж ты, «кусок», так плохо обо мне подумал, а?.. Ты меня обидел, командир, но, пулемёт я тебе дам.
- А я уж подумал, что скажешь как тот таможенник усатый, ну, Верещагин из «Белого солнца…».
- Дам, дам – «таможня даёт добро»… – Осклабился Рашид и подтолкнул к Медведю РПК, а сам улёгся рядышком с СВД. – Тебе сейчас спать давать нельзя – не ровен час, не проснёшься. Да и мне подмога, какая-никакая…
И завертелось…
И пришёл момент, когда у друзей уже не оставалось ни одного патрона. Медведь с трудом расстегнул кабуру и достал свой «Стечкин».
- Две обоймы… Сорок выстрелов.
- Тридцать восемь, братишка. – Бах смотрел в глаза своего друга. – Или помучаться захотел?..
- Тридцать восемь… Только я – первый.
Вот тогда-то и ударил мощный автоматный залп у них за спиной. Прошипели, оставляя дымные хвосты гранаты, выпущенные из РПГ. И рванули в гуще «духов»… Да и очереди те летели поверх голов разведчиков, настигая, бросившихся бежать, моджахедов…
Судьба… Она улыбнулась, этим двоим, в очередной раз. Да и не могло быть иначе. Не должно было быть!..
***
- Вот так, пацаны.
- А кто это был, Медведь? Кто помог?
- «Каскадёры»… Они засекли меня ещё когда Гриб взвод выводил… Пока догнали, пока нашли… Поспели в самый раз…
- Ну, а потом?
- Потом. Потом почти полгода госпиталей. Медкомиссии всяко-разные… Орден… И предложение от Бати служить в Отряде… Не знаю уж, как он меня нашёл. Так я и попал весной 84-го в «замки» к Шаху…
- История… – Потянул задумчиво Филин.
- Тот рейд прогремел на всю бригаду. И командование отнеслось к его результатам очень по-разному. Кто-то считал, что я допустил преступную халатность и потому потерял половину взвода. Дзюба, например, считал, что я во всём был прав и поступал соответственно сложившейся ситуации. Комбриг же слушал своих замов и не говорил ничего. Потом прокурорские провели расследование… Я-то всей этой бодяги не знал – по госпиталям таскался: Ташкент, Москва, Одесса… Это мне потом Бах рассказал, когда в «Бурденко» нашёл. А подробности – Дзюба, когда орден привёз, туда же… До Масуда мы не добрались, да и никто никогда не добрался, и «летунов» тех не мы вытащили. Но, как потом оказалось при расследовании, стянули на себя большую часть «духов» тем самым помогли «Каскаду», и они в долгу не остались…
- А со взводом как же?
- Ну, что… Взвод пополнили из других. Ищенко, тот «салажонок», после госпиталя, уже «младшим» вернулся, его «замком». Гриб получил «Ленина», Бах – «Красное Знамя», хотя Дзюба ходатайствовал перед комбригом о Звезде Героя, тот ему отказал… Я считаю, что зря – те, кто выжил, обязаны Рашиду. Но… Посчитали, что второй орден, да какой(!), для сержанта срочной службы достаточно, тем более, что тот ни разу небыл ранен. Присвоили «старшину» на дембель… И этот орден… Все «старики» получили по посмертной «Красной Звезде», «салажата» по МЗО…
Игорь замолчал как-то вдруг, и всем стало понятно, что эта его «рана» болит и кровоточит, до сей поры…
- Кое-кто из «молодых» тоже был награждён. В общем, такие дела…
- Поход за «Панджшерским Львом» закончился в госпитале. – Подытожил Филин.   
- Да нет. Не закончился. Для меня, по крайней мере… – Игорь тепло улыбнулся. – Я и женился тогда же – Ленка-то моя, бывшая «сестричка» из нашего 411-го в Одессе… Вот теперь всё!..



































Часть третья.
Тайга…

Понимаешь, это странно очень странно,
Но, такой уж я законченный чудак…

***
Лето 1985г. Лена.
***
… Пошло очень много времени с того момента, как Филин, «дважды капитан» Проценко , стал гражданским «пиджаком». Да и Медведь, многократно орденоносный прапорщик Барзов, стал прапорщиком «бывшим», или вернее «запаса». Коллизии военные, коллизии житейские…
На дворе стояло лето 1993-го… Жаркое и ласковое одесское лето…
Одесса…
Родной город этих двоих кипел и бурлил – сезон. Тёплое ласковое море манило и притягивало к себе «северян». Хотя… Для Андрея и Игоря «северянами» были все, кто жил севернее Одессы. В общем, что и говорить, создавалось впечатление, что в городе, население, которого «два лимона, без чуть-чуть», сейчас слонялось по улицам никак не меньше пяти, в смысле «лимонов». И, как следствие, духота и давки в очередях и трамваях. Оттого-то и стремились все на знаменитые пляжи Ланжерон, Дельфин, Отрада, повсеместно известную Аркадию и многочисленные Станции Большого Фонтана. Но… Только представьте себе всю эту толпу распаренного южным солнцем народа, устремившуюся плюхнуться в ласковое, бархатное море. Да тут не то, чтобы 30, тут и ста километров пляжей не хватит. Потому-то даже самые отдалённые, на которые в другое время отдыхать ехали только коренные жители, пляжи, Черноморка с одной стороны и, у чёрта на куличках, Лузановка и Крыжановка с другой стороны города были переполнены страждущими поплескаться в тёплых волнах. Даже не так! Они были забиты битком. Столпотворение. Новый черноморский Вавилон…
А наши друзья работали. Трудились в поте лица своего, создавая уют в стареньком пляжном пивном павильоне, пытаясь превратить захудалое некогда место в ресторан «Белый Парус» …
-…Штурвал нужно повесить на стену. А лучше приспособить как-нибудь, чтобы покрутить можно было… – Подал мысль Игорь, отирая пот с лица.
- На кой хрен мне это нужно?
-… И рынду (корабельный колокол) подвесить бы у входа. – Не унимался Медведь. Его вообще мучила буйная фантазия по поводу этого их, а это был ИХ, ресторана.
И так далее в том же духе… И, что самое смешное или, скорее, удивительное, но место приобретало, мало помалу, обжитой вид. Да не просто вид, а свой совершенно необычный интерьер. Колорит. Эти два, в общем, абсолютно разных человека, прошедших бок о бок несколько войн, ранения, контузии, потерю друзей… Да, что и говорить… Эти двое, в бытность свою в армии, жёсткие и суровые «человеки», наверное ощутили себя, наконец-то, молодыми людьми. Поздняя юность это была, что ли?.. «Белый Парус» драил свой бушприт, бак, корму, и готовился поднять паруса не только на грот- и фок-мачте. Он был готов развернуть даже кливер, чтобы мчаться под упругими мышцами ветра навстречу Фортуне…
Ещё чуть-чуть и ресторан заработал бы, принимая в своё ненасытное нутро желающих «откушать хорошей кухни под приятную музычку», да и вообще, культурно отдохнуть, по возможности…
И пришёл момент, когда «Белый Парус» собрался в своё плавание…
Они замыслили устроить презентацию, хотя, презентация – слишком громкое слово, открытие ресторана, пригласив на это мероприятие родителей, жён, детей. И не только своих – в Одессе жили их старые, армейские друзья: Монах, Слон и Джин . Это должно было быть тёплое, семейное, ибо все они были семьёй, застолье. 
Его открытие должно было состояться в начале недели. А накануне ребята уехали на рыбалку…
Самое смешное то, что Андрей никогда не любил рыбалку. Он просто не понимал, как это можно сидеть и бездумно смотреть на поплавок когда тебя жрут комары, и при этом ещё и получать удовольствие. Уму не постижимо!!! То ли дело охота! Прогулялся пару-тройку десятков километров, пусть даже не стрельнул ни разу. Зато, размялся на природе…
Игорь же был фанатом рыбной ловли.
У Игорева отца была дача. Хотя, назвать дачей ЭТО, можно было с очень большой натяжкой. Просто моложавый, крепкий ещё пенсионер переезжал на лето за город охранять лодочную станцию на одном из одесских лиманов. Место это принадлежало одному из самых богатых предприятий города. И завод этот не скупился. Потому, кроме огромного количества лодок и катеров, тут стояли благоустроенные двух- и четырёхместные домики. Всё это хозяйство и «принадлежало» ветерану завода Николаю Сергеевичу Барзову. И пребывало в прекраснейшем состоянии, надо сказать, в строгих и умелых руках…
…Долгие и очень разномастные автомобильные гудки спугнули жившую здесь, на Коблевском лимане, тишину. И из одного из домиков показался крепко сбитый, седой мужчина.
- Батя! – Игорь с видимым трудом, эта машина не была приспособлена к водителю с такими габаритами, выбрался из своего старенького, потёртого ОРЕL «КАDЕТ». – Принимай гостей!..
И началась суета.
Мужчины отправились, кто за дровами для шашлыка, кто к ангарам с лодками, готовить, и их, и снасти к раннему утреннему лову, предоставив возможность женщинам хлопотать на «кухне». Впереди был ещё целый день и, что самое важное, вечер, а такую ораву нужно было чем-то кормить, пока на «приплыла» свежая рыба… Благо всё было заготовлено из дому – и два ведра бастурмы на шашлыки, и свежие, сочные овощи, да и всё остальное – «старые» вояки, как всегда, готовились основательно. Дети носились по траве, визжа и горланя что-то, плюхались в тёплую воду лимана. Короче, гвалт стоял немыслимый. И каждый был при деле…
А когда на лиман опустилась ночь и вокруг яркого костра расселись «дачники», отправив свою младшую, самую беспокойную половинку по домикам спать, вот тогда-то всё и началось по-настоящему…

Изгиб гитары жёлтой
Ты обнимешь нежно,
Луна, осколком эха
Пронзит тугую высь
Качнётся купол неба
Большой и звёздно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались…

Как отблеск от заката
Костёр меж сосен ляжет.
«Ты что грустишь бродяга?
А ну-ка улыбнись!»
И кто-то, очень близкий
Тебе тихонько скажет:
«Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались»…

И всё же с болью в горле
Мы тех сегодня вспомним,
Чьи имена на сердце
Как раны запеклись.
Мечтами их и песнями
Мы каждый вздох наполним –
Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались…

…Старые, добрые песни в старой, доброй компании. Две гитары в руках Филина и Слона пели…
Куски дымящегося, вкуснейшего шашлыка, печёная картошка из красных углей (как без неё?) – старая традиция, ну, и всё остальное. «Закусон», как говорится, и «то, чем его запивать»… Так и сидели около уютного костра два поколения. И было им хорошо и спокойно…
А где-то, далеко за полночь, у мерцающих красным цветом углей костра остались самые стойкие – Филин, Медведь, Монах, Слон и Джин. И о чём же ещё было говорить этим воякам, как не об армии? Вот они и вспоминали прожитое, вспоминали друзей…
- Слушай, Игорёк. Я уже столько лет хочу узнать одну историю. – Спросил, вдруг, Андрей. – И всё никак не получается.
- Это какую историю?
- Про твою первую Красную Звезду. Про твои остальные награды слышал, о каких-то знаю наверняка – при мне уже получал, а про этот орден ничего…
- Да-а! – Отмахнулся Медведь. – Этот орден вообще не я должен был получить. Он вообще «гражданский» и ко мне не имеет никакого отношения…
- Ты, товарищ старший прапорщик запаса, не придурялся бы. – С деланным возмущением произнёс Коля Караманов, он же Монах. – В нашей Армии такими наградами никогда не разбрасывались – вон, у Андрюхи их тоже две, но ты-то точно знаешь, как они зарабатывались, эти Красные Звёзды. Знаешь?
- Да уж…
- И я знаю – первую за меня получил, вторую за плен добровольный…
- А ты-то сам, товарищ полковник Служби Безпеки України, или просто СБУ, гэбэшная твоя душа – Герой Союза!
-…И моя Золотая Звезда Героя – не моя, я вот этих двух мужиков. – Николай ткнул пальцем в Филина и Слона. – И я считал и считаю, что Красная Звезда Филина, и тем более Красное Знамя Слона, потерявшего обе ноги – это не справедливо! Да и Батя ваш считал тогда точно также, написав представление на Золотые Звёзды на этих тёзок. От них просто отмахнулись тогда. Так что, эта Звезда не моя, а их!  Я им жизнью обязан, да и не я один, а вся группа Филина, наверное…
Было заметно не вооружённым глазом, что Николай нервничал.
- Вот видишь, Коля, ты и сам живёшь с тем же. Та моя Красная Звезда тоже не моя.
- Так рассказал бы, а? – Спросил Джин, Марат Тукаев, прищурив свои узкие и без того, татарские глаза. – Интересно же! Шайтан тебя забери! «Медведь» в Отряде был живой легендой – все про него слышали! Давай, да, рассказывай!
Джин не служил под командой Филина и Медведя, хотя и был совсем рядом – в разведроте Джо.
- Ладно, черти! Забодали совсем! А четверо на одного – не хорошо!..
***
…Август 1985 года… Медведь ехал в свой первый «очередной» отпуск после года службы в «Витязе». Это был тяжёлый год. Наверное, один из самых тяжёлых его годов в Армии. Да что там! Так тяжело ему было только на своём первом году службы. Что тогда, что сейчас, он был новобранцем, правда теперь уже попробовавшим, что такое есть фунт солдатского лиха. Провоевавший, без малого четыре года, терявший друзей, сам выживший дважды благодаря лишь другу, награждённый, не единожды, он был, всё же, новобранцем. Медведь постигал тяжелейшую науку – науку войны…
Тогда, в госпитале, Медведь, уже не понимавший себя без Армии, и ещё не знавший, что скажут эскулапы, безоговорочно, даже не так, без единого вопроса, принял предложение командира ОСН «Витязь». Батя… Провидец он был, что ли?..
И пошла учёба… С матюгами. До кровавых мозолей…
«Витязь».
Отряд Специального Назначения Министерства Обороны СССРа. Звучит гордо! Звучит…
Не простая это была наука. Ох, как не простая! Наука войны…
И Медведь, знавший про то уже немало, отслуживший в бригаде спецназа ВДВ на офицерской должности, теперь постигал эту науку с другой, неизвестной ему, пока ещё, стороны…
И как же страстно он желал получить Берет.
«Краповый Берет», берет цвета крови…
Эти парни, которые служили в Отряде и были «краповыми», и были настоящей элитой. Той самой «белой косточкой», которые без страха и, тем более, упрёка. Они просто шли, и делали своё дело…
И Медведь начал с самого начала. Хотя, нет. То, «самое начало», которое занимало у новобранцев три, с копейками месяца, Игорь прикончил за две недели. А потом началась настоящая учёба – учёба выживания. Только тогда Медведь и понял, как, в общем-то, мало он знал. Это было настоящее искусство.
Было очень тяжело. А ему вдвойне – совсем недавно искалеченное бедро частенько реагировало на эту учёбу резкой, острой болью, а потом накатывала такая слабость, что ни руками, ни ногами не двинуть. Медведь только скрежетал зубами и удваивал нагрузки. А ещё, иногда после отбоя, он забирался в самый дальний уголок каптёрки, благо каптенармус оказался «своим парнем», и с остервенением мял и плющил исполосованные шрамами четырёх операций мышцы, не замечая катящих градом слёз…
Правда, был один человек, который с какой-то братской теплотой относился к Игорю… Кобра. Резо Габелия. Старшина-«сверчок». Его самый первый учитель. Теперь Резо был другим, с затаившейся в глазах грустью. Повидал, видно, многое за три года в Отряде…
И Игорь получил свой Берет. За четыре месяца прошёл восьмимесячный курс, чем удивил изрядно не только сослуживцев, но и самого Батю. И с достоинством занял место «замка» РДГ «старлея» Князева. Или просто Шаха…
И потекла служба…
А через год Медведь отправился в свой первый «очередной» отпуск.
…Игорь, как всегда, никого не предупредив, свалился, словно ком на голову.
Он позвонил в родную дверь всего один раз и прикрыл пальцем глазок, хотя это-то уже было лишним – так звонить умел только он. Из всего многоголосого разнообразия звонков из-под его пальца всегда вылетал один единственный, настойчиво-требовательный, категоричный «Дзинь!!!».
Дверь распахнулась почти сразу и на пороге появилась Лена.
Растрёпанная, только-только из душа, в невесомом халатике, она растерянно хлопала своими зелёными глазищами, ничего не понимая:
- Ты?
- Не, не я – это моя субстанция, а я сейчас в Монте-Карло!
- А я, дура, испугалась!
- Чего?!
- Что это с твоей службы приехали, что ты…
- Не каркай! – Игорь сграбастал по-медвежьи жену в охапку и удивительно нежно поцеловал в пухлые губы. – Ворона ты моя!
Лена, настоящая степная, Таврическая хохлушка носила копну роскошных иссиня-чёрных, вьющихся волос, спускавшихся до самой… До кабуры, короче говоря. И даже ниже… Она была удивительно похожа на цыганку, да ещё и гадать умела на кофейной гуще как настоящая ворожея. Медведь и называл её любя «моя домашняя ведьмочка».
- Домой-то впустишь? Или пойти покурить на лавочке внизу пока выйдет кто?
- Дурак, да? – Девушка отклонилась назад, опёршись возмущённо своими кулачками в могучую грудь Игоря. – Отпусти! И иди, давай, в ванную – от тебя несёт как от Лешего. Где только тебя носило?!
- Где носило – там теперь нет! – Медведь улыбался во все тридцать два.
Опустив жену на пол из своих объятий, он смачно шлёпнул её по пухлому заду.
- Солдафон! – Деланно-возмущённо произнесла Лена. – И замашки у тебя казарменные! Ну-ка марш мыться! И не мешать пока не позову – мне ещё мужа с дороги накормить надо, а я не готова! Ясно?!
- Так точно! – Рявкнул Игорь.
Так безоговорочно Медведь подчинялся, только двоим людям – ей и Бате.
Видно было, что его не ждали. Вернее, ждали, конечно, но не теперь. Да оно и понятно. Полтора месяца назад Лена приезжала к Игорю на службу с тем, чтобы вернуться в Одессу вместе – его «очередной» намечался на середину июня. Но, как это бывало частенько в его жизни и после, в дверь гостиничного номера постучался посыльный и, вытащил Медведя из тёплой жениной постели сообщением, что группа Шаха срочно отбывает по приказу Бати. Сборы были как всегда короткими. Как и прощание. Игорь жил по принципу: «Прощаться нужно, как до завтра, а встречаться, как-будто не виделись сто лет»…
…А Ленка уехала из Москвы в одиночестве. Уехала ждать. И молить Бога, чтобы её сумасшедший Медвежонок поскорее вернулся и по возможности не во «внеочередной» отпуск, а в нормальный, человеческий, пусть и меньший. И никто, даже сам Господь Бог не мог сказать, сколько продлиться эта командировка и в каком состоянии вернётся Игорь. Лене оставалось лишь надеяться на лучшее, да делить свои переживания с самой близкой подругой – подушкой. Ибо место и род службы Медведя был за семью печатями для всех. Даже в семье старались поменьше говорить об этом…
…Игорь не узнавал свой дом. Оставалось, только, молча удивляться, как эта простая, деревенская девушка сумела всё здесь изменить за год. Эта трёхкомнатная квартира, в которой Игорь если и не родился, то уж точно вырос, в которой жили его родители, преобразилась неузнаваемо. Конечно же, «старики» всегда с нетерпением ждали домой своего сумасбродного сына, особенно из армии, но теперь… Где только не висели его фотокарточки. Одного, с Леной, с друзьями-«однополчанами»… И идеальный, почти армейский порядок, что никогда не было свойственно его матери. Короче, зная домочадцев можно было точно сказать, кто в доме хозяин, вернее хозяйка.
«Чудеса творятся или я сплю?» – Думал Медведь, заглядывая в каждую дверь.
- Что происходит в этом доме, Лен?
- В этом доме ждут своего вояку.
- А казарменный порядок тут причём?
- А чтобы «адаптация» к «гражданке» проходила безболезненно, не отвлекая внимание не разбросанные вещи и незастеленные кровати – есть дела и поважнее этого.
- Психолог х-х… Кхм-кхм-мм-ы!
- А вот выражёвываться запрещено! – Девушка повернулась к Игорю, оставив в покое плиту, на которой уже что-то шипело, шкварчало и побулькивало.
- Не буду больше.
- И не будь! Там, на службе, я знаю, вы говорите на двух языках: уставной и мат. А дома, будь добр, дорогой мой муженёк, говорить по-русски. Да и вообще! Перед тобой кто, солдат или молодая, красивая девушка?
- «Или»! – Лена опять оказалась в медвежьих объятиях.
- Фу-у! Леший! Вонючка! – Она притворно отбивалась от Игоря. – Команда была мыться, а то у меня сгорит вся стряпня. Всё! Банный день!
- Есть! – Приложил Игорь руку к несуществующему козырьку и чётко, словно на плацу, выполнил команду «Кругом!» – «левая пятка, правый носок»...
- К пустой голове? – Раздалось вслед.
- А это только ты видела и никому не скажешь. Да?
- Иди уже, Топтыгин…
Игорь вышел из кухни и, разведя руки в стороны, дотронулся до стен меленького коридорчика, словно обнимая:
- Ну, здравствуй, Дом… Год не виделись…
А потом было буйное, весёлое застолье. С родителями, школьными друзьями и соседями. Игоря «встретили» истинно по-одесски – всем гамузом. Стол «ломился» от разнообразия: «Когда только успела? – Удивлялся Медведь жене. – Да и из чего – холодильник полупустой был, сам видел?»
Только, за заботами армейскими, Игорёк стал забывать, понемногу, как это бывало всегда. По-одесски. Когда всем гамузом… Просто всё! Никто никому ничего не говорил, потому что так было испокон веку – каждый пришедший что-то приносил с собой, то, что было в доме: кто винегрет или «оливье», кто свежекопчёную рыбу (Одесса же!) или даже балычок(!), кто «шпик» или почерёвочек, пироги, пирожки с чем угодно, фаршированную рыбу, фрукты-овощи от родни, и, конечно, же «самограй », разнообразию вкусовому и крепости, которому небыло предела, а иногда и «свежеспизженный» чистый спиртячок… Кто во что горазд. Но, столы на таких гулянках всегда были шикарными (через «и», как говорят только в Одессе)…
И расходились с таких посиделок ближе к утру.
И уж почти перед самым рассветом «угомонились» Игорь и Лена, провалившись, в объятиях друг друга, нет, не в сон, в какую-то тревожную полудрёму...
Медведю привиделось что-то суровое, что-то, что заставляло его тело поминутно вздрагивать и выкрикивать что-то нечленораздельное. Лена смотрела, на своего такого любимого, и такого незнакомого мужа, подперев щёку кулачком, и думала свои, женские мысли. Да так и уснула, разметав копну волос по подушке, прижавшись к этому, такому большому и родному, беспокойному даже во сне, телу…
***
Её сон.
…- Вы, милочка, когда в последний раз были у гинеколога? – Проговорил седовласый врач, безбожно картавя.
Если уж совсем похоже, то прозвучало это так:
- Ви, мигочка, када в посгедний газ били у гиниколуга? – Одесса. Еврейская, и надо сказать самая надёжная в плане диагноза, больница. Ну, и персонал соответственно – надёжный – «стагая», не выговаривающая половину русского алфавита, «гвардия».
- Ну-у… Не знаю… Не помню я! Не нужно было. – Лена очень стеснялась процедуры осмотра у гинеколога и потому чувствовала себя «не в своей тарелке». – Да и к чему всё это… Здоровая я!
- Здоговая, да. И Сгава Богу! – Улыбнулся доктор с привычной одесской фамилией Диминштейн. – Замужем?
- А что?
- Быго бы удивитегно, шо такая иженчина и ешо ничья…
- Замужем, замужем…
- Симя, значит… И шо муж?
- А шо муж?
- Укагывает у поте гица или же на печке сидит, шо тот буйвог из Мугома?
- Не понимаю я шо-то вас.
- И шо там понимать? Не понимает она! – По-одесски деланно возмутился врач. – Я спгашиваю: «Муж габотает или кгутит бейцалы и погтит кров?». Шо тут непонятного?
- А-а!.. Работает, конечно же!
- И шо он такое, позвогте спгосить?
- Военный.
- Майог? Погковник?
- Прапорщик.
- Мн-да… И в хогошем месте?
- Послушайте, Соломон Наумович, а какое это имеет значение к моему осмотру? Вы часом не маньяк? Замужем, не замужем! Вам-то, какая разница?!
- Газница? Повегте стагому евгею, шо мине уже без газницы! Токо, шо ви с дитём будете делать сама, есги бгаговегный не можит обэспэчить?
- Каким дитём?
- Вашим дитём, мигочка, вашим – ви вжэ имеете себе эту заботу…
- А…
- Как я вижю – а как я вижю, так мало кито видит в этом городе – так ви, дорогуша имеете сибе исем недель гадости.
- Какой гадости?!
- Та не гадости, а га-дос-ти! Ви шо гусский язык не понимаите? Ви бе-ге-мен-на-я! Тепег понятно или где?
- Вы серьёзно!
- Не, я тут сижу и багуюсь. Так шо? Ви таки хотите иметь сибе етот гэмбэль на усю ижизинь или оно вам надо, я спгашиваю?
- Вы!.. Вы!.. Вы что говорите?! У вас-то самих дети есть?!
Пожилой еврейский гинеколог хитро посмотрел на Лену и с лёгкой грустью проговорил:
- Я имел семь раз сичастие иметь сибе этот гэмбэл… Типег все выгосли и гасъехогись из дома… И шо?! Звонить в мой и моей Гозы идень гождения и говогить какии-то сгова можит любой идьёт, а таки шо-бы ижить гядом, так это нема дугных… Так надо вам это или я спгашиваю? Пока июноша не сказал сдгасти…
- А что, мальчик будет?
- Ну, я не ОН… Но, за согок лет габоты… Мине так видится, шо таки музчина назгевает, и богшой, надо сказать мужичище.
- Доктор!.. – Лена была вне себя от счастья. – Можно я вас поцелую?!
Она схватила ладонями лицо этого старого еврея и стала целовать, словно полоумная.
- А мине таки пгиятно, шо аж сэгцэ зайшлось, сгов нет. Но! Моя Гозочка иделала это немного иначе… И ия пгивык. Пгостите, мамочка, стагого, ивгея…
- Соломон Наумович! – Лена просто светилась от счастья.
Но эта девчушка была не по годам практична, и теперь её раздирали на части вопросы:
- Так, а шо мне теперь делать, ну чтобы всё было нормально? Что кушать, как себя вести? Ну, я не знаю, может что-то специальное?
- Кушать всё, шо хочется, есги сгедства позвогяют. Вести сибя хогошо, как и гяньше. Ви, мамочка моя, на удивгение кгепкая и здоговая иженчина, так шо…
- А-а? – Лена зарделась алым цветом – неудобно ей было задать этому пожилому врачу волновавший её вопрос.
Только этот старый еврейский врач был мудр и умён, повидав на своём веку немало:
- И с бгаговегным ви тоже можите спать. Токо но! Ия вам скажу не так как гяньше…
- А как? – Девушка покраснела ещё больше.
- И шо ви такое пго мине подумаги – шо я стагый извгащенец?!
- Да я… Да… И в мыслях у меня…
- Ви знаите, догогуша, ия имею сибе дома пигу, на манер бензопигы «Дгужба-2» уже тгидцать пиять лет – зовут её Гозочка. Ми познакомигись в етом самом кибинете, када она дала мине посмотгеть сибе под юбку, как и ви. Я тада бил ещё могодой, къясивый юноша с гаячей кговью. И так она мине тогда понгавилась, моя Гозочка, шо пгямо в етом самом кгесге ми и исдегаги нашего Сэмэнчика… Могодость, могодость… – Старый гинеколог улыбнулся своим мыслям. – Так она мине ту встгечу по сейчас помнит. Говогит: «Шо это такое за габота илазить девушкам в тгусы? Так у тибе пол-Одессы дитей багаит или я не помню за Сёму?!»… А я гаячий бил, надо вам сказать, сумасбгод. Токо моя Гозочка висю мою гоячность исибе узяла. И Сгава Богу…
- Так, а как же мне теперь?..
- Как и усегда, токо чуть-чуть по другому…
- Это как же?
- Ваш муж, пгостите, имеет таки сильно большой или не очень?
От такого вопроса лицо Лены стало пунцовым:
- Большой…
- Вот и не отдавайтесь стгасти, хотя это, навегняка, тяжило, а контгогигуйте пгоцесс. Шоб гъянды не задевать…
- Это как?
- А юки у вас на шо? Гучками, гучками мигого пгидегживаите, шоб дитё не помять. Вот вам мой совет, стагого евгейского вгача… И изнаите шо, пгиходите к мине каждый месяц на посмотгеть – вам погезно, а мине стагому пгиятно. – Старый доктор хитро улыбнулся, бросив взгляд не точёные Ленины ножки, едва-едва прикрытые модной мини-юбочкой модели «солнцеклёш». – На такую кгасоту ггех не смотгеть – это ж пгосто угыбка Монны Гизы…
***
…Она проснулась как-то сразу, вспомнив во сне своё, недельной давности, посещение доктора Диминштейна. И тут же забеспокоилась – ночью Медведь был словно ураган, торнадо, налетевший на одинокую, беззащитную девушку. И она попыталась, было поначалу, последовать советам старого гинеколога… Но, какая такая имелась в мире сила, могущая остановить этих влюблённых сумасшедших?!
Теперь Лена чутко прислушивалась к своим ощущениям. И не обнаруживала ничего страшного. Наоборот. Сладкая истома усталости разливалась по всему телу. Как это бывало и раньше после неистового, неудержимого напора Медвежьей страсти.
«Ах! Хорошо-то ка-ак!» – Она потянулась всем телом, выгнув спину, словно насытившаяся пантера, и уткнулась носом в крутое плечо мужа.
- Хр-р-р! – Зарычала девушка и куснула Игоря.
В ответ – ноль эмоций, только мирное посапывание уставшего человека.
- Хр-р!!! – Лена укусила сильнее.
Тот же результат.
- Да это не медведь, а толстокожий бегемот! – Возмутилась она. – Да я ж тебя сейчас не клочки раздеру!
Она бросилась на Игоря и… В ту же секунду её рука с острыми ноготками попала в капкан Медвежьей «лапы»…
И всё…
Прапорщик спал (или делал вид, что спал) дальше. Проснулась только его рука…
- Пусти! – Завизжала Лена весело. – Сломаешь ведь!
В этот момент поднялась вторая Медвежья «лапа» и приложила указательный палец к губам:
- Ш-ш-ш! Прапорщик спит! – Проговорил Игорь, и рука безвольной плетью опала на своё прежнее место.
- Ах!.. Ах ты ленивый жирный свин!!! – Лена задохнулась от возмущения. – К нему пристаёт, можно сказать навязывается…
- Нагло навязывается… – Вставил Медведь, не открывая глаз.
-…Нагло навязывается красивая, абсолютно обнажённая (стоял жаркий август) женщина, а он «Спит!» видите ли, и даже ухом не ведёт! Да он вообще ничем(!) не ведёт! – Она продолжала пытаться высвободить свою руку. – Да другой бы на его месте…Гад ты, Барзов, вот ты кто!
- Я «веду»… И вообще, я попросил бы без оскорблений – это уголовнонаказуемое деяние: «Оскорбление при исполнении…»
- Каком исполнении? Что-то я не…
- Супружеских обязанностей!!! – Какая-то пружина подбросила Игоря и он, повалил навзничь, подмял под себя девушку…
- А вот это уже дудки! Раньше нужно было, а теперь пора вставать, приводить себя в порядок и завтракать! – Повозившись немного, она угрём выскользнула из мужниных объятий и вскочила с кровать во всей своей обнажённой красоте. – Как там у вас на службе командуют, Барзов, когда подъём?
- Лен, рано ещё! Дай хоть в отпуске поспать! Вон, полдевятого только…
- Так как?! – Она упёрла кулачки в бёдра, показывая всем своим видом воинственное настроение. Энергия в ней так и бурлила.
- Ну, «Рота подъём!», или если что случилось, добавляют «В ружьё!»…
- Так, ружья нам ни к чему… – Размышляла она вслух. И, вдруг, заорала дурным голосом. – Рота подъё-ом!!!
Сработавший рефлекс выбросил Игоря из кровати… Но, Медведь тут же и остановился. Он так и стоял, этот голый Голиаф, и смотрел на давящуюся смехом, Лену:
- Ну, ты и жопа! Вот же жопа!!!
Лена крутнула «хвостом» перед зеркалом трюмо:
- А шо! Жопа очень даже ничего – красивая…
И набросив на плечи халатик, выскочила из спальни.
Медведь, одеваясь, покряхтел немного, так, для порядка скорее, и лениво поплёлся в ванную принимать привычный, ледяной душ…
А потом дурманяще-вкусные запахи погнали его на кухню.
- Вот это я понимаю жена! – Игорь посмотрел с восхищением на стол и одновременно на Лену.
- Что, умница-красавица?
- Не то слово!..
- А то!.. Садись, давай, бегемот – завтрак стынет!
Игорь уплетал за обе щеки такой вкусный, домашний завтрак и с любовью поглядывал на жену.
- Шо щуришься, как тот кот до сметаны? Или задумал чего?
- Ага, жадумал. – Проговорил тот в ответ с полным ртом. – Фаф дофжую и нафну гряфно прифтавать!
- Э-э нет! Не получится!
- Чефо это?
- Слышь, Игорёк, я хочу с тобой серьёзно поговорить.
- А пофле «того» никак?
- Можно, конечно, и после, но лучше сейчас. – Лена серьёзно взглянула в глаза мужа, и Игорь понял, что предстоит действительно серьёзный разговор.
Наскоро прикончив завтрак, он взял огромную, пол-литровую чашку с чаем и приготовился слушать:
- Я – весь внимание, Ленусь!
- Игорь… – Лена не знала с чего начать. – Слушай, тебе не надоело, что твоя жена живёт от тебя за тысячу километров, и вы видитесь два раза в год, и это в лучшем случае? Ну прям, как в тюрьме на свиданках… А как же семья? Мы ж почти чужие, с такой жизнью…
Взгляд Медведя посуровел, и Лена это заметила:
- И не надо брови сводить, Барзов – я тебя не боюсь, я тебя люблю!
- Лена, Лен, ты, о чём сейчас говоришь?
- А ты не понимаешь?
- Та шо-то не могу никак.
- Игорёш. – Она уселась на колени к мужу и стала ластиться и тереться щекой о его шею, ни дать, ни взять – домашняя кошка. – А, Игорёш?.. Ну, ты же уже пять с половиной лет своего самого прекрасного возраста – юности, отдал этой войне проклятой… На тебя же без штанов, смотреть страшно…
- А чё страшного-то, чай не конь – он крупноват, конечно, но не до такой же степени!
- Дурак! И жлоб, к тому же! – Лена надула в обиде губы. – Я ж не о «том»!.. Ты на своё бедро посмотри! Рубцы же сплошные! Ты и выжил-то случайно после этого ранения…
- На войне, Лена, случайностей не бывает … Я выжил, потому что рядом был Рашид. Потому, что, неверное, было справедливо то, что из той мясорубки удалось вытащить половину взвода… Да и с тобой мы встретились благодаря ранению…
- Полный идиот! Мы бы с тобой и так встретились…
- Может быть… Но, всё равно, через войну – не меня бы ты выхаживала, так моего друга, а я пошёл бы его навещать, ну и…
- Игорёш… Игорь! Барзов, мать твою!... Ты чё совсем дурак?! Тебя повернуло?! Или ты ещё способен понимать что-то?!. – Такие далёкие, в другие моменты, слёзы готовы были, брызнут неудержимым горным потоком прямо сейчас. – Игорь, всё это – ерунда! Жить надо. Жить дальше! Было и прошло!!! У тебя, теперь, семья!!!
- Ты меня прости, конечно, мамочка моя, но, что-то я не понял малость. Особенно про Рашида. Его что, забыть надо?
- Ты… Игорь! Никого забывать не надо. Только… Ну, может хватит уже изображать из себя Рэмбо, а? За пять-то лет? Ну, хочешь служить – служи! Поступи в Училище. Есть же у нас в Одессе! И не самое плохое, как я слышала уже. Будешь офицером…
- И к пенсии дождусь «майора». Если повезёт… И что? Про мой возраст забыла? Пока отучишься, пока назначения… И ещё не известно куда и как…
- Но ведь ты же уже заслуженный – награды имеешь…
- Боже, какая же ты в наших делах тёмная!..
- Тёмная-светлая!!! Барзов! Игорёш, уходи со службы, а? Ну, сам подумай. Я – здесь, ты – Бог знает где… А если человек случится? Для одинокой женщины… Тогда что?..
- Тогда эта одинокая женщина пойдёт за тем фуем, который её привлёк! – Отрубил Игорь.
- А если она того не хочет, но так сложатся обстоятельства – всяко бывает, когда мужа нет дома…
- Бывает… Всяко… – Игорь остро взглянул на жену. – Только, всяко, бывают люди, которые не прощают предательства…
Медведь легко приподнял Лену и поставил её на пол, поднявшись, сам:
- Я такой глупости не ожидал – думал ты умнее… А насчёт службы, так я больше не умею ничего, дорогая моя жёнушка – это моя профессия!
- Но, ведь можно же её и поменять, правда? – Лена поняла, наконец, что натолкнулась на настоящий характер. – Да и прибрехал ты слегонца – ты же прекрасный механик! А если тебя, упаси Господи, покалечат где-нибудь так, что придётся списываться на «гражданку», тогда как?
- Тогда и посмотрим! И вообще, не каркай!
Вот тут-то девушка и осознала, что перед ней «стена», которую просто так, с наскоку не пробьешь – как бы лба не расшибить.
- Ну, не хочешь уходить из армии – ладно! Но, ведь можно же перевестись в другую часть – поспокойнее и к дому поближе. Да вон, хоть, в нашем Училище военном.
- И я, боевой прапорщик спецназа ВДВ, орденоносный, ныне – прапорщик «Витязя», носящий Краповый Берет, знающий про войну поболе всякого, и ещё больше умеющий, буду в Училище портянки со склада выдавать?! Ты это хотела сказать?! – Игорь говорил очень тихо, но Лене казалось, что над её головой бушевал тайфун. Да так оно, в общем-то и было – газа Медведя горели бешенным огнём. – Чтобы иметь возможность к тебе в трусы залезть каждую ночь? А салаги пусть гибнут пачками, потому, что один из опытных бойцов захотел спокойной, сладкой, сытой жизни возле жениной жопы? Ты хочешь, что бы я стал дезертиром?!
- Игорёк! Я…
- А уважать ты меня после этого будешь?
- Боже ж ты мой… Игорь!..
- А друзья мои, те, которые воевали со мной все эти годы, Гора, Бах, Зяма, Гриб, Крюк, Малыш, Лев, да мало ли их было, тоже будут уважать, как прежде?!
- Боже!.. – Слёзы градом текли из Лениных глаз.
- А те, которые полегли на этой ****ской войне, мои пацаны, они, как думаешь, тоже поняли бы меня и простили?!
- Перестань! Прошу тебя! Мамочка, пусть он замолчит!...
- Перестать?! Перестать что?! Ты сейчас с кем говоришь?
- С тобо-ой! – Лена уже рыдала навзрыд, пожалев тысячу раз о начатом разговоре.
- А кто я?
- Ты мой муж…
- А ещё? Как меня зовут?
- Игорь Барзов…
- И всё?!
- Прапорщик какого-то секретного спецназа под названием «Витязь» Игорь Барзов…
- А ещё?
- Ну не знаю я!..
- Я – «Медведь»! И это имя, в наших кругах, уже имеет свой вес. И его уважают… И менять в своей жизни из-за бабского каприза, пусть даже и твоего, я ничего не буду, потому что – это моя жизнь, плохая она или хорошая, но моя! Потому, что кто-то должен делать и это грязное, вонючее дело, чтобы ты, Ворона, и не только ты, просыпалась по утрам спокойно, без страха... Кто-то, ведь, должен это делать! Так почему не я?.. Тем более что моя профессия мне ещё и нравится!
Игорь вышел куда-то из кухни вернулся через пару минут уже полностью одетым, с «тревожным чемоданчиком » в руках.
- Вот. – Он положил перед Леной газетный свёрток. – Это вся моя зарплата за год – три с половиной тысячи рублей, или что-то около того, и столько же в чеках «Внешпосылторга» – за мою работу, Ворона, ещё и платят хорошо. Тут на долго, и на многое хватит. Если захочешь, то и лайбу какую-то можно прикупить, типа «жигуля»-2105, да и «двадцать первую» «Волжану» можно потянуть… Короче, сама придумаешь, как их потратить – над этим мозги сушить не хочу, да и не знаю ничего – тут ты генерал. А я, уезжаю…
- Куда?!
- А какая разница? Страна большая, а по ней моих друзей разбросано… Во всех уголочках теперь живут мои «братишки»… А ты сиди тут и думай. Как надумаешь – так и будет…
- Дурак! Дуралей! – Она прокричала в широкую, уходящую спину. – Какой же ты дурак, Медведь! Я же семьи хочу. И сильного мужа рядом… Я же беременна, Игорёчек!...
Но эти последние, самые важные, слова услышала только, захлопнувшаяся за Игорем, дверь…
Девушка зарылась лицом в кулачки, рыдая, а Медведь, тем временем закомпостировал пятикопеечный автобусный талончик и углубился в свои мысли.
«Ленка! Что ж ты наделала-то? Ведь ты же медик! Сама меня выхаживала. Сколько мы тогда переговорили всего. Про армию, про друзей, погибших и искалеченных. Мне казалось, что ты меня понимала… Ведь я же в долгу перед ними всеми. Я и жив-то только благодаря другу! Как он там, кстати, мой Бах? Дошли слухи, что ранен был, что второе «Знамя» получил, кажется в «Рязанку» поступил…»
Мимо автобусного окна проплывали улицы родного, любимого города, но эти «пейзажи» сейчас не трогали заскорузлой души Медведя, как это бывало всегда. Тяжёлые грозовые тучи сгустились в голове прапорщика, да такие, что хотелось орать дурным голосом. Просто орать.
«А-а-а-а-а!!!»
Он пересаживался несколько раз в какие-то троллейбусы, трамваи, бесцельно кружа по городу. Сейчас никого не хотелось видеть. Игорь Барзов спорил с Медведем, и… Медведь выигрывал, «за явным преимуществом»…
«Леночка! Как же так-то? Ты же сама мне говорила, что моё место там, в Армии, вместо погибших друзей. А когда Батя приехал?! Ты же сама говорила, что «Витязь» – это большая честь. Что ж теперь-то случилось, Ворона ты моя? Может… И правда, появился кто? На такую-то, только девяностолетний импотент не «западёт», да и то не уверен… Нет! Не верю! Не может такого быть! Просто устала ждать девчонка. Мужика захотелось, да чтоб каждую ночь, и день, по возможности, да по самые гланды… Только Армия-то тут причём? Что, приревновала? Или две «бабы» одного мужика не поделили? И-й-ех!!! Бабы-дуры!..»
Как-то, незаметно для себя, Игорь оказался на вокзале Одесского аэропорта.
«Ну, что ж… Так тому и быть. Поеду куда-нибудь недельки на две, а там Вороньи страсти и улягутся… Мы ещё вторую половину отпуска так «отгудим», что ого-го!..»
- Девушка, милая, а куда у вас улетает ближайший «борт »? – Игорь попытался улыбнуться девушке в кассовом окошке, но получилась какая-то гримаса, больше напоминающая волчий оскал.
Миловидная блондинка подняла на Медведя удивительно умные, понимающие (в таком-то возрасте(!), да ей от силы-то лет двадцать, не больше) глаза:
- Что, надо уехать «куда глаза глядят», товарищ?..
- Прапорщик…
- Прапорщик… Так плохо дома?
- Не плохо – сложно…
- Молодая жена поставила вопрос: «Или – или»?
- Ну, что-то около того…
- Понимаю…
- Что, сама имеешь?
- Имею…
- Воевал?
- Отвоевался уже…
- Расскажи?..
- Он артиллерист-«самоходчик»… Был… Выскочила за него в семнадцать – красавчик-лейтенант. Все подруги завидовали… А он получил распределение из Училища в ТуркВО… Через полгода дальше, на юг…
- За Речку…
- За Речку… Два года… Старлей, комбат… Полгода назад его подбили. – Девушка говорила тихо, без дрожи в голосе, а из глаз катились огромные слёзы.
- Погиб?
- Лучше бы погиб – ему бы легче было…
- ?
- Обе руки потерял… И горел…
- Бог ты мой!..
- Сильно горел… От него один сплошной рубец остался. Слепой… Без рук… Слышит еле-еле…
- Война, сука!..
- На Пироговской он лежит, в ВАШЕМ госпитале. – Девушка кивнула головой на орденские пленки на груди Медведя. – Просит сделать укол… Что б не мучаться…
- А ты-то что, сестрёнка?
- А я, дура, не удержала его тогда. А теперь бросить не могу – люблю его. Хотя от моего мужа, теперь, один обрубок обгорелый остался…
- Крепись…
- Ага. Только то и делаю. Только где же сил-то взять, когда он свой орден пальцами ног щупает? Орден Ленина… Кому он нужен сейчас, этот орден?! – Она с такой болью посмотрела на Игоря. – А дочке что говорить? Кого ей показать? А она уже спрашивать начинает: «Где мой папа?»… А он её даже не видел ни разу! Господи!..

Дочка с  папой говорит,
У портрета стоя:
«У меня котёнок спит,
Плачет кукла Зоя.
Во дворе мальчишка Сашка,
У него собака… А ещё, машина есть,
А ещё, есть папа…
А когда же ты приедешь –
Мама обещала?
Я и кукла моя Зойка
Побежим к вокзалу…
Платье лучшее одену,
Как на День Рожденья,
Мама торт нам приготовит –
Вот будет веселье!..
Мы с тобой пройдём по парку,
Пусть увидят все,
Что и Кати папа дома,
А не на войне…»
И девчонка горько плачет,
Рядом плачет мама –
Никогда они втроём
Не придут с вокзала…
Лишь усталые глаза
На большом портрете,
Да кровавая Звезда
На пурпурной ленте…
Во дворе мальчишка Сашка,
У него собака… А ещё, машина есть,
А ещё есть папа…

Игорь смотрел на девушку и переживал её боль…
- Так куда от жены бежать хотите, товарищ прапорщик? – Девушка резко, по-мужски отёрла свои заплаканные глаза.
- Куда ближайший «борт»?
- В Иркутск. С посадкой в Омске…
«Ну, значит к Зяме…»
- Давай.
- Не получится – мест нет… Да и не хочу я тебе билет продавать. Ехал бы ты к жене, помирился – мы, бабы, отходчивые, может и договоритесь… И знаешь, спроси-ка ты её, может она беременна, только сказать тебе не успела, как и я когда-то…
- Разберусь, сестрёнка… Где тут у вас комендант?
- Наверх по лестнице, и направо, по коридору. Вторая дверь слева.
- Спасибо. – Игорь развернулся,  пошёл к лестнице.
- Разбиральщик! Это мы разбиральщицы, ваши тела в кучу собирать! А вам плевать на всё… – Ударили слова в затылок Медведя.
Он обернулся и прошептал одним губами, слова, предназначенные этой такой молодой «соломенной вдове»:
- Прости нас, сестрёнка – мы солдаты…
…- Разрешите обратиться, товарищ подполковник! – Игорь был в «гражданке», но сидевший за письменным столом офицер, безошибочно опознал в нём «брата по крови».
- Давай, давай, проходи, кто ты там есть! Нужда, какая?
Игорь протянул свои документы и подождал, пока комендант прочувствует всю их значимость.
- ОСН «Витязь»… Я про Вас только слышал… Да сказки, всё больше, как мне думается… Проблемы, прапорщик?
- Мне необходимо сесть на Иркутский рейс, до Омска.
- Не получится – этот «борт» «поднимается» через пятнадцать минут…
- Достаточно. Дайте Окружной коммутатор. – Медведь постучал пальцем по своему Удостоверению. – Полномочия по этой «корочке» оспаривать не будете, я надеюсь, товарищ подполковник?
- Звони! – Комендант протянул Игорю трубку.
Медведь схватил трубку, в которой уже звучало:
- Дежурный по узлу связи старший лейтенант Таперо!
- Слушай, «старый», выходи по коду «Две Девятки» на Москву, по ЗАСу выходи. Резко!
- Есть!
Не прошло и полминуты, как Медведь услышал:
- Дежурный по связи Московского Особого Военного Округа полковник Куцый!
- Срочно! «Девять, ноль, девять три»! Соедините с «Ноль, три, пять»!
- Есть!
И почти сразу Игорь услышал уже знакомый голос:
- Дежурный по связи, капитан Соловьёв…
- «Певец»! Медведь на связи! Батю, срочно!
- Ты ж в отпуске, бродяга! Чё случилось?
- Время, Певец, время! Потом всё расскажу…
- Соединяю…
- Слушаю! – Раздалось в трубке категорично.
- Батя! Это Медведь.
- Что?!
- Срочно нужно вылететь в Омск из Одессы.
- Когда?
- Сейчас! Иркутский «борт» уходит через девять минут. Трап уже убрали…
- Что, со своей Вороной поцапался?
- Есть немного… Батя, время!
- Не гони волну – успеем!.. Куда намылился? Где ты есть, если не дай Бог что?
- Все данные оставляю коменданту аэропорта. – Игорь вопросительно взглянул на подполковника и получил утвердительный кивок головой.
- Так сильно надо? Может, помиритесь? Первый же отпуск!..
- Надо, Батя…
- Ладно, жди…
Медведь вернул, гудящую сигналами отбоя, телефонную трубку.
- Круто! – Искренне восхитился комендант. – А всего-то «кусок»…
Его мысль прервала трель рабочего телефона.
И было видно, что звонит коменданту не самый последний офицер в  Округе. Скорее, один, из самых первых, судя по тому, как подтянулся, непроизвольно, подполковник.
- Есть!.. Так точно!.. Есть!
И положил трубку на аппарат:
- А не прост ты, прапорщик. Ох, как не прост!..
- Я лечу?
- Летишь, летишь! Судя по этому звонку, из-за тебя половину Округа на уши поставили через Москву…
- Спасибо.
- Только не нужно здесь разводить красивых, розовых соплей, прапорщик! Лети, давай, куда там тебе нужно. За твоей спиной Армия стоит, да какая Армия!..
…ТУ-154, мощно гудя турбинами, уносил Медведя в далёкую, невиданную им доселе, таёжную неизвестность…
«…Может, и правда погорячился я? – Бескомпромиссного Медведя впервые терзали сомнения в правильности своего поступка. – Ворона-то ничего толком и не сказала, так, бабские сопли. Да оно и понятно – знает, что не на складе сижу и не «столовкой» командую – сама меня после Панджшера выхаживала. Теперь боится… А на ногу действительно лучше не смотреть – самому и то неприятно – будто собаки рвали… Эх-хе-хе, Ленка, Ленка… Девчонка ещё совсем, а навидаться уже успела в госпитале… Работу ей менять надо! На что-то поспокойнее, типа райсобеса или где-нибудь в паспортном столе. На хрена ей наши мужские потроха разглядывать… А ещё лучше, пусть учиться пойдёт, на бухгалтера там, или экономиста какого – вон, Мишка «Горбач» «перестройку» какую-то затеял – кто его знает, чем всё обернётся, а человек, понимающий в финансах, в семье всегда при месте… Отличная идея, братишка! Молодец! Значит, решено – через две недели возвращаюсь, и идём с Вороной в наш Нархоз. Поздновато конечно, но я «попрошу» и всё будет в норме. В крайнем случае, на заочный пойдёт – тоже «дело»… А там, засядет за книги и будет меньше себе голову забивать моей службой – смотришь, страсти и поулягутся…»
…- Товарищи пассажиры, через несколько минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту города Омск. Просьба занять свои места и пристегнуть привязные ремни. – Ворвался в стройное течение мыслей Игоря слегка хрипловатый, грудной голос немолодой уже, но, ещё довольно привлекательной, стюардессы.
«Вот и прибыли…»
Шесть с половиной часов пролетели незаметно. Так всегда бывает, когда человек решает какие-то важные для него проблемы – не то, что часы – сутки летят, словно секунды…
И в аэропорту Омска наш бравый прапорщик направился к коменданту. А куда ж ещё ему было обратиться за помощью, как не к родной Армии – Медведь почти ничего не знал о своём бывшем однополчанине-сержанте.
…- Ну, и что привело в наши таёжные края «горячего одесского парня»? – Улыбнулся наконец-то подполковник (они, коменданты аэропортов, вокзалов, морвокзалов и пр., наверное, все поголовно были «подполами» предпенсионного возраста), после тщательной, дотошной проверки Игоревых документов.
- Друга хочу найти. Сержантом у меня служил. За Речкой… Однополчанин… Гриша Зимин.
- Ну-у, брат, ты да-ал!
Ответ коменданта и обрадовал и озадачил Игоря: «Брат?!». Медведь взглянул на «капусту » и с сомнением спросил:
- Бывали Там?
- Герат… Комбатом год. С самого начала…  Потом замкомполка, пока не списали к «нестроевой»…
- Сильно шарахнуло?
- Терпимо…
- Я тоже, «с самого начала»…
- А закончил когда?
- Не закончил ещё…
Вот теперь подполковник взглянул на Медведя с уважением и явным интересом:
- Шестой год?.. Кхм-м-м!.. Так говоришь, друга ищешь, прапорщик?
- В 82-м его на «дембель» отправил. Правильный пацан был – МЗО имеет за службу.
- А ты представляешь себе, что это, значит, найти твоего сержанта в миллионном городе?
- А он теперь уже не просто сержант-«афганец» Гриша Зимин – он теперь лейтенант.
- Подробности есть?
- Созванивались. Давненько, правда… У меня всё времени не хватает – это, если честно, первый отпуск… Он школу милиции закончил. Участковым где-то лямку тянет…
- Так это же совсем другое дело, «кусяра»! Мы его через наших ментов скоренько найдём. – Комендант принялся набирать номера каких-то телефонов. – Да и знаю я одного «такого» лейтенанта Зимина… Может и он?..
«Вот интересно, быстро Зяму найдут или проволындаются? Интересно было бы поспорить с кем. Я бы, к примеру, дал часов пять-шесть…»
-…А тебя как кличут-то, прапорщик? – Прервал внутренний спор голос коменданта.
- В «жизни» или на службе?
- Вот одессит в тебе и прорезался – вопросом на вопрос! И так и так интересно.
- Игорь. На службе – Медведь.
- А похож… Кто «крестил»-то?
- Подполковник Дзюба, тогда майор.
- Гора что-ли?
- Слышали?
- Ста-арый мой «знакомец»!
- Встреча…
- Да уж, встреча…
…Зуммер оперативной связи остановил, двинувшиеся, было, ко рту, очередные рюмки с комендантским коньяком.
- Слушаю! – Рявкнул подполковник в трубку.
- Это лейтенант Зимин говорит. – Отозвался голос. – Меня связали с вами «по экстренной».
Комендант прикрыл трубку ладонью и бросил Игорю:
- Тут тебя спрашивают – Зимин, говорит. – И увидев бросившегося к телефону Игоря, проронил. – Тут тебя спрашивали, лейтенант…
Дальше сказать что-либо у подполковника возможности не оставалось, ибо телефонная трубка по мановению какого-то волшебства оказалась в руках Игоря:
- Зяма!..
- Медведь… Ты!!!
- Жив, бродяга!
- А ты, братишка?!
- Норма!
- Ты где?! Хотя, стоп! Я знаю, где ты. Проездом или как?
- К тебе прилетел…
- Принял, командир… Значится так! Сиди там, где сидишь, и жди – я приеду. Правда, не скоро – мне до Омска больше пяти сотен кэмэ пилить! Но ты жди! Якши ?
- Якши, братишка, якши!!!
- Дай трубку подполу, Игорёня.
- Передаю! – Медведь отдал подполковнику телефонную трубку.
Потом Медведю осталось только наблюдать, и догадываться, о чём говорили комендант с Зямой.
- Так, Медведь! Твой сержант, который уже лейтенант, уже едет. Только ехать ему, даже если под «люстрой » да с «матюгальником», часов пять с половиной-шесть, не меньше, по нашим-то дорогам – участковым твой друг трудится, километрах в пятистах от Омска – есть такое местечко в тайге, Пологрудово. Жди, короче говоря, своего побратима, а попутно, если есть желание, конечно, причастись со старым подполковником, который эту войну паскудную, тоже нюхал, со всех её боков…
…Уже и ночь спустилась на этот старый сибирский город, уже и выпиты были все обязательные тосты… А они всё сидели и вспоминали. Каждый своё. Почти старый подполковник и этот ещё молодой, но уже старый, прапорщик. И казалось им, что время, проведённое в этой «компании» остановилось…
- Ну, что, Кащей, пьёте? – Раздался неожиданно знакомый голос за спиной Медведя. – А представителя власти подождать?
Какая-то невидимая пружина сделала сразу два дела: подбросила тело Игоря вверх и уронила на пол стул, на котором это тело сидело.
- Зяма!
- Медведь!
Они сошлись в крепких мужских объятиях, как два борца тяжеловеса и всё тискали и тискали друг друга.
- А и силён же ты стал, братишка, на ментовских-то харчах!
- На них станешь!.. Это наш воздух сибирский и здоровый образ жизни! А ты тоже гляжу, не теряешь! Как натуральный шатун, всё заломать норовишь! Эх, братишка! Чё не позвонил-то заранее? Мы б тя встретили! Пацанов-то помнишь наших? Шишку, Соболя? А? Все приехали бы Медведя встречать! С «мигалками», как VIP-персону!
- А чё, все в менты подались?
- Лейтенанты Шишкин, Соболев и Зимин – участковые милиционеры! Представители Власти, так сказать, на местах.
- Ого-го! А и правильно! Вы жизнь знаете!
Потом они уже втроём «уничтожали» комендантский коньяк…
- Товарищ подполковник… – Спустя какое-то время Игорь обратился к коменданту.
Да только тот не дал ему продолжить:
- Отставить «подполковника», прапорщик – это я Там был подполковником, а теперь я просто Иван Иваныч!.. Или просто – Ван Ваныч – как меня вон лейтенант Зимин твой зовёт. Или Кащей… Для тебя, по крайней мере…
- Принято!.. Только я про это и спросить-то хотел. Почему Кащей? Что бессмертный потому что? Я вот Медведь, Гришка – Зяма. Откуда Кащей-то?
На этот вопрос улыбнулись оба: и подполковник, и лейтенант.
- Про батальон Кащея в Герате легенды ходили. – Ответил за коменданта Зяма. – Да и про самого… «Духи» со временем даже на город наскакивать перестали – боялись сумасшедшего майора, который всегда без «броника» и каски, в одной панаме, пёрся в самое пекло на первом БТРе, словно заговорённый. И пули-дуры мимо него летели… Бессмертный!.. Да и фамилия соответствующая…
- Ладно, лейтенант… Было и прошло… А на счёт твоего вопроса, Медведь, так просто всё – я Иван Иванович Кащей. Фамилия у меня такая. Так что никто ничего не придумывал. Кащей – так и пошло…
- Во чудеса-то! – Искренне изумился Игорь. – Я про такое даже и не слышал!
- На войне всяко бывает, не тебе мне рассказывать…
Уезжать Медведь и Зяма собрались только под утро. А старый подполковник наградил их в дорогу ящиком отличного дагестанского коньяка:
- Не надо, Кащей. – Воспротивился, было, Игорь. – Это больших денег стоит!
- Этот коньяк не денег, а большой дружбы стоит – мой бывший «ротный», Иса Магомедов, его делает – один из лучших виноделов Дагестана! Хотя… Офицером был бы ещё лучшим, может и в генералы шагнул бы, со временем, если бы не та мина под БТРом… Так что берите – это от души!..
Старенький милицейский «козёл» увозил старых, боевых побратимов в таёжные дебри…
- Красиво у нас, братишка? – Зяма кивнул головой на, пробегающие мимо, таёжные пейзажи.
- Ещё спрашиваешь? – Игорь заворожено смотрел на вековые сосны и синюю гладь могучего уже здесь Иртыша.
- Вот и я говорю: «Красотища!»…

Как прекрасен этот край могучих сосен
И озёр, пленящей красоты.
Не найти нигде подобной осени
И снегов белее не найти.
И не знаю я, что было бы со мною,
Как несчастлив был бы я тогда,
Если б песен не слагал порою
О тебе, родная сторона.

Родина, великая, святая!
За тебя, любимая, молюсь
И свою судьбу в твою вплетая,
Я с тобой навеки остаюсь!

В мире нет пронзительнее сини,
Чем вот это небо надо мной,
Над моей бескрайнею Россией,
Над моею сказочной страной.
А когда придёт пора расстаться
С этим миром, ярким и живым,
Утренним туманом буду стлаться,
Припадая к соснам вековым.

Облаком по небу пролетая,
Вдруг в озёрной глади отражусь
И свою судьбу в твою вплетая,
Я с тобой навеки остаюсь…

…Медведь был очарован этой красотой. Да, что там говорить? Он был сражён её наповал!
- С ума сойти, Зяма! Я столько леса в жизни не видел!
- Это, Игорёк, не лес – это тайга! Настоящая тайга! Сюда, в царские времена, ссылали на поселение. Придурки! Если уж ссылать, то в пустыню! А тут, у нас, богатейший же край. Красивейший же!
- Да, тут жить можно…
Медведь даже не заметил, как уснул – сказались и длительный перелёт и смена часовых поясов…
Ему приснился тогда хороший, красивый сон. Да, собственно, и не сон это был, а грёзы. Красивые и добрые воспоминания о медсестричке Леночке, нежной и ласковой… Тогда просто медсестричке, теперь же – его жене. Да и не мог этот сон быть другим, потому, что за это время ничего не произошло такого, что хоть как-то изменило бы отношения этих двоих любящих, молодых сердец друг к другу. А последнюю, хотя она была пока единственной, их размолвку Игорь расценивал как досадное недоразумение, не более того.
«…Просто не поняли друг друга, вот и всё. – Даже во сне он продолжал думать об этом. – Соскучилась Ворона, вот и стала говорить глупости. Да и я! Хорош гусь! Вместо того чтобы рявкать как на «салабонов» на плацу, лучше бы приласкал, или, ещё лучше, затащил бы в спальню!.. Придурок ты, Медведь, и имя тебе – Ишак Колонтайский! Какой ты Медведь? Тот умный и хитрый. А в тебе, братишка, кроме его силы и нет-то больше ничего – всё остальное от осла!.. Ничего. Погощу немного у пацанов, порыбачу, поохочусь, если позволят, и поеду с Вороной мириться…»
…- Хорошо спишь, товарищ «спецпрапорщик»! Сколь можно-то?
Ворвался в дремлющее Медведево сознание голос Зямы:
- Жизнь проспать не боишься? Сам же ведь учил!
- Во-первых: я не на службе, а в отпуску. – Отозвался Игорь совершенно не сонным голосом. – А во-вторых: рядом с отдыхающим командиром сейчас находится его «замок». Проверенный «замок», прошу заметить, который по пустякам старшего по званию беспокоить не станет. Так или нет?
- Ну, положим, старший по званию теперь я – лейтенант, пусть хоть и милиции, всё же лейтенант, а не старший сержант спецназа ВДВ. Но! – Зяма хитро улыбнулся. – Пользуясь терминологией прапорщика Барзова, скажу: «Во-первых: хорош морду плющить, военный!» Во-вторых: Зяма никогда просто так не дёргал Медведя – на то он и медведь, а я сибиряк! Так или не так? Ну, а в-третьих: нас, кажется, встречают, и не самым радостным образом. Так что: «Рота, в ружьё!».
- Хорошо сказал! – Вскинулся на сидении «козла» Игорь, словно и не спал несколько часов к ряду. – А главное смело!
- Ага! Аж самому понравилось!
Впереди, метрах в четырёхстах на дороге стоял заслон – два милицейских «козла», родные братья того, на котором ехали друзья, почти упёршись носами, друг в друга, полностью перекрывали дорогу.
- Чё за фуйня? – Медведь вопросительно посмотрел на Зяму.
- А я знаю? Ща подкатим – посмотрим.
Игорь напрягся и приготовился к любым неожиданностям:
«Хер их тут разберёт! Край-то глухой, таёжный. Тут «зон» испокон веку до жопы! Может «ноги кто сделал», или ещё чего… Зря что ли?..»
Укрывшись за милицейскими машинами, грамотно укрывшись(!), их поджидали двое, в стандартном армейском (экспериментальном, к тому времени, прошу заметить) камуфляже модели «Дубрава», нацелившись в их сторону стволами АКС-74У.
«Короткие «калаши»! Они только-только поступили к «трактористам» и «трубачам» … Тогда, почему они у ментов? – Медведь уже на уровне рефлекса просчитывал ситуацию. – Залипуха! Значит, «легкоатлеты» (так на армейском сленге называли дезертиров), не иначе… Причём опасные – два ментовских «козла» раздобыть сумели, а это значит два варианта: либо отчаянные и подготовленные отлично, либо «удвухсотили» ментов и им теперь терять нечего...»
- Зяма. – Теперь в этом милицейском УАЗе был, как и прежде, только один командир. – Скорости не менять! Подкатывай, как ни в чём не бывало к этим фуцынам. Когда остановишься я выскочу, типа посцать…
- А если не дадут?
- Тогда обосцу им ноги – мне и придуряться-то не нужно – «клапан» еле-еле держит.
- Ну, положим… А дальше?
- Да ты, Гриша, меня совсем уж за старика держишь! – Обиделся Игорь. – Да я таких вояк вяжу по схеме: «Две секунды – три пучка»! Ты их только на пару секунд отвлеки. Побалаболь что ли, или «испугайся», типа… А я, быстро. И «ушки » не помогут!..
- Ну, хорошо. Попробуем…
Их «боевой конь» медленно, накатом, приближался к, поджидавшему его, заслону. Ещё немного и вот, капот их «козла», чуть-было не столкнулся с носами своих «собратьев».
- Стоять!!! – Был брошен вызов из-под «ночки ».
- Ясно… – Бросил Медведь в какой-то задумчивости. – Отдохнуть с друзьями, даже в отпуске, не получится – забодают «бухгалтерией»… Как думаешь, Зяма? «Твои» же и забодают…
- Тут ещё проскочить до «бухгалтерии» надо… – Ответил лейтенант, намертво вцепившись в руль. – Если повезёт…
- Если повезёт?!. Не, Гриша, ты за эти три года стал совсем «Гриша»… А какой «замок» был!.. Чё там «везти»-то?! Ты посмотри, как они стоят! На сектора их «ушек» посмотри!.. – Медведь говорил одними губами. – Ты знаешь… Ты даже из «козла» не выходи… Я их, этих красавцев, и так «сделаю»…
То, что произошло через несколько секунд может с достоинством войти в классику рукопашного боя. Или, вернее, в каноны армейской науки снятия часовых или дозорных…
Из ещё не полностью остановившегося УАЗа выскочил, словно ужаленный в самое интимное место, Медведь и, расстёгивая на ходу ширинку своих джинсов, бросился по направлению к «ближайшему» колесу, как заправский шоферюга, обсыкающий только колёса авто… И пустил мощную струю на «крыло», перекрывавшего дорогу, «козла», кряхтя и притоптывая ногами…
- Ты чё, фраер, с дуба слез?! – Пробормотал обалдевший «встречающий».
- Ща, ща…  Ах-хоро-ш-шо-о!!!
Он даже потряс чем и как положено, «опасаясь» последней капли… И заправил всё куда положено… И…
Схватив за автомат опасно приблизившегося, обалдевшего от  такой наглости «встречающего», крутанул «против хода» (это многое говорит понимающим, и ничего всем остальным – объяснение этого приёма может занять многое количество страниц, не касающихся повествования), повалив того на землю. И тут же взлетевшее «ушко», уже в руках Медведя,  ударило «затылком» в лоб второго «вояки»…
Менее пяти секунд, и всё…
- Подбирай мусор, Зяма… «Браслеты» есть?..
- Б-бля!!!
- Чё ты «блякаешь»?! Вяжи, говорю, пока не оклемались!
- А и силён ты, «спецпрапорщик», мать твою! Нам до тебя ещё учиться и  учиться!!!
- Кому нам?! – Игорь не понимал, почему медлит его друг. – Совсем обалдел?
- Обалдеешь тут! Ты знаешь кого «навязал»?
- «Легкоатлетов»! А кого ещё?
- Они скоро в себя вернутся?
- Минут через пять – «браслеты» надеть времени хватит…
- Какие, на фуй, «браслеты»?!! Это Шишка и Соболь…
- Не понял!
- Тебя, «кусок», встретить хотели. Проверить, не потерял ли былой хватки… Проверили… На свою голову… Ты их не сильно-то?..
- Как обычно… – Пожал плечами Игорь. – Чё не предупредил-то? Хоть как намекнул бы.
Они бросились приводить в сознание своих старых, боевых друзей.
- Ох, и дуболом же ты, Зяма, ох, и долбоюноша!!! – Приговаривал Игорь, теребя мочки ушей Соболя. – А если б я «поломал» их, ненароком? Чё тогда?
- Так думали же, что не полезешь!
- Когда это вы думали?
- Когда «ваше величество» почивать на сидении «козла» изволили. – Произнёс заплетающимся языком Шишка.
- По «нашей связи» говорили. – Включился, наконец, в разговор и Соболь, мотая, словно лошадь, головой из стороны в сторону. – Вот и договорились…
- И доигрались… – Произнёс Зяма. – Кто ж знать-то мог! Медведь, бля! Ты всегда людей ломаешь, фамилии не спросив?
- Не-е, иногда спрашиваю… – Игорю было страшно неудобно перед друзьями. – После выписанных ****юлей…
- Во-во! – Произнёс Зяма. – Ладно! Сами виноваты… Зато теперь знаем, что «наша Армия» сильна и отважна, как и раньше…
Медведь смотрел на своих милицейских лейтенантов и готов был провалиться сквозь землю. Хотя… Поднимавшийся из каких-то глубин этого организма смех уже начинал, понемногу, себя проявлять.
Павел Шишкин отчаянно тёр лоб, на котором, уже, наливаясь синевой, красовалась огромная квадратная (чудо природы!), точно соответствующая по форме «затылку» автомата, шишка. Шишка – он и есть шишка! Пашка и имя-то своё получил именно за то, что его многострадальный лоб носил, в своё время, шишки за весь взвод. А тут ещё и фамилия…
Ну, а Костик Соболев был занят своим носом. Его «картошка» и от природы-то имела странновато-смешной видок, а уж теперь-то!.. После жёсткой «встречи» с утрамбованной, до состояния асфальта, землёй таёжной дороги, «картошка» если и не превратилась в пюре, то по чистой случайности! Хотя и расплылась на пол-лица…
Медведя начинал, потихонечку, колотить беззвучный пока, смех.
Да и Зяма не отставал. Он уже пришёл в себя от первого, немого шока от увиденного, и буквально уселся на землю подле колеса своего «боевого коня», уже держась за живот.
А «встречальщики»!
- Ну и рожа у тебя, Шишка! – Прыснул смехом Костя.
- На свою бы посмотрел! – Тыкал Павел пальцем. – Я тебя к себе в розыскники возьму! Старшим псом!!! Ты ж теперь полтайги одной ноздрёй учуешь…
От мощного взрыва четырёхголосного смеха вздрогнули лапы вековых елей... И не осталось сил устоять на ногах… Четверо взрослых мужиков повалились навзничь и ржали, словно беззаботные мальчишки, надрывая животы и утирая слёзы…
- Ох-х и встретили-и!!!
- Проверили-и круче ли Краповый «Голубого»!!!
- Хорошо, с бошками пооставались!!!
- А свернул бы, а! Как думаешь, Паш?!!
- И не задумался бы! Что курятам!!!
- Да ладно вам! – Медведь утирал слёзы. – Я чё совсем без мозгов?
- А с мозгами в одиночку на два «калаша» не лезут!
- Где не лезут?! Это наше стандартное Упражнение – номер 17.в. «Обезвреживание вооружённой группы»…
- Во дают!!! – Восхищенно переглянулись между собой трое.
И стали подниматься с земли…
- Ну, чё? Здравствуй, командир! – Протянул руку Соболь.
- Сколь лет не виделись? – И рука Шишки повторила жест Кости.
- Три года… – Ответил машинально Медведь, и сгрёб друзей в охапку. – И-йе-х!!! Сибирячки вы мои! Братишки!!!
- Пусти – заломал совсем! Косолапый! – Из расплющенного носа Соболя выскочила непроизвольная бульба, а Шишка только кряхтел сдавленно.
- Отпусти их, Игорь! – Пытался разнять эти объятия Зяма. – Им помятых морд хватит! А ты ещё и кости ломать!..
- Да ладно вам! Чё, старых побратимов обнять нельзя?
- Тебе нет – после твоих объятий на пару месяцев на койку угодить можно – ранение средней тяжести! А за него, между прочим, за Речкой «За боевые…» давали, или МЗО!..
- Так имеете же уже, каждый!..
- А Соболь уже и вторую – за задержание «особо опасного»…
- Молоток!!! А чья школа?!
- Твоя-твоя! Гордись!
- Ну, чё, по маленькой? – Как и раньше самый практичный, вскинулся Шишка. – За встречу?
- Запросто! – Бросил Игорь и направился, было, к своему УАЗу.
- А куда это ты, командир?
- А тут нас снабдили, намедни. Коньяк дагестанский – напиток Богов…
- О! Узнаю руку Кащея. – Прокомментировал Павел.
- Это у него «фишка» такая – как незнакомого «братишку» встречает, так нагружает ящиком дагестанского… Про это все знают!.. Сколь он его раздал!.. Хороший он мужик, настоящий! Мы тоже получили, в своё время… У меня, так пара-тройка бутылок до сейчас ещё осталось…
- Ты, командир, подарок-то оставь – пригодится ещё – домой свезёшь, на торжественные случаи… А пока давай-ка нашей, сибирской употребим. – Шишка достал с заднего сидения своего «козла» огромную плетёную корзину, или даже кузовок с крышечками. – Тут у меня тесть – мастер на все руки…
Нашлись и классические «гранчаки». Что и говорить – ребята встречали бывшего командира…
…- Ух-хы-ы! – Выдохнул Медведь, опрокинув в рот полстакана душистой, янтарной жидкости. – Хороша зараза!!! Мягкая! Идёт, шо дети в школу! Но, пробирает крепко!
- Так семьдесят же два градуса! Медовуха – наше, сибирское питьё!
- Вещь!!! – Оценил по достоинству Игорь. – От такой – три рюмки и с копыт…
- Не-е! Её, красоту, пить можно много – на меду же, как-никак! Только ходить не рекомендуется – тогда точно – рогами в землю… Да тут её, красивую, все пьют! Только, медовуха, медовухе – рознь…
- Ну, оно и понятно…
- Ну, чё, лейты? Поехали что-ли? – Спросил Зяма. – Свезём Медведя к Лешему?
Константин и Павел заулыбались:
- А чё – дело!..
- Шо за Леший такой, Гриша?
- Брательник мой. Самый старший… Нас же шестеро, братовьёв-то. Ну вот – он самый старший, а я, стало быть, самый младший…
- Большие у вас тут семьи…
- Нормальные! У Пашки, вон, трое братьёв и четыре сеструхи… – Гриша кивнул на Шишку. – У Костика – четверо сестёр – он самый старший… Нормально…
- Нормально!.. – Поразился Медведь. – Так шо там, с Лешим-то твоим?
- Святозар…
- Как?!
- Святозар… Ну, понимаешь, мои родители из старообрядческих семей… Вот и давали имена своим детям исконно русские: Святозар, потом Вячеслав, Святослав, Ярослав, Олег, ну и я – Георгий…
- Победоносец, что-ли?
- Точно!
- Так ты же Григорий!
- Не-ет, Игорёк! Георгий я. А Гриша – так это, что от того, что от другого имени. Мои, вон, старшие – все Славики, а имена-то разные!..
- Понял… Ну, а Святозар-то как?
- Леший… Его даже родители так зовут. Просто Леший.
- Дела-а…
- Он тоже повоевать сподобился…
- Расскажи!..
- Да чё там рассказывать!..
Зяма задумался ненадолго:
- Служил на ТОФе  «морпехом». Три года… Потом «рундуком » остался… Я-то тогда ещё совсем сопливым был – у нас же разница в шестнадцать лет… Ну, а потом те события, на Даманском , в шестьдесят каком-то году… Их туда и перебросили… Вот он там и пострелял… Контузило его сильно, на всю жизнь… Так-то нормальный, но сколько его помню – в войну играет… Или не играет. Кто его поймёт? И семья есть и всё остальное, да только… Как в тайгу собирается, так словно в тыл врага – камуфляж, боезапас к своему СКСу, сухпай… И всё крадётся, всё выискивает чего-то…
- А он кто?
- Леший-то? Ог-го-го!!! Он у нас лесник. «Лучший лесник края», если читать по Грамотам…
- Ни фига себе!
- Да! Лешего тут всякий знает… И браконьеры у нас не водятся – тоже его заслуга… Крут нравом брательник, чё и говорить… Но, зато дом у него – полная чаша! Только, не каждого он в него впускает…
- А меня впустит?
- Со мной впустит. Если б ты сам пришёл – тогда пришлось бы тебе, Косолапый, пройти проверочку… И не самую простую, скажу тебе…
Игорь задумался на секунду:
- Ну, так чё, едем?
- Едем. Тут уж не долго осталось – часа два от силы. Только ты не удивляйся ничему! Ладно? У нас тут край таёжный – сказочный…

***
- Ну, и шо ж там такого случились? – Монах ворошил палочкой ещё красные угли костра. – Удивил тебя Леший-то?
- Удивить-то удивил, пацаны, да так, что всю жизнь помнить буду… Но, знаете что?..
- Что?
- Мужик он оказался настоящий! Хоть и с прибамбасами своими от пережитого…
- Так он нормальный или «повёрнутый на войне» слегонца? – Спросил Филин.
- А ты нормальный? А я? А Слон, вот, или Монах, или даже Джин?.. Мы все, Андрюха, «повёрнутые», кто от войны кусок откусил…
- Это точно… – Подал голос Монах. – И «наша» война закончится теперь только с нами…
- Жалко только то, что её и наши семьи живут – им-то это никчему... – Проговорил задумчиво Слон.
- Да уж…
- Ну, так что там дальше-то было? – С истинно татарской горячностью спросил Джин.
- Да уж было, Маратик, было…

***
…Дорога к Лешему заняла у друзей, как и обещал Зяма, два часа…
Свернув в один прекрасный момент с дороги, они всё дальше и дальше стали углубляться в таёжную чащу, передвигаясь теперь уже медленно и осторожно. А уж когда перебрались на небольшом пароме через какую-то речушку, вот тогда-то и встретила их настоящая тайга.
- Вот это да-а! – Восхищённо проговорил Игорь.
- Тайга, Медведь, тайга… Вот как через Уй перебрались, так и началась настоящая…
- Не понял! Какой фуй?
- Да не фуй, дурья твоя башка! – Заулыбался Гриша. – А Уй – та речуха, на которой паром был. Её можно было конечно и вброд перейти, да только зачем, тогда Леший паром соорудил – его работа…
- Ну и названия тут у вас!
- А тут много таких – Туй есть, а та, на которой рыбку половим, Шиш называется. Это ж всё Иртыша-батюшки притоки…
- Ну и ну!
Теперь тайга надвинулась, навалилась на машины друзей. Они медленно передвигались по зелёному тоннелю.
- А Леший-то наверняка нас уже засёк… – Пробормотал Зяма.
Игорь стал озираться, чем вызвал улыбку друга:
- Не старайся, Медведь, не увидишь ты его, если он сам того не захочет. Говорил же тебе – воюет Леший, до сих пор. Уж столько лет… Да ещё и местный лесник… Тут такой опыт в маскировке, что иногда даже кабарга его не чует, а это самая пугливая косуля на всю тайгу! Так что не старайся. Да и не долго уже – ещё пара-тройка километров и мы на месте…
«Да, сюда стоило приехать… – Подумал Игорь. – Ещё и не видел ничего, а наудивляться успел на три года вперёд!..»
Тем временем УАЗ медленно выполз на огромную поляну и остановился:
- Ну, вот! Это и есть лесничество Лешего, командир… – И замолчал, наблюдая с улыбкой за впечатлениями Медведя.
- Ни фуя себе-е! – Игорь смотрел во все глаза, а на ум невольно напросились всем известные Пушкинские строки:

У Лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том

Посредине поляны, действительно, величаво возвышался раскидистый вековой дуб. Да такой огромный был его ствол, что, наверное, и пятеро человек, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить.

И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом

И цепь была. Только вот на ней вместо кота… В тени листвы мирно и даже лениво развальвшись, лежала огромная взрослая рысь.
- Это Тимофей. – Пояснил Зяма. – Леший его два года назад котёнком ещё в тайге подобрал.
Да только Медведю было не до пояснений друга – он продолжал вслух произносить стихи:

Пойдёт направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса…

- Там Леший бродит. – Поддержал Игоря Зяма и, дёрнув за рукав рубашки, ткнул куда-то пальцем.
Из леса появился человек, одетый в армейский маскировочный халат модели «Леший», каким пользовались на боевой роботе снайпера всяческих спецназов: и армейских, и морпеховских, и кэгэбешных… У Медведя от удивления чуть глаза не вывалились, а человек, вскинув на плечо свой карабин с оптическим прицелом, направился в их сторону…
А Игорь всё не мог остановиться:

Русалка на ветвях сидит.

- В доме она сидит, чё ей на ветвях-то делать? – Прокомментировал Гриша очередное «сказочное явление», появившееся на крыльце дома. – Это Маша, жена Лешего…
Красивая, тридцатилетняя, или около того, женщина теребила в руках кончик своей толстенной, длиннющей, цвета спелой пшеницы, косы…

Там на невидимых дорожках
Следы невиданных зверей.
Избушка там, на курьих ножках,
Стоит без окон, без дверей…

- Ну-у, про избушку это ты, брат, загнул! Избушку нашёл!.. Да таких теремов на тыщи вёрст не сыщешь!
Это и, правда, был настоящий терем.
Огромный, сложенный из тщательно подобранных брёвен, двухэтажный сруб со стрельчатой крышей строился своим хозяином на века. И с любовью и тщанием – это чувствовалось! Резные наличники и ставни на окнах, резное крыльцо, резные петушки на крыше. Не дом, а сказочный дворец, нарисованный кистью талантливого художника…
- Это не он загнул, темнота, а Пушкин Александр! А ещё меня Лешим называешь, а сам-то – темнота! Стыдно за тебя, брательник! – Этот голос с хрипотцой, вкупе с пронзительным взглядом колючих глаз, невольно будили стадо мурашек на загривке любого незнакомца. Не стал исключением и Игорь. – Ну, знакомь! Кого это ты ко мне притащил?

…Там русский дух, там Русью пахнет…

Закончил, наконец, Игорь…
- Это мой взводный за Речкой – прапорщик Барзов. Или Медведь…
- Так ты наш, сибиряк? – Леший протянул Игорю свою сухую узловатую ладонь.
- Нет. Я коренной одессит…
Сила этого рукопожатия напомнила Игорю другое, не менее мощное, когда он впервые познакомился с Бахом…
- Значит, море видел?
- Я на нём родился и вырос…
- И мне довелось. Океан… А эти, вот. – Леший кивнул головой в сторону улыбавшихся лейтенантов. – Никак понять не могут, что бывает столько воды, что и края не видать…
Он ещё раз взглянул в лицо Игоря и произнёс:
- Святозаром меня кличут, хотя всё чаще Лешим…
- Игорь…
- Вот и познакомились…
И, развернувшись спиной к Медведю, пошёл к терему, бросив через плечо:
- Ну, чё стали пнями? Пошли в дом что-ли? Оболтусы… – Проворчал Леший, вызывая ещё большие улыбки. – Марьюшка! Да и ты не стой – мечи на стол чё в доме есть!.. Вишь, брательник сотоварищи в гости пожаловал в кои-то веки…
- Медовуху каку ставить-то?
- Да ты не беспокойся за то – у нас с собой. – Встрепенулся Шишка. – Мово дядьки творение…
- Ты… Неси, Марья, неси… Да не этого «цвету», а прошлогоднего… – Святозар посмотрел вслед удалившейся к погребу женщине и обернулся к Павлу. – Ты, дорогой мой лейтенант, по-первое: не встревай, когда муж с женой говорит – такой порядок тут у меня, не тобой заведённый. А в чужой монастырь со своим Уставом, как известно…
- Ладно, ладно, Леший. – Потупил взгляд Шишка. – Понял я всё…
- То добре, что понял… А по-второе: твой дядя, Пётр Иваныч, «медовар» известный на всю округу, спору нет! Да только, для незнающих «творение рук его»… А уж те, не многие, должон тебе сказать, что откушали медовухи у Лешего – другую пить не станут после. Так-то! Я-то свою только по-весне и варю, да на липовом меду с первого «цвету»! Пасеку мою видел?
- Дык и у дядьки-то не меньше будет!
- Меньше, Пашенька, меньше! На восемь ульев меньше! Да и не в этом дело… Ты сейчас медовуху-то, какую привёз?
- Дык самую свежую! Почитай вчера аль третьего дня сварили!
- Вот то-то и оно! – Торжествующе поднял вверх палец Леший.
- А чё оно-то, чё оно?! Свежак! С пылу с жару!
- Вот для таких дурней, как ты, Петь Ваныч и варит свою «красоту»…
- Ты, Святозар, сейчас ни за что, представителя власти обидел. – Картинно надулся Шишка. – Хоть объяснил бы за чё!
- За самонадеянность твою и самомнение! А ещё за то, что берёшь «себе на плечи» говорить о том, чего не знаешь…
- Так и пояснил бы! Леший в здешних местах – мудрец известный…
- Шишка – она и есть шишка! – Усмехнулся глазами Святозар.
В этот момент к ним подошла Мария, несшая в руках «ладью». Истинно русское творение – большая, расписная чаша в форме ладьи («плавсредство» древних русичей), со свисающими, словно вёсла, с её «бортов» резными ковшиками. В чреве «ладьи» плескалась, слегка тягучая, испускающая, словно шампанское, пузырьки, жидкость, золотистого цвета.
- А вот и моя! Отпробуем что ли? Берите ковши-то – другой «тары» для питья в моём доме не водится! Али не слыхали, как на Руси издавна пили горькую?! Ковшами, други, ковшами! Ну!.. Здраве Боже! – Перекрестившись, опрокинул свой ковшик Леший.
Его примеру последовал и четверо друзей…
Эффект был поразительный!!!
Эти глотки, пробовавшие на своём веку, в бытность свою в Армии, всё что угодно: от «чистого медицинского», или проще «шила», до тормозной жидкости из армейских УРАЛов – эти глотки на миг (но очень долгий, такой, миг!) вдруг онемели!..
- Х-ха-а! – Выдохнул Медведь.
- Чшу-у-у-у. – Прошипел Соболь.
- Кхы-хы-ы!!! – Закашлялся Шишка.
- Пф-ф-фы, ёпт! – Зяма реагировал по-родственному. – Ты, бля! Свята! Ты чё нам подсунул! Этим же только клопов морить!
- Дурень ты, Георгий. Ты её на язык возьми!.. Сладость-то есть?
- Ну!
- Не мерина запряг!!! По-человечьи говори!
-  Ну… Есть… И идёт сама… И запах, что мёд ешь… Тольки послед! Аж дых в зобу спёрло!!!
- Ну и крута ж твоя медовуха, Леший! – Отдышался наконец-то Шишка. – Ох, и крута-а! А пьётся – ничё! Что компот!
- Во!!! В том и спор!.. Дых-то он возвертается – само собой… А вкус?! От Иваныча твого-то, горчит?
- Немного…
- А оттого, что с нонего мёду-то «варил»! А щас гречиха цветёт! А с гречихи и мёд горчит, но это на любителя – многие просят гречишный мёд… Но нашу-то медовуху на ём «варить» не след… Не то пойло-то!!! Не то!..
- Не согласится с этим Иваныч-то.
- А он уже согласился. И ужо давно… Ты, Павлуша, тогда, поди, ещё штаны «мочил». Было у нас с ним дело…
- Так-то, Шишка! Лешего все знают! – Торжествовал Зяма…
***
Зяма…
***
…- А ну-ка, пацаны, давайте картошку доставать, а то вся в угли превратится. – Медведь стал проворно разгребать уже подёрнутые синевой угли костра. – Джин! Держи рубашку и лови «урожай».
Игорь стал хватать картошку прямо из углей голыми руками и бросать её Марату.
- Руки! Руки береги, идиот! – Вскинулся, было, Монах. – Обожжёшься же!
- Ш-ша! Не гони волну, полковник! Это тебе руки беречь надо – у тебя работа такая… А моими «наждаками» только то и делать, что «жар загребать»! Они и не такое видали!..
- Ладно, ладно тебе, Медведь! Это я сейчас в кабинете сижу, было время… Сам знаешь! За кем вас Филин за Речкой водил? Или не помнишь?
- Забудешь такое! Ты, Колян, не обижайся – это я так, к слову…
- Знаю, что к слову… Медведь – он и в Африке медведь! Косолапый! Что в движениях, что в словах…
- Я косолапый! – Игорь в одно мгновение встал в боевую стойку и повёл могучими плечами. – Ну-ка, монашья твоя душа, давай проверим Медведя!
- Игорь! – Монах отступил назад на несколько шагов и опустил руки в классической «айкидошной» стойке ожидания. – Ты наверное подзабыл немного – у меня Третий Дан … Я ещё, вон у Андрюхи наставником был…
Филин кивнул, подтверждая правоту Монаха.
-…И сенсеем («сенсей» – значит учитель, тренер) я уже давненько… Может не надо, а? Стыдно ведь потом будет…
- Ну, уж нет! Начали, так давай! Хоть кости разомнём, а то с этой жизнью и подраться всласть не с кем. Уже и брюхо появилось!.. Давай, Монах!..
- Ну, «давай», так давай. А какие правила?
- А никаких! – С вызовом бросил Медведь. – Я – валю «духа», ты – валишь напавшего на тебя бандюка. Идёт?
- Уверен?
- Уверен!
- Ну, что ж, «бандюк», давай, нападай…
Три пары опытных, знающих в таких схватках толк, глаз с любопытством уставились на этих двоих.
А Филин «болел» за своего неизменного «замка». И хоть и знал он Монаха вот уже, без малого, тринадцать лет, хоть и понимал его уровень в айкидо (да что и говорить, Николай был его первым наставником в додзо, уже тогда обладавшим Чёрным Поясом), но… Уверенности небыло. Да! Монах только недавно перешёл на «кабинетную» работу. Да! Помотало и его по войнам, хоть и засекречен был Колька «по самую кабуру»… Но!.. Из Афгана вытаскивали Монаха именно Филин со своей командой, да в Приднестровье и Абхазии вместе воевали, да про его «работу» в Таджикистане слышали, краем уха… И тем не менее… Ну, не мог Андрей поверить в то, что Комитетский полковник, Герой Союза, таскался всю свою «предыдущую» службу по городам и весям так же, как РДГ Филина. Да и быть такого не могло! Руководил, на месте – это да! Так что… Да и не смотрелся Монах настоящим противником при своих 180 сэмэ и 80 кэгэ против горы мышц весом в 120 кэгэ и росте 203. Слон и Моська…
И ещё. Им обоим, было по 32 года, но Медведь из них двенадцать(!) лет только то и делал, что воевал. И выживал… И учил важивать других. Да того же Филина! И ещё многих и многих, наверное, не одну сотню пацанов этот «старший прапорщик запаса» сделал из мальчишек ратными мужчинами…
Потому-то, как это небыло бы обидно, все: и Филин, и Слон, и даже Джин – были на стороне Медведя…
А тем временем…
Медведь плавными, кошачьими шажками пошёл по кругу.
А Монах… Монах стаял как изваяние. Словно окаменел… Наблюдая за Игорем уголками глаз, он позволил тому зайти себе за спину…
Что-то очень смутное всплыло в памяти Андрея. Ещё с тех, доармейских, школьных времён, когда к ним в Одессу из Японии, с Окинавы, к их сенсею Зыкову приехал на семинар по восточным единоборствам его учитель и наставник с очень сложной японской фамилией. Мастер очень редкой борьбы Гюдзю-рю. Они, тогда, раззявив рты, наблюдали за показательным поединком «учителя и ученика». Тогда же, на этом семинаре, Андрей и получил свой Чёрный Пояс, но дело не в этом… Тот японец тогда с их сенсеем проделал тоже самое!..
«Бля! А не прост ты, Колян! – Нехорошие предчувствия змеёй заползали в душу Филина. – Неужели ты сможешь проделать то же, что и тот узкоглазый тогда! Не может такого быть!»
Но, всё пошло так, как, наверное, и должно было пойти…
Оказавшись за спиной Монаха, Медведь не стал терять времени и бросился в атаку. Видно посчитал, что «вот он его шанс». Да только… Вышел из этой атаки натуральный пшик…
Плавно, даже несколько картинно, но очень красиво (для понимающих), Монах перехватил уже летевший в его затылок пудовый кулачище, развернувшись по часовой стрелке, своей правой рукой. А дальше всё просто. Медведь тоже был правша… Николай, просто-напросто в какой-то момент оказался за спиной Игоря, уже контролируя его правую руку своей… Классика айкидо!!! Но, до какой же степени отточенная и доведённая до совершенства! Третий Дан!..
Дальше – просто. Продолжая своё круговое движение, Монах вывел «противника» из равновесия (а Игорю ничего и не оставалось, как двигаться по этой пологой дуге – его тянула сила инерции и мастерство Николая). А затем, резко изменив направление своего разворота на противоположное и присев на одно колено, сделал круговое движение контролирующей рукой сверху вниз и опять вверх…
Эффект этого, известного даже начинающим ученикам, приёма был потрясающим. И в прямом и в переносном смысле – Медведь, сделав кульбит через голову, грохнул всем весом на, так неудачно подвернувшийся под эту спину, пластмассовый столик… Надо ли говорить о том, что от того столика осталось?! А грохот от падения ТАКОГО тела?!
Вторую серию этой схватки наблюдало уже всё взрослое население этого пикника – непроснуться было невозможно.
- Ах ты Брусёл Ли! – Входя в раж, тихо проговорил Медведь. – Кинчик мне тут устроил? А я те щас войнушку организую. Только потом не плачь…
Уже и без чужих подсказок этот многоопытный пёс войны понял, что взять этого «духа» будет, ох как, непросто. А главное, что этот боец ни в коем случае не позволит себя поранить – тут не тот случай! А потому… Медведь схватил торчавший из небольшого полена огромный боевой бельгийский тесак  «обратным хватом», как тому учили каноны САКОНБа , и обернулся к Монаху. И, о подарок судьбы, тот опять стоял спиной…
«Не так, братишка, не так! – Кричал мысленно Филин. – Не ходи на него сзади – он тебя ждёт! Пойди по дуге, заставь подняться с колена! За собой поведи!..»
Да где там! Медведь, воспитанный боксом на жёсткие, лобовые схватки, не понимал философии Востока…
А Монах – мастер! Что и говорить!
Он просто стоял на одном колене и ждал…
И та глупая атака последовала…
Хотя… Медведь тоже попытался схитрить – взяв нож в левую(!) руку…
Не торопясь, но, тем не менее, очень быстро, приставными шажками, он пошёл на Монаха. Игорёк, видимо, надеялся на повторение приёма, что, в общем-то, и правильно – настоящий мастер, в любых бойцовых видах спорта, никогда не распыляется, а оттачивает до совершенства один, максимум два-три, приёма, но так, чтобы использовать их при любых ситуациях, желая поймать Монаха на «противоходе» маховым ударом…
И опять забыл про Третий Дан…
И опять Коля зафиксировал «летящий» кулак. Только… Теперь он сделал это совершенно иначе, неожиданно… Поднимаясь с колена и разворачиваясь, уже против «часовой»… Теперь его левая рука фиксировала правую руку Медведя… Продолжая движение, по дуге и плавно поднимаясь, Николай, вдруг для Игоря, оказался лицом к лицу!.. В этот момент все поняли, как закончится этот поединок…
Монах мог бы, конечно же, сделать ещё один небольшой доворот тела, а потом и «фиксирующей» руки и уронить Медведя на землю с переломом плеча. Но, во-первых, они были просто поспорившие «кто сильнее?» друзья, а во-вторых – это был бы уже приём из айки-джитсу , которые Монах применял только в самых «пиковых» случаях… Коля поступил иначе. Он просто, шагнув ногой за ногу Медведя, ударив, одновременно, открытой ладонью снизу вверх, по подбородку…
- Ты-вою-у ма-ать! – Отреагировал первым Слон.
- Ы-гы-ых!!! – Выдохнул Джин так, как-будто это он пропустил такой «подарок».
Игорь, брошенный через выставленную ногу мощным ударом и своей инерцией, как в ширпотребовских вестернах пролетел, сложив руки вдоль тела, пару метров, грохнул всем весом спиной об землю, благо кругом был ковёр сочной травы, а его ноги, повинуясь той же инерции, долбанули своего хозяина коленями по лбу…
«Накрылся ногами» – как говорят в Одессе…
- Молодец… – Непонятно кому сказал Филин. – Просто молодец…
«Вышибить дух» из Медведя, на сколько помнил Андрей, не удавалось никому, но… То, что Игорь был в глубоком нокдауне не оставляло сомнений. Медведь, словно сомнамбула, пытался подняться но, у него подкашивались не только ноги, но и руки…
- Ты его не сильно пришиб?! – Бросилась к мычащему мужу Лена.
Монах, как и полагается по всем канонам, зафиксировал стойку последнего, «разящего» удара, и теперь, мощно и громко продышавшись, вернулся в обычное состояние:
- Нормально, Ленок! Он ещё пару минут «звёзды половит» и всё будет хорошо…
- А ты, и-ик!.. Хоть и сопля, и-ик!.. С виду… – Игорь почему-то начал мощно икать. – А ничё, и-ик!!! Чё-то можешь, и-ик, и-ик!!! Не даром, и-ик, говорили, что «Г», и-ик, бля! Мать твою, и-ик!.. Оно и есть «Б», и-ик, и-ик!!!
- Да ладно тебе! Сам же напросился! А ж тя предупреждал!
- И чё, и-ик, в нашем, и-ик, теперешнем «С», и-ик, которое «Б» и-ик, и тем более «У», всех «полканов» так, и-ик, готовят? И-и-ик!!! Чтоб могли «тёртой» спецуре нос утирать, и-и-ик?
- Игорёк! Ты хоть и заслуженный уже человечище, но, извини меня, дуралей! Я же уже ровно половину своей жизни учусь этой борьбе! Шестнадцать лет!.. Ты хоть понимаешь, что такое Третий Дан?
- И что?
- Это уровень Олимпийской Сборной страны!.. Жаль, что по айкидо нет никаких соревнований, кроме как между «школами» – «неолимпийский» вид… Я уже давно был бы тренером… Дурило, ты, хоть и медведь…
- Так, а чё не объяснил-то раньше?
- А тебе объяснишь? Ты ж пока сам не прочувствуешь – не поверишь!
- Эт-точно!..
- Сам-то как, отошёл?
- Норма, Монах, норма! Полный порядок! – У Медведя ушла икота, и он снова стал похож характером сам на себя. – А вы чё повылупливались?
Игорь незлобно набросился на женское «поголовье»:
- Захотел мужик ****юлей огрести и огрёб! Вам-то чего? Раскудахтались квочки!!! А ну, марш спать, бабьё!!! У нас тут свой, мужской «базар»…
- А и, правда! – Поддержал Игоря Слон. – Чё вам тут, цирк? Мужики развлекаются, так у них свои забавы!
Мало-помалу улеглась шумиха, и друзья стали есть разламывающуюся, испечённую картошку…
- Ну, чё, употребим «красоту», под картофан? – Подал голос Джин. – Или вы, господа «звёздоносители», уже «набрали» норму? (Марат был «сержантом запаса», да каким сержантом(!), единственным, кто никогда не носил на погонах звёзд).
- Ну-у, а кто у нас сегодня «разводящий»? Тебе, сержант, и бутылки в руки! Не офицерам же этим «грязным делом» заниматься! И, тем более, не орденоносному «куску»! – Это была их фирменная, «междусобойская», шутка.
- Я «разводящий» – сержант Тукаев!
- Так и наливай, Тукаев, или стаканов не видишь?!
- Йе-эсть!!! – Вскинул руку к гипотетическому Берету Марат…
Опрокинулись очередные рюмки… Успокоились страсти…
И потёк медленным, неторопливым ручейком прерванный разговор.
- Так, как оно было-то там? – Неугомонный Марат никак не мог дождаться продолжения. – Чё пили, чё ели, о чём «бакланили»?
- От же ты, Джин, бля, неугомонный! – Вдруг «взгрелся» Монах. – Никакого уважения к званиям!..
- Так интересно же!
- Только тебе?.. Имей терпение – смотришь, человек и сам расскажет…
- Эти ваши «гэбэшные» штучки! – Прокомментировал Филин. – Даже «на природе» прут через край!
- Оставь, братишка… – Проговорил задумчиво Медведь. – Он же нам тоже брат! А на счёт «гэбэшных» штучек… Так у него служба такая. Мы «парадный вход» всегда «в лоб» брали, а «они» «чёрный» отмычками втихаря откупоривали… И ещё не известно, что нужнее… Так что ты, Филин, на нашего Героя волну не гони… Он, ведь «наш Герой»…
- Ладно, проехали…
- Проехали, проехали, Андрюха… – Подал голос Монах. – Так что там дальше-то, Игорёк?
- Дальше? А дальше всё, как в плохой сказке… – Игорь бросил в рот большой кусок дымящейся ещё картошки и, прожевав, продолжил. – Шишка с Соболем погулеванили с нами и на утро разъехались по своим домам – вторник был, как сейчас помню, а значит середина рабочей недели… Поехали трудиться мои менты, пообещав прикатить в выходной с жёнами и детьми. Всей капеллой, короче говоря… А Зяма остался – это был его район. Так что Гриша был вроде как и на работе… Ну, и чтоб времени не терять, поехали мы рыбу на Шише ловить…
- Ну и названия же там! – Улыбнулся Слон. – А звучит-то как! «Я на шише рыбу ловил»!..
Этот каламбур вызвал улыбки у всех присутствующих.
- Да, уж! – Медведь тоже улыбался… Да только как-то невесело. – Такие названия… Что поделать? Я, тогда, тоже удивлялся…

***
…Шиш был обыкновенной, по сибирским меркам, небольшой речкой. Ну, примерно, как Южный Буг в Кировоградской области – метров пятьдесят от берега до берега, и метра два, с чуть-чуть, в самом глубоком месте. Спокойная, медленная сибирская речуха, отдающая свои воды Иртышу.
- Ну, вот они, заповедные места. – Прокомментировал Леший. – Тут тебе и рыба, и зверь, и птица, и ягода, и орехи, вон кедрачи от шишек «лапы» наклонили. Отдыхай – не хочу! А воздух-то, какой?!
Они, словно по команде, громко втянули ноздрями, пахнущий свежей кедровой смолой, слегка пряный, воздух.
- Тайга-матушка! – Проговорил Святозар.
- М-да!!! Хорош-шо! – Не удержался и Игорь.
- Так-то!.. Ну, чё, Медведь? «Организуемся» прям тут, на бережку в шалашике? Или протопаем ещё метров триста вверх по бережку – зимовье там у меня – небольшой сруб, полуземлянка… Но, там всё, как то и положено, имеется – топчаны, «буржуйка» с запасом дров, спички, соль, запас круп разных, килограмм десять, ну и всякого другого добра понемногу… Всё, что может пригодиться ежели зимой пурга настигла…
- Так август же на дворе! – Удивился Медведь.
- А про «Готовь сани летом» забыл? Забыл… Да и потом. – Святозар, как заправский абориген учил премудрости местной жизни этого «новичка». – Это, мил человек, у тебя в Одессе август – лето. Да и середина октября иногда… А тут, у нас, август – это уже осень, а к сентябрю и заморозки первые ударить могут. А уж к октябрю частенько и первый снег… Так-то – суровый край!..
- Понятно… И много у тебя таких зимовий?
- Дык, девятнадцать…
- Ни хрена себе!
- Да и то маловато – моё лесничество – это ж, почитай, три тыщи квадратных километров!
- Сколько-сколько?! – Поразился Игорь.
- Шесть десятков вёрст на север, да пять, с небольшим, десятков на восток… Мои угодья!
- Ни хрена себе у вас тут размах! На Украине – это почти что целая Область.
- Нормально… Обычное, среднее лесничество. В наших краях и поболе бывают…
- Так на такое хозяйство машина нужна – ногами-то как успеть?
- А-а, ты про это… Есть машина. В овине новёхонький «козёл» стоит. Как прислали «Лучшему лесничему края», мне то бишь, так и стоит… С по за того лета… Никчему он мне УАЗ этот – я всё больше своими двома. Да и поспеваю везде – потому, тропки знаю. А на ём, на «козле»-то не проедешь, ему дороги нужны…
На незаданный Игорем вопрос ответил Зяма:
- Да ты не волнуйся за технику, командир! Вижу… Вон как глаза выпучил. Я за машиной смотрю… Завожу раз в неделю, пару-тройку километров обкатываю, чтоб не поржавел… Братку, вон, ездить научил… А машина отличная! И «на ходу» – бак всегда «под пробку», да пара канистр в запасе. Всего-то полтыщи кэмэ и набегала…
- Ну, вы тут, блин, и даёте, таёжники! Как же так можно к технике относиться?!
- Это ты без машины не можешь, городской житель, потому «дитё асфальта»… – Отозвался Леший. – А нам эта игрушка никчему: по болотам да буреломам на своих двоих оно сподручнее и быстрее выходит. Так-то!
- Ну и дела-а!
Леший не переставал удивлять Медведя…
- Ну, так чё? Тут затаборимся, али к зимовью потопаем?
- Да на хрена мне в землянку-то лезть?! Тут и воздух-то какой и рыба рядом…
- Смотри, Медведь! Потом не возропщи…
- Ты, командир, подумай хорошо – гнус у нас суровый, заест ночью-то… А ты-то, с непривычки, к утру совсем опухнешь…
- Да и Бог с ним! Я чё, комаров не видал?!.
Братья переглянулись между собой, улыбаясь:
- Ну, «хозяин – барин». – Произнёс Леший. – Знать тут и остановимся.
Святозар бросил на землю «вещмешок» (стандартный армейский «вещмешок», какие таскали за своими спинами солдатики всей Советской Армии, за исключением, разве что, ВДВ – у тех были РД ).
Эти тёртые жизнью мужики, прожившие в походных условиях многие годы, за считанные минуты разбили лагерь. Соорудили из срубленных жердей каркас, и накрыли его большими еловыми «лапами». Шалаш – проверенное не одним поколением жилище рыбаков и охотников… Вырыли небольшую, да и глубиной «на один штык», яму, обложив её стенки небольшими, плоскими речными камнями – на этом костре будет вариться уха. И пока братья отправились за «сушняком» по ближайшим кустам, Медведь – страстный рыболов – забросил удочки…
…- Ну, как успехи, командир? – Спросил Зяма, сбросив с плеча сухую валежину. – Как она, рыбалка-то у нас?
Полными восторга глазами, Игорь посмотрел на Гришу:
- У вас тут рыба дурная – на пустой крючок ловится! – Он бросил взгляд на, бивших, ещё, хвостами, две незнакомые ему рыбины (очень напоминавших карпов) килограмма по полтора каждая. – И это за пять минут!
- Ну, уж, на пустой! – Усомнился Зяма. – Что-то насадил?!
- Да чё там насадил! Мякиш хлебный пожевал и на крючок…
- А понимает толк-то! – Раздался голос Лешего из-за спины.
- Может, понимает, а может случайно… – Ответил брату Гриша.
- Вы это о чём? – Спросил Игорь и, резко подсекая, потащил из воды, мощно трепыхающуюся, третью рыбину.
- Мы это о том, Медведь, что у нас только на хлеб и ловят… А ты, со своей удачливостью, как видно, за пару-тройку часов целый грузовик натаскаешь… Так что сворачивай удила – нам на уху с головой хватит. А возьмём мы с тобой щас «бредешок», да и прогуляемся вдоль по над бережком – глядишь, раков наберём, да и мелкота всяка для первой варки надобна. Ушицу хочу сварить настоящую – тройную …
- Оставь ты его, Свята, вишь, человек счастье нашёл! – Вступился за своего «командира» Зяма. – А с бредешком и я подмогнуть могу! А?
- Ла-адно! Чего уж там… – Милостиво согласился «хозяин здешних мест», наблюдая за тем, как Медведь тащит на свет Божий очередной блестящий «лапоть». – Пусть душу отведёт. Чай не убудет рыбки-то в Шише… А мы её потом закоптим, аль завялим. Тож хорошо!.. Ну, чё, тады пойдём, братка, «первую заправку» на ушицу тащить – без неё-то никак…
Из Гришиной котомки братья извлекли свёрнутую в бухту пятиметровую сеть. Срубили две тонкие, но прочные жердины и приладили их к концам сети, на манер волейбольной. Получился настоящий бредень, ни дать, ни взять. И оставив Медведя наедине со своим «счастьем», отправились вниз по течению, ловить «первую заправку»…
Игорь таскал рыбу, одну за одной, а мысли его были далеко от здешней тайги…
Теперь, когда он остался наедине с собой, его мысли вернулись в родную Одессу, к любимой Вороне. И Медведю стало грустно и немного тоскливо. Он действительно любил Лену. И не из чувства благодарности. Нет! Медведь был по-настоящему влюблён в эту степную хохлушку и теперь уже не представлял своей жизни без нее. Как и без Армии… Такая дилемма…
«Ленка, Ленка! Что же ты со мной делаешь?! – Вопрошал мысленно Игорь. – Ведь знаешь же, что не уйду из армии. Потому, что ненавижу предательства, а это оно самое и есть!..»

У беды глаза зелёные
Не простят, не пощадят.
С головой стою склонённою,
Виноватый пряча взгляд.
В поле ласковое выйду я
И заплачу над собой.
Кто же боль такую выдумал?
И зачем мне эта боль?..

…- Что грустишь, командир? – Послышался за спиной знакомый голос.
- Да-а, так…
- В семье нелады, что-ли?
- С женой поцапался… В первый же день, первого отпуска! Хлопнул дверью и вот, к тебе приехал…
- Круто! Жалеешь уже?
- Ещё спрашиваешь?!. Да только не уступлю! Она потребовала, чтобы я перевёлся в Одессу служить, каким-нибудь завскладом или вообще из Армии уволился…
- Тут она не права. Глупо! Ты ж без Армии не сможешь… Но, на то она и баба, чтобы быть глупой – ей простительно. А ты-то, Медведь, настоять на своём не смог? Потому и сбежал?
- Люблю её, Ворону…
- А одно другому не помеха! Баба строгость любит. Вот хоть собак возьми! Суку за провинность изобьёшь, в щенячьем возрасте, а она тебе всю жизнь верной будет и глупостей никогда уж не наделает.
- Ну, ты и сравнил!
- Нормально сравнил! И у меня так было… Баба, она завсегда хочет верх над мужиком взять. И тут уж от тебя зависит, кто в твоём доме будет хозяин. И бить жонку не обязательно, хоча и полезно иногда… Характером надави! Или мне тебя учить? Тебя, взводного «куска»?!
- Вот я и давлю… Воспитываю… Только, если уйдёт от меня моя Ленка – я тогда точно подохну.
- Это ты зря, братишка, зря! Возвращаться тебе надо, домой. Да и брать всё в свои руки. Оно, глядишь, и наладится. Да и дитё сработать пора! Сколь женаты-то уже?
- Год.
- И до сих пор дитё не завели?! Вот тут ты не прав! Верно тебе говорю! Полови рыбку недельку, да и возвращайся… А на будущее лето приезжайте всей семьёй, да с мальцом…
- Гонишь, значит…
- Не дури, Медведь! Просто тебе семья нужна и она уже у тебя есть! Да только, если ничего не делать, её и потерять можно… Ну, чё, убедил?
- Наверное, ты прав, Гриша, а я полный дурак…
- Братка, слышь? – вмешался в их разговор Леший. – Там в твоей куртке «матюгальник» бормочет чегой-то…
Зяма вынул из внутреннего кармана форменной куртки стандартную милицейскую рацию, вещавшую:
- Зимин, Зимин, ответь Таре! Зимин, слышишь меня?!
- Слушаю, лейтенант Зимин!
- Слышь-ка, Георгий. – Отозвалась, обрадовано, незнакомым голосом рация. – Это Попцов на связи!
- Слушаю, товарищ майор!
- Популярным становишься, лейтенант!
- Не понял?!
- Дык, в Омск всего-то третьего дня ездил, так?
- Так точно.
- Ну и опять поезжай.
- А для чё?
- Дык, опять тебя Кащей разыскивает!
- А для чё?
- Гость к тебе!
- Чё, ещё один?!
- Вернее, гостья…
- Ну, дела-а! Не может того быть!
- Может – не может, я Кащей сказал ясно: «Гостья к Зимину, лейтенанту милиции». А других лейтенантов Зиминых в области нет…
- Чудеса!
- Так что ехай, лейтенант к Кащею…
- Есть, товарищ майор…
Игорь заинтересованно смотрел на растерявшегося друга.
- Такие дела…
- А кто это, Попцов?
- Моё районное начальство. В Таре сидит…
- А Тара, значит, райцентр?
- Он. Мы его проезжали, когда ты спал…
- Ну, чё ж тогда, поезжай. – Заключил Леший. – Посмотрим, кого это ещё занесло в наши края-то. Поезжай…
- За сутки обернусь… – Пообещал Гриша. – Эх! Жаль, ушицы не попробовал.
- Успеешь ещё, чай не в последний раз… Ну, с Богом, братка… – Святозар перекрестил удалявшуюся спину Гриши.
- Завтра, к вечеру, ждите. – Крикнул уже издалека Зяма…
…Игорь тогда даже не задумался над этим вызовом Зямы: «Обычные, ментовские дела. Да и мало ли вообще, кто мог к нему приехать... Вернётся – расскажет…»
Подумал один миг, да и выбросил из головы – своих забот «полон рот»… Да и… Отказаться от такой рыбалки этот страстный рыболов был не в силах. А тут ещё и Леший, подстать Медведю… Спелись, что называется. Да и спились, чего греха таить – медовухи-то, море…
Так прошли сутки…
После изумительной ухи, сваренной Лешим, да под пару-тройку (десятков) ковшей медовухи, Медведя сморило в сон. Удивительно спокойный и глубокий сон. Видно этот далёкий таёжный уголок с его природой и прозрачным воздухом, да тихий шёпот Шиша, отвлекли прапорщика от его тяжёлых дум…
А среди ночи, уже под утреннюю зорьку, Игорь вскочил, словно ошпаренный и бросился к удочкам. Что ж это за рыбак, что проспит утренний клёв?
…- А ты, не перестарался ли, мил человек, с уловом-то? – Спросил его тогда Леший.
Он появился из кустов около половины седьмого утра.
- Так сам же говорил, что можно закоптить, завялить, или ещё там чего…
- Оно-то можно… Тольки, куды ж столько-то?!
Святозар смотрел на расстеленную, на траве плащ-палатку, заваленную грудой трепещущейся, серебристой рыбы.
- Тут полцентнера, поди, а то и поболе!.. Сколь сидишь-то?
Игорь взглянул на свои «Командирские»:
- С четырёх примерно…
- Мастак ты, как я погляжу, рыбачить. За два, с небольшим, часа столь рыбы натаскать – это уметь надо…
- Я ж с Одессы, Святозар. А у нас там море. Или забыл? А чем ещё пацану-одесситу летом заниматься как не рыбалкой. Если он, конечно же, в это время ларьки или квартиры не «ломает»?
- Тоже верно…
- А ты где был?
- Дома. Где ж ещё? С жёнкой спал… Она у меня молодая ещё – ей мужик требуется… Да и мне баба нужна, не старик, чай…
- А она на много младше?
- На четырнадцать годков…
- Ну, ты мужи-ик! – Ещё больше зауважал Лешего Игорь. – Это ей сейчас двадцать шесть, что-ли?
- А что? Не похоже?
- Я думал постарше. – Признался Медведь.
- Из сирот она… С десяти годов двоих младших братьев поднимала… Не сама, конечно, с роднёй, но из своего дома не ушла и хозяйство родительское сберегла… Там сейчас Игнат живёт – брательник её, средний. А младший, Николай-то, в Омске в университете учится на переводчика, или как там… К языкам иностранным у него талант большой…
- Ни хрена себе!
- Так-то…
- Давно женаты, Святозар?
- Дык, восьмой год…
- А дети. Что-то я не видел никого!
- У Игната они. К дедам да бабкам двоюродным захотели погостить.
- И?..
- Трое… Сыновья! Мне подмога растёт… А теперь, вот, хотим с Марьей девку сладить, чтоб и её помощница была…
- Офуеть!!! – Игорь был сражён наповал.
Прямо сейчас перед ним открывался уклад настоящей русской семьи. Не новомодной, а настоящей, русской семьи. Когда детей полон дом, когда ясно кто в этом доме «правит бал»…
«Вернусь – соорудим с Вороной ребёнка! – Решил он тогда. – И пусть по дому бегают – тоску разгоняют… Ну, сибирские масштабы я не потяну – не генеральская зарплата – но, двоих пацанов сделаем! Я – не я буду!»
(И ведь сделал! У него двое прекрасных спортивных «хулиганов» растёт – Сашка и Георгий. В этом, 2004 уже году, им исполнится, соответственно, восемнадцать и шестнадцать. Автор просит его извинить за это небольшое отступление).
Они тогда и не заметили, за разговорами, как прошёл день. Да и работы «Игорева страсть» прибавила. Не торопясь, да и куда было торопиться, соорудили походную коптильню, да и подвесили внутри неё «рыбацкие труды». Леший приволок откуда-то ворох рябиновых веток и процесс пошёл… Не очень-то и сложный, в умелых руках – знай, подбрасывай зелёные ветки для дыму, да медовуху ковшами черпай, да, между делом хлебай ушицы свежесваренной… Ну, а когда к ним после полудня присоединилась и Марья, принеся в одном огромном плетёном лукошке всяческой домашней снеди, а в другом – королевская еда! – огромный мясной пирог, да с грибами и картошкой, вот тут-то и начался для Игоря настоящий отпуск…
…- Однако запаздывает Гришаня… – Произнёс задумчиво Леший. – Обещался к вечеру, а не видать что-то…
Ночь уже давно упала на лапы старых елей, жена Святозара уже давно ушла домой – хозяйство без догляду оставлять на долго нельзя.
- Мало-ли? – Пожал плечами Игорь. – Может с машиной что, а может, отправили ещё куда…
- Не похоже… Гостью свою так и так ко мне привёз бы… А если б куда и отправили, то по рации сообщил бы…
- А у тебя что, и рация есть? – Усомнился Медведь.
- А ты как думал? Или думаешь, что такое лесничество, как моё может без связи обойтись?
- Ну-у…
- Баранки гну!!! А ещё военный человек… Три их у меня – в доме самая мощная, куды хошь достаёт, её Марья слушает; в «козле», только я ею не пользуюсь; да ещё одна, такая ж, как и у Гришки, переносная – милицейская.
- Ну, и где она?
- В доме. А на хрена она мне здесь? Ежели чё, Марья прибежит…
- Патриархат и домострой у тебя тут, как я погляжу, цветёт махровым цветом.
- А у нас иначе и нельзя…
- Ну и ладно. – Заключил Медведь. – Подождём гостей…
…За житейскими побасёнками да ловлей и копчением рыбы прошли ещё сутки, к концу, которых, Леший постепенно, не сразу, стал похож лицом на хмурую дождевую тучу… Да и Медведю было не по себе от долгого отсутствия друга, только этот бывалый вояка старался не подавать виду.
- Так, гостёк дорогой, пойду-ка я в лесничество, да и свяжусь с Тарой. Гришка-то так ещё ни разу не пропадал. Ежели обещался – выполнял завсегда, или предупреждал, ежели не смог…
Игорь смотрел в удаляющуюся спину Гришиного брата, а в душе рождалось смутное предчувствие грядущих неприятностей…
Леший вернулся через полчаса.
- Ну, что там? Узнал что-нибудь?
- Ничего… Майор его, тот, который Попцов, говорит, мол, что и не видел его даже. Как тогда по рации поговорили и всё… Завтра обещался с Кащеем связаться, порасспросить. Говорит: «Не гони волну, Леший! Не известно, что там за гостья пожаловала, а Гришка-то парень молодой, видный… Мож заехали куда – дело-то молодое!..».
- А может и правда?
- Может, может… Только, Гришаня обжениться в октябре собрался – любава у него на сносях уж третий месяц – к февралю наследника ждёт. Да и любит он её – совсем без мозгов стал… Так что, сам понимаешь…
- М-м-да-а… – Протянул Игорь.
- Тут, попутно, ещё кое-что Попцов-то шепнул. Говорит, собирались всех завтра оповестить, но раз уж я сам...
- Не тяни кота за яйца, Святозар! – Почему-то, непонятно даже для себя, вскипел Медведь.
Острым и укоризненным был взгляд Лешего, но ни словом не осадил, а только выдал то, что узнал:
- Из Новосибирска пришла ментовская ориентировка. Две недели назад, где-то, не доезжая до станции Чулым, «рванули» два зэка…
- Дзинь!!! Бо-Бом!!! – Ударил в мозгу Медведя Колокол.
Так случалось абсолютно всегда, может потому и выживал до сих пор, но неотвратимо надвигающаяся опасность сигнализировала о себе этим колокольным звоном в мозгу прапорщика. И Медведь всегда был готов к, шедшей навстречу беде, раньше, чем другие. Он даже называл этот набат в своей голове Колокольчиком…
- Как «рванули»?
- Да не известно. Просто сдёрнули со «Столыпина » на большом перегоне… У нас тут много всякого люда бродит… Да и «пересыльных » имеется – Тобольск, вон, рядом. Да и Новосиб…
- Леший! – Медведь схватил своего «хозяина» за рукав. – Не цеди в час по чайной ложке, прошу!!! Вываливай всё, что знаешь – это может быть важным!..
- Чё ты всполошился-то? – Приподнял бровь Святозар. – Или «чуйка» кака?
- Говори же!!!
И Леший, себе на удивление, вдруг подчинился:
- Свалили двое. Один «аппеляционный вышкарь» – по 102-й с отягчающими, шёл… Дали «вышак», но, потом, заменили на «пятнарик» «особого режима» – шестерых «завалил» в драке, якобы в состоянии аффекта… Ещё тот «парниша»… Второй – так, и не вор ещё, просто «крадун»… Кем на «зоне» был бы не известно… «Вор» – это статус, норма жизни. Сам, наверное, знаешь. – Игорь кивнул головой, соглашаясь. – Что не все те «воры», кто за оное сидят.  Мало ли кто, что умыкнул?..
- Дальше?!
- А чё дальше-то?!!  Как «рванули» – вся охрана думает… Вагон оказался особый – «тяжёлых» везли, эти «мальчики» рта не раскрывают…
- Собираться надо. – Проговорил Игорь. – И Гришку искать…
- Чё ты всполошился-то? От нас до того Чулыма почитай шестьсот километров!
- Две недели… Шестьсот… – Игорь подгонял, интуитивно, под себя. – Это по «полтине» в день, или даже меньше… Слушай, Леший, а ведь, получается по времени…
- Брось. Не пройти двоим придуркам по тайге за две недели шесть сотен вёрст – это ж не по улице гулять…
- А если кто из них знает тайгу?.. – И тут, вдруг, молния ударила в мозг Медведя. – Или подготовку специальную имеет?..
- Ну-у… Возможно, конечно… Я бы прошёл, к примеру… А может и нет… Это ж изо дня в день нужно только то и делать, что топать часов по двенадцать. По незнакомой тайге. А жрать когда? А отдыхать?.. Не-е, я, наверное, не смог бы столь времени да в одном темпе. Ну, может неделю, да и то…
- «Водоплавающий», одним словом… – Горько пошутил Игорь.
- А ты смог бы?
- Если потребуется…
- Ладно… – Было заметно, что Леший ни на грамм не поверил. – Смог бы, и ладно…
- Чё с Гришкой будем делать?
- Щас идти, в ночь, искать – резону мало. До утра подождём, может и объявится «пропажа». А нет, так и двинем на поиски с утреца…
…- Бо-ом! Бо-ом! Бо-ом! Бо-ом! – Бил большой набатный колокол в голове Медведя и не давал уснуть.
- Динь-динь-динь!!! Динь-динь-динь!!! – Вторили ему заполошно колокола поменьше…
«Беда… Беда случилась! – Ворочался на душистых еловых лапах Игорь. – Зяма! Хоть бы ты проскочил мимо неё заразы!..»
Он так и не сомкнул глаз всю ночь.
А под утро, когда на Шиш лёг предрассветный туман, Медведь стал собирать вещи… Никто и никогда не смог бы, наверное, объяснить, почему и зачем, он собирался в дальнюю дорогу. Да и сам Игорь, наверняка… Но, собирался он тщательно, словно в очередной разведрейд в «зелёнку» Афгана...
За этим занятием и застал его Леший:
- Куда собрался-то?
- Гришку искать…
- А на хрена тебе столько «экипировки», совсем сбрендил? Ну, жратвы набрал, да медовухи – это понятно! Нож тоже – без него в тайге нельзя. А на кой ляд тебе сетка от моего бредня понадобилась, верёвка, лопатка сапёрная, плащ-палатка?! Никак воевать собрался?
- Ты это, Святозар… «Чуйка» у меня поганая, на беду… А я, слава Богу, шестой год воюю, в разведке. Научился таким вещам доверять… Может это и паранойя какая, но… У тебя, кроме твоего СКСа с оптикой, ещё есть что-нибудь в доме?
- Есть… – Леший без малейшей тени улыбки выслушал Игоря. – Как не быть? Пойдём, сам посмотришь…
Через полчаса Леший отворил перед Игорем дверцы большого «несгораемого шкафа»:
- Ну, вот. Выбирай…
В этом домашнем сейфе Медведь обнаружил, уже виденный им, СКС с оптическим прицелом, да его родного брата, только обыкновенного. И ещё: два великолепных ТОЗа  двенадцатого калибра, ИЖ  шестнадцатого калибра, набор великолепных охотничьих ножей и, даже, боевой нож «морпеховских» «коммандос». На него-то и сменил Игорь тот, что уже висел на поясе.
- Понимаешь… – Оценил его выбор Леший. – Это мой, ещё со службы…
А Медведь, между тем, уже взялся за карабин:
- Патронов много?
- Патронов-то? Патронов много – вон внизу целый «цинк» стоит.
Вещь, которую узрел наш прапорщик следующей, согрела душу – это была самодельная, сшитая из «камуфлированной» ткани, охотничья жилетка с огромным множеством разнокалиберных карманов и карманчиков. Он, не стесняясь, натянул её на себя и стал набирать пригоршнями и рассовывать по карманам патроны для «своего» карабина.
- Значит, на войну…
- Верну, если не пригодится. Так оно, конечно же, лучше, чтоб не пригодилось…
- Ты бы лучше «тулку» взял – у них и «бой» отличный.
- Не возьму, Леший – эти ружья на лесного зверя хороши, а мне видится, что схлестнуться придётся не со зверем, а со зверюгой…
- «Своя рука – владыка»… – Произнёс мудро Святозар и не стал спорить.
- А это чё там в уголке? Динамит? – Острый военный глаз тут же определил стандартные, армейские стограммовые тротиловые шашки.
- Рыбачочки недавно побаловать удумали – я и отобрал. Так и лежат…
- Это хорошо, что лежат! – Игорь запихнул в карманы куртки несколько шашек. – Пригодится… Ну, что, Леший, двинули Гришку искать?
- Да. Пора…
***
…Игорь ковырял палочкой, вновь разведённый после печёной картошки, костерок и тихо продолжал свой рассказ под затаённые дыхания друзей:
- Леший тогда прочувствовал моё настроение, да и собрался в пять минут, так, как всегда собирался на «отлов» браконьеров. И карабинчик свой с «оптикой» прихватил, и маскхалат…
- Ну и?.. – Тут уж не выдержал Филин.
- А что «ну»? Гуляли не долго, всего-то часа три с небольшим… Святозар тогда предложил пойти не по дороге, которой мы приехали, а лесными просеками, мол, Гришка вернуться наверняка торопился, а значит и поехал не по дороге, а тайгой – так километров на двадцать короче. Ну, мы и двинули лесом, будь он неладен…
- Ты, Игорёк, не томил бы душу. – Тихо проговорил Монах. – Раз уж рассказал столько, то теперь не останавливайся…
- Да я и не останавливаюсь… В общем, Гришкиного «козла» мы нашли…
***
…УАЗ абсолютно мирно, и как-то очень одиноко, стоял посреди неширокой просеки. Мирно?.. С расстояния в полкилометра определить это было тяжеловато.
- Ну-ка, дай свой! – Повелительно-командным тоном произнёс Медведь и протянул руку за карабином Лешего.
Тот только хмыкнул, но подчинился.
- Странное место. – Игорь рассматривал машину в оптический прицел. – Да и с «козлом» не порядок…
- Это как, это?
- Дверцы не закрыты – на сквозняке хлопают… Да и стоит он… Ты бы оставил свою машину передними колёсами в луже, если ничего не мешает проехать ещё два-три метра? Хотя, ты ж не водитель…
- Водитель, не водитель, а оставил бы на сухом – это ж и коню понятно… Хреновые дела. Гришаня-то, точно так не бросил – он технику любит…
- Вот и я о том же…
- Чё делать будем? – Как-то, незаметно для самого себя, Святозар признал за Медведем право командовать.
- Разделяемся. По кустикам пойдём по обеим сторонам просеки. За одно и на следы посмотрим, если они есть вообще…
- Есть! – Совсем уж по-военному ответил Леший.
Тут Игорю надобно было бы улыбнуться комичности ситуации, но ничего смешного он не заметил – просто Медведь опять «стал» прапорщиком, а значит командиром, отдающим приказы…
Через долгих двадцать минут они сошлись у, брошенной впопыхах, и это было заметно, милицейской машине.
- Его УАЗ – номер тот же, да и чёртика этого я знаю. – Внутри кабины на зеркале заднего вида висел, сплетённый из трубочек медицинской капельницы, разноцветный чёртик. – Ещё с Афгана…
Читатель нашего, афганского поколения, то есть шестидесятых годов рождения, наверняка должен помнить этих, сплетённых, из использованных капельниц, чёртиков, рыбок, да мало ли чего, да окрашенных изнутри зелёнкой и йодом, ну и, иногда, чернилами или плакатной тушью… Развлекались в госпиталях выздоравливающие солдатики…
Этого чёртика сплела Зяме молоденькая медсестричка Кандагарского полевого госпиталя. На удачу сплела… Так эта память у Гришки и осталась, о не состоявшейся любви – погибла та медсестричка, сразил её осколок при очередном «духовском» миномётном обстреле госпиталя – эти звери специально били по «Красному Кресту»… Вот и носил его Зяма в нагрудном кармане как талисман…
- Что видел, Леший?
- Видел кой-чего…
Медведь поднял капот машины и уставился в её развороченное нутро. Потрудились тут «славно», а главное со знанием дела – завести этот автомобиль теперь было возможно только с помощью классного механика и только в ремонтной мастерской.
- Надёжно кто-то потрудился… – Подумал вслух Медведь. – А главное быстро. Я бы сделал точно так же – не больше и не меньше… И всего-то три удара вон тем, скорее всего, булыжником!
Три удара: по карбюратору, да так, чтобы «всмятку»; по аккумулятору – вдребезги; и «контрольный выстрел» по индукционной катушке… Всё! Можно использовать вместо курятника. Но, «трудяге» этого показалось мало, и он «с мясом» выдрал провода, шедшие от «бегунка» на «свечи».
- Это кто ж тут такой умный побывал?.. – Медведь уже начинал просчитывать ходы. – Что видел-то, Святозар?
- Следы, не следы, так…
- Конкретнее!
- Нашёл несколько капель крови на папоротнике… Не много. Словно у кого из носу пошла да и остановилась…
- Всё?
- Ну, и так, по мелочам…
- Ясно… Что ничего не ясно… Ты покружи тут немного, а я внутри посмотрю.
- Хорошо, командир…
На исследование кабины у Медведя и окружающей местности у Лешего ушло четверть часа.
- Докладывай. – Проговорил Игорь с каменным лицом.
- Брательник возвращался, как и обещал…
- Ты кто по званию, Святозар?
- Корабельный старшина, запаса… – Опешил Леший.
- Значит, по-нашему, старший сержант… – Тихо проговорил прапорщик и, вдруг, словно с цепи сорвался. – Так и не размазывай сопли по стене – дело говори!!!
- Тут низинка, да чащоба, сам видишь, потому земля сырая, хоть дождь был с неделю тому… Есть следы. Не много, но есть…
- Подробнее!
- С юго-востока шли двое. На север ушло четверо… Причём одна женщина – кеды, или как там сейчас, «кроссовки» тридцать шестого размера. Ушли давно… Не меньше полутора суток назад.
- Как определил?
- Грязь в следах «пирогом» сделалась – сначала просохла за день, потом опять отсырела за ночь, теперь опять подсыхает – цвет разный… Да и на ту кровь на листьях посмотрел – её «мураши» потихоньку растаскивать начали, а это значит, что кровушка высохла совсем…
- Ясно…
- А у тебя что?
- У меня… У меня так: его планшетки с документами и картой местности нет, личной рации нет, а стационарный «Алтай» разбит. «Ушёл» и АКСУ – а это плохо… И ещё… Гришка вёз мою жену…
- Мать твою!.. – Протянул Леший – Как узнал-то?!
- Чемодан раскуроченный видишь?
- И чё? Таких чемоданов, пол-России, почитай!..
- Это её чемодан! – Парадокс, но Медведь, оказывается, умел кричать, не повышая голоса. – Там ручку крепят два разных шурупа – сам два месяца назад ремонтировал эту ручку, чем нашлось, когда она ко мне в Отряд приезжала… Один под крестовую отвёртку, второй под обычную… Сам посмотри!
А когда Леший взялся за чемодан, добавил:
- Там платье ещё есть, оно ей очень нравилось, бирюзового цвета. Тогда же купил… А потом мы на какой-то скамейке сидели. Она и зацепилась своей… – Было видно, что Игорь «давит» из себя слова. – Короче!.. Потом показывала… Зашила так, что почти и не видно… Но если поискать…
Леший помял в руках нежнейший шёлк цвета бирюзы и нашёл место штопки…
- И что теперь-то, командир?
- Полтора суток… Или больше… Значит около сорока часов. – Вот теперь перед Лешим возник, материализовался, боец спецназа. – Минус часов пять, или четыре, на ночёвку. Минус Зяма, который будет тормозить «ход», зная здешние места – это часа полтора, не больше. Минус Ворона, которая: во-первых женщина; во-вторых знает, что я где-то не очень далеко, а значит будет их тормозить по-всякому – это ещё часа два с половиной – три. Итого: наше отставание – часов тридцать с лишним… Ну-ка, Леший, сколько можно пройти по местной тайге, ты-то эти места лучше знаешь, за тридцать часов?
- Смотря как идти…
- Ты же уже понял, что это те «бегуны» из Чулыма, и что они «прихватили» наших с собой! Понял или нет?!
- Понял, чего там, чай не полудурок!.. Ну-у… – Задачка была не из самых лёгких. – Если учесть их темп, то я вообще не понимаю на фуй они «обоз» прихватили! Я б угрохал бы, на хрен, не приведи Господи, и почапал бы дальше…
- Святозар!!!
- Километров полста. Не меньше, думаю…
- Плохо… Рация с собой?
- Держи! – Леший бросил Медведю портативную милицейскую рацию. – Только базлать не спеши – они такую же, Гришкину, не просто так брали!..
Игорь отжал тангету:
- Кто меня слышит? Кто меня слышит?
- Дежурный по связи капитан Зусов. – Последовал ответ через минуту.
- Ус? – Догадался интуитивно Медведь.
- Братишка? – Пароль, не снятый до сегодняшнего дня среди «афганцев».
- Братишка. – Подтвердил Игорь. – Попцова мне нужно. Срочно!
- Жди!..
Прошли томительные минуты, и в рации задребезжал голос:
- Попцов на связи!
- «Поп»? – Бросил наудачу Игорь и…
- На приёме!
Это уже было кое-что, это уже был уровень – так мог ответить только человек, прослуживший определённый срок в Афгане.
- На связи Медведь. – Игорь полностью «переключился» на разговор по-«афгански». – Говорю с «точки» Лешего.
- Принято…
- Думаю, имею «ухо».
- Принято!..
- Обнаружил «коробочку» Зямы. Пустая…
- У нас объявились… – Не-то спросил, не-то констатировал факт майор.
- Похоже…
- Что ещё?
- Взяли двоих «туристов».
- Зяма?
- И моя жена…
- Твою мать!..
- Прошу информацию.
- Конкретнее!
- Всю!..
- Добро… Основной, как я понимаю: в пошлом «кусок», служил за Речкой – инструктор РБ и САКОНБ. За один срок - три «значка» – КЗ и две МЗО… Его «ушли» после контузии – пленных брать перестал…
- Ясно…
- Отчаянный, к тому же проф…
- Что ещё? Как его звали там?
- Не знаю. Фамилия Бобрик. Опасен чрезвычайно…
- И уже вооружён… – Добавил Медведь.
- Погано это – он отмороженный на всю голову – шестерых в драке «удвухсотил»…
- Знаю уже… Что ещё?
- Второй…
- Не нужно – этот «балласт»…
- Медведь.
- На связи.
- Не ходи! Мы их найдём…
- У него моя жена…
- Значит идёшь…
- Иду.
- Приказать остаться не могу – ты мне не подчиняешься по службе…
- Не важно – всё-равно пойду!
- Тогда так – держи меня в курсе. Рацию – «на приём»… И удачи…
- Конец связи. – Отключился Медведь и посмотрел в глаза Лешего.
- Я с тобой – у тебя жена, у меня братан родной…
- Время?
- 11.25!
- Снялись…
Двое бывалых мужиков бросились в запоздалую погоню…
…В этом сумасшедшем марш-броске Медведь полностью положился на опыт и знание тайги Лешим. А тот, как настоящая гончая собака, уткнув взгляд в землю, где бегом, где шагом, а где и вовсе на четвереньках, вёл Игоря по следам…
Так прошёл этот день.
И ещё полдня…
- Нагоняем понемногу. – Проговорил Святозар как-то.
- На сколько нагоняем?
- Они впереди часов на десять, не больше.
- В километрах скажи!
- Какие, на фуй, километры тут могут быть, командир? Тайга кругом!  Кто его знает, куда они попрут! Если в сопки – километров десять, только учти, что и нам туда лезть придётся. Если по распадкам пойдут – километров двадцать, не меньше… Мы с тобой часы нагнали! А километры – Бог его знает… Одно знаю точно – идут они строго на север, где их никто не ждёт… Этот гад на Тюмень «тянет», мимо Тобольска, и дальше на «севера»…
- С Попом свяжись…
- Не получится – аккумуляторы в этом матюгальнике заряжать надо, а мы почитай вторые сутки по тайге чешем.
- Бля-а! Твою мать!.. Значит, мы без связи?
- Само собой…
- Ладно… Не впервой… Работаем в «автономке»… Леший!
- Я!
- Они отдыхают, как думаешь?
- Раз баба, кх-м, жена твоя с ними – понятно отдыхаю…
- Сколько ещё протянешь в таком темпе?
- Во вопрос-то! Вопросище!..
- Ты, Леший, не выкобенивайся… Тяжело тебе, я же вижу!.. Возраст у тебя уже не тот, чтоб так «скакать», да и подготовка, уже, не та…
- То не твоя печаль!
- Моя, Святозар, моя! Ты не понимаешь… Знавал я одного прапорщика с такой фамилией… Тот как-раз через пару месяцев после Гришки и «уволился». Был такой инструктор по «рукопашке» у нас в бригаде, и звали его «Бобёр». Мастер… Только на воне «повёрнутый» мастер. Жёсткий, сверх меры… На его тренировках переломы – за норму проходили. Но, зато те, кто выучивался – имели настоящий «класс»… Зяма у него в «твёрдых отличниках» был…
- Дела-а…
- Если это, не дай Боже, ОН, то тогда понятно, почему Гриша подпустил его так близко к себе…
- Чё ж ты раньше-то молчал?
- А ты уверен, что это тот Бобрик?
Святозар пожал плечами.
- Вот и я не уверен. Мало ли Бобриков на Руси?
- Иди гадай…
- И я о том же. Но! Если этот Бобрик, тот Бобрик?.. Вот я и спрашиваю тебя, сколько ты ещё сможешь протянуть в таком темпе?
- Честно?
- Нет, поиграться…
- Не много… Что-то мой «мотор» заходится  начал – ты ж по лесу, что лось бежишь – не угнаться за тобой…
- Сколько протянешь?
- О том тольки Бог ведает…
- Дело говори, старший сержант!
- Часов несколько ещё стерплю, а дале…
- А вот дале – моя забота… – Игорь посмотрел на  этого, уже начавшего стареть, мужика.
«А ведь не выдержит темп Леший, как пить дать, не выдержит. – Медведь с укоризной, но больше с сочувствием смотрел на Святозара. – Бросать его придётся – это понятно. Одно хорошо – он-то уж точно не пропадёт в тайге…».
А потом случилось… То, что случилось…
Шедший впереди, Игорь вдруг резко остановился, словно натолкнулся на невидимую стену.
- Чё там?
Медведь держал в руках небольшой плоский камень с явными потёртостями на боках.
- Голыш. – Святозар взял камень в руку. – И не «тутошний», понятно – вон под ним травка примята – его просто выбросили… Тольки, чё об него тёрли не понятно. И на хрена его было тащить столько времени?..
- Вместо абразива… – Уверенно произнёс Игорь. – Точили об него что-то, а как наточили, так и выбросили…
- Похоже… А чё точили-то?
- Это и я хотел бы знать… Леший, сколько мы с тобой прошли уже сказать можешь?
- Шестьдесят вёрст, с гаком…
- Откуда такая уверенность?
Леший вытянул перёд руку, указывая на, казавшуюся недалёкой, зелёную сопку:
- Сопочку видишь? – Медведь кивнул утвердительно в ответ. – До неё ещё километра четыре. Там на вершине столбик стоит – закончилось моё лесничество – дале «хозяйство» моего «соседа». А ещё, под сопкой ручей бежит и рядом моё зимовье…
- Веди…
…Зимовье было разграблено…
Но, сначала его использовали по прямому назначению – в нём спали.
- Как думаешь, давно ушли?
Леший, качая головой и что-то бормоча, собирал разбросанное вокруг зимовья «добро». Услышав вопрос Игоря, он подошёл к тому месту, где недавно был костёр. Разгрёб ногой холодные угли и приложил ладонь к земле.
- Ночевали они тут, а по утру и ушли. Часов десять тому – угли совсем холодные, а вот землица под костром тёплая ещё…
- Нагоняем, значит…
- А куда они денутся? По незнакомой тайге с таким «обозом» быстро не побежишь. На кой ляд они наших-то за собой тянут не пойму?
- Вместо щита, Святозар, вместо щита…
Они перекусили на скорую руку и стали подниматься в гору.
И наткнулись на первый «сюрприз».
Не доходя нескольких метров до «границы» Святозарова лесничества лежал труп…
Медведь, припадая к самой земле, пошёл по спирали, обследуя ближайшие кусты, и вышел к «сюрпризу».
- Своего грохнул. – Проговорил догнавший, наконец, Игоря Леший. – Да хитро как-то грохнул, замысловато…
Труп лежал на спине лицом к небу. В том, что это был второй зэк, не было сомнений – тёмно-синяя арестантская роба и чёрная стеганая фуфайка с номером на груди говорили сами за себя. Да и многодневная щетина на окровавленном лице…
Медведь смотрел в это лицо, вернее на то, что торчало из глаза, а потом, нагнувшись, выдернул ЭТО.
- Ну-ка, дай воды! – Бросил он Лешему и стал отмывать предмет от крови.
- Это чё ж такое-то? – Святозар недоумённо вертел в руках «орудие убийства».
Это были, некогда, три, самые обыкновенные, плоские, стальные ключа от дверного замка. Но теперь они послужили другой цели…
Какая-то знающая и умелая рука сложила их на манер «мерседесовской» звёздочки, разведя лучи на 120 градусов, а затем склепала их между собой небольшим болтиком, пропустив его в дырочки «ушек». Потом эту «конструкцию» заточили…
- Это, Леший, называется сюрикен – метательное оружие в некоторых восточных видах борьбы, таким оружием на Тибете странствующие монахи пользовались ещё веков пять-шесть назад… Теперь я точно знаю, что это Бобёр…
- С чего ты взял?
- Изготовить боевое холодное оружие из обычных ключей мог только человек, прошедший спецподготовку – это раз, а воспользоваться таким оружием смог бы только настоящий мастер – это два. Это он!
Медведь с силой метнул сюрикен, и тот, блеснув на солнце, воткнулся с глухим стуком в «пограничный» лесничий столб.
- Вот так!
- Ни хрена себе!
- Это он, Леший, таких совпадений не бывает… И ещё… Их теперь надо искать, и быстро – если он «своего» завалил, то «наши»-то для него вообще пыль, да и опасные свидетели… А ему теперь, как видно, терять нечего…
Медведь выдернул из столба смертоносную «звёздочку» и спрятал её в нагрудный карман.
- Так что… – Он вдруг резко бросился бежать вниз по склону сопки, уворачиваясь от хлеставших по лицу веток. – За мной! Бегом! Марш-марш-марш!!!
…Они неслись по тайге как загнанный зайцы, лишь изредка переходя на широкий шаг, для того, что бы свериться со следами и посмотреть на компас.
И опять бег…
Медведь, только год назад получивший Краповый Берет, ещё помнил тот экзамен «на выживание», да и молодые силы, бурлящие в этом организме, не собирались уставать, а вот Лешему проходилось туго – не тот у него уже был возраст для таких «забегов». Но, Святозар тянул изо всех сил. Этих двоих гнал страх… Страх за судьбу своих близких…
Через восемь часов этого безумного марш-броска, когда на тайгу спустились сумерки, Леший, вдруг остановился.
- Всё, Игорь, тормози!
- Сдох?
- Сдох… – Подтвердил Леший. – Боюсь «мотор» не сдюжит…
Святозар с каким-то остервенением мял ладонью грудь.
- Оставайся…
- Подожди… Сядь! – Леший расстегнул рубашку и откинулся спиной на ствол большой сосны. – Теперь торопиться не след – мы их почти нагнали…
- На сколько это «почти»?
- Часа три назад они тут были, не больше…
- Ну, так и пошли!
- Стой же! Тебе говорю!.. Ночевать они будут. Как пить дать… Жёнка-то твоя, судя по следам, толи устала, толи ещё чего, но ночью идти не сможет, и бросить он её не бросит, раз уж столько за собой протащил…
- С чего ты это взял, Леший? – Заволновался Медведь.
- А блюёт она… Такое бывает с сильного устатку, а мож какой продукт не тот съела, и он теперича назад просится… Не в том суть – это не смертельно! А вот то, что они ночевать станут – это наверняка!.. И мы передохнём чуток, а ближе к рассвету и поскачем дале…
Эх! Знать бы тогда Святозару, как он ошибался!
Да и Медведю… Да только… Игорь тоже устал. Да и израненное бедро давало о себе знать тупой, тягучей болью…
Да что уж теперь?..
Они поужинали наскоро копчёной рыбой и, не разжигая, костра – в тайге ночью костёр заметен за несколько километров, если смотреть с сопки – улеглись спать прямо на траве…
И проснулись одновременно.
«Командирские» Медведя показывали 3.15…
- Ну что, пошли? – Спросил Игорь.
- Пошли…
И вновь повторился вчерашний день.
… А к исходу третьего часа этой безумной погони…
Они, вдруг, вырвались на «простор»…
Огромное, по таёжным меркам, в несколько квадратных километров, абсолютно «дикое» поле. Его даже поляной назвать было нельзя. Здесь совершенно спокойно мог бы приземлиться АН-2…
Утренний туман белёсым маревом кружил над верхушками деревьев и уже почти исчезал, открывая удивительно голубое небо…
И ничего не предвещало беды…
Да только, бежавший впереди Медведь, вдруг резко остановился и припал одним коленом к земле. Леший едва успел среагировать, чтобы не налететь не него со всего маху.
- Чё? – Выдавил он из себя.
- Тс-с-с! – Игорь приложил к губам палец, требуя тишины.
Затем он сделал ладонь «ковшиком» и приложил её к уху, давая понять Лешему, чтобы тот слушал.
В этой звенящей утренней тишине… Хотя нет! Тишины небыло. Тайга жила своей жизнью: шумел ветерок в листве деревьев, что-то где-то шуршало, потрескивало… Но, во все эти обычные звуки вплетался ещё один, абсолютно посторонний:
- И-к! – И через несколько секунд опять. – И-к!
Леший уставился недоумённо на Игоря, задавая немой вопрос: «Икает ктой-то?».
Медведь кивнул головой. Да и невозможно было ошибиться, человек всё икал и икал…
Игорь показал двумя пальцами на свои глаза, а затем ткнул указательным пальцем в сторону звука, затем показал на карабин Лешего и на толстенный раскидистый дуб, стоявший у кромки леса. И Святозар понял.
Так они и поступили: Леший со своим карабином стал взбираться на ветви дуба всё выше и выше, а Медведь, пригибаясь к самой земле, стал красться на звук…
Через долгие четверть часа они, практически одновременно, увидели одну и ту же картину…
В зарослях высокой, по пояс, травы, где-то посредине этого поля был вытоптан небольшой пятачок…
Лена сидела на земле, сжавшись в комок и обняв ноги. На ней были какие-то жалкие разодранные остатки одежды, да и сама она была какого-то синюшного цвета. Её била крупная дрожь, и она громко икала.
Медведь выжидал, опасаясь засады, а его естество толкало своего хозяина к жене.
«Нет. Не похоже на засаду. – Решил он, наконец. – Скорее всего, её просто бросили…»
Медведь бросился к Лене:
- Ворона!
Она подняла на него свои покрасневшие глаза и, протянув руки навстречу, прошептала:
- Я знала, что ты нас найдёшь, Игорёк! Я всё время знала!..
- И правильно делала! – Он нежно гладил щёку любимой девушки. – Лен, Леночка!..
Он нежно тискал её, а в душе нарастала волна гнева:
- Что это на тебе? Это он сделал?! Он тебя?..
- Это я сама разорвала… – Она немного отогрелась в мужниных объятиях и уже почти перестала икать. – Мы тут всю ночь сидим… А тебя всё нет и нет… И ни единственной тряпочки… Вот я всё на себе и разорвала… А потом замёрзла…
Медведь только сейчас понял, что Лена находится в какой-то прострации, а скорее в шоковом состоянии.
- Лена! Ленка! Ты меня слышишь? – Он стал трясти девушку за плечи. – Ты меня узнаёшь?!
- Конечно, Игорёчек. – Совершенно без эмоций ответила она.
- Кто «Мы»? О ком ты говоришь? Почему на тебе вся одежда разодрана? Лена!!!
- Я и Гриша, друг твой… Я его оттуда выволокла. – Она показала на противоположный край поля, где опять начинался лес. – Тяжёлый… А потом всё и разорвала, что смогла… Нет же ничего… А ночью холодно…
- Где он? Где Гриша?!
- Там… – Она опять показала в сторону леса.
А в это время в двадцати метрах он них с каким-то странным выражением глаз пронёсся Леший. Он бежал, не разбирая дороги к какой-то точке.
Медведь перебросил через своё мощное плечо жену и бросился догонять Святозара…

…Кони,
В облаках летали кони,
Над твоею головою,
Пролетали не спеша.
В поле,
На земле лежал ты в поле,
Весь промок от свежей крови,
Вверх рвалась твоя душа.
Туман, вместе с дымом последнего боя,
Туман, над травой, что растёт под тобою,
Туман застилает летящих коней в высоте, в небесах.
Туман… Может быть, это всё только снится,
Но, кони над домом твоим будто птицы
Летят, отражаясь в распахнутых в небо глазах…
Ветер,
Унесёт твой голос ветер,
К той, что лучше всех на свете,
К той, что ждёт тебя давно.
Месяц,
Над тобою светит месяц,
И над нею тоже месяц
Улыбается в окно…
Туман, вместе с дымом последнего боя…

В поле,
Чуть дыша, лежал ты в поле,
Над тобой, как-будто в детстве,
Пролетали не спеша
Кони.
Вы куда несёте кони?
На лице как на иконе
Отпечаталась душа…
Туман…

…Гриша лежал на таком же, вытоптанном в траве, пятачке в паре десятков метров от кромки леса.
- Братан… – Леший смотрел на своего мёртвого брата, находясь в состоянии ступора. – Куда ж ты торопился-то, братан? И ушицы даже не поел, в последний-то раз…
Крупные, горькие слёзы текли по морщинистым щекам этого, как-то в один миг состарившегося не десяток лет, таёжника…
Зяма…
Его плечи и бёдра были замотаны, пропитавшимися насквозь кровью, остатками Лениной одежды. Осунувшееся, какое-то иссохшее, заросшее щетиной, лицо. И глаза… Широко раскрытые глаза…
- Я всё разорвала, что смогла. – Лена смотрела на мёртвого Зяму. – Да только ж где тряпок было взять?.. А потом замёрзла...
Она всё ещё находилась в шоке. И Игорь применил радикальное средство – он стал наотмашь хлестать её по щекам.
- Говори, Ленка! Говори, Ворона!!! – Её голова металась из стороны в сторону под ударами Медведевых ладоней. – Что тут произошло?!.
- Хватит, Игорь! Всё!!! – Её взгляд стал осмысленным, и, приложив свои ладони к, пылавшим огнём, щекам, тихонько заплакала.
- Говори! – Потребовал жестко Медведь.
- Он зверь! Дикий зверь!
- Это я знаю! Дальше!
- Гриша всё это время пытался уговорить их сдаться… Да только… Они его не слушали…
- Дальше! Дальше говори! Лена, соберись – это очень важно! С прошлой ночи начни. Почему он своего напарника убил?
- Тот всё время ко мне приставал… А прошлой ночью изнасиловать хотел… А этот не дал. Избил его сильно. А потом, утром, когда мы все вместе в гору поднялись, тот, второй опять на меня набросился… А этот его и убил…
- Бред какой-то!
- А потом мы побежали. Он всё время нас подгонял… До самого вечера… Мне плохо становилось несколько раз… Рвало… А он всё гонит и гонит… Гриша ему всё говорил, что так нельзя, что отдохнуть надо, а он не унимался… А когда сюда вышли вечером, я уже совсем идти не могла. Он меня ногой в живот ударил и меня опять вырвало… Гриша ему и сказал, что он, мол, только с женщинами и слабаками воевать умеет. Вот тогда тот и взбесился… Развязал ему руки и дал нож. Говорит: «Ну, давай, покажи какой ты боец!»… Они на ножах дрались… А потом, когда Гриша уже и подняться не мог, развязал мне руки и сказал тебе привет передать… А потом ушёл… Я Гришу перевязывала, как смогла, а потом вытащила из леса…
- Лена, как он сказал привет передать? Как он это сказал? Слово в слово!
- Сказал: «Медведю своему от Бобра привет передай. Скажи, чтобы дальше не шёл за мной или я его так же сделаю»… И ушёл…
- Вот теперь всё ясно…
Игорь смотрел на своего погибшего друга и понимал, что теперь он просто обязан закончить это дело…
Зяму не просто убили. Его обрекли на медленную смерть от потери крови. По-садистски утончённую смерть. Медведь не понимал, как, но Гриша пропустил четыре разящих удара. Бобёр знал своё дело – он маховыми рубящими ударами вскрыл на Зяме подмышечные и паховые артерии… Он не оставил Грише ни единого шанса – остановить такое кровотечение не всегда удаётся даже в больнице, что уж говорить про полевые условиях…
- Святозар. – Игорь обратился к убитому горем Лешему. – Я возьму твой карабин – его оптика может пригодиться, и маскхалат…
- Брось его, Игорёчек. – Взмолилась вдруг Лена. – Не ходи. Его же и без тебя найдут…
- Лена! Леночка! Этот гад убил моего друга. И не просто убил, он его долго умирать заставил, ты же сама это видела… И ещё. Он убил не просто лейтенанта милиции – он убил своего ученика, своего афганского побратима! Я сам себе не прощу никогда, если не достану, после всего этого, эту падаль!..
- Игорь, ты уж поосторожнее. Хорошо? – Кажется, Лена поняла чувства Медведя. – Нам ещё сына растить…
- Какого сына?
- Беременная я… Сказать тебе хотела, потому и приехала сюда…
- Чё ж ты дома-то не сказала?!
- Не успела…
- Дурища ты моя! – Он нежно обнял свою жену. – Я скоро… Ты не волнуйся, за меня – ничего со мной не станется! Такого быть не может, чтобы Краповый прапорщик не взял какого-то беглого зэка! Поняла? Ворона ты моя! А потом… Нам ещё пацана вырастить нужно… Вместе!.. Мы с тобой домой поедем, в Одессу, потом, когда дело сделаю – что-то устал я уже немного от такого количества леса…
Они срубили две тонкие, но прочные жердины при помощи МСЛ , и, набросив на них плащ-палатку, соорудили волокуши.
- Всё, Святозар, теперь твоё дело – вынести отсюда Гришу, и вывести мою беременную Ворону… Ты человек в тайге опытный, так что я спокоен… А я иду на Бобра охотится… Он меня часов на двенадцать теперь опережает, так что поторопиться надо…
- Ты это, Медведь, тайги не бойся – зверь нынче сытый, потому на тебя не пойдёт. Только «оборотней» опасайся, те человека не боятся…
- Это кто?
- Собаки одичавшие. Мы их «оборотнями» называем. Сбиваются в стаи, да так и охотятся. Вот они – опасные твари… А за жену не беспокойся – выведу. Ты только гада этого поймай, что Гришаню убил. Христом Богом тебя прошу. Ну, иди что-ли…
Они обнялись.
Потом Медведь крепко обнял Лену:
- Ты Лешего слушайся, он мужик хороший, правильный. Он тебя отсюда выведет.
- А сумеет?
- Лесник он местный. «Лучший лесник края» или не рассказывал Гриша про брата своего?
- Рассказывал что-то, да только я мало слушала – к тебе торопилась… – Вздохнула Лена.
- Ну, пошёл я… – Он поцеловал её пухлые губы.
Вскинул на плечо свою нелёгкую поклажу, схватил карабин и, махнув рукой на прощанье, исчез в лесной чаще.
А Леший и Лена понесли в последний путь тело Георгия Зимина…
***
Охота.
…Медведь шел, не разбирая дороги. Хотя нет, не так. Он, конечно же, знал куда шёл – просто его мозг полностью отключился от окружающего мира, с его красками и естественными звуками. Игорь полностью сосредоточился на погоне, его глаза чётко фиксировали следы, а уши – посторонние, дабы такие оказались, звуки. А попутно, и очень своевременно, надо сказать, в памяти всплывали уроки по выживанию, так же, как и методы ведения боя в лесу. Только сейчас Медведь оценил всю их значимость, а главное практичность…
…Где медленным шагом, а где и бегом, угадывая, подспудно, направление, он километр за километром, как-то, абсолютно неотвратимо, шёл за своим врагом.
Да! Именно за врагом!
И теперь уже было не важно то, что в былые времена они потягивали иногда из одной кружки «шило», да вели разговоры о далёкой, тогда, Родине. Этот человек убил своего товарища по Афгану, своего ученика. Убил жестоко, без какой-либо цели, просто, чтобы доказать своё превосходство…
«…Мразь! – Колотились мысли в голове Игорь. – Подонок! «Вышку» ему заменили на «пятнарик» – значит нашлись на то какие-то причины… Шестерых удвухсотил в драке, так оно и не мудрено для Бобра, кто знает, что там за драка была. Может вступился за кого… Но, ты, падла, Зяму убил! «Братишку»! Зарезал, как на скотобойне! Не брат ты нам больше, ты даже не беглый зэк – ты «дух»! И я не я буду, но, я тебя достану! Сдохну в этом лесу, но тебя возьму! Живым возьму! И пусть хоть Соболь и Шишка тебе, гад, в глаза посмотрят! Бобёр! Не бобёр ты, а поганая, вонючая крыса! И я иду за тобой, сволочь, бойся!..»
Он шёл по следу как настоящая охотничья собака.
И ошибся…
Уже ближе к вечеру, когда на тайгу стали постепенно спускаться сумерки, и глаза уже начали слезиться от своей тяжёлой работы, Медведь наступил на «растяжку».
Что-то громко хлопнуло справа и Медведь, повинуясь, намертво вбитому в мозг, рефлексу, бросился плашмя на землю.
Он уже ожидал осколочных ударов, но ничего подобного не случилось. Случилось другое…
- Пш-шш-шы-ы! – Зашипело что-то.
А затем где-то высоко в темнеющем небе раздался громкий хлопок и:
- Трри-и-иу-у-у-у! – Долго и противно свистело трио.
А рядом опять:
- П-па-х!!! Пш-шш-шы-ы!..
Медведь перевернулся на спину и смотрел на этот пятикратный, сотворённый им же самим, салют:
- Двойка тебе, прапорщик! – Проговорил он тихо. – Кол! А ещё разведчик «Витязя». Таких гнать надо из отряда сраной метлой! Из-за таких придурков всю группу «положить» на задании можно… Как же это я так? Идиот!
Да! Это была обычная, сигнальная мина, выстреливающая на высоту до двухсот метров, пять серий по три осветительные ракеты с промежутком в пять секунд. К тому же все эти ракеты были снабжены маленьким парашютом и свистком. Известная любому военному человеку штука…
Тогда, сутки назад, Леший говорил Игорю у разграбленного зимовья, что много чего, мол, исчезло, что само по себе говорило о том, что все эти вещи взять с собой мог только человек знающий. Говорил он и об этой мине. Мол, если заплутал человек в пургу, да на зимовье наткнулся, то всегда мог о себе оповестить таким вот образом – Святозар всегда прилагал подробную, им же, собственноручно написанную, инструкцию, в которой советовал запустить эти ракеты с вершины ближайшей сопки – в этом случае ракеты видать километров за двадцать… «Растяжка», на которую наступил Медведь, находилась на вершине, господствующей над другими, сопке… Видимо, Бобёр не погнушался советом, стареющего «морпеховского спеца»…
- Вот ты и сообщил о себе, придурок… – Констатировал факт ошибки Медведь. – Теперь он точно знает, что я иду. А значит, надо ждать сюрпризов…
«Так! Спокойно, прапорщик! Как там Шах говорил-то? «Если ошибку исправить не представляется возможным, то её последствия надо попытаться обратить себе на пользу»… Кажется, что-то в этом духе… – Игорь пытался успокоиться и трезво оценить ситуацию. – Та-ак! Утром он меня опережал часов на двенадцать не меньше. Шел быстро, но спокойно – шаг равномерный. Что это значит? Это значит, что я у него отыграл часа четыре, не меньше. Итого: восемь часов. Это, примерно, километров тридцать пять – сорок. Он человек подготовленный – десять лет в спецназе ВДВ отслужил – для такого это не расстояние. Мог заметить мой фейерверк? Мог – высотка господствующая. Что дальше? Мог ждать? Скорее всего, нет – о погоне наверняка он не знал. Это он теперь будет сюрпризы готовить, а пока… Можно разжечь костер – всё-равно себя уже выдал – отдохнуть пару часов и прикинуть наши шансы и возможности. А заодно и пожрать-поспать. Кто его знает, когда теперь случится?..»
Приняв такое решение, Игорь соорудил на скорую руку небольшой, но жаркий костерок и принялся жевать копчёную, им же отловленную рыбу. Ах, как же, теперь уже, давно это было…
- Так! Ну, хватит морду баловать! – Приказал он сам себе. – Пора и делом заняться!
Расчистив перед собой небольшой пятачок земли подошвой ботинка, он стал чертить, только ему понятные, иероглифы:
«Значится так! Что мы имеем? – Он задумался на несколько долгих минут. – Бобёр… Ему, что-то около тридцати одного – тридцати двух лет, значит в самой силе мужик. Опытный – два года «срочной» и восемь лет «куском», последние два года за Речкой… Орден и две медали… А я-то за шесть лет всего две «висячки» имею, хотя и не сидел по штабным кабинетам никогда… Это значит что? Это значит то, что он не боится идти на риск… Так! Дальше. Мастер рукопашного и ножевого боя, инструктор… Хреново!.. Теперь… Знает, кто за ним идёт. Меня то есть. И не плохо знает. Знает кто я такой. А это тоже хреново! Дальше… Что он имеет в арсенале? Первое: АКСУ и «Макарку» Зямы. Значит, два «рожка» к автомату, менты – не армия, это шестьдесят патронов, и две обоймы к ПМу – это шестнадцать раз пульнуть... Второе: «холодное». Его любимое. Это его «территория»… Два ножа как минимум, один из них не самоделка зэковская. а отличный охотничий из зимовья, а возможно, что и три – у того, второго, зэка мы не нашли ничего. Что ещё?.. Остальное он набрал из машины и из зимовья. Топор – раз. Шесть банок тушёнки – из них можно соорудить как минимум двенадцать сюрикенов, да и мало ли ещё чего, такие полосы крепкой жести. Да хоть наконечники для стрел!.. «Бухта» верёвки, две «катушки» лески. Он её уже и попользовал на мой «салют»… Одет… Одет тепло – фуфайка своя, из зимовья меховой «телогрей» и вязанные носки прихватил, крепкие юфтевые сапоги с Замы снял, сука!.. Остальное, по мелочи… Короче говоря, этот ублюдок готов к длительному переходу по тайге, и он хорошо вооружён – это в минусах…»
Становилось заметно прохладно. Медведь поёжился и, застегнув на все пуговицы свою самодельную куртку, натянул поверх одежды маскхалат.
- Прохладно становится… – Обращаясь к самому себе, тихо проговорил он. – А замерзать сейчас нельзя… Мышцы задубеют – быстро не пойдёшь…
Он подбросил в свой костерок несколько сухих веток валежника и стал кипятить воду для чая. Ещё тогда, у зимовья, он подобрал пустую консервную банку из-под каши. Такие консервы, тогда делали только для армии – гречневая каша с мясом – отличная, питательная штука. Но, суть не в той, съеденной кем-то каше, а в самой банке. Она была не плоская, а в форме обычного стакана, и вмешала ровно двести грамм. Они с Лешим, уходя из лесничества, совершенно не подумали о такой мелочи, как кружка. Вот Медведь и прихватил ту баночку, а она и пригодилась…
«…Так. Что мы имеем в плюсах? – Продолжил свои мысли Игорь, прихлёбывая обжигающий чай. – Я… Ну, про себя самого я всё знаю… Я его моложе лет на семь-восемь. Весь мой армейский опыт – опыт в войне. Это хорошо… Да и год службы в «Витязе» дал огромную школу – в отряде такому научили, что в ВДВ я, прослужив четыре с половиной года, о таком даже и не слышал, значит, не мог слышать и Бобёр, а это тоже хорошо! Я его тяжелее килограмм на сорок – это может пригодиться, когда вязать его буду. Хотя… Его близко к себе подпускать нельзя, он всё же мастер «рукопашки». Значит мой вес всё же – минус. Ладно, там видно будет! Вооружение… СКС с хорошей оптикой. Патронов к нему… Так, сколько я там набрал впопыхах?..»
Медведь вытряхнул на, тщательно утоптанный пятачок земли  весь свой арсенал:
«…Пятьдесят два патрона. Достаточно! Больше и незачем… Нож. Вот эта штука действительно отличная. – Он повертел перед глазами нож «боевых пловцов». – А главное, универсальная – тут тебе в полой ручке и нитки с иглой, и леска с крючками, и два меленьких тюбика: с йодом, и очень мощнодействуюшим обезболивающим препаратом. Если понадобится, то можешь и рыбу словить, и сам себе небольшую рану «заштопать»… Скрывает всё это добро навинчивающийся на рукоятку ножа колпачок с вмонтированным в него фосфорицирующим компасом… Спасибо умникам из ВПК. Дальше… Четыре тротиловые шашки, но они скорее сего не понадобятся, а жаль… МСЛ. Сюрикен, самим же Бобром и сделанный… Бухта отличного репшнура, пять метров крепкой сети – бредень Лешего. Что ещё? Еда… Так! Килограмма три рыбы, сала кусень на полтора кило, примерно полкило пшеничной крупы из зимовья, оттуда же две пачки чая и немного кускового сахара. Ну, и четыре лепёшки осталось вместо хлеба. Маловато, чтобы нести такую тушу, как твоя, Медведь, в том же темпе – максимум дней на шесть-семь. Ну что ж, вот тебе, прапорщик, и временной лимит и сроки выполнения – неделя… Ладно! Что ещё? Три пачки «Космоса» – это хорошо – без курева было бы тяжело… Два коробка «Охотничьих» спичек – поберечь надо бы… Одежда… Джинсы, байковая рубашка, «тельник», ну, он-то всегда со мной, куртка Лешего, она хоть и удобная, но как общевойсковая шинель – летом жарко, зимой холодно, маскхалат – прорезиненная, непромокаемая вещь, вот это хорошо – он и тепло тела не пропускает и промокнуть не даст… Ну, вот и  всё… Хотя, нет, есть ещё армейский «индивидуальный пакет» – бинт, ватный тампон… Хорошо, хоть свои «тапочки » догадался надеть, а не эти «кроссовки»…».
Произведённая ревизия возможностей, а значит, и перспектива радовала не особенно. Точнее сказать, не радовала вообще:
«Да-а, прапорщик, минусов получается намного больше – и в вооружении, и в одежде, и в еде… И во времени он тебя опережает… Думай! Иначе его не взять! Думай!.. – Медведь напряжённо тер лоб. – Знание местности… Тут мы на равных – у него такая же карта из планшета Зямы, что и у меня от Лешего… Что ещё? Куда он идёт? Пока что петляет, что твой заяц, но, тянет на север, северо-запад. На Тобольск нацелился? Нормальный беглый зэк никогда не пойдёт от одной «пересылки» к другой – это против их природы. Значит, у него есть чёткий план, что и понятно – сколько лет в армии… Тобольск…»
Медведь развернул карту и стал всматриваться в топографические значки при неверном, мерцающем свете костра:
«Не сказать, что городишко малый – до ста тысяч, судя по карте, населения. Гостиницы, небольшой, по всему видать, аэропорт. И… Речной порт… Один из самых больших на Иртыше в здешних местах. Тюмень тоже имеет речной порт, на Туре. Тура впадает в Тобол. А Тобол вливается в Иртыш как-раз в Тобольске… Но, Тюмень это уже по-настоящему большой город – и аэропланы во все концы, и поездов проходящих уйма. На Омск, на Свердловск. На Москву… И с севера, из Якутии подходит ветка, проходящая… Через Тобольск?.. Так что –  это значит? Всё-таки Тобольск? Или дальше? Но, до него километров шестьсот, не меньше!.. Хотя… Прошёл же он от Чулыма тех же шесть сотен? Прошёл. За двенадцать дней прошёл! Это по полусотне в день! И не ослаб, и идёт дальше… Ах ты ж сука! Сильный, говоришь, подготовленный? А я тебя сделаю? Вычислил я тебя, Бобёр! Теперь дело техники…»
Успокоенный своим открытием, Игорь с чистой совестью лёг спать…
Та, его первая ночь в одиночестве в тайге прошла спокойно. Но, она же была и последней ночью, когда Медведю удалось поспать в прямом смысле слова. Дальше начались сюрпризы и, выматывающие нервы и, душевные вместе с физические, силы, неприятности…
Проснувшись на утренней зорьке, он, с огромным удивлением для себя, обнаружил, что воды в его фляге осталось едва ли больше трети, то есть грамм триста от силы.
«Дела-а! Как же это я так проворонил-то? – Смотрел он недоумевающе на флягу. – А ещё прапорщик, называется! Сколько раз и скольких солдат наказывал за отсутствие воды! Вода – это жизнь! А сам-то что? Сапожник без сапог? «Салабон» ты, прапорщик Барзов, и придурок!..»
- Твою мать, Игорь! – Выругался он вслух. – Чё терь делать будешь? Дождевую собирать?..
Это действительно был большой прокол и Медведь, как никто другой, наученный многолетним военным опытом, понимал это. Вода – это, действительно, жизнь… Человеческий организм устроен так, что он может голодать до двух, а иногда и до трёх, месяцев, но!.. При этом необходимо пить. Без воды же, человек «заплетёт ласты» через две-три недели. И не важно – знойные ли это пустынные пески, горы или суровая сибирская тайга! Диалектика жизни, познанная через диалектику войны…
- Ладно! – Он уже, незаметно для себя самого, стал разговаривать вслух. С самим собой… Но, ведь, и посоветоваться с кем-то тоже было необходимо… – Ручей, какой-нибудь, найдётся… Ключи найду… Или, вон, ягоды какой наберу…
Успокоив своё прапорщицкое «Эго» отговорками на будущее, он двинулся в свой путь…
…День не принёс ему никаких сюрпризов. Игорь шёл по следу Бобра и начинал, понемногу понимать его план. Бывший прапорщик, зэк, действительно тянул к Тобольску, хотя и по большой, слегка ломанной, замысловатой дуге. На что надеялся Бобрик, Игорь не понимал. Разве, что, в этом «городище» был у него помощничек… Иначе…
- Ты, Бобёр, хоть и сволочь, но не полный кретин. – Рассуждал Медведь. – Ты же знаешь, что на беглого «вышкаря», хоть и «слегка амнистированного», за этих три недели уже объявили Всесоюзный Розыск. Тем более что, сдаётся мне, не просто так ты с этим поцом шестьсот кэмэ отмотал. В «Столыпине» жрачкой тебе запастись не дали бы – однозначно! Значит, по дороге, вы наведывались в жилые места. А если попадались хозяева тех мест, ты, падла, их «двухсотил»… А это просто так с рук не сой дёт, и ты это понимаешь. И что все менты, вплоть до участковых, в прилегающих областях, а особенно в крупных городах этих областей, где есть малейшая, хоть и теоретическая, возможность воспользоваться транспортом, будут поставлены «на уши» тоже понимаешь! И ждать они тебя будут не меньше двух-трёх месяцев – как-раз тот срок, когда ты из тайги выйдешь за «жратвой», или в ней же и сгинешь!.. Значит, идя в Тобольск, ты надеешься на что-то?.. А это значит только одно – что тебя туда пускать нельзя!»
Так, подстёгивая себя самого, Игорь, время от времени, пускался в лёгкую «рысь». А иногда и в галоп… Но, чаще всего, в широкий шаг – усталость и «искорёженное» осколком и эскулапами бедро давало о себе знать…
Сколько всего было пройдено километров Игорь узнал позже, от Лешего и обалдевших «милицейских чинов»… Он просто шёл… Нет, не так! Он «не просто» – он шёл за своим личным врагом…
***
- Так ты достал его или нет?! – Джин, этот горячий татарин, никак не мог дождаться развязки.
Медведь, словно и не слышал, да он его и не слышал(!) в тот момент, глубоко уйдя в свои воспоминания. Он только шевелил палочкой угли и говорил…
- Варежку закрой, сержант. – Шепнул ему на ухо Слон. – Видишь, человек друга поминает?.. Сиди на жопе и сопи в две дырки, а главное – не вякай! Тут три офицера прапорщика слушают, рта не раскрывая… Тут человек душу открывает, а ты какую-то фуйню спрашиваешь…
- Есть… – Прошептал Марат.
- …Я тот день как зомби прошёл. – Говорил Игорь. – Вода закончилась часам к «пятнадцати» , а эта падла шла так, что ни ручьёв, ни малинников по пути небыло…
***
…К вечеру следующего дня Медведь понял, что именно теперь всё только и начинается…
Бобёр, всё же, увидел ракеты сигнальной мины…
Пока что, в эту, вторую ночь, Игорь ещё не особенно надеялся на «сюрпризы» – ну не станет беглый зэк ждать погони, когда та отстаёт километров на тридцать, или немного меньше, не станет!!! Бежать он будет, как заяц… Только… Медведь ожидал, что этот заяц в скором времени превратится в загнанного волка, умелого, надо сказать, волчару, от которого надобно ожидать любых сюрпризов… Так оно и случилось…
Ближе к сумеркам Медведь, взобравшись на какую-то, очередную, сопочку, столкнулся с ожидаемым…
Бобёр резко изменил направление…
Теперь он шёл на северо-восток, туда, где до ближайшего человеческого жилья были многие сотни километров…
Он заманивал Медведя за собой, надеясь от него избавиться – другого мнения быть не могло…
- Ну, что? Видел «салют», значит?.. – Всё же годы, проведённые на войне, отложили свой отпечаток и дали опыт. – И меня знаешь! Знаешь, что не прощу тебе Зяму!.. Решил меня «поймать»?! Ну, давай, бывший прапорщик, проверь меня…
Следующую, третью ночь Медведь провёл на дереве…
Многие годы после, Игорь расценивал своё поведение, как трусость и манию преследования, но жизнь всё расставила на свои места…
…Пожевав, наскоро, рыбы с лепёшкой, он стал оборудовать свою «ночёвку».
Всё как всегда. Костерок, полупустая баночка с «чаем», несколько сосновых «лап» на землю, вместо постели и… Набитый веточками, и травой маскхалат на той постели.
Игорь, конечно же, понимал, что это чучело может обмануть только новобранца, который, увидев спящего человека, бросится на него, сломя голову, забыв об осторожности, опытного человека этой туфтой не проведёшь… Сам, он, засел бы в ближайших кустах и понаблюдал бы за таким «соней» часа два-три – нормальный человек не может проваляться в одной позе всю ночь, а если же такое и происходит, то тогда это может иметь только два ответа – либо это чучело, либо человек не спит, а ждёт нападения… Ну, или помер… И всё же у Медведя теплилась малюсенькая надежда на то, что бывший прапорщик Бобрик: во-первых – подзабыл немного науку «засадной» войны, за три года; а во-вторых – торопится – не зря же он прёт по тайге с такой скоростью…
А в двадцати метрах от своего «лагеря» Медведь нашёл то, что ему было нужно…
Где-то в «третьем ряду» деревьев, если так можно было бы сказать, короче, не на самой опушке, а немного вглубь леса, рос огромный, раскидистый клён, а может быть вяз, или ещё что – Игорь не особенно обращал на это внимание. Главное было то, что это дерево имело пышную листву, маскировалось среди таких же вековых собратьев и давало отличный обзор лагеря. Вот на этом клёне, метрах в десяти от земли, Медведь и оборудовал своё «гнездо»…
А когда солнце позолотило верхушки сосен утренней позолотой, он, совершенно измочаленный ночным бдением, наконец-то спустился на землю.
«На сегодня всё – днём он на меня не полезет. – Игорь вытряхнул траву и ветки из маскхалата и натянул его на себя. – Теперь поспать. Час… И подъём!»…
…В середине того дня Медведь набрёл на какое-то малюсенькое озерцо-блюдце – метров двадцать в диаметре – неотвратимо превращающееся в ещё одно лесное болотце. Он со сложным душевным чувством смотрел на эту мутную, сплошь покрытую ряской и тиной, воду.
«А-а! Хер с ним! Бог не выдаст – хряк не съест! – Он наполнил этой субстанцией уже пустую флягу. – Попробую обеззаразить, как учили… Правда нет ничего… А пить охота! Уже сутки без воды…»
И пошёл дальше… Совершенно автоматически читая оставленные Бобром следы.
Теперь все его мысли были сосредоточены на, болтавшейся на ремне, фляге…
- Отставить, прапорщик! – Уже в который раз он приказывал сам себе.
Но рука, казалось, начала жить своей, отдельной от всего организма, жизнью. Она, взяв, в союзники сухой, как кусок фанеры, язык, раз за разом отстёгивала от ремня этот «живительный сосуд»…
Через два часа эта пытка стала невыносимой, и Медведь сдался:
- Ладно! Три глотка! Только три глотка!
Он сдался… Но, не потерял разум и инстинкт самосохранения.
Развязав шлеи своего вещмешка, он достал НЗ – поллитровку Святозаровой медовухи.
- Хер его знает, кто там в том озере живёт и чё там в этой юшке плавает, а спирт – он и в Африке спирт. Хоть и «самопальный»… – Думал вслух, подливая в воду добрую порцию медовухи. – Хоть что-то обеззаразит…
Это «пойло» горячим, расплавленным оловом прошлось по оголодавшему желудку и шарахнуло в голову.
- Ханыга ты, брат Игорь, ханыга и есть! – Проворочал он заплетающимся языком. – Набухался, как последний складской «кусок»! А ещё Краповый! А ну, встать!!! И вперёд! Марш-марш!!!
Как он прошёл остаток того дня, Медведь не помнил. Не помнил он и того, как оборудовал свою очередную «ночёвку». Как набивал, чем придётся, своего «Лешего», как отыскивал в «третьем ряду» высокое, кудлатое дерево и как спал в своём «гнезде». Он не помнил ничего… В ту, четвёртую, ночь его, наверное, можно было взять голыми руками… Сознание Медведя было отключено от всего мира глотком разбавленной медовухи, действовал только рефлекс и, втиснутая в мозг, программа на погоню…
…- Ты скотина, Игорь, мудак, каких поискать! – Проклинал он себя. – Так подставиться даже не всякий новобранец сумеет! Придурок без мозгов!
Но, прогулявшись по близлежащим окрестностям, он обнаружил одну «вещь».
Он нашёл следы Бобра – кто ещё в этой глухомани мог ходить в милицейских сапогах? – оставленные часов девять-десять назад. Если учесть, что тот тоже не «железный агрегат» и должен был спать, или, по крайней мере, отдыхать и есть, то получалось, что Медведь нагнал несколько часов в своей погоне. Теперь он отставал от Бобра на три, максимум четыре, часа…
- Включил ноги и выключил мозги? – Он продолжал себя казнить, хотя тот факт, что он отыграл у Бобрика эти часы, а значит и километры, всё же радовал. – Как лось по тайге скакал? А если бы на него вышел?! Тогда всё? Гайки? Да он же тебя на шашлык освежевать мог! Баран ты, Игорь, а не Медведь! Медведь – он умный и хитрый. А ты баран!..
Игорь стал кипятить в своей «кружке» воду и тут… Что-то громко заурчало и ударило резкой болью внизу живота.
- Ё-о-опт! Там чё, кони трахаются? – Он согнулся от этой, ежеминутной, боли и стал её пережидать.
И она постепенно ушла, но, Медведя нестерпимо потянуло в ближайшие кусты…
Оголив свой «тыл» и со звуком взлетающего реактивного самолёта опорожнив кишечник, Медведь задумался:
- Та-ак! Значит, подхватил всё же «дизуху »! Фуёвые дела!!! – Если это было так, а оно было именно так(!), то Игорю следовало поторопиться – теперь сама Природа, природа болезни, подстёгивала его. – Значит, у тебя, прапорщик, есть неделя – это максимум. Потом начнешь срать, как утка, по всем кустам, а потом и «ласты завернёшь»… Обидно! Подохнуть вот так, как засранец, обидно…
Он посмотрел, с сомнением в кипевшую воду. Потом, достал свой НЗ и плеснул из него, немного, в «кружку». Затем разгрёб ногами костерок и побросал в свой «коктейль» небольшие угольки.
- Теперь ты, уважаемый, будешь уголь жрать – он, говорят, помогает от срачки…
Пойло было отвратительным на вкус и имело непонятно-мутный сероватый цвет.
- Это тебе в наказание, прапорщик, за отсутствие силы воли! Так тебе и надо!!!
Весь пятый день своей «охоты» Медведь жевал куски угля из своего утреннего костерка. И с периодичностью в полчаса «садился под кустик»… Но, тем не менее, шёл. Шёл неотвратимо. Он видел, что нагоняет Бобра, что тот уже успел устать и идет много медленнее. Сейчас они были почти равны в своих силах – Медведь с «дизухой», Бобёр с усталостью и почти месячным недоеданием…
А к вечеру он, вдруг, почувствовал дуновение влажного(!) ветерка и… Услышал автоматные очереди!.. Далёкие, примерно в километре, но, ошибиться было невозможно – стрелял автомат. Причём это был не бой. Так можно было только отстреливаться от кого-то или от чего-то. Стрелявший автомат был одинок…
И Игорь рванул изо всех сил на этот звук:
- Пятьсот метров бегом! Остальные на карачках! – Скомандовал он себе.
Но сумел пробежать всего-то метров триста и резко «тормознул».
На его пути было озеро. Большое таёжное озеро. Из своих прибрежных кустов он не видел конца водной глади ни слева, ни справа.
А вот прямо перед собой…
До противоположного берега было метров семьсот открытой воды, а на самом берегу разыгралась лесная драма…
Стая волков, зверей двадцать не меньше, взяли, в самом прямом смысле, в осаду… Бобра!
Тот сидел на невысоком дереве и экономными очередями в два-три патрона отстреливался от, нападавших на него, лесных жителей.
От накатившей на Игоря волны победной эйфории, он даже не сразу понял, что во всё этом было не так. Не так, как должно было бы быть…
Рванув с плеча карабин, он приложился к оптическому прицелу и стал всматриваться.
«…Всё правильно – не волки это! Волки сейчас сытые и на человека не нападут, да и звуков выстрела они боятся. А эти выстрел знают…»
Это была стая «оборотней».
Абсолютно разномастные, кудлатые и гладкошерстные, пятнистые, рыжие, белые и чёрные, эти полуволки-полусобаки накатывали волнами атак на лагерь Бобра, теряли павшими своих сотоварищей, отступали, а через минуту вновь бросались на «добычу».
Медведь рассмотрел в свой прицел даже лицо этой «добычи».
Да!.. Это действительно был Бобёр, прапорщик Бобрик. Правда, очень изменившийся, с пролегшими от глаз к подбородку глубокими морщинами и поседевшей не по возрасту головой, но – это был он. Хотя и выглядел он лет на пятнадцать старше своего возраста… Теперь его лицо выражало, нет, не испуг. Оно выражало… Это был злобный волчий оскал, перемешанный с нетерпением и недоумением от происходящего. Он действительно не понимал, почему это лесные звери, пусть даже хищники, не боятся звука выстрела и не отступают, потеряв уже около десятка собратьев…
Игорь видел, как он отстегнул от «ушка» и бросил вниз пустой «магазин», а, спустя несколько минут, и второй. Как он, широко размахнувшись, швырнул в «осадников» свой автомат и даже попал в чью-то кудлатую морду. Игорь дождался и пятнадцать выстрелов из ПМа. И ещё, он видел, как Бобёр сдёрнул с себя рубашку и тоже бросил её вниз, оставаясь в синей, зэковской майке, и прочитал на его плече наколку: «Эх ты, Родина! Какого сына потеряла!».
«…А последний патрончик в «макарке» всё же оставил! Не иначе, как для застрелиться…Ну, нет! Оно хоть и «Собаке – собачья смерть!», но тебя, ублюдок, я этим тварям не отдам! Ты – мой! Я сам тебя не куски рвать буду! – Медведь передёрнул затвор СКСа и прицелился. – Далеко, бля! Прицельно не получится! Ну, хоть в ту сторону…»
Десять выстрелов слились в один непрерывный звук…
Игорь выхватил из нагрудного кармашка снаряжённую кассету и зарядил опустевшее оружие.
И ещё десять выстрелов прогрохотало в тайге…
Он даже попал в одного из «оборотней», очень похожего на ротвейлера… А затем посмотрел на Бобра. А тот…
Он смотрел прямо в лицо Медведя!..
Затем весело подмигнул, и Игорь прочитал по губам:
- До фени всё это, Медведь! Мы тебя не боимся!
- Не боитесь, говоришь?! – Игорь потащил из кармана тротиловые шашки. – А я, вот, испугаю!
Соответствуя армейским стандартам, из шашек толовых торчали пятисантиметровые, рассчитанные на десять секунд горения, куски бикфордового шнура с головкой красной серы – достаточно было только слегка терануть о спичечный коробок или просто о шов на брюках и…
Скрывать своё присутствие теперь – было бессмысленно, и Игорь вышел на поляну, спускавшуюся к самой воде. Поджёг шашку и, разбежавшись, мощно метнул её через озеро…
Конечно, на такое расстояние добросить невозможно, будь ты хоть Олимпийским чемпионом, но, стограммовая шашка, запущенная этой сильной и умелой рукой пролетела метров сто пятьдесят и мощно рванула над самой водой. А дальше «своё дело» сделало эхо… И это возымело эффект – «оборотни» резко остановились и даже слегка присели на задние лапы…
А над водой уже летела вторая шашка. Правда… Не так мощно и далеко – в самый момент броска… От сильнейшего физического напряжения больной кишечник Медведя дал резкий сбой и в джинсы пролилась вонючая струя… Такого поворота не ожидал даже Игорь… А вторая, шашка, тем временем, плюхнулась в воду и взорвалась, поднимая большой водяной столб…
- Вав-вав-вау-у-у! – Раздался полувой-полутявкание и ватага «оборотней», как по команде, резко развернувшись, бросилась галопом вдоль берега и скрылась в чаще.
Обескураженный Игорь стоял у самой кромки воды и сгорал от стыда:
- Обосрался… Мать твою! Прапорщик Барзов обосрался!
Мерзкое зловоние сползало вниз по ногам…
А на другом берегу на землю спустился Бобёр.
Какое-то время они смотрели друг на друга. Потом Бобрик подхватил небольшой прутик и стал что-то чертить на земле у самой воды.
Когда Медведь вскинул карабин и приложился к прицелу, отличная оптика приблизила противоположный берег.
«Не ходи за мной, Медведь! Пожалеешь!» – Прочитал он.
- Это ты пожалеешь, сука!
Игорь обернулся влево-вправо, но, кроме чахлых кустов и высившихся над ними мощных вековых деревьев, в округе небыло ничего, мало-мальски подходящего под «плавсредство». Пусто!
«Тогда вплавь! Заодно и постираюсь!»
Медведь сунул, было руку в воду, и тут же резко отдёрнул – вода обожгла холодом.
«Ясно – подземные ключи. Тут градусов шесть-семь – в такой воде даже до середины не дотянешь, как сделаешь бульк от переохлаждения…»
Медведь опять посмотрел на Бобра сквозь оптику прицела. А тот, видевший телодвижения Игоря, сделал… Согнув правую руку в локте, он приложил ладонь левой к правому бицепсу… Жест, понятный без перевода на всех языках и наречиях… И не торопясь, подставляя Медведю спину, стал собирать свои «пожитки» по растерзанному лагерю…
Опытный воин, он знал, что Медведь «может» его только рассматривать…
Оделся, вскинул за спину свой рюкзак и, зная, что всё это время находится под наблюдением, повернулся лицом к Игорю и, улыбаясь, помахал рукой на прощание. «Сделал дяде ручкой»…
Он всё рассчитал. И, скорее всего не головой, а ногами…
Это было обидно. Да! Обидно!
Беглый был совсем рядом – на расстоянии трёхминутного рывка… Посуше… Но, сейчас в этот спор двух характеров, вмешалась сама Природа.
И Игорю ничего не оставалось, как отбросить все побочные, как то злость, нетерпение, жажда мести, да и воняющие, нестерпимо, джинсы, которые тоже мешали думать, факторы, и трезво оценить обстановку:
- Думай, Медведь, думай!!!
«Переправиться на тот берег… Как? В округе ни одного мало-мальски подходящего бревна. Лезть в такую воду – форменное самоубийство. Срубить дерево? Но, не лопаткой же! Бобёр с топором, да и то не стал терять времени… Ладно, отставить переправу. Пока… В обход… Это то, что он и сделал. Судя по следам, Бобёр был здесь часов пять назад и тоже искал себе «плавсредство». Упорно искал, отчаянно, вон, как натоптал, а всё же пошёл в обход. – Медведь только, что носом не рыл землю, пытаясь понять своего врага. – На восток пошёл. Почему? Ведь это для него в противоположную сторону!..»
Он ещё раз вышел к самой кромке воды и стал всматриваться в водную гладь во все стороны.
«Ну, в общем, понятно. На востоке над горизонтом земли не видно, но, зато видны верхушки деревьев. – Игорь обернулся и посмотрел за спину. – Если в высоту они такие же, как здесь, то до них километров десять. Да обратно столько же. Да там переправиться… А ведь он, сволочь, тебя, прапорщик, специально ждал! Ждал! А на ночёвку останавливаться и не собирался. То есть, он хотел точно знать, на сколько он тебя опережает!»
- А ты стратег оказывается! Только вот на «оборотней» ты не рассчитывал, думал по-тихому в кустиках отсидеться и почесать себе дальше, а они тебя подловили. И всё-равно ты не испугался близкой погони. Значит, задумал какую-то очередную пакость, смертельно опасную, не иначе…
Игорь подошёл к воде ещё раз и швырнул в, уже начинавшую темнеть в вечернем свете, воду какую-то небольшую, кривую ветку. Деревяшка плюхнулась в озеро, подняв немного брызг, и поплыла на запад, туда, где верхушек деревьев Медведь не увидел.
«И течение есть. Значит, не ошиблись мы: ни я, ни карта – это Туй. А озеро… Озеро могло и после того, как здесь в последний раз геодезисты-картографы были, образоваться, ведь Бог его знает, сколько лет эти таёжные карты не переделывались или, по крайней мере, не уточнялись. На хрена кому такая глухомань… Стоп!!! – Он, словно в первый раз уставился на, брошенную им же, плывущую ветку. – Вот! Вот же! Придурок ты слепой! Вот она, переправа!!!»
Медведь бросился к своему вещмешку.
Сначала на землю лёг, растянутый Святозаров бредень – два на пять метров крепкой, мелкоячеистой, капроновой сети. Пошла в ход пошла лопатка, вместо топора, сметая на своём пути, все попавшиеся в ближайшей округе кусты… А ещё через двадцать минут, сложив сеть, совсем её содержимым, пополам, всё это сооружение сшилось репшнуром. Всё! Ровно через полчаса на воду был спущен плот, напоминавший, скорее обычный надувной матрац, который так обожают, отдыхающие на море, туристы. Только размером этот был побольше, да вместо воздуха – ветки… И этот «плот» держал вес Медведя со всей его немногочисленной поклажей! Только, вот, грести было нечем. А пуститься по течению… Игорь не мог себе этого позволить…
И решение пришло…
С болью в сердце Медведь раскрыл, уже в который раз, свой НЗ, который хранил не только медовуху, но и большой кусок сала…
Отстегнув от карабина оптический прицел, он стал с остервенением натирать «остатками своих съестных припасов» металлические части карабина. И делал это до тех пор, пока оружие не покрылось толстым жирным слоем, а от полуторакилограммового куска сала не осталась, едва ли, четверть… Бережно завернув эти жалкие остатки в тряпицу и сложив ополовиненный НЗ в вещмешок, он ступил на свой шаткий плотик:
«Вкусное, наверное, было сальцо… Да-а, ладно! Попробую ещё – пока, всё-равно нельзя. Да и на дело оно пошло, не просто так!»…
Ещё через полчаса он причалил к месту стоянки Бобра. Тогда, когда на тайгу спустились глубокие, густые сумерки. Дальше идти Игорь не стал – это уже становилось опасно. И не то, чтобы он боялся этой опасности – это было бы смешно! Нет! Но идти на глупый(!) риск Медведь не хотел – он не хотел быть мишенью, он хотел сам целиться в выбранную мишень…
- Ну что, прапорщик, подсчитаем время? – Он взглянул на свои «Командирские». – Отыграл таки ты у него время. Отыграл! «Ай да, Игорь, ай да сукин сын!» – как сказал бы Сашко Гарматный !.. Что теперь?
«Теперь ты отстаёшь от него на час – это километров пять-шесть не больше. – Принялся размышлять наш герой. – Сколько он ещё пройдёт. Ну, ещё час. Бобёр устал – это видно – потому, ночью будет отдыхать, надеясь на свое опережение в четыре часа. И будет пакостить. Вот это-то уж наверняка! А наскочить в темноте на какой-нибудь из его «сюрпризов» удовольствия мало. Да и погано мне… Бля! Дернул же кто-то из той вонючей лужи пить… И штаны постирать не мешает – не в говне же ходить!..»
Приняв такое решение, он переоделся в маскхалат, постирал, обгаженную больным кишечником, одежду и развесил её на тонких прутиках над костерком. И вновь, по сложившейся уже необходимости, отправился в ближайшие кусты… И поход этот его не обрадовал. Скорее даже, очень огорчил и озадачил – всё его лечение «домашним» способом не приносило желаемого результата – мерзкая болячка продолжала прогрессировать. Взглянув на то, что выдавал на-гора его кишечник, Медведь понял, что по всем правилам военно-полевой медицины, он уже не менее суток должен был бы находиться на госпитальной койке и усиленно глотать лекарства. Пригоршнями! И это в самом плохом варианте – за годы службы ему не единожды довелось наблюдать последствия дизентерии. А вот, глядишь, и сам сподобился…
«Фуёвые дела! – Медведь смотрел на большие кровяные куски слизи. – М-да-а! Исходящие из тебя последствия… А дальше-то что? На сколько я помню, дальше начнём срать кровью, потом кровоизлияние кишечника, сепсис и ****ец – суши вёсла, заказывай венки… На всё, про всё – неделя, максимум – десять дней… Значит я должен закончить всё ЭТО до этого срока… Иначе, Гриша не простит…»
И опять заварился крепкий, сладкий чай, и опять Медведь добавил в него угля и медовухи. И пил эту «микстуру» морщась от отвращения… И эту, свою пятую, ночь он опять провёл на дереве в «третьем ряду»…
…Он проснулся оттого, что будто кто-то толкнул его в бок. Но, вокруг было ещё темно и, на удивление, тихо и пусто. Это у разведчиков называется предчувствие…
4.20 показывали его часы. Начинался шестой день погони. И Игорь уже знал, что что-то случится. Его «предчувствие» за столько лет ещё ни разу не обмануло своего хозяина. И Медведь отправился в дорогу…
…Он всё чаще видел следы Бобра, и всё больше убеждался в том, что тот никак не рассчитывал на ТАКУЮ погоню за ним. Не рассчитывал он встретить в тайге, человека, подготовленного на столько, чтобы он мог преследовать ТАКОГО беглого зэка в Таком темпе. Обычные менты были не в счёт…
Да… Бобёр устал. Вымотался от, заданного им же, темпа. Проще говоря – не рассчитал свои силы. Теперь он был вынужден бежать и бежать, чтобы не догнали. Ни о чём, похожем на охоту, а значит и на нормальную еду, не могло быть и речи. Он затылком ощущал дыхание Медведя. И шёл всё медленнее и медленнее…
И Игорь это понимал. И ещё, он не знал, пока, как поступить. С одной стороны, ещё неделя, и он смог бы взять Бобра «голыми руками», измочаленного и обессилившего. С другой стороны собственная болезнь, которая в оголодавшем организме прогрессировала с удвоенной скоростью, этой недели ему не давала. Уже к полудню Игорь почувствовал, что у него жар… Болезнь вносила свои коррективы, разбивая в осколки расчёты Медведя. И он прибавил шагу. На сколько это было в его силах…
***
- Я, тогда как в тумане шёл. – Продолжал свой рассказ Игорь. – Температура – под сорок, наверное. Голодный, как стая волков. И ещё эта зараза все силы отобрала. Я же от куста к кусту погоню вёл – посрал и дальше, по следу. И всё чаще и чаще – можно было вообще голожопым идти, чтобы зря времени не терять… Болело всё так, что уже и не понимал, где голова, где жопа. Такие дела…
- Так и бросил бы его, на хрен он уже был не нужен – сам бы в тайге «дошёл»… – Не выдержал Монах.
- А ты сам, бросил бы?
- Мн-н-ы… Нет, наверное… Хотя… Не знаю!
- Не бросил бы – я знаю… Вот и я не мог. Я ему Зяму простить не мог. На злости шёл…
- А дальше, Игорь? – Попросил своего друга Андрей.
- Дальше… Вот дальше-то всё и началось. Да с такой скоростью, что только успевай! Калейдоскоп!..
Он поковырял едва розовые угли:
- Я тогда, к середине дня, часам к пятнадцати, может быть, или что-то около того – не до часов мне было – вышел к огромному, в несколько гектаров, малиннику! Представляете?! Красотища-а!.. Кругом лес – деревья метров по пятнадцать в высоту – зелень, а внизу всё бордовое от спелой малины…
- А ты, Медведь, романтик, оказывается. – Улыбнулся Слон. – Картины не пишешь, случайно?
- Ага, маслом! Писал… Жиденьким таким – полтайги мною расписано…
- Ладно тебе, Андрюха! – Филин толкнул Слона в бок.
- Нет. Правда, пацаны! Красота там была удивительная…
***
…Игорь, не помня себя, ринулся в этот таёжный оазис еды, хотя и понимал, как опасно это может быть. Но, понадеялся, всё же…
В общем, дела обстояли так.
Следы беглеца, по которым он шёл, повели в обход малинника – Бобёр понимал, что здесь может, даже просто обязан быть медведь. Не наш Игорь, прапорщик Барзов, нет. Здесь было, скорее сего, место кормёжки настоящего, бурого Хозяина Тайги. А встретиться с медведем, даже сытым, по времени года, в его кормовых угодьях – вещь не из самых приятных, а скорее, из самых опасных. Вот Бобёр и решил, по возможности, избежать этой встречи.
А Игорь… Ну, что Игорь? Его оголодавший, изболевшийся организм требовал, просто вопил о еде. А тут малина! Витамины тоннами! Да и, так необходимая ему теперь, глюкоза. В общем, что и говорить?.. Он набросился на огромные, размером с хорошую сливу, сочные, приторно-сладкие, но такие вкусные ягоды, надеясь на то, что сумеет услышать чьё-то приближение, не смотря на громкое урчание живота.
Он ел их прямо с куста, жадно хватая губами. Ел и не мог насытиться. Обдирая, царапая колючками лицо и губы. А когда не мог дотянуться, хватался, не чувствуя боли, за ветки малины руками и наклонял их к своему лицу – эти малиновые заросли напоминали настоящие джунгли и на добрых полметра возвышались над Игорем…
Это безумие продолжалось не меньше часа. Правда, теперь он почти наелся… Он даже стал замечать на своём пути некие подобия троп, но… Всё глубже и глубже погружался в эти джунгли… Он просто не мог остановиться, не мог заставить себя оторваться от кладезя здоровья… Тут-то всё и случилось…
Кто-то крепко схватил его за левую ногу и даже трепанул джинсы в том районе, где, практически, заканчивается спина.
От неожиданности Игорь, чуть-было не поперхнулся ягодами, заполнявшими весь рот.
Оцепенение длилось доли секунды, а потом сработал рефлекс вышколенного, надрессированного, натасканного на войну бойца спецназа
Одним неуловимым движением он крутанул в руке карабин и, замахнувшись для удара прикладом, посмотрел на своего противника.
На земле, вытянув вперёд задние лапы и крепко обнимая ногу Игоря передними, сидел медвежонок(!)…
Топтыгину было месяца четыре от роду, ну, или чуть-чуть больше, судя по его размерам… Сытый, довольный собой, он тёрся о штанину и слегка прижимал её зубами.
- Мать твою ит-тить! – Прошептал Медведь.
Он попытался высвободить ногу, но медвежонок сжал лапы ещё крепче, усиливая объятья, а потом, вдруг, куснул Игоря за ягодицу и бросился в кусты малины. Но не убежал, а резко остановился метрах в двух и опять бросился «обнимать» ногу!
- Да ты поиграть хочешь, дурачок! – Понял наконец-то Медведь. – Что, сородича учуял?
Медвежонок, что было удивительно, абсолютно не боялся Игоря. Или, может ещё не знал, как это, бояться… Да и двухметровый гигант, насквозь пропахший тайгой, наверное напоминал ему что-то очень родное…
Игорь протянул, с опаской, руку и потрепал нежданного гостя за ухо, погладил мягкий, как шёлк, загривок. И… Медвежонок вывалился на спину, подставляя Игорю своё брюшко.
- Да ты мужик, оказывается! – Определил в один момент Медведь. – Подрастёшь – настоящим Хозяином станешь! Так?
Он трепал густую шелковистую шерсть, а топтыгин урчал то удовольствия:
- А ведь мамка твоя должна быть где-то рядом, а? – Игорь вдруг понял, как опасна для него, может быть эта встреча. – Такого сопливого поросёнка не отпустит далеко? Что скажешь, друг ситный? Далеко медведица-то?
Медвежонок продолжал утробно урчать от получаемого удовольствия, и его нисколько не волновали страхи Игоря. А вот он-то забеспокоился не на шутку:
- Ну, всё! Побаловали и хватит! – Он снял карабин с предохранителя, на всякий случай. – Шёл бы ты, косолапый, к своей мамке, а я потихонечку своей дорогой – дело у меня здесь, не до баловства…
Игорь поднялся во весь рост и медленно, озираясь во все стороны, пошёл по, оказавшейся поблизости, тропке. А медвежонок… Видимо, решив, что это продолжение игры весело поплелся вслед за нашим прапорщиком, укая на каждом шагу.
- Вот же наказание… – Прошептал Игорь через десять минут. – Нет, косолапый, не разведчик ты…
Медвежонок громко продирался сквозь заросли малины, шумел, шуршал листьями и вообще, издавал всевозможные, демаскирующие звуки.
- Ну, какого лешего ты за мной увязался, увалень! Иди, давай, мамку свою ищи, а от меня отстань, некогда мне – тороплюсь…
И в ту самую секунду он вывалился на полянку… Ну, знаете, как это бывает? Шёл-шёл человек по лесу, устал неимоверно, а тут, вдруг на пути огромные заросли каких-то кустов, ну, скажем орешника. И не обойти их и не пролезть сквозь, а человек торопится, вот и начинает продираться сквозь паутину веток, а потом, вдруг, раздвигает ветки очередного куста, думая, что этому нет ни конца, ни края, а перед ним поле… Вот на него, на то поле он и вываливается…
Игорь вывалился из зарослей малины абсолютно неожиданно для себя.
Он с разбегу выскочил на небольшую, метров в пять в диаметре, вытоптанную полянку. Все кусты малины на этом пятаке были сломаны, а раздавленные ягоды её причудливо окрасили траву в красный цвет. А посреди всего этого сюрреализма… Лежала огромная, матёрая медведица!..
Как Медведь оказался на дереве, в развилке между ветками, в десяти метрах над поляной он так и не смог себе никогда объяснить. И это вместе со всей, пусть уже и не столь тяжёлой, поклажей. Глупо, конечно же! Ведь не зря же медведя местные аборигены называют Хозяином Тайги. Оголодавший медведь и поплывёт за тобой, как завзятый пловец, и побежит, как Олимпийский чемпион, и на дерево влезет без труда, как настоящий верхолаз. Если у тебя нет под рукой завалящего вертолёта – туго придётся, ведь топтыгин обладает ещё и острейшим обонянием, потоньше, чем у собаки, и огромной, почти человеческой, хитростью… Умный и сильный зверь. Одним словом – Хозяин…
А уж медведица с медвежонком!..
У Игоря теплилась надежда только на то, что медведи не мстительны по своей природе. И медведица, заполучив своё ненаглядное, косолапое чадо обратно, не станет выяснять, где же и с кем оно волындалось полдня по малиннику… Все эти мысли пронеслись в его голове за считанные секунды, а на поляне тем временем…
На поляне тем временем разыгрывалась настоящая, таёжная драма.
Медведица никак не отреагировала на появление сына. То есть совсем никак. Она даже не пошевелилась! Да и наш косолапый малыш вёл себя странно. Он не бросился навстречу своей могучей матери, не стал подлизываться, чтобы избежать неминуемого наказания за «самовольную прогулку», что было бы естественно и нормально. Медвежонок, хотел, спору нет, проделать всё это и, даже, порывался, но что-то его удерживало, что-то мешало, он пошёл по кругу, по самой кромке полянки, косясь одним глазом на медведицу. Сделав полный круг, он развернулся и пошёл в обратном направлении… Всё это было непонятно и странно. Малыш так и не приблизился к своей матери, а та так и не сдвинулась с места…
И тогда Игорь решил разобраться в происходящем.
Приложив к глазу окуляр прицела, он стал рассматривать медведицу.
Мощная оптика приблизила зверя к самому лицу Медведя, и тогда-то он понял, в чём дело…
Медведица была мертва. Причём, совсем недавно – муравьи и мухи ещё на начали своего пиршества… И ещё. Абсолютно и безоговорочно была понятна причина её смерти. Капкан! Большой медвежий капкан мощно удерживал её заднюю лапу. Не вырваться, не уйти… Вот она и обглодала всё, что было съедобного в округе. И издохла, толи от голода, толи от боли…
- Да ты сирота, братец! – Проговорил Игорь, обращаясь к медвежонку.
Спуск с дерева занял куда как больше времени.
- Жаль мамку-то, что скажешь? – Он трепал за ухо жавшегося к нему малолетнего Хозяина, а тот только укал да урчал утробно, да всё косил сизым глазом на мертвую мать…
- Ладно… Посиди-ка ты тут, или погуляй пойди если хочешь, а я пока делом займусь – мамку твою похоронить бы надо, да и… Шуба ей уже ни к чему, а мне в самый раз – что-то хреново мне, братец.
Медвежонок, словно поняв, что такие зрелища не для его малолетних глаз, смылся куда-то на несколько часов.
Игорь тем временем ободрал с мёртвой, но ещё тёплой(!) медведицы шкуру и, выдубив её на скорую руку, где ножом, где лопаткой, сделал себе пончо. А затем долго и упорно копал огромную яму-могилу – редкий таёжный житель удостоился такой чести, быть похороненным.
Между тем совсем стемнело. И косолапый малыш вернулся к Игорю.
- Ну, что, дружище? Будем ночевать, что ли?
Ему становилось всё хуже и хуже. Игорь чувствовал, что у него жар. И хоть спелая, насыщенная «до нельзя» витаминами лесная малина поддержала его, но от болезни не избавила – Медведя начинало понемногу трясти… Потому, плюнув на всё, он решил заночевать здесь на этой полянке, около могилы медведицы…
В эту, седьмую, ночь своего «одиночного плавания» ему, на удивление, удалось выспаться. Он даже почти избавился от боли разрывавшей его живот… Всё просто. Маленький Хозяин Тайги, учуяв родной запах, исходивший от «пончо» Медведя, сделал то, что делал, наверное, с самого своего рождения – забрался под «материнскую лапу», да так там и заснул, прижимаясь спиной. И этот маленький, пушистый комок принёс изболевшемуся телу Медведя облегчение. Да что там! Игорь спал! Нет, конечно же, не так, как дома или в гостях у Лешего, но он сумел поспать несколько часов к ряду…
- Ну, что, друг сердечный? Расставаться нам пора. – Проговорил Медведь, обращаясь к своему маленькому «родственнику». – Пойду я. Мне, малыш, большую сволочь поймать нужно… А ты тут оставайся. Место это мамкой твоей меченное – никто чужой не сунется. Малины, дай тебе Бог, хоть четверть до зимы съесть. От голода не пропадёшь – не такой уж ты и маленький уже. А там, глядишь, и в спячку заляжешь… Ну, а по весне совсем уж взрослым будешь… Так что, оставайся, «родственник»…
Он потрепал, на прощанье, доверчивый загривок и пошёл по, едва заметной, тропке, ведшей, если верить компасу, на север. А малолетний топтыгин остался сидеть на поляне, не понимая, почему же «его родной запах» не «позвал» его за собой…
…Болезнь немного отступила в борьбе с витаминами, но Медведь понимал, что это всего лишь временно, и потому напрягал все оставшиеся силы, чтобы побыстрее выйти из «малиновых джунглей» и продолжить своё «дело». Не в его правилах было отступать, да и простить Бобру Зяму он не мог…
Через три часа он вышел наконец-то из малинника и прямиком угодил в засаду…
Он, так же как и вчера, неожиданно вывалился из зарослей и попал в «капкан» уже знакомых объятий.
- Фу-уф-ф! – Вздохнул Игорь и всёй пятернёй зарылся в шерсть знакомого загривка. – Напугал ты меня, свинтус!.. Ты как меня догнал-то, а? Кого спрашиваю?
Косолапый спутник радостно, совсем уж как-то по-собачьи, скакал рядом и по-своему радовался. А вот Игорь был озадачен:
«Ясно, что он, говнюк, идёт за знакомым запахом. – Размышлял Медведь, следя за резвящимся медвежонком. – И просто так не отстанет… И что делать? А может, Бог с ним, пусть идёт… В конце концов, он дикий таёжный житель – чужой запах учует сразу, за ним только следить внимательно да и всё. И… Если уж совсем прижмёт жизнь – вот оно, мясо, которое ещё и само себя переносит с места на место…»
- Ладно. – Медведь принял решение. – Пойдём, если хочешь… Давай-ка я тебя назову как-нибудь – мужику без имени никак нельзя.
Медвежонок подбежал к Игорю и, словно понимая человеческую речь, уставился прямо в глаза.
- Ну, что смотришь, помощничек? Как назвать-то тебя, а?
И тут, будто молния ударила в мозг Медведя, и он вспомнил…
Он вспомнил христьянские традиции. Он вспомнил, почему усопшего отпевают на девятый и сороковой день, на полгода и в год… Вспомнил и испугался…
- Гриша? Это ты?..
По христьянским законам, душа усопшего отлетает к Всевышнему только на девятый день. А до этого времени она находится среди живых и может принимать самые причудливые формы, напоминая о себе, особенно на погостах. Потому-то похоронив, туда и не ходят до девятого дня… Другое дело с невинноубиенными. Их душа мечется и вопиит об отмщении…
Медведь перекрестился:
- Та шоб меня покрасили в зелёный цвет прямо сейчас!
Возможно, всё это было бредом воспалённого болезнью мозга, но то, что произошло дальше, какому-либо разумному объяснению не подлежит…
Зяма имел привычку после успешно завершённого задания делать «Yes». Ну, знаете как это: правый кулак сжат до «побелевших косточек», рука согнута в локте, а локоть идёт резко вниз, можно навстречу с левым коленом, а можно и просто так, прогнув спину назад, но при этом орать во всё горло: «Ye-e-es-s!». И откуда только это было у таёжного пацана?...
Косолапый малыш сел на траву, вытянув вперёд задние лапы, и… Подняв вверх правую переднюю, подал голос:
- М-мэ-э-э!!!
- Мать твою!.. – Перекрестился Медведь. – Ладно, «родственник», будешь Гришей… Только… Ты уж не подводи меня – тёзка твой не имел такой привычки…
…И «родственники» пустились в путь, вдоль кромки малинника.
И нашли следы. Совсем недалеко.
Примерно в километре от того места, где Хозяин Тайги обрёл своё новое имя, Медведь увидел довольно свежий след. Вернее… Он увидел, как вдруг зафыркал и встопорщил загривок Гришка, а потом уж, и сам нашёл…
След был тот же – Бобра. И прошёл он тут не более двух часов назад – видимо малинник был больше, чем показалось Игорю, или спал Бобёр меньше. Только, пройдя все вчерашние перипетии, Медведь потерял не больше часа. И это радовало и вселяло надежды на скорый конец этой «опупее»…
Но… Была в этих следах одна большая странность.
Примерно через каждых пять-шесть метров на траве лежала небольшая, свёрнутая в колечко, стружка… При этом, след был именно двухчасовой давности, не меньше…
- Чё он там строгает, Гришка? Как думаешь? Может, с головой уже успел поссориться? За месяц-то в тайге… Как думаешь?
- Фр-р-ры!!! – Замотал косматой головой Гришка.
- Вот и я думаю… Но, что-то же он строгает!..
Они так и шли по следу Бобра, вернее по стружкам, примерно до полудня. Дальше стружек небыло.
- Всё, братан. – Обратился Игорь к медвежонку, нисколько не удивляясь внутренне такому общению. – Эта сволочь что-то изготовила. Поверь мне – я его знаю! Теперь нужно быть настороже – это что-то не иначе, как какая-то смертельная гадость…
И прошло ещё около трёх часов этой погони, когда…
Гришка, бежавший впереди Игоря, смешно загребая передними лапами, вдруг резко остановился. Да просто встал, как вкопанный! Чуть на юз не пошёл!!! И, громко фыркнув, припал носом к земле… А вот это уже был сигнал! И Медведь на него среагировал вовремя. Буквально, за два метра…
Гришка продолжал сидеть и фыркать, а Игорь, практически на ощупь, шёл эти метры. И нашёл… Растяжку!..
Тонкая зелёная леска, о которой говорил Леший в разграбленном зимовье, пересекала путь Медведя.
«Ну, вот тебе, прапорщик, и день «Д» … Ну, что ж, давай посмотрим, что мне эта сволота организовала…»
- Сиди на жопе, Гриша, и не дай тебе Бог пошевелиться. – Медведь уже начинал привязываться к этому косолапому малышу. – А я посмотрю, что нам с тобой этот пакостный грызун устроил.
Ловушка была устроена мастерски, что и говорить. И Игорь попался бы в неё без вопросов, если бы не нюх Гришки – растяжка была не «зацепная», к которым привыкли все, кто имел дело с такими «подарками», а «нажимная», как мина, мастерски спрятанная в траве. Такую, как и «противопехотку» не увидишь, но она много опаснее – за годы войны было множество примеров, когда боец оставался цел после того, как на ступал на мину, если умел слушать . Здесь же всё было устроено без оговорок – наступил, получил…
Игорь, едва касаясь пушечками пальцев, проследовал по всему маршруту «растяжки» и наткнулся на… Арбалет!!!
«Вот что ты строгал, падла!.. А ведь молодец! Такую штуку соорудить я бы не додумался, а оно вон как всё просто оказывается… Если знать… Что же ты ещё знать можешь, а? Крыса саблезубая! А ведь пытаться укусить ты неспроста начал. Устал? Это хорошо… Это в помощь…»
Арбалет Бобра был действительно прост и по-настоящему смертельно опасен, как стальной ломик в умелых руках. Кусок прямой ветки, слегка обработанный ножом в нужных местах, плюс второй кусок ветки, тоже обработанный и закреплённый, намертво на первом, шнурком. Простым, обычным шнурком крест на крест. Шнурком!!! Ещё какая-то проволока, найденная, видимо в машине и изогнутая в совершенно причудливую форму, но, имеющая самое важное, во всей этой конструкции, значение курка и… Кусок резинки из трусов, вместо затворной пружины… Просто, зло и со вкусом! А главное, с пониманием и знанием дела… Ну, и главное, «боеприпас»…
Стрела была не менее проста и, тем не менее, смертельна. Ровный крепкий двадцатисантиметровый прут, толщиной в палец и наконечник… Медведь был прав, когда предположил в самом начале, что жесть от консервной банки можно использовать как наконечник для стрелы. Это называется – накаркал, или накликал, кому как нравится… По тому, как был «сооружён» этот кусочек смерти, Медведь понял, что из одной консервной банки у Бобра могло получиться не менее двух наконечников, а может и три…
«Шесть банок – значит, не меньше двенадцати стрел. А проворонить достаточно всего одну… Ах ты падла!»
Арбалет был укреплён в «V»-образной развилке совершенно безобидного дерева, заросшего от корневища каким-то кустом – совершенно натуральная маскировка.
И вот тут-то сработало, совершенно незнакомое доселе чувство – Медведю захотелось посмотреть, какую смерть ему уготовили…
Он лёг, на всякий случай, плашмя на землю, и придавил ладонью, проходящую всего в нескольких сантиметрах над землёй, зелёную лесу.
- Щ-щу-ух! – Пропело в воздухе.
- Дум-м! Тр-р-р-р!!! – Ударилась с силой в дерево напротив запущенная стрела, и затрепетала от возмущения, воткнувшись в ближайшее дерево.
- Не плохо, не плохо… – Игорь смотрел на трепещущую стрелу. – Ремба ты наш, доморощенный…
Это было по-настоящему опасная ловушка. И Игорь уже был бы мёртв – стрела воткнулась как-раз на уровне шеи Медведя. А самая «изюминка» заключалась в том, что наконечник небыл закреплён. Он был просто надет на прут. Этой, последней (ой ли!) пакости, в этой ловушке Медведь не ожидал. Когда он потянул на себя продолжавшую дребезжать стрелу и вытащил её на себя без какого-либо усилия, вот тут-то он и понял до конца, с каким противником ему довелось схлестнуться.
«Мн-да-а! Вот этому тебя уже никто не мог научить – это точно. – Медведь осмысливал произошедшее, пытаясь понять врага. – Наши инструктора всегда учили оставлять своему врагу шанс на жизнь, а ты пошёл дальше, Бобёр. Ты просто человекообразный мутант, Люцифер!..»
И это было истиной!
Если бы стрела попала Игорю в шею, как это и рассчитывал Бобёр, и он смог бы её вынуть – у него был бы шанс на спасение. Но, не с такой стрелой! Тут железное жало осталось бы в теле – верная смерть. Мучительная, долгая, но верная…
- Сука! Падла, бля! – Медведь не мог сдержаться и орал во всё горло, пренебрегая собственной безопасностью. – Кто ж тебя такого воспитал, Крыса Лесная!
Он выдрал из толщи коры стальное жало и вновь насадил его на прут:
«Я, бля, на него же тебя, сука, и поймаю! И потом не жалуйся!..»
…Медведь понял, что совершил ошибку лишь тогда, когда потянул на себя из развилки Бобровский арбалет…
Знаете как это бывает… Делаешь какое-то действие, не важно какое, да хоть закручиваешь гайку, и в какой-то момент, вдруг, понимаешь, что резьба сорвана. Тут бы и остановиться, ан нет – механическое действо тормозит много медленнее умственного восприятия. И ты, понимая, что срываешь резьбу окончательно, делаешь ещё два оборота ключом и остановиться не можешь… Было? Да было, конечно же!..
Игорь потянул на себя арбалет и увидел ещё одну, натянувшуюся нитку лесы…
Десять лет службы инструктором в спецназе ВДВ не прошли для Бобра даром. Он учил других и учился сам… Учился сам, и учился у других… Действительно, «Эх ты, Россия! Какого сына потеряла!»… Какого Воина-профессионала!..
Арбалет был поставлен на «неизвлекаемость»… Ну, примерно, как мина у сапёров. Такую только и «рвать» на месте, без вариантов.
«Всё, ****ец пришёл…» – Подумал Медведь, в тот момент, а рука продолжала тянуть на себя «обманку»…
Он всё же успел слегка отклониться вправо – выучка, на уровне рефлекса, сработала – когда прогремел выстрел…
Тяжёлая, девятимиллиметровая пуля ударила под левую ключицу, прошла сквозь тело и, пробурив дыру в лопатке, ушла в тайгу… Развернув, предварительно, силой своего удара, Игоря вокруг своей оси на 180 градусов, и уронив его лицом в траву…
…Сколько он так пролежал, Медведь не помнил, но очнулся оттого, что кто-то лизал его рану на спине и рвал когтями «пончо» пытаясь перевернуть на спину…
- Гришка… – Прошептал Игорь.
Медвежонок замер, уткнувшись мокрым носом в щёку Медведя.
- Не испугался, не убежал… – Ему было радостно оттого, что его неожиданный приёмыш был рядом. – Вот и добре…
Ему повезло…
Пуля из ПМа, прошедшая на вылет сквозь тело, не задела ни лёгкого, ни артерии. С остальным Медведь справился сам, перевязав себя, как сумел, продезинфицировав предварительно рану… Абсолютно варварским способом…
- Ну, что, Гришка, невезучий ты – сначала мамку свою «потерял», теперь, вот меня «потерять» можешь, если не постараться немного? Что скажешь, Хозяин? – Медведь сидел на земле, опершись спиной о ствол дерева, а медвежонок сидел прямо перед ним и, словно понимая слова, внимательно слушал. И с интересом наблюдал за тем, что делал Игорь.
А Игорь расшатывал пулю, крепко сидевшую в карабинном патроне, уцепившись в неё зубами. И ему это удалось, через несколько минут…
Он повертел в пальцах разобранный патрон – нет, не хотелось ему Этого, но и другого выбора не оставалось…
Глубоко вздохнув, он решился, всё же. Достав из вещмешка ополовиненную бутылку с медовухой, он хлебнул добрый глоток. Затем высыпал из гильзы порох, прямо в рану(!) и… Поднёс к нему зажжённую «Охотничью» спичку…
- А-а-а-а-а-а-а!!! – Заорал Медведь во всё горло от боли и упал на траву…
«Всё. Поход окончен. Он наверняка слышал выстрел – теперь будет возвращаться. Ладно. Половим, суку «на живца»… Что я ранен он поймёт – вон сколько «юшки» натекло… А через малинник не пойдёт, раз не пошёл с начала. Вот и ладушки. Встреча, значит, нас ждёт, на «Эльбе»…
Как он сумел пройти весь обратный путь к Тую – это вторая загадка в этой эпопее, которую Игорь не смог решить, для себя, и по сей день… Полтора суток!!!
Но. Это и не важно. Важно то, что к вечеру десятого дня он вышел к тому месту, где лежал его неразобранный, самодельный «надувной» матрац. На него и повалился обессиленный Медведь.
- Ну что, Гришка? – Игорь потрепал ухо своего верного «Санчо Панса». – Здесь мы и будем ждать эту Крысу… И организуем ему встречу. Только ты, братишка косолапый, мне не мешай – и так тяжко…
Нет, Медведь никогда не отступал. Никогда!
И…Он не зря носил имя Хозяина Тайги. Он и соответствовал ему. И всегда добивался своей цели – если не с главных ворот, то с «чёрного хода», но получал результат, соответствовавший поставленной цели… Медведь – хитрый, умный и сильный зверь…
Есть во всей этой истории и последняя, третья, загадка для самого Игоря – как он, раненный, больной, ослабевший «до нельзя», сумел сделать то, что он сделал, а главное, взобраться на дерево на ночёвку!..
Но это и был и то самый «момент истины»…
***
Западня.
…Бобёр появился после рассвета, когда только-только родился новый день.
Одиннадцатый день погони…
…Обессиленный Игорь наверняка пропустил бы этот момент, если бы не Гришка. Медвежонок, славный, добрый, тёплый комочек, всё это время не отставал от своего большого «родственника» больше, чем на два шага. Он и теперь ночевал с ним на дереве… Возможно, именно благодаря ему, живому и забавному воплощению природной силы, и продержался Медведь всё это время…
Гришка проснулся, учуяв чужой запах, и засопел Медведю в самое ухо.
- Тс-с-с! – Прошипел ему в ухо Игорь, обнаружив, сквозь листву, причину Гришкиного беспокойства.
Бобёр был осторожен. Предельно осторожен!
Он около пятнадцати минут, припав на одно колено, слушал тайгу, не выходя из зарослей на поляну. Опыт… Боевой опыт разведчика… От него невозможно избавиться…
Но… Всё же, пришёл тот момент, когда он решил, что на поляне всё спокойно. И он вышел…
Сторожась, он стал обходить поляну по самой кромке, внимательно осматриваясь. «Лагерь» казался брошенным. Вот потухший костерок с полуостывшими углями, он не пренебрёг это проверить ладонью. Вот забытая на нём «чашка», он прибрал её к рукам – в «хозяйстве» пригодится. «Матрац», он только хмыкнул сообразительности Медведя! А там, под деревом, брошенный, полупустой вещмешок… Наверное Медведь ушёл в совершенном беспамятстве, если и его бросил. А ведь там может оказаться кое-что полезное!..
- Щёл-лк! – Громко лязгнули стальные челюсти медвежьего капкана, зажёвывая ногу Бобра.
- А-а-а-а-а-с-су-у-ка-а! – Заорал от боли, падая на землю.
Человеческая нога – не медвежья лапа. Перелом был гарантирован!
- У-у-у!!! Падла-а! – Бобёр выл от боли и пытался разжать капкан топором.
- Брось топор!!! – Громко скомандовал Игорь. – Брось!!!
Бобёр замер от неожиданности. Замер и напрягся.
И Медведь выстрелил.
Так, чтобы пуля ударила в непосредственной близости, бросив пригоршню земли в лицо… И это возымело действие – Бобёр отбросил топор.
- Руки!!! Подними вверх руки, падла!!! И разожми ладони!!!
Бобёр повиновался.
- Б-бах! – Вторая пуля продырявила правую ладонь Бобра.
- А-а-а-х-хы-хы-х! – Он навзничь повалился на траву, сжимая изуродованную руку. – Медведь!!! Падла-а-а!!!
- Подними руки, гад!!! Подними!!!
- Ты чё делаешь, сука?! Ты чё…
Третья пуля ударила в сантиметре от лица Бобра:
- Следующий – будет между глаз! Поднять руки, падла!!!
Всё же, этот гад хотел жить – и он поднял руки.
- Б-бах! – Четвёртая пуля разворотила левую ладонь…
…- Ну, вот… – Тихо проговорил Игорь, медленно спускаясь с дерева. – Всё, Гришутка, не бойся, не буду я больше стрелять – мы с ним теперь на равных…
Перепуганный медвежонок, понял, наконец, что ему ничего не угрожает, и последовал за Игорем на грешную землю…
- Ну, вот мы и встретились, ублюдок…
Медведь смотрел с высоты своего роста на корчившегося на земле от боли Бобра.
- Червяк!..
- Перевяжи-и! Перевяжи меня-а! Медве-едь, с-сука-а!!!
- Перевяжу, конечно – ты мне, мразь, живым нужен… – Медленно произнёс Игорь. – Ну-ка, мордой в землю и руки за спину!!!
Бобру ничего не оставалось, как повиноваться.
А Медведь, безо всякого сожаления, придавив коленом затылок, стянул  за спиной, «намертво», остатками репшнура, локти поверженного врага:
- Ногу!
И здоровая нога была привязана, притянута туда же, за спину.
- Ну вот! А теперь лечиться будем…
Он снял с себя окровавленную рубашку, майку и располосовал их ножом на ленты. «Перевязочного материала» требовалось много – Бобёр был «ранен» «трижды»… Та же участь ожидала и рубашку Бобра…
Потом он срубил какие-то прутья и соорудил из них «шину» – медвежий капкан штука солидная – имел место открытый перелом…
- На! Хлебни лекарства, гнида! – Игорь вложил в рот Бобра горлышко бутылки. – Не знал Святозар, кто его медовуху пить будет, не знал… Знал бы – стекла бы туда натолок или мелких гвоздей добавил, для остроты ощущений…
Остатки медовухи исчезли во рту Бобрика, выбивая своей крепостью слёзы.
- Ну, и чё теперь? – Просипел, немного отошедший от «первой» боли, Бобёр. – Как ты меня вытаскивать будешь? У нас на двоих всего-то – три здоровые ноги и одна рука, а тут, до ближайшего жилья, километров двести, если не больше… Дурак ты, Медведь, да и всегда им был…
- Для тебя, ублюдок, я не Медведь. – Устало проговорил Игорь – сил почти не осталось. – Я для тебя, скотина, да же не «товарищ», а «гражданин прапорщик»! Ясно, мразь?!. И я тебя вынесу. Сдохну, но вынесу! Чтобы на тебя, волчина, люди посмотрели…
- Сдашь братишку?
- Ты, падаль, мне не братишка! – Игорь говорил уже в каком-то полубреду. – Ты «дух»! И стал им тогда, когда Зяму убил… Я тебя вынесу, и отдам Шишке и Соболю – пусть они на тебя, сволочь, посмотрят…
Игорь забылся в глубоком праведном сне человека, сделавшего своё дело… И проспал несколько часов к ряду.
Разбудил его мокрый нос Гришки, тыкавшийся в его щёку.
- Что, малыш, жрать охота?
- М-мэ-э! – Подтвердил его догадку Гришка.
- Ладно… Только я тебе кроме каши и дать-то ничего не смогу. Будешь, солдатскую кашу лопать, а? – Он перебирал пальцами густую Гришкину шерсть. – Ты ж мужик! Солдат, не девка – не всё ж тебе мамкину сиську сосать!
- М-мэ-э! – Подтвердил медвежонок.
- Ну, вот и хорошо…
Организм Медведя отказывался подчиняться, но Игорь всё же, совершив над собой нечеловеческое усилие, поднялся…
В носимом «хозяйстве» Бобра оказался даже котелок! Его-то и поставил на костёр наш герой. А через два часа – не городская газплита, всё же – Гришка с упоением поглощал сладкую пшеничную кашу.
- Дай пожрать, падла! – Потребовал вдруг Бобёр, следя голодными глазами за медвежонком.
- Подождёшь! Мне ребёнка накормить надо – я ему жизнью обязан… А ты после него похаваешь, если что останется…
- Значит, я хуже этого зверёныша?!
- Ты! – Медведь подскочил к своему пленнику и схватил его за заросший щетиной подбородок. – Ты даже хуже моего говна!..
Он говорил в самое лицо Бобра, обжигая его своей ненавистью:
- Я тебя, Крыса Саблезубая, могу «завалить» в любой момент и меня любой суд оправдает, если вообще твой вонючий трупешник найдут в тайге – ты и так «беглый»… И я тебе, падаль, советую не дразнить Медведя – видит Бог – я держусь из последних сил! А если припрёт совсем, не сомневайся – я это сделаю!!! Понял? Я спрашиваю! Понял, гнида?!!
- Понял. – Проворочал языком Бобёр.
- Вот и хорошо. – Игорь резко отбросил от себя этот колючий подбородок, словно держал в руке что-то мерзкое, типа слизняка. – Пожрёшь после Гришки – ему питаться надо, у него организм растёт. А тебе, в общем-то, уже и ни к чему…
Медвежонок слопал почти всё, оставив совсем немного каши на дне котелка.
- На, жри! – Игорь поставил полупустой котелок перед Бобром.
- Руки развяжи…
- Ага, и ложку дать… Так пожрёшь! Если сумеешь…
Он с отвращением наблюдал за тем, как Бобёр, встав на колени и сунув голову в котелок, пытался есть, а самого раздирали сомнения:
«Он прав – пешком мне его не вынести. Судя по карте, до Иртыша, действительно, не меньше двух сотен кэмэ. А если по реке?.. Туй сильно петляет, но, течёт довольно быстро. Стоит попробовать – это может получиться. Только нужен плот…»
Игорь с сомнением посмотрел на толстые стволы деревьев, окружавшие поляну, и прислушался к своему измученному организму. Хотя, это было излишне. Его измученное тело настойчиво требовало к себе внимания и лечения – всё, абсолютно всё, болело, тягучей, застаревшей, но, при этом, острой болью.
Определив своё состояние, как «поганое», Медведь, отвинтил от ручки Святозарового ножа колпачок и вытряхнул на ладонь шприц-тюбик с обезболивающим средством.
Он был знаком с действием этого препарата, но, не знал одного – как оно подействует, если применить его так, как он задумал.
«Ладно! – Решил он всё же рискнуть. – Выбора всё-равно нет. А если начну «загибаться», то Бобра завалить теперь не долго – карабин под рукой…»
И он всадил иглу прямо в живот, выдавливая содержимое шприца.
Действие лекарства было странным – весь живот Медведя словно онемел… То есть боль была, но какая-то далёкая. А вот тело… Игорю показалось, на миг, что оно вообще не его…
- Дела-а… – Прохрипел он и с трудом поднялся, прихватив с собой топор.
Он стал рубить небольшие, не толще руки, деревца и сносить их к реке…
 Он рубил, относил и связывал их в плот прямо в воде.
Рубил, носил и вязал…
Носил и вязал…
Не ощущая течения времени. Как заведённый робот…
До тех пор, пока не услышал слова Бобра:
- Упрямый ты, прапорщик. Надеешься, что у тебя получится? Хотя… Получится, скорее всего… Если от «дизухи» и заражения крови не загнёшься…
Игорь непонимающим взглядом посмотрел на своего пленника, а затем в то место, куда тот смотрел.
Это был плот. Размером три на три метра, в четыре ряда жердей, он преспокойно мог выдержать десяток человек. Медведь и не заметил, как его соорудил…
- Не загнусь, не надейся… – Он бросил на плот последнюю трёхметровую жердину, вместо весла и стал сносить на «плавсредство» все пожитки.
Затем отволок и бросил на плот стонущего Бобра. Гришка уже давно находился на плоту – мореплавателем он был, не иначе…
И Медведь взялся за «весло», чтобы, наконец, отчалить…
Но… Этот плот так никогда и не пустился в своё плавание…
 В 16.20 на одиннадцатый день погони Игорь услышал…
- Дук-дук-дук-дук-дук! – Далёкий, но такой знакомый, такой родной звук.
- Дук-дук-дук-дук-дук! – Он обернулся и посмотрел на Бобра, уткнувшегося лицом в рюкзак – он тоже узнал этот звук…
Это был вертолёт!!!
Медведь достал из рюкзака, украденную Бобром из зимовья, ракетницу и дёрнул за шнур.
- Пш-ш-ш! – Ушли в небо три красные ракеты.
Игорь бросился на берег к забытому костру и стал бросать в него зелёные, только недавно им же срубленные, ветки поднимая клубы сизого дыма. И…
- Дук-дук-дук-дук! – Звук стал нарастать и приближаться.
Пилоты заметили сигналы Игоря…
А когда, через долгих десять минут, над верхушками деревьев, там, где заканчивалось озеро, появилось небольшое, чёрное пятнышко вертолёта, Игорь выпустил в небо последний букет из красных ракет…
…Потом, в полубредовом состоянии он видел, как над ними завис знакомый, зелёного цвета и с красной звёздочкой на борту, военный «Михал Иваныч» – МИ-8… Как с высоты в десять метров из него прямо в прибрежную воду выпрыгнуло пять человек…
А потом над ним склонились знакомые лица Шишки, Соболя, Шаха, Кобры и Бека (Улугбек Мухамедшин – ещё один Краповый побратим Игоря)…
- «Замок» ты мой дорогой! – Шах гладил исхудавшую, заросшую щёку Медведя. – Мы ж тебя уже больше недели по тайге ищем! А ты вон куда забрался!..
- На охоте я был. – Поняв, что его скитания закончились, и к нему пришла помощь, огромное тренированное тело Игоря покинули остатки сил, он даже языком еле ворочал. – На то и отпуск… Вишь, какого зверя поймал? Редкая зверюга…
Шишка и Соболь смотрели на сжавшегося в комок беглого зэка, убившего Зяму. А когда Соболь потянулся к кабуре с пистолетом, ослабевший, осипший голос Медведя его остановил:
- Не надо, Костя. Пусть его судят… По закону…
Тогда Соболь расстегнул ширинку своих брюк и пустил мощную, тугую струю прямо в лицо Бобра, к нему присоединился и Шишка…
***
…- Вот такая история. – Закончил свой рассказ Медведь, поднимаясь. – Ну, что, пошли что-ли рыбу ловить – пять утра!
- Подожди! – Задержал его Монах. – Никуда твоя рыба не денется… Дорасскажи до конца!
- Так всё же рассказал уже!
- Всё, да не всё. Давай садись и заканчивай историю.
- Ладно, что с вами делать! – Игорь уселся на прежнее место. – Значит так… А чё рассказывать-то?
- Как там Ленка твоя оказалась? – Спросил Слон.
- А она у меня сообразительная. – Улыбнулся Игорь. – Когда я к вечеру домой не вернулся, она догадалась, что я куда-то уехал, к кому-то из «братишек». А куда, как узнать? Она и позвонила в отряд Бате – знала, что я просто так «пропасть» не имею права. Объяснила ему всё, попросила помощи, ну, Батя и помог. Знаете же его…
Ребята дружно закивали головами.
- Организовал ей место в самолёте. В Омске её уже встречал Кащей. Ну, а дальше по цепочке – Кащей вызвонил Попцова, а тот Зяму… Всё просто оказалось…
- А Шах с Коброй и Беком? – Спросил Филин.
- Да и не только они – там вся группа была! Это уже Лешего заслуга… – Медведь опять посуровел лицом. – Умный мужик, Святозар-то!.. Он, когда я ушёл в «поиск», не стал идти обратно. Он пошёл с Ленкой и Зямой в соседнее лесничество… Вот так! Местный житель, что и говорить, ему тайга – дом родной. В общем, прошёл Леший за сутки километров сорок, и вытащил Зяму, да и Ворону мою, к своему «соседу»… Связался по рации с Попцовым, объяснил всё… Ленку в тот же день «кукурузником» отправили в Омскую областную больницу… А Поп связался с Батей… Доложил всё. Объяснил, кто такой Бобёр. Ну, Батя и снарядил в «спецзадание» группу Шаха. На вторые сутки они уже шерстили тайгу по моим следам… В эту группу и напросились Шишка и Соболь…
- Ну, а дальше?
- А что дальше? Если бы я на той поляне провалялся ещё пару часов – они бы на нас и вышли. Я вертолет-то, почему услышал? Шах над группой кружил – им до нас километров пятнадцать оставалось, или даже меньше…
- И что?
- Ну, что?.. Провалялся в Омске три недели. Всё откормить меня не могли – я, как оказалось, больше двадцати кэгэ потерял… Кащей, к нам с Вороной, каждый день приходил. Поп приезжал раз пять, вместе с Шишкой и Соболем… Когда выписали из больницы, мы с Ленкой съездили на могилу Зямы… Помянули Георгия… Эх! Какой пацан был!.. – С горечью вздохнул Игорь. – У Лешего погостили несколько дней… А перед самым отъездом Попцов отвёз нас к своему областному генералу… В общем, «приказом по МВД СССР», «за проявленные мужество и героизм при задержании особо опасного преступника», Гриша получил  орден «Боевого Красного Знамени», посмертно… А я свою Красную Звезду… Вот так.
- М-да… – Протянул Монах. – Ну, а что с Бобром?
- «Вышку» дали, без права подачи апелляции... «Приговор приведён в исполнение»…
- Туда ему и дорога, шакалу! – Сказал Джин. – А что медвежонок-то твой? Приёмыш…
- Гришка? – Медведь улыбнулся. – Жив мой «родственник»! Не поверите никогда! Артист он – в Омском цирке!
- Ну да! – Заулыбались друзья.
- Точно! Я его видел – талант! И Лешего признаёт! Святозар к нему каждый месяц приезжает, вот уже, сколько лет… «Это брат мой!», говорит…
- Во, жизнь-то! – Вздохнул Джин.
- Да, жизнь… А Ворона моя, как потом оказалось, в то лето и без меня, сама, поступила в институт. Хотела учиться и продолжать работать в госпитале пока учится, но после той истории… В общем, покончила она с медициной и нашла работу поспокойнее для нервов и души – в нашем райсобесе… И больше никогда не заводила со мной разговоров  о том, чтобы ушёл со службы…
Медведь замолчал.
Да и нечего было боле рассказывать – это был конец его таёжной истории…
- Ну, что? – Филин поднялся со стульчика. – Пойдём рыбу ловить что-ли? А то так и без ухи можно остаться.
- Собирайтесь! Да поживее, вон солнце уже выходит! – Повеселел Игорь. – Ещё немного и пропустим самый клёв!
Он столкнул в воду лимана большую лодку и обернулся к друзьям:
- Готовы?
- Как пионеры! – Ответил за всех Монах.
- Тогда, все на борт! И за вёсла! Марш-марш-марш!..





















Часть четвёртая.
ОСН…
*****
Немного от автора…
Прежде всего, хочется внести небольшую ясность по поводу этой части моей книги в виде некоего предисловия…
Наш герой, старший прапорщик Игорь Барзов или, как тебе, дорогой мой читатель, уже давно известно, попросту Медведь, прослужил в ОСН «Витязь» с 1984 по 1991 год – полных семь лет! И продолжал бы служить и дальше, я в этом убеждён, если бы не августовские события 1991-го. Помните ГКЧП? Но… Случилось то, что случилось… И Игорь, как и многие другие, уволились на «гражданку» из Отряда, не желая, а скорее, не имея душевных сил, терпеть оскорбительные нападки на спецназ, бесконечные переподчинения и абсолютно не профессиональных, новоиспечённых «генералов». Да только ли наш отряд потерял огромное количество настоящих спецов? Стоит вспомнить хотя бы «Гюйс»…
Но, моя книга не об этом. И не это я хотел сказать…
При всех своих достоинствах, как человек, как друг, каких ещё поискать в сегодняшнем-то мире, как солдат, Игорь обладал, да и обладает, (я ещё раз хочу оговориться, потому, что он и до сегодняшнего дня жив, относительно здоров, и, надеюсь, счастлив и характера своего не изменил) ещё одной добродетелью. Правда, в его «исполнении», эта черта характера, но только по отношению к самому себе(!), из положительной превращалась в непонятно что. Игорь гипертрофированно скромен!..
Мне доставляло огромного труда вытаскивать из него воспоминания о службе. Титанического, должен сказать, труда…
Что же касается его службы в «Витязе», то… В общем, Медведь считал, что мы, прослужив бок о бок два с половиной года, о службе в Отряде знаем – не одну задачу выполняли вместе . А потому и «трепаться попусту незачем, чай не бабы языками молоть – что было, то прошло»…
Да… Два с половиной года!..
Обо всём же, что прошло мимо меня, до и после, собиралось по крупицам… Что-то от самого Медведя, что-то от Бати и Джо, а что-то из родной РДГ… Любили нашего Медведя пацаны, что и говорить. Любили и уважали. Да и продолжают любить и уважать по сегодняшний день. Те, кто ещё остался…
Так, по крупицам, от непосредственных очевидцев и участников событий, а где-то и домыслив, что скрывать, зная Игоря, как «облупленного», и была сложена та мозаика, которую, в большинстве своём, называют жизнью…
Это – жизнь настоящего воина, и по призванию и по духу…
Итак…
*****
Три дня и три ночи не спишь
Скажи мне, куда ты глядишь,
Гигантская тень за спиной,
Скажи мне, что будет со мной?
Пройти по глухим пропастям,
Пусть грохот лавин по пятам,
И стынет под звёздами кровь,
Где сходятся смерть и любовь.
Это время стоит за спиной,
Над живой и над мёртвой водой,
Это время диктует приказ –
Поднимается в небо спецназ!
Три дня и три ночи – как час,
А значит – приказ есть приказ…
Лавины уже за спиной,
Скажи мне, что будет со мной?!
Листая страницы судеб,
Мы делим печали как хлеб,
А звёзды летят с высоты,
Где снегом заносит следы…
Это время стоит за спиной,
Над живой и над мёртвой водой
Это время диктует приказ –
Поднимается в небо спецназ!
Спецназ…

*****
Группа Шаха.
…После своих таёжных «похождений» Медведь вернулся в Отряд не через месяц, как предполагал его отпуск, а через два с половиной, да и то, после прохождения нескольких медкомиссий.
Но… Возвращалась в лоно спецназа уже «живая легенда». Ему первыми отдавали честь даже офицеры, «вышестоящие» по должности и по званию. Что и говорить – проделать такое в одиночку, даже не каждый Краповый способен… Батя, даже, предложил ему, в полуприказном, надо сказать, порядке, новое имя – Пилигрим… И Игорь даже сходил с этим именем на какое-то второстепенное задание в составе группы. Но… Прослужив шесть лет Медведем, сроднившись, до мозга костей, с этим именем, слово «Пилигрим» вызывало в душе Игоря смятение, а в голове сумятицу. Это то же самое, если ребёнка до школы называть, скажем, Колей, а в первый класс отправить Павликом. И какой будет результат?
Во-во! Какой, там, на хрен, Пилигрим?
Медведь остался Медведем…
Ну, иногда, в шутку, да и то только самые близкие, называли его Шатун (в смысле медведь-шатун, а не механическая железяка)…
И ещё…
Что-то произошло с его характером.
Игорь стал… Как бы это правильнее выразить, чтобы было понятно?.. Вдесятеро злее и, одновременно, вдесятеро добрее. Парадокс? Да! Такого не бывает, потому, что и быть не может, но… Именно ЭТО и случилось.
…На «боевой работе» к любому противнику Игорь стал относиться как к личному врагу! Эта знаменитая фраза из Голливудских детективов: «Извини – ничего личного!» – просто была вычеркнута из лексикона. Родилась другая… Тогда, когда, с помощью дедушки Марса (повторюсь ещё раз для доморощенных астрономов, что это не планета, а Бог войны), удавалось или приходилось брать противника «в плен» «живьём», а такое случалось в девяти случаях из десятка, Медведь делал… По-началу, Шах, да и другие командиры, Батя, замполит Лось (подполковник Лось, вот такая вот фамилия!) пытались его урезонить, но, Игорь делал «своё», и его оставили, в конце концов, в покое, молча согласившись с его доводами… Медведь всегда(!) брал «языка» сам и… Выбивая, одним ударом, все передние зубы произносил одну и ту же фразу: «Запомни меня, мразь! Я – Медведь! А ты теперь – мой «кровник»!»…
Все нападки, со стороны начальства, на Медведя закончились после одной истории, случившейся весной 1986-го в Дагестане… Но… Об этом позже…
А добрее…
Прапорщик Барзов стал с каким-то, очень трогательным, трепетом относиться к своим Краповым друзьям, оберегая их жизни… Он, попросту, перестал отдавать «опасные» приказы и сам лез «к чёрту на рога». И ребята, не один день прослужившие в Армии, понимали его. И ещё, они были уверенны в том, что это не «поход за орденами» – этого «добра» у Медведя уже хватало… Игорь по-настоящему боялся «потерять», даже «трёхсотым», любого из своих побратимов…
И ещё…
В какой-то день Медведь «перестал» выходить за ворота родной части без «сопровождения»…
Батя устал вытаскивать своего геройского прапорщика из гарнизонной гауптвахты и «обезьянников» московских РОВД…
Нет! Медведь не хулиганил и не приставал к прохожим. Но… Москва – огромный мегаполис, в котором живут, «функционируют», ищут свою удачу около одиннадцати миллионов коренных москвичей! А сколько приезжих? А сколько из них «гастролёров», эдаких «джентльменов удачи»?! И, ведь, у них в жилах бурлит и закипает кровушка, сдобренная доброй порцией адреналина. И куда его слить? Да, знамо дело! Девчушки, ногастые, сиськасто-писькастые, да короткоюбые и такие соблазнительные на вид, на что? Да на то самое, вздыбившееся в штанах!!! «А сыкухи хотят на «то самое» добровольно, сгорают от желания?» – закономерный вопрос! А кто их спрашивает!..
За такими «охотниками» (от слова «охота», в смысле «хочу»), Игорь вёл свою охоту. Целенаправленную и безжалостную…
***
Апрель 1986-го. Москва.
Женя…
Та весна немного запаздывала…
Медведь даже успел получить заказное письмо из Одессы от своей Вороны, с фотографиями со знаменитого Одесского 1 апреля. Лена не могла, да и какой одессит мог бы(!), пропустить эту феерию, этот фонтан, ни на что не похожего, одесского юмора! Она, слегка располневшая, да это и понятно, после родов, задорно улыбалась с глянцевых фоток, красуясь в лёгком коротеньком платьице, бережно обнимая…
…8-го марта родился их первенец – Александр Игоревич Барзов…
Игорь, тогда, просидел всю ночь в кабинете Бати, сжимая телефонную трубку, а когда Сашка, наконец-то, увидел свет, упросил акушера дать Вороне телефон и сказал, что теперь 8 марта не только её, но, и его день. А Этот человечек – подарок к празднику им двоим…
В общем…
Одесса уже «раздевалась», готовясь к лету, а в Москве ещё лежали грязные сугробы последнего снега…
…Игорь сидел на лавочке, смотрел на бешенный поток машин, несущихся по Кутузовскому, и курил, уже пятую, сигарету… И было это не праздное время препровождения. Он наблюдал за девушкой…
Да! За девушкой!
Ну, не свят был Медведь, при всех его качествах. А кто из нас свят, а?
Нет. Он любил свою Ворону. Любил искренне, по-настоящему, так, как может это только максималист. Он любил своего месячного Сашку. Он любил их – и это было неоспоримо? Но…
Уже полгода он небыл дома. Молодой, здоровый(?), полный сил и энергии, в общем-то, ещё пацан – двадцать пять лет от роду – не «знал» женщины столько времени!.. А «потрахать глазами» – это же не «преступление», правда?! Вот именно этим он сейчас и занимался. И, надо сказать, было Что…
Девушка «тормозила» такси. Или «то», что остановится… На Кутузовском проспекте, в Москве!!! Кто знает – тот поймёт. И это «то» останавливалось, с периодичностью в минуту, примерно, и катило дальше…
Тут надо внести небольшую ясность.
На девушке был МАКСИМАЛЬНО(!) короткий ондатровый полушубочек. Такой короткий, что толстенная светло-русая коса волос захлёстывала его снизу… Девушка нагибалась к открытому окошку, говорила, видимо, требующейся ей адрес, и «авто» уезжало, оставив её на бордюре…
Вот именно эти моменты и наблюдал Медведь…
Скорее всего, под этим полушубком и была юбчонка, но, тогда она должна была быть не иначе, как набедренной повязкой или шейным платком…
В общем, что и говорить, «картина», открывавшаяся Медведю с определённой периодичностью, была такова, что перехватила бы «дыхание в зобу» даже у столетнего импотента… Хоть и видел он её только с «тыла»…
А девушка нервничала и, видимо, очень торопилась, задерживаясь у каждого следующего остановившегося «то» всё дольше и дольше, уговаривая, видимо, поехать «в адрес», «намазывая бальзам», тем самым, на душу, «оголодавшего» до женской ласки, Медведя…
И «всё это» могло продолжаться ещё очень долго, если бы около этой феи не остановилась чёрная 2131 (модель «Волги», имевшая, сама по себе, статус «чиновничьей» машины, а в Москве – не иначе, как «машины госохраны». А уж «частник», её имевший, считался, по определению, богатым человеком…).
Из открывшейся задней дверцы на свет Божий стала вылазить небритая рожа, явно «кавказкой» национальности, одетая, при этом в дорогущий, отдававший искоркой, костюм, и стала громко предлагать «нимфе» проехать хоть до Рио-де-Жанейро…
Девушка как-то очень резко отшатнулась, опровергая своим поведением предположения Игоря и… Вот тут-то он и напрягся…
Диалог был коротким. «Тридцать первая», как чайка крылья, распахнула все дверцы и… Две другие, небритые кавказские рожи стали запихивать девчонку в авто под строгим взглядом «костюма»…
То, что имело место быть дальше…
Носы «рож» были размазаны кровавыми соплями по стёклам «Волги»…
- Что сделал, э-э!!! Кому руки крутил знаешь, э-э!!! Мне-е-э-э?!!
- Тебе, ублюдок, тебе! – Медведь с силой ударил по зубам.
- А-а-а! Ш-ш-шакал!!! Фсе жубы фыбил! – «Костюм» бился в истерике. – Зарежу тебя, как барана!!! Убью-у-у!!!
«Костюм», в отличие от, лежавших без сознания, своих напарников, неистовствовал, и Медведь произнёс «свою» фразу:
- Смотреть в глаза!!! – Он, словно стальными клещами, сжал подбородок «костюма». – Запомни меня, гнида черножопая! Я – Медведь! А ты – мой «кровник»! И моли своего Бога, если он у тебя есть, что я тебе только зубы выбил, а не душу!!!
Тут подъехал милицейский «луноход» и заграбастал всех, включая и голоногую девчушку, в своё лоно.
Дальше всё было просто – «костюм» оказался каким-то, уже больше года объявленным во Всесоюзный розыск, авторитетом, «рожи» – его подельники, только «рангом» пониже… Правда, всё это выяснилось не сразу, а спустя несколько часов. И Игорь провёл эти часы в «обезьяннике» ближайшего РОВД…
Когда же зарешеченная дверь с лязгом отворилась, он услышал сакраментальную фразу:
- Выходи, Барзов! – Произнёс строгий милицейский майор. – Свободен!
- Наконец-то соизволили. – Пробурчал Игорь. – Весь день – пересрали!
- Вообще-то, прапорщик, скажи «Спасибо» – ты имел полный шанс не только день, а всю жизнь себе пересрать – то, что ты сделал, называется на юридическом языке: «Хулиганские действия в общественном месте, с нанесением менее тяжких телесных повреждений» – статья 216 – до пяти лет лишения свободы в колонии общего режима…
- Вот спасибо! Вот молодцы! – Вскинул брови Медведь. – А то, что благодаря этим «менее тяжким» повреждениям я сделал вашу же работу – это как, не считается?
- Считается! – Улыбнулось суровое милицейское лицо. – И именно поэтому ты сейчас отсюда выходишь, а не едешь в «Бутырку». И скажи спасибо, что у тебя ещё и свидетель оказался. Иначе… В общем, собирай манатки, прапорщик, и вали отсюда на все четыре… Давай! Живо!
Больше уговоров не потребовалось – Медведь хотел сегодня ещё немного погулять по Москве, прежде чем возвращаться в родную «общагу» на территории Отряда.
- Ты это. – Произнёс, вдруг, за его спиной майорский голос. – Свидетеля забрать не забудь… Да поаккуратнее там! Больно хрупкий он, твой «свидетель»…
Медведь обернулся в недоумении.
- Иди-иди! Там твой «свидетель», на проходной – четыре часа уже ждёт…
«Свидетелем» оказался… Вернее оказалась…
Короче говоря, его ждала та девчонка, в ондатровом полушубке…
Она сидела на жёсткой скамейке, расстегнув свою «крысу» и положив ногу на ногу…
И её «трахало глазами» всё милицейское поголовье РОВД. Да и было что, надо сказать откровенно…
Юбка, если ЭТО можно было вообще назвать юбкой, на ней, конечно же, была, но!.. Это был не предмет одежды, а предмет «раздежды», длинной на два пальца ниже подбородка… И имела она совершенно иные функции, чем все остальные юбки – те, по крайней мере, хоть прикрывали трусишки и служили некой подстилочкой на грязных скамейках. Тут же… Короче, ясно?
Точёные, затянутые в, телесного цвета, капрон, «двухметровые» ноги «свидетеля» восседали на грубой деревяшке прямо так, голой жопой. Pardon, попочкой… Сие обстоятельство явно нервировало милиционеров, уже давно представивших свои колени под этими ножками – исключительно в гигиенических целях… А она ничуть не заботясь о том, что эти мужланы уже давно и в мельчайших подробностях рассмотрели не только каждый завиток кружев на её трусишках, но и другие, интимные подробности, нервно теребила пальцами кончик своей косы. В общем, имея минимальное воображение, представить эту картину не сложно…
Когда же Игорь вышел из недр РОВД в «предбанник» дежурной части, девушка вскочила и бросилась ему навстречу:
- Ну, наконец-то! – Она уцепилась за его рукав. – Выпустили, слава Богу!
Медведь не понимал, что происходит:
- Тебе чего, красавица?
- Тебя жду! – Проворковала красивым меццо-сопрано девушка.
- А на хрена? Ты же торопилась куда-то. Так торопилась, что всему Кутузовскому голую жопу показывала! Вот и ехала бы себе… – Игорь был не в духе.
- Грубоват прапорщик, ну, да ладно, сегодня ему прощается – заслужил… – Ни к кому, не обращаясь, задумчиво произнесла девушка. – У меня самая близкая подруга улетала в Испанию – вот я торопилась её проводить.
- В Испа-анию! – Недоверчиво протянул Игорь.
- Ну, да! С мужем! У неё муж – дипломат – получил какую-то должность в посольстве… Вот они и улетали в Мадрид…
Она пожала плечами и посмотрела Игорю прямо в глаза:
 - А теперь уже поздно торопиться – самолёт улетел.
- Поезд ушёл, пароход уплыл…
- Слушай, прапорщик, тебя как зовут?
- Игорь…
- А меня – Женя. Вот и познакомились?
- И что с того?
- Проводи меня, а? Тут не очень далеко. А то, ведь, опять пристанет кто-то – темно уже…
- А ты бы почаще голяком по Москве прогуливалась! Смотришь, ебуны попривыкли бы к такому аттракциону, да и перестали бы приставать…
- Я подумаю… Так что, проводишь?
- Ладно… Что с тобой делать? Придётся…
- Вот и ладушки!!! Ну, пошли, что-ли?
- Идём…
…Она жила в огромной, восьмикомнатной(!) квартире, в доме дореволюционной, ещё, постройки, на Старом Арбате…
Игорь с нескрываемым удивлением таращился на лепнину, на огромную хрустальную люстру, искрящуюся потоками света где-то там, в необозримой высоте потолка… На стены, затянутые, вместо привычных обоев, набивным шёлком(!!!), причём, в каждой комнате другого цвета, и, даже, на старинные гобелены(!!!), видневшиеся в многочисленных простенка и альковах…
- Богато живёт девочка… Даже жирно, можно сказать… – Пробурчал поражённый такой роскошью Медведь.
Женя его не слышала:
- Проходи-проходи, прапорщик! Чё застыл истуканом? – Она потянула его за собой, куда-то в недра своего «жилища». – Там – бар, там – бокалы или, если хочешь рюмки, там – музыку включи, а я скоро…
Она, распорядившись по-хозяйски, исчезла в соседней комнате, ничуть не озаботясь прикрыть за собой трёхметровой высоты, двустворчатую дверь:
- Давай, прапорщик, привыкай к обстановке, а я, пока, приведу себя в порядок – в этом нашем РОВДе все так и коптят «Беломором» – вся провоналась этой гадостью!
- М-м-да! – Крякнул Игорь и стал «осваиваться».
Он начал по кругу обходить гостиную, или что это там было, останавливаясь около каждой «меблюшки», едва касаясь её самыми пушечками пальцев. О мебели из Карельской берёзы он, тогда, даже и не слышал, но, глядя на это, искрящееся солнечным светом, великолепие, на натуральную(!) кожу, догадывался, что один только комод стоит нескольких его годовых зарплат плюс все премиальные за «загранки»…
В том самом комоде и обнаружился «бар», поразивший его не меньше всего остального – количество диковинных бутылок шло на десятки! Да всё больше с абсолютно неизвестными ему названиями. И… Медведь не стал экспериментировать – не мудрствуя лукаво, он вытащил из дальнего угла «бара» Кристалловскую «Столичную»:
«Вещь проверенная, не то, что эти заморские – «булькнешь» стаканец и быковать потянет. Не-е! Меня красивой лейбой не проведёшь!»
- А мы чё, без музыки сегодня? – Добрался-таки до Медведевых ушей вопрос из соседней комнаты.
- Щас! Только разберусь в этом «агрегате» маленько… – Вторую часто фразы Игорь произнёс, обращаясь к самому себе, и потёр пятернёй лоб.
Да и было от чего тереть – это была большая, в четыре «этажа» «дэка » фирмы Kenwood (что и сегодня, ещё, довольно большая, и совсем не дешёвая экзотика).
- Ну, что там, прапорщик?! – Раздался уже нетерпеливый голос.
- Да хер тут чё разберёшь в вашей технике! – Рявкнул, в сердцах Медведь. – Мне бы «Юпитер»…
- Фу-у, Игорь – это было грубо – с девушкой общаешься!.. Там «лентяйка» сверху лежит… Ну, пульт такой, дистанционный. Нашел?
- Ну…
- На нём есть красная кнопка с надписью Power…
- Есть такая…
- Нажимай!
- Щу-ух-х! – Мощно отозвались четыре огромные колонки, стоявшие по углам гостиной, на прикосновение Игоря.
- О! Молодец! – Она тоже услышала. – Теперь нажми кнопку Play…
«To lets my people go»!..
Глиссандо такого любимого им Луи Армстронга пролилось в звенящую «тишину» и Медведь крякнул от удовольствия.
- Что, нравится? – Тут же среагировала девушка.
- Ты, это… Помолчи, да? Дай послушать…
Женя честно не беспокоила Игоря до конца песни:
- Ну, что нравится?
- Спрашиваешь! Я вообще люблю ТЕХ певцов – Элвиса, само собой, Луи…
- А ещё кого?
- Провоцируешь? Не удастся – маленькая ещё! Я обожаю джаз и рок-н-ролл… Джерри Ли Льюис, Гари Литтл… Да и не только… Хампрдинк…
- Это концерт. Совместный… Луи Армстронг и Элла Фитцджеральд…
- Класс-с!
Он слушал звуки любимого джаза и не мог заставить себя прекратить «обследование» гостиной, пока не наткнулся на, почти не заметный, встроенный в стену, гардероб…
Распахнув замаскированную дверцу, Игорь опешил, на какую-то секунду – прямо перед ним был мундир… Маршала Советского Союза с огромным количеством рядов орденских планок…
«Ничего «фруктовый салатик», лет за полста службы подсобран, не иначе… А это чё?.. А-а, ну, теперь всё ясно – юная дева замужем за старческими погонами!.. И старикан уже «никакой», а ей «любви» требуется, да так, чтоб по самые гланды… В общем, картина ясна!»
- Ты чё там затих? – Проворковала девушка.
- Да вот, думаю – сколько же у тебя лет разницы с мужем? Сорок? Нет… Что-то я Маршалов наших моложе семидесяти не помню… Значит – пятьдесят!.. М-да-а!!! Только, вот, за какие такие заслуги тебе «прапорщика» присвоили не понятно… – Медведь теребил пальцами, явно женский, китель с «его» погонами, но, из «генеральского» сукна. – И, прости за любопытство, как твоя фамилия?
- Амхромеева.
- Ё-ёп-пт-т!!! Кх-х-хм-мы!!! – Закашлялся Медведь.
А Женя, ничуть не стесняясь присутствия постороннего, в общем-то, мужчины, продефилировала в одних, так называемых, трусишках из соседней комнаты и надела на голые плечи кителёк.
- А мне идёт форма! Правда?
Если не считать той тряпицы, на её лобке, китель был её единственной одеждой… Сдобренной для большей сексуальности, только, куда уж большей, распущенными, не до конца сухими после душа, волосами…
- Ты это… – Потупил взгляд наш скромник. – «Знамя» зачехли – не на параде. Да и вообще…
- А красивая выросла стерва, а?
- Есть немного…
Её красота была немного специфична. Можно сказать прошлого века, когда женщины имели «формы», не то, что теперешние худенькие девчушки, «героинового» телосложения… Тут было другое. Высокая, с длиннющими, точёными ногами и, довольно широкими, бёдрами, «осиной» талией и большой, высокой грудью. Ну, как если бы это было, а так, скорее всего и было, 110-60-100 – «виолончель», короче говоря… Округлое русское лицо, сдобренное яркими, пухлыми «вишнями» губ, озорными, слегка раскосыми, по всему видать наследие ещё от Золотой Орды, но, при этом большими, миндалевидными зелёными глазами и… Длиннющие, такие, что покрывали этот соблазнительный зад, слегка «волнующиеся» каскады волос, цвета спелой пшеницы… Игорь, надо сказать, вообще не равнодушен к длинным волосам… Ну, что представили? Правильно! Сплошная, живая провокация, женского пола, да ещё и такая, которая гордится своим телом и не стесняется его ничуть – полное отсутствие комплексов…
- Ну! И чё ты «потерялся»? А ещё Краповый!.. – Она качнула тяжёлыми «полушариями», «поправляя» волосы, и, сделав шаг к Игорю, коснулась его своими маленькими розовыми сосками… 
- Стоп! – Медведь отстранил от себя это, такое заманчивое, пашущее жаром, «тело». – Во-первых: я с маршальскими жёнами «дела» не имел, и иметь не хочу – себе дороже… Во-вторых: у меня есть жена, и я её люблю, и ещё, недавно у нас родился сын – его я тоже люблю… И в третьих: как ты узнала, что я?..
- Отвечаю с последнего вопроса – «оно» же первое…
Она схватила своей ладошкой ширинку Медведя, «оккупировав» всё его «хозяйство», и заговорила в самые его губы:
- Маршал Советского Союза Амхромеев – мой дед. Родной дедушка! Папа с мамой погибли – так случилось… – Она на секунду погрустнела. – Дед взял меня под своё «крыло»… На работу в Генштаб «Мэ.О»… Хоромы эти, мне, практически, подарил – всё своё время живёт с бабушкой на даче, в Переделкино… По первому вопросу ясно?
- Дальше! – Прокряхтел Медведь, чувствуя «клещи» на своих…
- Дальше… Я – свободная от каких-либо обещаний, молодая, современных взглядов на жизнь и на поведение, девушка. Люблю «любовь»… Да! Мне это «дело» нравится!.. Но!!! Не со всяким – это раз! И чтобы был настоящим «мужиком» – это два!.. И последнее… – Она разжала «клещи» и, опустившись на колени, стала расстёгивать форменные брюки Игоря. – Мне абсолютно «одинаково» женат ты или нет – замуж я не тороплюсь, по крайней мере, ещё лет пять, и твой семейный статус мне абсолютно «по фигу»… Я просто тебя хочу! Всего и прямо сейчас!..
Дальше…
Дальше пошло то, что понятно, по сложившейся ситуации, всем, кто старше шестнадцати лет…
И не надо осуждать Игоря! Не надо!!!
Просто вспомните, честно, для себя, свою жизнь. Неужели у вас так никогда, ни разу и не случилось подобной истории? Тогда вы святой и ваше место на стене храма, в виде фрески!..
Ну, и… Дальше начался «военно-половой роман», продлившийся долгие-долгие годы…
Дедушка Фрейд – отдыхает…
Медведь, влюблённый, не любивший, а влюблённый(!) в свою Ленку, родившую ему двоих сыновей, в короткие часы затишья на службе вдали от родной Одессы проводил своё время в жарких объятиях Жени…
Такова «се ля ви», как говорят французы…
Тихую, понимающую ситуацию, улыбку, на собственном опыте надо сказать, вызывала у меня происходившая у КПП Отряда суета, когда на территорию с включённой «мигалкой» въезжала «маршальская» «тридцать первая»… А суровые лица «лички» из «девятки», восседавших в этом авто, вызывали желание, не иначе как, взяться за «Муху» (РПГ-18) да и проверить их на «прочность»… Ничего не поделаешь – специфика службы…
Да… Так вот!
Прапорщик Женя Амхромеева, двадцати двух лет от роду, была абсолютно раскрепощённой, по-настоящему свободной от комплексов и предрассудков, девушкой. То есть, совершенно! Ей было глубоко наплевать на то, что о ней могут сказать или подумать!..
Она могла, например, сидя в каком-нибудь ресторане в компании своих подруг, задрать юбку (хотя, как правило, там и задирать-то было нечего!) и похвастать новым нижним бельём, а пялившимся во всю окружающим мужикам громогласно заявить: «Ну, и чё вы вылупились? Голой женской жопы не видали?!»…
Или там же, в ресторане, неоднократно происходили истории немного другого порядка, чему ваш покорный слуга неоднократно был свидетелем, после того, как познакомил Женю со своей Амазонкой . Они довольно часто, когда позволяла служба, отдыхали вот так, вчетвером, Филин с Амазонкой и Медведь с Женей. Так вот. Женя в присутствии Игоря могла «пристать» к Амазонке с полувопросом: «Олька! Слышь? А твой лейтенант как в постели, ничего, а? Наверное – вижу, вон, глазищи опустила. Так радоваться же надо! А вот мой прапорщик ого-го! Засаживает так, что застёжки лифчика лопаются!..» Медведь, сгорая от стыда, становился пунцовым, а ей как с гуся вода…
Или того круче! Сидя в Маршальском лимузине, могла сказать водителю и охраннику: «Ну-ка, мальчики, смотрите вперёд, на дорогу – у меня тут прапорщик без минета исстрадался весь!» И принималась за «дело», чем доводила Медведя до состояния тихой паники…
Такая была прапорщик Амхромеева – маршальская внучка…
И Игорь привык, постепенно, к её сексуально-хулиганским выходкам…
Но, что было удивительнее всего, она, при всём при этом, была верна Медведю… За пять лет их затянувшегося романа, до Игоря доходили, конечно же, слухи о её похождениях, но, по времени, все они были до него…
Медведь, правда, несколько раз, за эти годы, порывался прекратить их отношения, особенно, когда у них с Ленкой родился второй сын. Он тогда совсем уж было, собрался, но… Его желание разбилось вдребезги о железобетонные доводы Жени: «Слушай, Игорь! Ну, какого тебе неймется, а? От жены я тебя не отбиваю! Даже радуюсь, что ты своим «младшим прапорщиком» ещё одну бабу «осчастливливаешь» – у меня душа широкая и бабские желания я знаю… Ну, и чем тебе плохо? В Одессу поехал – «имеешь», в Москве – «имеешь» когда и как хочешь… И замуж я пока ни за кого не собираюсь – говорила же уже! Так и пользуйся, пока «дают»! Неужели Женя Амхромеева хуже «Дуни Кулаковой» в твоей общаге – ты ж здоровый, молодой мужик! А вот когда из Москвы переведёшься или из Армии уволишься насовсем, вот тогда всё и закончится – обещаю!..»
Так оно и случилось… Через пять лет(!) в 1991-ом…
Женька по-своему «снимала» с Медведя, накопившуюся в нём, за время «работы», отрицательную энергию и, попутно, вносила в их компанию, для тех, кто в эту компанию был вхож конечно, искорку какого-то безудержного, безрассудно-оптимистичного «пофуизма». Рубака-перень. Вернее, девка!..

***
Октябрь 1986-го. Дагестан.
Аслан…
…Отшумела и улеглась, потихоньку, шумиха, связанная с историей, случившейся со взводом Шаха, 2-го августа на день ВДВ. В начале сентября, когда Медведь, ставший к тому времени комвзвода (на долгие два года!), со своей «командой» были, наконец-то выведены из Афгана, они так все вместе и пришли в госпиталь Бурденко, навестить своего, теперь уже бывшего, командира – старшего лейтенанта Князева, и Беслана Батырова. Пришли, чтобы принять участие в одном «официальном мероприятии»…
Указом Президента СССР, Шах был награждён орденом Ленина, а Батырыч удостоен звания Героя Советского Союза …
Вручать награды, Шаху – орден и «капитанские» погоны, Батырычу – Золотую Звезду и, обязательно сопутствующий ей, орден Ленина, приехал сам Маршал Амхромеев!.. Да и понятно – далеко не рядовое событие…
Медведь попытался, было, спрятаться за спиной Бати, но из этой его затеи ничего не вышло – он был третьим награждённым, правда, куда как более скромной медалью «За Боевые Заслуги», непосредственным участником той истории… Игорь, в парадном кителе, на котором уже красовался неплохой «набор», с высоты своего роста смотрел на Маршала.
Смешно, но «второе лицо» во всех Вооружённых Силах был мелковат ростом – едва ли выше 165 см. Он даже имел «подпольную кличку» – «Строгий Карлик»… А уж по сравнению с Медведем… Маршал «дышал в пупок» прапорщику!
- Так, подполковник, ну, а где же третий награждённый? – Обратился он к Бате, после вручения наград, лежавшим на госпитальных койках, Шаху и Батырычу.
- Прапорщик Барзов! – Представил Игоря Батя. – Командир взвода разведки!
Маршал взглянул на, стоявшего по стойке «смирно» Медведя, и достал из красной коробочки медаль:
- Сколько в Армии, прапорщик?
- Семь лет, товарищ Маршал Советского Союза! – Рявкнул во всю глотку Игорь.
- Мы не на плацу, прапорщик, потише – здесь больные. – Немного поморщился Маршал. – Вижу, служишь не плохо – два ордена, да и эта медаль не первая… Орёл! Ну, что ж, продолжайте служить. И… Поздравляю!
- Служу Советскому Союзу!
- Это он принял взвод Князева?
- Так точно! – Ответил Батя.
- Но, должность-то офицерская, мало того – «капитанская»? На каком же основании?
- На основании старшего по званию в данном подразделении и как замкомвзвода!
- Ясно… Подыскиваете нового «взводного», подполковник?
- Никак нет, товарищ Маршал – прапорщик Барзов прекрасный командир взвода с большим опытом службы в этой должности.
- Вот даже как! Ну так представьте его к «старшему прапорщику», что-ли… Для солидности!
- Есть представить! – Улыбнулся Батя.
- Вот и отлично… – Пробурчал по-стариковски Амхромеев.
Эх! Знал бы «Строгий Карлик» с кем имеет дело!
А уж как заразительно смеялась Женя, когда узнала историю награждения. Да и вообще. Вся эта «ситуация» их «знакомства» ещё несколько лет была предметом весёлых шуток…
…Тогда же, взвод Медведя был реорганизован в «отдельную разведгруппу», подчиняющуюся непосредственно командиру отряда. Из её состава были выведены все солдаты «срочной» службы. Тогда же и определился, правда, поначалу случайно, да так потом и пошло, её количественный состав – четырнадцать. Батя, всегда поручавший группе самые сложные задания, не желал более «случайных» потерь – в группу со всех потаённых пыльных уголков Советской Армии собирались, а поначалу отыскивались настоящие армейские профессионалы, желавшие посвятить свою жизнь службе. В группе Медведя служили только «сверхсрочники»…
А в октябре того же года случилась та история в Дагестане…
…Её непосредственными участниками стали «аксакалы» группы, с которыми довелось послужить и Филину, его верные и надёжные друзья: Слон, Тюлень, Индеец, Кабарда, Бандера, только-только пришедшие в группу, Док и Змей, ну, и, конечно же, сам Медведь. Тогда, в группе ещё небыло ни Ганса, ни Сало, ни Бая с Муллой, ни Брата, ни Бульбы – они пришли позже, вместо тех, о ком Филину довелось только слышать: Кобра, Джигит, Бек…
***
…9 октября, срывая с плановых занятий по минно-взрывной подготовке, Медведя к себе срочно вызвал Батя. Оставив группу на своего тогдашнего «замка» Кобру, Игорь стремглав бросился в штаб Отряда, по пути ломая голову над тем, что могло вызвать такой аврал:
«Есть «работа» для группы – не иначе!» – В этом он был уверен.
…Батя сидел за своим столом с лицом, смурнее грозовой тучи, и перебирал большими сильными ладонями какие-то ненужные ему сейчас бумажки. Руки Бати… Руки подполковника, абсолютно седого человека, которому было едва-едва за тридцать(!), были предметом обсуждения и зависти всего Отряда – редко кто мог проломить ударом кулака семисантиметровую сосновую плашку. Даже Медведь, хотя и его Бог силой не обидел. Если честно, Игорь по силе уступал в Отряде, всего-то, двоим – Бате и Бандере. Но, сержант Сашка Чёрный – то совсем другая история…
…Батя сворачивал своими могучими пальцами какие-то бумажные  толи кораблики, толи цветочки…
«Нервничает чего-то…». – Подумал Медведь и обратился к командиру:
- Разрешите?
- Где тебя носит, Медведь – двадцать минут жду?!
- Так на полигоне же занятия – посыльный пока дошлёпал…
- Устроить что-ли для «зелёных» из РО  марш-бросок на «двадцатку» – жирок подрастрясти, а то у них в штабе уже жопы плесенью со стульями срослись? – Подумал вслух Батя. – Ладно – это потом – не до них сейчас… Проходи, Медведь, садись за стол – сейчас я тебя «озадачу»…
Командир расстелил перед Игорем большую «скатерть» карты:
- Что это?
- А хрен его знает, Батя. – Пожал плечами Медведь. – Судя по небольшому кусочку Каспия – северо-восточный Кавказ.
- Правильно. Что ещё?
- Ну… Вижу границы трёх республик: Грузии, Дагестана и Чечено-Ингушетии… Там, на сколько я знаю, высокогорье – Большой Кавказский Хребет…
- И это правильно. Бывал там?
- Откуда?! Только слышал –  мой Кобра из Цхинвали – это Южная Осетия.
- У тебя ещё двое есть из тех мест.
- Ну, Кабарда хоть и оттуда, но, далеко – он абхаз из Сухуми… А Джигит… Из Орджоникидзе, аварец…
- На сколько мне приходилось сталкиваться – аварцы живут в, основном, в Дагестане, и как раз, в этом районе. – Подполковник постучал пальцем по карте. – Я не прав? Это же очень маленькая, закрытая народность – живут кланово. Аул, как правило – один род. Чужаков сторонятся. Живут средневековыми устоями…
- В общем, всё так… Аслан – это целая история. Он с детства национальной борьбой занимался. Есть там у них какая-то, билисоба или что-то в этом роде – точно не знаю. Короче, в семнадцать лет поехал в Орджоникидзе на первенство Кавказских республик. А домой вернулся с женой… Старшие рода, его поступка не поняли – гуляй, мол, с кем хочешь, а жениться обязан на аварке, что бы род не зачах. Нас, мол, и так мало… Да, к тому же, жена правоверного мусульманина не может быть христианкой!
- Ну и нравы!
- Они так живут, Батя.
- Ну, и…
- Аслан с молодой женой вернулся в Орджоникидзе к её родителям. А те оказались не такими «горными»: папа – профессор местного Политеха, мама – доцент – Педина… Приняли блудную дочь, зятя обласкали, квартирку «детям» организовали – не последние же люди в городе…
- О! Это по-нашему!
- Так и «живут»… Правда Аслан, на счет детей, придерживается истинно мусульманского принципа – рожать и растить нужно всех, кого дал Аллах…
- Ну, и сколько же он ему уже дал?
- А в каждый отпуск даёт… Как поедет – так и «даёт»…
- Подожди. Гулиев уже пять лет в Отряде… Это что же получается? Пятеро маленьких Асланбеков?!.
- Шестеро! Первого он ещё до армии соорудил… Ну, а ранение за Речкой, ещё на «срочной», не дало – пропустил один год… Говорит: «Когда девка родится, из Отряда уйду – настоящий мужчина сыновей делает…».
- Бля! Как же это я упустил-то?! А случись «чего», шестеро сирот без отца останутся… Ладно – это мы потом уладим… Напомнишь мне о нём после «работы» – будем замену искать…
- Есть!
- К делу, прапорщик!.. Такие дела… – Батя потёр лоб ладонью, собираясь с мыслями. – Где-то, на стыке этих трёх республик тебе придётся работать… Докладываю диспозицию…
Батя заходил вокруг стола, меряя шагами свой кабинет:
- В этом районе начались какие-то нездоровые «брожения»… На рэкетно-национальной почве…
- Это как? – Вскинул брови Игорь.
- «Каком» к верху!.. Объявилась какая-то банда, именующая себя «Беспощадные Воины Пророка». Зелёные повязки на головы вяжут, Коран читают, даже своего муэдзина выставляют напоказ… Короче, вся атрибутика… Только, под этим, жирным соусом, «Воины» грабят и, что самое противное, режут, как овец, мирных, ни в чём неповинных, людей…
- Не мусульман… – Предположил Медведь.
- Правильно, не мусульман – те братья по вере… – Подтвердил командир. – «Опускают» они «неверных»… Сам знаешь, Кавказ – место прибыльное, для неленивых…
- Да уж… Почти все «Волжаны», как ни посмотришь на номер – грузинские. И, главное, «чёрни» или «бэлий» «цвэт».
- Не только грузинские – Кавказ большой… Да и дело-то не в этом… По большому счёту – им насрать на то, кто какой веры, или очень скоро станет насрать… Это слишком лакомый кусок, чтобы его дали съесть одному – местные Воры, а ты знаешь, что кавказские «законники» почти все Союзного уровня, этого не потерпят. А что дальше?
- Пойдёт срака на «драку»…
- Правильно! Только есть одно «но» – Воры к этой драке не готовы…
- Не понял!..
- Воры – это воры! «Щипачи-карманники», «домушники», «майданщики», да мало ли «квалификаций»? А вот настоящих бойцов, тех, которых они же называют «гладиаторами» и «мясниками» у них мало – эти, в воровской касте, никогда и ни при каких условиях не пользовались авторитетом… Западло им ручки марать!.. Эстеты, мать их!!! Да!.. Так вот. Воры это понимают и… Что?
- Не знаю… – Медведь пожал плечами.
- Всё очень просто. «Воины» – это прецедент. Начало!.. Дальше есть только два варианта. Первый – они соберут, с городов и весей, всех «мокрушников», которых им отдадут их «братэлы» со всего Союза и… Проиграют эту войнушку… Без вариантов! И есть второй вариант – отдать «Воинам», без боя, большой лакомый кусок, типа перевала Хаарами. Но, и это чревато – завтра появятся какие-нибудь «Наследники Мохаммеда», «Воины Ислама» или, скажем, «Сыны Священного Джихада» и всё – «пиши – пропало»! На всех не напасёшься… Они рискуют потерять всё…
- Ну, и фуй с ними!
- Оно-то так, только дело-то в другом… Кавказ, пока, более или менее стабилен – кто-то ворует, кто-то «садится», в основном «мелкота», но Воры поддерживают относительный порядок, типа «дедовщины» у нас в ВС…
- Дела-а!
- А представь себе, что в армии, вдруг, отменили Офицерский Корпус и оставили солдатиков с оружием…
Вот тут-то до Медведя и дошло. Он вскинул понимающий взгляд на Батю.
- Понял? Большой резнёй попахивает, Игорь. Они ж там, что не народность, то джигиты-воины – по двести-триста лет между собой эти камни поделить не могут, да плюс «кровники», да плюс «газаваты» разно всяческие… Представляешь?
- Одна большая куча горского говна…
- Да нет! Бери выше – Гражданская война!..
- Во, бля!..
- А «мы» им ещё и национальных героев «наплодили», Героев Союза: Аушев – ингуш, генерал ВДВ; Дудаев – чеченец, генерал ВВС; Руцкой – хер его знает, кто он, но, тоже оттуда, вот-вот синие генеральские лампасы ВВС получит… Так это – генералы! А простых офицеров, от летёх до полканов, Афган прошедших, мало ли, за семь-то лет?.. Национальная гордость!.. И ещё не известно, как эта «гордость» сыграет в головах тех, кого из армии списали…
- Батя…
Подполковник подошёл вплотную к сидевшему Медведю и «навис» над ним своим ростом. Он сверлил взглядом Игоря, а тот не мог ничего поделать со своими ногами, поднимавшими его со стула:
- Я не смогу стрелять в «братишку»…
- А в Бобра смог?
- Там было другое! Он Зяму…
- И здесь «другое»! – Отрезал подполковник. – Вернее, «третье»… Армия, наша с тобой, за семь лет Афгана «нарожала» уйму профессионалов… Кто-то, из тех, кто в силе , но с мозгами не совсем в дружбе… Ну, знаешь?
Медведь кивнул головой.
…- Кто-то ушёл в «пиджаки» насовсем, а кому-то и не хватило – обиженным Армией себя считает… Этих всё на «подвиги» тянет. Их-то к себе «Воины» и вербуют… Представь себе отрядец вот «таких», стволов в двести… Ведь все войну «нюхали» – боя не боятся, как себя вести знают... Многие награды имеют…
- Так как же? Против своих?! А если встречу кого-то из тех, с кем в «поиски» ходил, или кто из моих, они же все Там по полтора, а кто и два срока отпахали?..
- Потому, эту «работу», Медведь, поручаю твоей группе. Потому, что в тебе уверен и в пацанах твоих… Ты уж не подведи меня, старший прапорщик…
- Есть…
- А теперь конкретика… – Командир наклонился над картой. – Про перевал Хаарами я не просто так сказал – это, можно сказать, стратегическая точка. Ну, примерно, как Саланг, чтоб тебе понятнее было…
Игорь, с пониманием, кивнул головой.
- Горы там не самые высокие на Кавказе – на самом перевале чуть более двух тысяч… – Батя склонился к карте. – Точнее – две тысячи сто семьдесят семь метров… Но! Перевал находится на самой границе Дагестана и Чечено-Ингушетии. Причём – это единственный, пригодный для тяжёлого транспорта перевал в этих местах! Есть, конечно, ещё одна дорога, «Грозный – Махачкала», но она намного севернее и на сотню километров дольше, а это сам понимаешь…
Медведь кивнул ещё раз.
- Вот этот «сладкий пирожок» и оседлали «Воины». Обложили данью проезжающие «тяжеловозы», при условии, что те «правоверные». А вот машины с «неверными» шоферами пропадают, да не просто пропадают, нет, их потом находят местные менты… Пустыми и с убитыми шоферами в кабинах…
- Весёлые дела… – Пробурчал Медведь.
- Да уж, куда веселее? – Подтвердил подполковник и взял циркуль. – Причём грабят не только на перевале, но и в округе – места там, сам понимаешь, «зажиточные»…
Он очертил круг на карте, воткнув остриё циркуля в перевал Хаарами:
- МВД обеих республик попытались провести совместную операцию… «Положили» там, в столкновении, около тридцати сотрудников и поняли, что без Армии им не обойтись… Ну а командование Северо-Кавказского Военного Округа, трезво оценив свои силы, через МО обратилось за помощью к нам – нет у них там ни одного, более или менее серьёзно подготовленного, боевого подразделения…
- Ясно.
- Где базируются «Воины» – не известно. Но, то, что в этом районе – как пить дать. – Батя постучал пальцем по, очерченному на карте, кругу. – Здесь и искать будете.
- Да тут сотня километров в диаметре! – Вяло возмутился Игорь. – Да всё по горам! Их там годы искать можно!
- На всю операцию отводится две недели.
- Батя!
- Но, могу тебе слегка «облегчить жизнь»… Вояки эти по глупости своей или по незнанию «опустили» караван машин одного очень авторитетного Грозненского «законника», а тот взял, да и обиделся… В общем, в Чечено-Ингушетии их никто не рискнёт «приютить», а если и рискнёт, то тут же и «сдаст»… Южнее перевала они, Медведь, в Дагестане. И второе… Стало известно, что «впереди на лихом скакуне» у них один красочный персонаж. Зовут его Мамед Мамедов. Бывший старлей, «общевойсковик». Учился в Бакинском Училище, служил ротным за Речкой, в Герате. Списан после ранения. Боксёр. Когда-то, чемпион Дагестана в полутяжёлом весе в юношеской сборной…
- Ну – это уже кое-что! – Обрадовался Игорь. – А то «иди – ищи его, свищи его»…
- Мамедов, как и Джигит, аварец, родом из Буйнакска, но там о нём уже давно ничего не слышали.
- Разберёмся!
- Вот и отлично! – Подполковник встал напротив Медведя. – Готовь группу и вперёд! Вылетаете в 18.00 на Грозный, а дальше по обстановке… Местные менты, да и штаб Округа вам окажут любую посильную помощь, но… Мой тебе совет – не особенно на неё надейся, а лучше вообще поменьше «свети» группу, на всякий случай…
- Есть!
- На всю операцию – две недели. Ясно?
- Так точно!
- Вот и хорошо… Ну, с Богом, Медведь…
Так началась та история…
***
…- А я его помню, Мамеда! – Аслан напрягал голосовые связки для того, чтобы его могла слышать вся группа.
Равномерный мощный рёв турбин заполнял собой все пустые места огромного чрева «семьдесят шестого Ильюшина». Но абсолютно не мешал и не раздражал, привыкших к нему бойцов. Они, по старой, заведённой не ими, привычке улеглись уже, было, на жёсткие лавки поспать – путь до Грозного не близкий, да и отоспаться «впрок» никогда не мешает, тем более, что в этой «командировке» прыжок не предвиделся. Но…
Когда Джигит, долго и упорно морщивший лоб, вдруг, выдал на-гора эту фразу, сон улетучился. Вся группа собралась около Аслана – настоящий профессионал никогда не погнушается возможностью узнать хотя бы «лишнюю запятую», добавляющую мазок к портрету противника. А они были настоящие «профи», потому, что другие и не могли попасть в отдельную РДГ Медведя.
- Я помню его! – Произнёс ещё раз Джигит. – По юношеской сборной!
- Ну-ка, ну-ка! – Это было интересно и важно всем.
- В 78-м, когда в Орджоникидзе на первенство Кавказа ездили…
- Так ты же не боксёр, Аслан.
- Правильно! Только тогда были соревнования по борьбе, боксу и тяжёлой атлетике – республиканский спорткомитет сделал сводную юношескую сборную Дагестана по всем трём видам.
- Как на чемпионат мира…
- Вроде того… Мамедов там тоже был.
- Расскажи, Аслан, что помнишь.
- Он на год меня старше был, и это были его последние соревнования в составе юношеской – восемнадцать лет для спорта возраст переходной – дальше переходят во «взрослый разряд»… И он перешёл бы без проблем, всё же чемпион республики, Мастер Спорта…
- А чё ж не перешёл? – Спросил Бандера.
- История там была… Заносчивый он не в меру. Всех задирал, а если что, то и избить мог… Тренеры на это смотрели сквозь пальцы, мол, у боксёра, должен быть бойцовский характер, да и надёжды на него возлагали большие. Да!.. А в Орджоникидзе, когда он уже в финал вышел, случилась одна история… Вечером, перед последним днём… Мы тогда с ребятами, «борцами», вышли погулять в город. Я, уже тогда, со своей Мадленой, ну, там мороженого поесть…
Ребята заулыбались – её фотографию видели все. Аслан по-настоящему гордился тем, что эта красавица-осетинка его жена.
-…Ну, и столкнулись с «боксёрами», они тоже погулять вышли… – Джигит покатал желваки на скулах и продолжил. – Мадленка моя – красавица! Сами видели. Вот Мамед и попробовал её «перехватить» по-наглому. «Я, мол, смотри какой джигит – любого одним ударом в камни по пояс вобью, а ты, мол, сопляка себе выбрала…». И знаете, пацаны, он бы меня точно убил бы одним ударом, если бы захотел, у нас тогда разница килограмм в тридцать была…
- Ну, и что случилось?
- Я вскипел… Он меня уже за рубашку схватить успел, а потом вспомнил, что я Гулиев…
- Ну и что? – Удивился Бандера. – А я Чёрный! И что с того?
Аслан обернулся, ища поддержки, и встретил понимающие взгляды Кобры и Кабарды.
- Род Гулиевых – самый старый, самый большой и самый почитаемый из аварских кланов…
- Ты, Саня, немного позже нас с Джигитом попал в Отряд. – Заговорил Кобра. – Потому про него и не знаешь – Аслан очень скромен, каким и должен быть настоящий джигит. И ещё, ты не знаешь наших традиций!..
- Ну, так расскажи!
- Полное имя Джигита как?
- Асланбек.
- Правильно! Асланбек Гулиев… Такое имя на Кавказе имеют право давать и дают, только, мальчикам княжеского рода…
- Так Джигит князь?
- Род Гулиевых – старинный княжеский род. Очень известный, ну, примерно, как в Армении Тер-Петросян…
- Мой род старше!.. – Воскликнул Аслан.
- А я и не спорю! Или как в Грузии – Осилиани…
- Ну, вот – это другое дело… – На это замечание Джигита заулыбалась, тайком, вся группа. – А то Тер-Петросян! Нашёл с кем сравнивать!..
- Твой прадед жив ещё, Аслан?
- Исай Гулиев ещё крепок как столетний дуб!
- Столетний… Так вот, Бандера, старейшина рода, князь Исай Гулиев, который родился в 1881 году…
- Сто пять лет? Ни хрена себе!..
-…В тридцать лет был уже генералом царской армии! И все прапрапрадеды нашего Аслана были генералами – знаменитые дагестанские конные дивизии…
- Дед – полковник… – Констатировал факт Аслан.
- Но, наверняка был бы генералом… Так вот! Ссориться с таким родом на Кавказе – нужно очень не любить жить. У нас оскорбления не прощают, особенно князьям. А воевать Мамедовым против Гулиевых – это форменное самоубийство…
- Ну, бля у вас и нравы! – Поразился Бандера. – Пацаны побили морды друг другу – с кем не бывает?
- Бывает! Но, когда кто-то пытается отбить у князя невесту, и при этом его оскорбить и унизить, да ещё и прилюдно – тут уже задета честь всего рода! А за честь рода вступается весь род! Так на Кавказе было всегда! Такие войны у нас велись веками! Так-то, Санёк, честь рода превыше всего!
- Офуеть можно! Ну, дела-а!!!
Из всего этого диалога Медведь сделал собственные выводы:
- Ну, что, подытожим всё, что, мы знаем о Мамедове?.. Он боец – это понятно. Попасть зелёным лейтенантом за Речку и за два года вырасти до ротного – это кое о чём говорит? – Группа дружно кивнула головами. – Имеет боевой опыт оттуда же, и хорошую Школу из Баку – Училище известное… Спортсмен и, наверняка продолжает поддерживать форму… Дальше. Крови не боится, но в своих поступках осторожен, судя по рассказу Джигита, а это значит, что любит рисковать, но не безрассудно, с оглядкой. Такой всегда готовит тылы и пути отхода. Ну и лидер, понятно. Не все ж в его банде сопляки и «срочники», наверняка есть и бывшие офицеры, и с опытом побольше, и званием повыше, а командует он, бывший старлей. М-да!.. Весёлый персонаж! Волк из «Ну, погоди!»…
Ребята улыбнулись последней фразе Игоря, но, как-то невесело. Они уже прекрасно поняли, с каким противником им предстоит столкнуться. Противником, отягощённым полусотней, или больше, вооружённых до зубов сотоварищей… «Психологический портрет» только добавил немного красок…
…В 23.00 того же дня Медведь доложил о прибытии группы полковнику, Дежурному по Штабу Округа.
- Ну, что ж, старший прапорщик, отлично! Завтра доложим Командующему и Начштаба. Завтра же, видимо, и получите конкретные задачи… А пока, отдыхать! Где вы, кстати, разместились?
- «Лётчики» потеснились – нам много места не надо…
- Отлично! Значит так! Завтра к 8.00 – на доклад!
- Есть! – Ответил Игорь и развернулся «кругом», браво щёлкнув каблуками прыжковых ботинок…
А уже в 10.30 утра следующего дня его группа выдвинулась на приданных им на время операции, трёх «козлах» по дороге из Грозного на Аргун – Шали – Ведено, в сторону перевала Хаарами…
Сотня километров по горным дорогам – это не равнинные километры. К окрестностям перевала они добрались далеко за полудень…
- Стой! – Сказал в ларингофоны рации Медведь, ехавший в передней машине, и поднял руку.
Судя по карте, до перевала оставалось не более пяти-семи километров.
- Съезжаем с дороги!
Небольшая колонна военных УАЗов свернула в ближайшие кусты и… Словно растворилась в буйной придорожной зелени. Проезжающие мимо, в одну и другую сторону, не очень частые гражданские машины, никак не отреагировали на это – мало ли в какие игры играют военные…
- Значит так, группа! – Игорь был серьёзен – не до смеха. – Технику оставляем здесь. Маскируем так, чтобы даже местные пацаны, сев за их рули, не поняли где они сидят! Бандера, Змей!
- Ясно! – Двое бросились искать, в первую очередь, природные укрытия.
- …Дальше передвигаемся пешком – у Мамеда где-то тут наверняка есть наблюдатель, а нам желательно раньше времени не «отсвечивать»…
- Есть новости, Медведь? – Спросил, озабоченный изменением первоначального плана, Кобра. – Из штаба ты не очень-то весёлый вернулся и всю дорогу молчал…
- Вчера, пока мы сюда летели, у местных ментов пропал инкассаторский грузовик…
- А кой хер он тут делал, на границе республик? – Задал законный вопрос Тюлень.
- Грузовик из Дагестана. Собирал недельную выручку из местных, районных отделений Сбербанка, а те, понятное дело, получали деньгу из всех магазинов… Последний дагестанский райцентр Ботлих в двадцати кэмэ от перевала, с той стороны. Мне объяснили, что так работают уже десятками лет – от Ботлиха до Хасавюрта что-то около ста восьмидесяти кэмэ горных серпантинов, и та дорога разбита – одни колдобины. А через перевал до Грозного всего сотня. Вот два МВД когда-то и договорились «гнать» инкассаторов, в сопровождении двух «канареек» в Грозный. Оттуда деньги самолётом увозятся в Махачкалу, а грузовик, уже пустой, добирается своим ходом…
- Ну, это разумно…
- Вчерашний грузовик в Грозный не пришёл. Искали всю ночь…
- Нашли? – Подал голос Слон.
- Нашли… Чуть ниже перевала, с нашей стороны, есть небольшая грунтовая дорога, тупиковая в ауле Макажой. Километров до двадцати. На этой дороге и нашли… И грузовик и обе «канарейки».
- Все «двухсотые»… – Толи спросил, толи констатировал факт Тюлень.
- Семь человек: четверо ментов и трое инкассаторов. – Подтвердил Медведь. – Не просто «двухсотые» – там натуральная «мясня», как мне сообщили в штабе, забойный цех… Оба милицейских генерала «рвут и мечут» и «жаждут крови»…
- Посмотреть бы на те машинки не мешало… – Произнёс Тюлень.
- Правильно, Серёга. Мы и пойдём «на посмотреть», тут совсем не далеко, но так, что бы не попадаться на глаза ни ментам, ни «местным» – фуй его знает кто там, в толпе ротозеев толчётся. Я бы, на месте Мамеда, туда обязательно одного-двух «засланных казачков» организовал. За ментовской реакцией посмотреть – полезно бывает…
- Тоже правильно. – Согласился Тюлень.
- Значит так! – Медведь посмотрел на часы. – Сейчас 14.50… «Первые страсти» там уже улеглись, да и «двухсотых» уже должны были увезти… Выступаем в 15.00. Работаем по-боевой… «По-взрослому»! Мамедов противник серьёзный и опытный… Так что, пацаны, как за Речкой. Идём в поиск! Работаем в «Ночках», в штатном режиме… Всё! Десять минут привести себя в порядок, покурить и оправиться. Отдыхать, группа!..
Начиналась настоящая «работа»…
***
- Ёп-ты-ть, мать вашу! – Тихо прорычал Игорь, наблюдая за суетой, происходящей на этой горной полудороге – полутропе для местных ишаков.
- М-да-а! – Прошипел над его ухом Слон. – Серьёзные мальчуганы поработали, а главное – на совесть…
Преодолеть десяток километров заняло у группы не более часа, с небольшим. И вот, теперь, они уже десять минут изучали «место действа» в свою оптику, затаившись в сотне метров на ближайшей каменной гряде.
Наблюдали все – перед вылетом в Грозный Игорь настоял на том, чтобы группа была снабжена новыми АКС-74 с оптическими прицелами и ПББС ами. Этой роскоши были лишены всего двое в группе: Змей со своим любимым РПК, да ему это и небыло нужно – «глаз-алмаз», он и так «рисовал» восьмёрку со ста метров в ростовой мишени; и Бандера с ПК – этому прицеливаться вообще не было необходимости, а зачем, когда пулемёт «по-рэмбовски» на руке у бедра… (Как-то, на стрельбище, командир разведроты Джо проиграл Сашке ящик коньяка. А спор был прост. Сколько сможет Бандера, удерживая ПК вот так, одной рукой, отстрелять патронов? Сколько выдержит? Девять «дёргающихся» кэгэ!!! Джо «был согласен на пол-ленты», но, на всякий случай лент соединили две – 500 патронов!.. Не выдержал пулемёт… К концу этой бесконечной очереди ствол раскалился до-красна и стал «плевать» пулями на двадцать метров. Тогда, в этой двойной ленте, осталось, что-то, около сорока патронов… Да! Бандера! Но, я уже говорил, что это –  совсем другая история…).
- Кобра.
- На приёме. – Ответил наушник портативной, оперативной рации .
- Наблюдаешь?
- Дэда мутхан трагэ!!!
- Значит, наблюдаешь… – Понял Медведь. – Что скажешь?
- Шакал! Бешенный шакал!
- По делу!
Вторую половину группы, во главе со своим «замком», Игорь отправил в обход на другую сторону дороги – осмотреться было необходимо со всех сторон…
- Кобра не может – я доложу… – Услышал Игорь голос Джигита.
- На приёме! – Он улыбнулся уголком рта: «Опять наш князь на помощь приходит – не может без этого. Да и правильно, наверное…».
- Ничего не боялись, даже следов не маскировали!.. Знали, что за такой толпой, менты с собачками не пойдут…
- Откуда данные?
- Мы с Беком прогулялись немного… Им нужны были не только деньги, Медведь…
- Поясни!
- Сам смотри! Это «акция устрашения», чтобы местные не дёргались! «Нам, мол, даже вооружённые менты по фую!». – Аслан замолчал на несколько секунд, давая Игорю время «переварить». – Сам же видишь! Деньги они взяли раньше, где-то на перевале…
- Так…
- Ну, взяли и взяли… Но, Мамед тащил с собой ещё около часа уже не нужные ему грузовик и две ментовские «канарейки» полные «ментов», сюда, к самому крупному аулу, стоящему около перевала… С какой скоростью у нас в горах распространяются новости знаешь?
- Примерно…
- За сегодня, уже не менее десяти аулов узнают, «кто на Хаарами хозяин», а ещё будет завтра, и послезавтра…
- Почти понятно…
Медведь смотрел на огромные, успевшие стать бурыми, пятна, не иначе крови, на камнях этой дороги. На залитые кровавыми потоками лобовые стёкла милицейских «Жигулей» и не понимал этой жестокости…
- Кобра!
- На связи…
- Встречаемся через час. Выходить к высотке…
- Принято…
Когда, через час, вся группа была в сборе, Медведь опять обратился к Аслану:
-  Слушай, Джигит! Ну, я всё понимаю: «волки» добычу делят – клочья летят… Только почему так? Если они ничего не боятся – взяли бы и застрелили… Что ли…
- Я сам мусульманин, Игорь, знаешь… И Улугбек, вот… – Джигит кивнул головой на Бека. – Он тоже понимает…
- Так поясни, не тяни кота за яйца!
Было видно, что Аслана мучают сомнения и «слово взял» Улугбек Мухамедшин, этнический таджик, не знавший до сих пор, где у него больше родственников – в Союзе, в смысле в Таджикистане, или в Афганистане.
Бек был истинным аксакалом группы, прослужив сержантом в Отряде, к тому времени, восемь(!) лет. Он пришёл на службу в «Витязь» ещё в 1978-м, когда Отряду, а точнее роте тогда ещё, было всего-то три месяца от роду. Пришёл рядовым… Бывший прапорщик, успевший повоевать в Анголе, получить орден Ленина, и «потерять» погоны… Они частенько секретничали с Тюленем на этой почве…
- Такое дело… – Бек, как настоящий «сын Востока» не торопился. – Баран – он и есть баран. Барана режут… Шашлык, шурпа, самса делать, плов… Мальчиков с детства учат – сначала режь горло, спусти кровь. Тогда мясо будет сочное и вкусное… С трёх лет учат барана резать…
- Ну, и при чём тут…
-…Немусульманин – неверный, тупой баран, незнающий Корана и непонимающий слов пророка Мохаммеда. А что делают с бараном? Режут… Как – сам видел…
- Янныс сыпыс ! – Прошептал Мирза Безоев. Ещё один «ветеран» группы – Бес, адыгеец из Майкопа.
Медведь взглянул на Джигита, а тот только кивнул в подтверждение слов Бека, потупив в землю глаза.
- Та-ак… Ну, в общем, понятно…
- Я надеюсь. – Подал голос самый «молодой» в группе Док. – Что к нам «неверным» это не относится?
Они вскочили оба – Бек и Джигит. Причём, более горячий, чем его собрат по вере, «князь» успел сорвать с себя камуфляжную куртку и «пошёл» на Дока…
- Ты!.. Мальчик! – Громким шёпотом проговорил Бек. – Зачем так сказал? Нервы поднял? Зачем горячий кровь трогал? Молодой, да? Глюпый, да? Мы – братья!!! А ты, пока, и есть молодой, глюпый баран!..
- От-ставить! – Рявкнул Игорь, наблюдая за тем, как Кобра и Кабарда удерживают за руки Аслана. – Не хватало мне ещё этого!.. В Отряде, после «работы» разберётесь. А кто не поймёт – вон из Отряда! Я сказал!..
Медведь посмотрел на спорщиков:
- Миша, ты не прав. – Сказал он Доку.
- Ладно… – Док потупил взгляд. – Сдуру я это ляпнул – очень уж красочно с ментами разобрались… Бек, Джигит, Бес, зла не держите, ладно?
- Дурак ты, Миша! – Отдышался Аслан. – «Зелёный» ещё потому что, хоть и Берет надеть успел… Послужишь с наше – такие глупости забудешь. Ладно! Мир, «неверный гяур», только больше так не говори – мы все, одно дело делаем…
«Князь» протянул свою грубую ладонь навстречу ладони Дока…
Разрядившаяся «обстановка» принесла облегчение всем. Но, только не Медведю:
- Ладно! Закончили с «этим»… Бек! Что видели, что поняли? Докладывай!
От медлительного «сына Востока» не осталось и следа:
- Уходили на ту сторону, за перевал. Шли «толпой», как на прогулке – бокового охранения небыло… Что сказать – не знаю! Может, о таких вещах не знают, может, в свою силу уверовали…
- На счёт «не знают» – не уверен. Мамед – «кадровый», за Речкой ротой командовал, а там без «этого» никак, сам знаешь…
- Говорю о том, что видел. – Произнёс невозмутимый Бек. – Шли стадом…
- Что ещё?
- Мамед пугал аул…
- Сержант, бля! Когда ты научишься говорить всё сразу!..
- Стреляли они в «зелёнке», но, думаю, трассерами и в небо…
- Что-то нашли?
- Куча пустых автоматных гильз, несколько от ракетницы, и «срезанные» ветки…
- Всем всё ясно? – Спросил Игорь.
- Да уж, куда уж… – Приговорил Тюлень. – Вызов это, Игорь, что б я больше, бля, моря не видел!..
- И я так думаю. – Подумать было над чем. – Это значит, что?..
- Ждёт он нас, и готовится к встрече. – Слон внёс свою лепту.
- Нас, или кого другого. – Почесал лоб Индеец. – Но, Мамед готов. И готов не случайно – он эту «встречу» готовил и всячески на неё «наводил»…
- Правильно, Артур… А для чего? На хрена ему это надо?
- «Большим Беком» хочет стать. – «Прорезался» Кабарда. – Или ещё хуже…
- А что может быть хуже, Каха?
- А вот возьмёт и повяжет белую повязку на папаху, да в имамы подасться…
На эту фразу реакция была резкой. Бес, Бек и Джигит стали сверлить взглядом Кабарду… Человек, носящий белую повязку на голове, считается святым человеком, «хаджи», совершившим «хадж», измеряя путь длиной своего тела, к мусульманским святыням, святым местам, в Мекку или Медину, к гробу Всевышнего или его пророка Мохаммеда… Хаджи, по мусульманским законам, стоит над ними – он святой!..
- Так не говори, Каха – это грех… – Произнёс Бес.
- А вдруг! Кто проверить сможет?
- За всю историю ислама небыло ни одного лже-хаджи… – Проговорил Бек.
- А вдруг! Времена-то какие – всё меняется…
- Тогда, если это случится, и Мамед объявит себя имамом – я стану хрестьянином или буддистом… – Поставил точку в споре Джигит. – Но – это крах всех наших канонов… Ведь, это же, кто угодно может сказать, что он совершил хадж!.. Тогда не остаётся ничего святого, ничего, во что можно верить!!!
- А в нас?! – Спросил Бандера. – В боевых братьев?!
- А в дружбу?! – Озадачился Слон.
- Это, совсем другое – это проверенное…
- Значит в то, что человек «хаджи» вы верите на слово? – Вот тут-то в разговор и вступил Медведь.
- Ну-у…
- «Да» или «нет»?!
- А кто на столько же свят, что может это проверить или усомниться? – Вскипел, вдруг, Джигит. – Хадж – это великий труд…
- А если в Саудовскую Аравию на самолёте слетать, да и прикоснуться к Святыням – это хадж?
- Любой мусульманин, побывавший в Мекке и прикоснувшийся к могиле Пророка, считается святым «хаджи»… – Произнёс озадаченный Бек.
- Вот видите – всё очень просто! Нужно, только иметь загранпаспорт… Тогда всё честно, без обмана…
- Мать твою!.. – Не удержался Индеец.
Бес, Бек и Джигит смотрели друг на друга и понимали, что Игорь прав…
- Вот вам и новый «проводник» воли Аллаха… – Заключил Игорь. – И что нам со всем «этим» теперь делать?..
- Слушай, командир, если он это сделал – тогда совсем плохо. – Тихо проговорил Бес. – Тогда всё меняется…
- Объясни нам всем, Мирза – ты в этом вопросе самый «подкованный»…
- Вы, пацаны, все знаете, что мой отец имам Майкопской мечети. – Ребята кивнули головами. – А я сам, с детства учился в медресе при этой мечети, готовился принять сан и стать муллой…
Мирза замялся немного и продолжил:
- По нашим законам, человек, сделавший святому хаджи зло становится изгоем… Паломник, совершивший хадж к святым местам, сам становится святым… Хаджи по определению не может совершать плохих поступков – он святой человек! Его слушают и делают то, что он говорит или просит. За него заступаются! …Если станет известно, что кто-то навредил хаджи, на отмщение поднимаются все правоверные мусульмане – так заведено ещё от Пророка Мохаммеда!.. Игорь, мы рискуем разжечь здесь Гражданскую войну на религиозной почве!
- Мать твою! – Не удержался Бандера.
- Человека, нанёсшего вред хаджи, ищут десятилетиями, и находят… Месть за святого человека – святое дело… А если этот человек сам мусульманин – его отлучают от веры, от него отказывается семья…
- Ты хочешь сказать, что вы: ты, Бек, Джигит…
- Я скажу за себя! – Поднял голову Мирза. – Я военный человек, принимавший присягу, и что такое приказ знаю. И если я в этом деле – я в нём буду участвовать до конца! Но… Если у Мамеда на голове окажется белая повязка – это будет моё последнее задание, командир… Я уйду со службы, вернусь домой и буду замаливать этот грех перед Всевышним. Аллах милостив – он простит, услышав мои покаянные молитвы… Это моё слово!
- Он прав, Игорь. – Сказал Аслан. – И я с ним согласен…
- Таков путь истинного мусульманина… – Поставил последнюю «точку» Улугбек.
- Ясно… Если Мамед, бандит и убийца, окажется «святым человеком» группа потеряет троих опытнейших бойцов. И вариантов не останется? – Последний вопрос был риторическим – Игорь за два года успел узнать твёрдость слова своих друзей. – Может, вам вернуться в Отряд, пока не поздно?
- Это ничего не меняет, Медведь – мы уже знаем. Да и лучше пусть это будем мы, чем кто-то другой. – Сказал за всех Джигит.
- Тогда, остаётся надеяться на то, что предположение Кабарды не правильное…
В полном молчании они просидели несколько минут. Каждый «переваривал» услышанное…
- Всё! – Часы Медведя показывали 16.50. – Работаем, группа! Бек, Индеец – головной дозор. Триста метров.
- Есть! – Двое ушли вперёд.
- Кабарда, Змей – слева; Слон, Джигит – справа. Сто метров.
- Есть!
- Есть!
Ещё четверо нырнули в боковые кусты.
- Тюлень, Док…
- Как всегда замыкающий. Двести метров? – Тюлень получил утвердительный кивок Игоря. – Ясно…
- Кобра, Бес, вы самые опытные, пойдёте в свободный поиск… Далеко не ходить! Я тебя всё время должен слышать, Резо. – Медведь постучал пальцем по наушнику своей рации. – Направление – гряда. На перевал не ходить – он для нас «закрыт». Ищите другое место. Цель – перевалить по-тихому гряду на ту сторону – Мамед там. Я уверен…
- Дожился… Мой же «салабон», мне приказы отдает, куда и как ходить… – Пробурчал «для порядка» гордый осетинский «замок».
- Резо!.. Приказ ясен?
- Ясен… Есть! – Чётко ответил Кобра. – Пошли, Мирза, посмотрим…
Эти двое, невысокие, коренастые, а главное, чрезвычайно опытные и к тому же «почти местные», валкой трусцой ввалились в ближайшие кусты, тут же в них и «растворившись»…
- Бандера, Як (Павел Якушин – неизменный связист группы), Горб (Геннадий Горбылёв – штатный сапёр) со ной! – Игорь взглянул на свои «Командирские» – головной дозор ушёл две минуты назад. – Снялись!..
…Ночью группа Медведя встретила уже за перевалом в Дагестане…
- Паша! – Медведю не давал покоя разговор «под Макажоем». – Ну-ка, вызови-ка на связь «Ивана».
Чтобы не ломать головы над позывными, в штабе Округа пошли простым путём – город Грозный, значит «Иван Грозный» или просто – «Иван», ну а группа Медведя – «Сын»…
- До сеанса связи ещё два с половиной часа… – Уточнил педантичный Як.
- Вызывай.
Як «заколдовал» над рацией:
- Иван, Иван, ответь Сыну… – Он морщился от треска помех в радиоэфире, но продолжал своё. – Сын вызывает Ивана!.. Иван, ответь Сыну!..
- Иван Сыну… – Проговорил наушник, и Паша передал его Игорю.
- Сын Ивану! Медведь на связи! Срочно требуется Первый. – «Первым» был руководитель операции, нач.разведки Округа, полковник, со сложной грузинской фамилией, заканчивающейся на «-швили».
- Жди!
Близкая горная гряда вносила в радиоэфир такой треск и шум, что казалось, волосы вставали на дыбы. Но, приходилось терпеть «неудобства»…
- Слушает Первый! – Прорычала наушником рация через долгие минуты ожидания.
- Медведь на связи!
- Почему так рано!
- Срочно требуется информация по Гостю!
- На приёме.
- Необходимо узнать носит ли Гость белую повязку…
- Ого! – Ответил наушник.
- И ещё… Всё о его родне! Может, есть кто-то, кто живёт недалеко от Тропы?
- Принял… Это задачка! – Это действительно была задача из задач. – Жди! Связь в установленном режиме, но, рацию «на приём» – жди информации… Конец связи!..
Ночь прошла «в штатном режиме»… Кто-то нёс службу, кто-то отдыхал… Всё – как и было заведено в разведке испокон веку…
Утро «озадачило» группу новыми вопросами.
От перевала Хаарами их отделяло километров тридцать. Тридцать километров высокогорья… Кобра и Бес, ушедшие в свободный поиск, сумели разыскать место, чтобы перевалить через горную гряду, много южнее… Но, кроме этого они нашли тропу… Горную тропу и неизвестный перевал. И, что самое важное, Мамед возвращался в Дагестан не через Хаарами. Он, со своими «Воинами» тоже прошёл здесь, об этом говорили следы… Это открытие вселяло надежды, а Резо и Мирза ходили «героями дня». Но… Дальше следов небыло… И хоть становилось понятным то, что «Воины» базируются где-то здесь, в этом районе, но «шерстить» каждый аул было глупо и очень небезопасно… Медведь решил ждать…
К вечеру четвёртого дня…
- Первый на связи. – Як передал Игорю рацию.
- Слушает Медведь!
- По твоему запросу! – Проговорил наушник голосом Первого. – Гость повязку не носит – данных нет!
Медведь непроизвольно вздохнул с облегчением и весело посмотрел на Яка…
- По второму вопросу. Отец Гостя родом из аула Эчеда. В Город переехал лет тридцать назад, там же и женился… Это тебе поможет, Медведь?
- Уже помогло! Спасибо, Первый! Конец связи!
Он бросил наушники Яку и встал, потянувшись во весь рост:
- Й-а-а-х-ха! Жизнь налаживается, Паша, жизнь налаживается!
- Есть новости?
- Есть!.. Кобра!
- На связи!
- «Срочный сбор» группе!
- Есть «Срочный сбор»!..
…- Значит так, пацаны! – Через три минуты Игорь уже делился новостями с группой. – Есть новости! Первая – это для вас, Джигит, Бек, Бес… Мамед не носит на своей дурной башке белой повязки – разведке Округа об этом не известно…
На лицах Аслана, Мирзы и Улугбека словно «солнце взошло» – это решало многие их «душевные» проблемы.
- И второе… Отец Мамеда родом из аула Эчеда…
- Так нам же до него, всего-ничего, километров двадцать, не больше. – Вскинулся Кобра.
- Правильно, Резо!..
- Вот там у него и «база»! – Заключил Тюлень. – Там его все знают, родственник, как-никак, да ещё и с толпой вооружённых придурков… Аул укреплён, наверняка, по последнему слову… Но – это уже дело техники. Вот тебе, Игорь, и весь рейд…
- Нэ кажи гоп… Хотя… Ты прав, Серёга! Я думал – будет сложнее…
…Аул Эчеда расположился на склонах довольно большого ущелья, на берегу стремительного потока реки под названием, как следовало из карты, Андийское Койсу.
- Чё за название такое? – Удивился Бандера. – Мы ж не в Андах.
- Есть ещё и Аварское Койсу. – Пожал плечами Джигит. – Они, кстати, сливаются потом в одну реку… Не знаю, Саня, так назвали когда-то… А почему Волга – это Волга? Или Днепр?..
К Эчеде группа Медведя вышла за два часа до рассвета, на пятый день этого рейда.
Аул спал…
- Осмотреться надо. – Подумал вслух Игорь – эта привычка осталась у него на всю жизнь после таёжных «приключений». – Потом доложим Ивану и подождём подкрепление…
- Может сами Мамеда «сделаем»? – Предложил неугомонный Бандера.
- Я тебе «сделаю»! Тут не война, Саня, и «двухсотых» наваливать штабелями мы не имеем права… Подождём! А там – как пойдёт. Главное, что мы его нашли…
- А нашли? – Усомнился Док.
Игорь молча ткнул пальцем в, высящуюся метрах в трёхстах, «сигнальную башню». Миша опустил со лба на глаза пробор ночного видения и разглядел то, что ускользнуло от него поначалу.
В мерцающем зелёном свете прибора появились кусты, дома, башня…
На самой её вершине, опершись в угловой «зуб» маячил силуэт человека… И человек этот курил. Но!.. Курил «хитро», со знанием военного дела, так, как это делал бы любой из группы, пройдя горнило Афгана, и зная о ночных снайперах… Человек курил, спрятав сигарету в кулак, а кулак, соответственно, в рукав куртки – ни себя не ослепляешь, ни своего расположения не выдаёшь противнику… Этого не преподавали ни в одном Военном Училище – такому могла научить только война… Такого «курильщика» заметить невооружённым глазом практически невозможно, но… Прибор, реагирующий на любое тепловое излучение, показывал часового так, словно тот освещал себя прожектором!..
Человек докурил и повернулся – на его груди чётко обрисовался силуэт РПК…
- Понял?
- Часовой. – Шепнул Док. – Опытный. За Речкой бывал – к гадалке не ходить…
- Не просто же так он там торчит… Вывод?
- Мамед здесь…
- Посмотреть надо со всех сторон… Старшими пойдут Джигит, Кобра, Бес и Бек. Осмотреться по секторам. Попробовать выяснить основное расположение бандюков. По возможности… Сбор группы через час. На связь выходить каждые пятнадцать минут. Всё! Пошли!
Восемь теней растворились в ночной темноте, а остальные заняли, на всякий случай, круговую оборону…
Дальше потянулись минуты напряжённого ожидания…
- Бес. – Шепнул наушник.
- Принимаю.
- У меня два «карандаша». Друг друга контролируют визуально.
- Принял. – Ответил Медведь.
Южный сектор охранялся.
- Кобра.
- Принимаю.
- Два «карандаша». Друг друга наблюдают…
- Ясно… Отбой.
Восточный сектор аула тоже охранялся.
- Бек.
- Принимаю.
- Видел два «карандаша». Друг друга не контролируют, но между ними две «ходули» над водой.
- Принял. Отбой.
Медведь озадаченно посмотрел на Бандеру – в северном секторе кроме двух постов был ещё и передвижной дозор по берегу реки…
- Ни фуя себе! Шесть «перекрёстных» постов и пеший дозор… Они чё тут золотой запас Союза охраняют?
- Посмотрим ещё, что у Аслана…
- Джигит. – В ту же секунду «прорезалась» рация.
- На приёме.
- Есть «карандаш» и «глаз» на башне. «Глаз» не контролируется. Могу взять…
Медведь переглянулся с Бандерой – это был хороший шанс. Захватить наблюдателя с башни, того самого «курильщика», которого видел Док – он мог многое знать и многое рассказать. И Игорь решился…
- Хорошо. Аккуратненько, Джигит! Если нет возможности по-тихому – уходи…
- Конец связи. – Проговорила рация.
Прошло ещё десять минут. Долгих, томительных минут ожидания.
- Джигит.
- Принимаю. – Тут же отреагировал Игорь.
- Есть «язык». Возвращаюсь…
- Отлично… Ждём. Отбой!
И в эту секунду…
- П-пах! Щ-щух! Тр-р-рю-у-у!!! – Три красные ракеты расцвели букетом «салюта» в ночном небе, вырвавшись из сигнальной мины на вершине башни.
- П-пах! Щ-щух! Тр-р-рю-у-у!!! – Пошёл в небо второй «букет» с отвратительным воем.
- ****ец!.. – Отреагировал по-своему Бандера, передёргивая затвор своего пулемёта. – Приехали…
Откуда-то из центра селения басовито заработал «родной брат» Сашкиного ПК, нащупывая ярко-красными строчками трассирующих очередей вершину сигнальной башни. К нему, то тут, то там, стали подключаться «калаши» «Воинов».
- Всем! – Рявкнул в микрофон рации Игорь. – «Карандашей» на «200»! Огонь из всех стволов!!!
Это было единственно верное решение. Да ничего другого и не оставалось! «Психическая атака»! (И опять «психическая атака». Игорю «везло» всю его службу на такие ситуации, когда это было единственно верное решение…). Создать видимость окружения аула и хоть как-то попытаться использовать, почти потерянный уже фактор внезапности против сонных «Воинов» Мамеда.
- В цепь! Удаление десять метров! Огонь! – Крикнул Медведь тем, кто был рядом. – Бандера! Пулемёт твой! Заткни эту падлу! Як! Связь с Иваном! Срочно! Всё! Пошли! Если не мы, то кто?!.
И он ринулся вниз по склону, «поливая» перед собой из автомата. То же самое делали и его бойцы, накатываясь огненной волной на Эчеду. С других сторон аул уже поливали огнём ещё двенадцать «калашей», а с башни мощно работали два РПК – бойцы группы поняли замысел Игоря и теперь «работали» с двух рук, вооружившись «трофейным» оружием…
«…Джигит, Змей! Как же вы так неаккуратно? – Мчались галопом мысли в голове Медведя, едва-едва поспевая за ним самим. – Эх! Бля-а!»
В какой-то момент боя пулемёты на башне, вдруг, замолчали, и у Игоря ёкнуло сердце от плохого предчувствия… А когда вновь «заработал» один РПК, он уже знал, что случилась беда: «Кто?!»…
Бой в Эчеде длился не дольше десяти минут. Выучка Краповых, внезапная «психическая атака» на рассвете, и страх перед наказанием у «Воинов», принесли свой результат… Неожиданно принесли, не так всё должно было случится, но… Как говорится: «Победителей не судят!»…
Особенно отвёл душу Бандера. Он, что называется, дорвался, стреляя из своего пулемёта во «всё, что носило оружие»…
Когда, наконец-то, стихла стрельба, а бойцы группы стали связывать за спиной руки жалким остаткам отряда Мамеда, сдавшимся на суд победителя, Медведь, Тюлень и Бандера бросились к башне…
…Змей сидел на каменных плитах, поджав под себя ноги по-турецки, а перепачканными кровью руками «баюкал» Джигита. Здесь же, в другом углу площадки, с простреленными ногами и связанными за спиной руками, лежал «курильщик», тихо постанывая.
Друзья бросились, было к Змею, но…
- Умер наш князь… – Тихо произнёс Алексей, и невольная слеза покатилась по его щёке.
- Как?! Лёша! Говори!
- Когда взяли этого. – Он кивнул головой в сторону связанного пленника. – Осмотрелись немного. Потом тебе доложили… А он в это время очухался и дотянулся ногой до сигнальной растяжки… Вон она, у лестницы… Потом «завертелось»… Мы с двух стволов по аулу стали «работать», а этот… Как он развязался – не знаю!.. Бросил нож в спину… Прямо в сердце… Аслан даже не мучался… Ну, я ему по ногам, потом связал…
- С-сука! – Взревел Бандера и с силой ударил пленника ботинком в живот.
- А знаешь кто он? – Продолжил Змей.
-?
- Это Мамед… Он отсюда, оказывается, по ночам «чёткость несения службы на постах» наблюдал…
- Ш-шакалы! – Прохрипел вдруг пленник. – Все в масках! Правильно! Бойтесь меня Мамеда Мамедова. Всех найду…
Медведь сорвал свою «Ночь», схватил за грудки Мамеда и стал раз за разом бить его своим кулачищем:
- Смотри! Смотри! Запомни меня, гад! Ублюдок! Я – Медведь! А ты – уже падаль, труп! Запоминай меня, мразь – чтобы перед смертью вспомнить!!!
- Всё, Игорь, хватит! – Тюлень с трудом оттянул того от Мамеда. – Ты ему уже все зубы в глотку вбил, да и челюсть кажется тоже, того… Хватит!..
…Через несколько часов в Эчеду прибыло несколько армейских грузовиков и два вертолёта.
Группа Медведя возвращалась в Грозный…
Но, не в Москву…
- Эх! Аслан, Аслан! Какой солдат был! Земля ему пухом… – Произнёс Батя с горечью в телефонную трубку. – Что решил, прапорщик?
- Группа повезёт Джигита в Орджоникидзе, домой…
- Ладно… Добро! – Согласился Батя. – На счёт транспорта я с местными договорюсь… А вы уж там всё сделайте как положено – со всеми почестями и салютом. Он это заслужил…
- Сделаем!..
…На похороны Асланбека приехали и его родственники из Дагестана. Во главе со старейшиной рода Гулиевых.
- Как он умер? – Спросил тогда у Медведя этот гордый, древний старик.
- В бою, отец…
- Это хорошо… Он был хорошим солдатом?
- Лучшим! У него четыре боевых награды – два ордена и две медали. И будет третий орден, посмертный…
- Хорошо… В роду Гулиевых никогда небыло трусов… Как вы его называли?
- Джигитом…
Старый «царский генерал» в упор посмотрел на Игоря:
- А он им был?
- Да, уважаемый Исай, Асланбек был настоящим джигитом!..
- Хорошо!.. – Старик обернулся к вдове Аслана.
Она уже не плакала, просто посерела лицом и как-то сразу состарилась на десяток лет.
- Мадлена… Я Исай Гулиев прошу у тебя прощения за весь наш род! Асланбек оставил шестерых сыновей, и они носят нашу фамилию… Ты можешь приехать к нам в Кубачи и жить, сколько и как захочешь – род князей Гулиевых никогда не давал в обиду своих вдов. Теперь ты тоже наша…
- Спасибо, уважаемый Исай. – Произнесла обессилевшая от горя Мадлена. – Мы приедем…
- Хорошо, внучка, хорошо…
…Асланбек Гулиев был награждён третьим орденом Красной Звезды, посмертно…
Так закончилась та, Дагестанская история…
***
10 апреля 2004. Израиль.
Пасха…

Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком.
Может я – это, только моложе?
Не всегда мы себя узнаём.
Ничто на земле не проходит бесследно,
И юность, ушедшая, всё же бессмертна.
Как молоды мы были,
Как молоды мы были,
Как искренно любили,
Как верили в себя!..

Да… Вот и пришла ещё одна Пасха. Родная, Православная Пасха…
Филин уже в девятый раз встречал этот праздник здесь, в «Земле обетованной»…
И, как всегда, вспоминал… Если честно, то «только» это он теперь и делал. И все его воспоминания, так или иначе, были связаны с Армией. Вернее, не столько с ней самой, сколько с теми людьми, с теми старыми, верными, проверенными друзьями, которые она ему подарила…
Кто-то из классиков еврейской литературы сказал: «Наивысшая ступень жадности – это не поделиться своими воспоминаниями…»
Поначалу Андрей именно так и делал. Что-то вспоминал, что-то рассказывал. И его, тогда ещё, жена вроде бы даже слушала и что-то спрашивала… А потом… Потом, вдруг, выяснилось, что прожив два с половиной года в Израиле, она напрочь забыла имя Игоря Барзова, а может и не утруждалась его запоминать... Она, даже, как-то в разговоре с подружкой, не заметив того, что до глубины души оскорбила Андрея, спросила: «Помнишь того прапорщика, который жил рядом с нами в соседнем доме, он ещё твоим замом в армии был. Как его зовут, не помнишь? Ну, ладно, так вот…». И «пошла» дальше…
А Андрей тогда замкнулся в себе. Замкнулся надолго…
Пока не «прорвало» через шесть лет на первую книгу: «Филин – ночной хищник»…
И пошло потихонечку…
Вот-вот будет окончена книга о Медведе. Хотя… Как можно окончить писать книгу о живом человеке?
А потом… Потом конечно будет книга о Слоне. Андрей вообще считает себя обязанным этому парню.
А потом?.. Потом… Тюлень, Бандера, Змей, Бай… Вон их сколько! Четырнадцать настоящих мужиков, воинов! Вся бывшая РДГ Филина…
Да и пусть знают, в конце концов, люди, кто и как оберегает или оберегал их спокойствие. И пусть они теперь без каких-либо погон на плечах, пусть теперь они, как все. Но! Из этой серой толпы всегда будет готов «выпрыгнуть» человек и прийти на помощь, если она потребуется… Да! Все они не однозначные. Со своими слабостями и привычками! Кто-то бабник, неисправимый Казанова – Дон Жуан… Кто-то рыбак, заядлый и страстный… Кто-то автомобилист и неисправимый гонщик-нарушитель… Кто-то неисправимый футбольный болельщик… Но… Все они вместе, а теперь, и давно уже к сожалению, каждый в отдельности, готов идти до конца, до самого предела… Если позовут… А и не позовут, так сами… Так уж сложилась их жизнь. Так их воспитала Родина, которая уже давно почила в бозе, и так  действовал бы их «ком» – Филин…
Да… Девятая Пасха… Три раза по три…
Филин набрал такой старый, такой родной, с ещё дошкольного возраста, телефонный номер и стал пережидать гудки…
- Алё… – Ответил родной, уставший голос.
- Ма… Как дела?
- Андрюша!..
- С Днём Рождения, Ма! Всего самого-самого, того, что ещё небыло, но очень хотелось…
- Спасибо, Андрюшечка, спасибо.
- Отмечать будете?
- Та… Шо там отмечать? Посидим с дедом, по-стариковски…
- Как он, кстати? Как батя после операции?
- Ну, шо… Нормально…
- Что-то ты мне, Ма, немножко тырындишь, а?
- Ну, там, было немного… А щас дед ничего, огурцом! Даже пару дней как на работу вышел… Правда, утром, когда на работу поднимается, так кряхтит-сопит так, шо в соседнем доме слышно – там болит, сям колит… Только это, Андрюша, уже не болезни – это уже возраст болит… Старпёры мы уже…
- Ясно с вами, старпёры… Может, хватит уже на работу-то по утра вставать, а? Сама говоришь – возраст «болит»… Бате, вон, в марте уже семьдесят три стукнуло, да и тебе сегодня – шестьдесят шесть… Может, хватит?
- Андрюш!.. Мы ж уже так привыкли. А перестанем вставать на работу – так вообще не встанем…
- Ладно… Ну, а спать-то сегодня будете? Помните? Пасха сегодня, всенощная служба…
- Мы-то помним… А ты помнишь, сыночка?
- Ма… Это всё, что у меня осталось от Родины(!!!)…
- Ясно… – Старая женщина тяжело вздохнула и попыталась переменить тему разговора. – Пасочку, яички святить будешь?
- Не получается у меня, Ма… Церковь ещё найти надо…
- Так шо, в Израиле христианской церкви нет?! А куда ж тогда со всего мира едут, а?
- Ма! Христианская церковь есть! Только… Ты знаешь, сколько есть христианских церквей?
- Ну и сколько же?
- Много, Ма, много! В Иерусалиме, куда и едут все, в Храме Гроба Господня, службу правят служители двенадцати христианских церквей?
- Это ж, откуда столько?
- Католическая, преторианская какая-то, армянская, протестантская… Даже Эфиопская есть! А нашей родной, Православной – нет…
- Не может быть!
- Может, Ма, может! Здесь – всё может быть…
- Так шо, нет ни одной Нашей церкви, где можно паску освятить?
- Ну почему?.. Я знаю, в Нацерете есть, но это больше сотни километров от Натании…
- И всё?
- Слышал, что где-то в старой части Тель-Авива есть ещё одна, но где точно, не знаю…
- Ё-маё! На весь Израиль две христианские церквушки?!
- Ма! Их много! Только это, в основном своём большинстве, католические кастьолы. А мы – православные…
- Да, уж…
- Поэтому, буду смотреть телевизор, как люди в Москве Пасху празднуют в Храме Христа Спасителя… Ну, и сам «попраздную»…
- А-Андрюша!
- Что, Ма?
- Лариске такой сон приснился, что ты…
- Какой Лариске, Ма?!
- Совсем что-ли родню забывать стал? Лариса Алхимова – сестра твоя двоюродная. Моя родная племяшка…
- А-а! Лариска! Так и сказала бы!..
- Так вот!.. Говорит, что видела тебя, что ты в дверь заходишь… Никого не предупредил, не сообщил, что приезжаешь… Просто взял, и вошёл в дверь…
- Так и будет…
- Когда уже? Сколько лет-то прошло?.. Дождёмся мы с дедом, и не знаю…
- Скоро, Ма… Дождётесь!...
- Как Максюк Андреич?..
- На все сто! Сильный, крепкий и наглый…
- Наверное, не в кого «удасться»… Ему полтора годика когда?
- Через несколько дней, Ма – двадцать первого апреля.
- Господи! Когда ж мы его увидим?
- Скоро – обещаю!.. Через пару месяцев…
- Дай-то Бог…
- Даст, Ма… Он мудрый и добрый… Встретимся…
… Девятая Пасха. Священное Число – три раза по три. Божественное!..
А ещё…
Филину в этом году исполнилось 36…
Ну, и что? Что это за число такое? Что в нём такого особенного? До ближайшего юбилея ещё ого-го!..
А число интересное… Когда-то, в далёкой, забытой древности считалось, что человек меняется абсолютно, раз в восемнадцать лет… То есть – в 18, 36, 54 и так далее, кому как повезёт… И, наверное, это правильно… Вспомните себя в эти годы. Неужели с вами ничего не произошло такого, что, действительно изменило вашу жизнь? Да? Да!?. Значит пращуры наши, их мудрость вековая, всё же правы? Правы!!! Кто в этом мог бы усомниться?!.
Вот так. Веря во Всевышнего своего, Филин выискивал какие-то другие подтверждения тому, что всё будет хорошо и закончатся, наконец-то скитания…
Ты уж прости, дорогой, уважаемый читатель, своего покорного слугу за это, на первый взгляд не связанное с Медведем, отступление, но… Такова вся наша жизнь – никто и никогда не знал, как, что, а главное когда, свяжется в узелки…
И…
Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
Да приидет Царствие Твое,
Да будет воля Твоя,
Аки на небиси и на земли!
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
И остави нам долги наша,
Якоже и мы оставляем должникам нашим;
И не введи нас во искушение,
Но избави нас от лукавого.
Яко Твое есть царство и сила,
И слава  Отца, Сына и Святаго Духа,
Ныне, и присно, и во веки веков!
                Аминь…

Христос воскресе! Во истину воскресе!!!
 
***
Август 1987. Гиндукуш.
Кобра…
За год, прошедший после гибели Джигита ничего, сверхнормативного не произошло. Ребята служили. Выезжали в «командировки», когда требовалось, и продолжали учиться. Всё шло своим чередом. Но, сама группа, всё же «потеряла» и «нашла»…
Тогда, в ноябре 86-го Медведь «потерял» ещё двоих Ветеранов – Беса и Бека.
Бес…
Бесу просто немного не повезло… На всю жизнь…
На тренировочных прыжках, при приземлении, его нога угодила в нору суслика. Сколько там той норы-то? Мелочь! Но из-за этой «мелочи» у Мирзы был разорван коленный сустав. Ему сделали несколько операций, но… Когда весной он вышел всё же из госпиталя – его нога не сгибалась. И не согнулась больше никогда…
Бек…
Бек после смерти Аслана впал в какую-то тихую депрессию, а к Новому Году обратился всё же к Медведю:
- Уйти хочу, командир…
- Куда?
- Не куда – совсем уйти, из Армии…
- Ты чё, Бек? Ты чё говоришь такое?
- У меня контракт закончится через две недели, и всё… Ухожу я, Игорь – устал.
- Да на тебе ещё пахать…
- Ты знаешь, сколько мне лет?
- Если честно, то не особенно вдавался – если человек может делать «наше» дело, то какая разница сколько ему лет.
- Тридцать восемь, Игорь…
- Сколько-о? – Медведь был поражён услышанным.
- Я, командир, в Армии уже двадцать лет… А «выслуги» и того больше – сорок девять! Мы ж с тобой меньше, чем «год за три» на работаем… Плюс наградные, плюс боевые… У меня пенсия будет побольше, чем генеральская зарплата! А семьи нет… Асланбек шестерых сыновей оставил – будет, кому геройского отца помянуть… А у меня никого, даже любимой девушки… У нас, в моём возрасте уже дедушками становятся…
- Да-а, Улугбек, даже и не знаю что сказать…
- Ничего не говори – так отпусти… Устал я, Игорь – покоя хочу… Да и не просто так ухожу – я для группы нам с Мирзой замену присмотрел.
- Ну-ка, ну-ка, Бек!
- Их где-то наш Батя откопал… Мои земляки – таджики. Алишер и Абдулло. Их пока что Джо «обкатывает» на Береты, но поверь мне – они уже давно «обкатаны», да если не почище нашего…
- ?
- Они как братья, потому везде вместе… Из спецназа ГРУ…
- Фи-иу-у! – Просвистел Медведь.
- Алишер, как и я, когда-то «твои» погоны носил… Снайпер! А Абдулло – следопыт. Батя, чтоб ты знал, его уже начал «обхаживать» в инструктора «по выживанию»… Так что…
- Ладно, Бек! Я тебя отпущу без лишних слов, если своих земляков приведёшь в группу вместо себя и Мирзы. Слово даю! А ты моё слово знаешь!..
Так группа потеряла Бека и Беса, но приобрела Бая и Муллу…
А до этого, холодного и спокойного, как все истинно Прибалтийское, Ганса, заменившего собой горячего, а иногда и безрассудного Асланбека…
А ещё через полгода, очередная весенняя медкомиссия «задробила» Яка и Горба…
Паша Якушин, незаметный, на первый взгляд, но, абсолютно незаменимый в частых рейдах, связист группы бел списан по состоянию здоровья… Вспомните, те, кто вообще такое может ТАКОЕ вспомнить, сколько раз в сложной «огневой обстановке» мы орали на срыве голосовых связок слово «Связь!!!», и получали в руки микрофон с далёким, умудрённым опытом, отягощённым властью и, главное, техникой, готовой «выскочить» по первому приказу, командирским голосом… И как костерили того же связиста, когда в той же самой обстановке радиостанция оказывалась разбита и выход приходилось искать самому… А вот, сколько раз ваш связист получал контузию, сколько раз у него лопали барабанные перепонки? Такое вспомнит редкий командир… (Вот и я, к великому моему стыду, не помню. А ведь мой Бульба – мой боевой брат и ас радиоэфира, творил, подчас, чудеса с рацией, добывая для меня связь… Но… Это тоже другая история…).
В общем, случилось то, что и должно было случиться после шести лет «внештабной» службы, девяти контузий и четырежды лопнувших перепонок – Як стал глохнуть. Не сразу, правда, но… За полгода он потерял, как следовало из заключения медкомиссии, шестьдесят процентов слуха… Пашка! Певун и балагур, душа группы – стал глухим… У Медведя рвалось на части сердце, когда он ловил взгляды своих пацанов, разговаривавших с Яком, и понимавших, в какой-то момент, что Паша слышал едва ли половину сказанного, в лучшем случае… Так ушёл ещё один аксакал группы – Як. Паша Якушин…
Ну, и последней «потерей» был Горб. Геннадий Горбылёв. Сапёр. Да нет! Этого слова мало. Он не был просто сапёром – это был Бетховен от минно-подрывного дела. Но… Когда к нему на «стажировку в группу» попал Сашка Салин, Горб через два дня сказал Медведю буквально следующее: «Знаешь, Игорь, меня списали «психи» и, по нашим неписанным правилам, я могу уйти из отряда с чистой совестью тогда, когда буду уверен в своей смене… Так вот, что я тебе скажу, дорогой ты мой уже «бывший» командир, Сашка – это ЧТО-ТО! Это мне у него ещё поучиться надо! А я «своё» дело понимаю, сам знаешь… Сало – это Моцарт в «нашем» «громком» деле… Это я тебе говорю – Горб…». Ветерана Отряда, прослужившего не меньше Бека, Генку списали на той же медкомиссии, что и Яка, только психиатры… Нет! Горб ни на кого не бросался с ножом в зубах и автоматом наперевес, но… У него стали дрожать руки… У сапёра разведгруппы!.. Может, возраст, а может, действительно, что-то сталось с «железным» Горбом, но… Врачи были непреклонны, и Медведь, как ему ни было жаль, был с ними согласен. Сапёр – есть сапёр…
Так ушли в историю РДГ старшего прапорщика Барзова виртуозы своего дела Горб и Як. И появились виртуозы другие – Сало и Бульба…
…Большие перемены, сложные, подчас, притирки человека к человеку…
И мордобой случался поначалу, чего греха таить. Но, тут уж специфика службы такая. Ни Медведь, ни Джо, являвшийся, комроты разведки и хоть и формально, но непосредственным командиром, ни, даже, Батя не вмешивались – эта «притирка» была последним экзаменом для «новичка» на право служить в РДГ Медведя. И главным «экзаменатором» на «человеческом уровне», как потом и для Филина , был Сашка Чёрный, в «миру» сержант Бандера…
И, кто «легко», кто «тяжко», но, группа вновь была укомплектована настоящими профессионалами.
А дальше… Дальше потекли будни. Обычные будни бойца спецназа, готового в любую минуту сорваться с места и «поучаствовать» там, где его присутствие в этом момент будет жизненно важно и необходимо… В общем – всё как и всегда…
…Июнь 1987 года стал для Медведя неким жизненным этапом, что ли…
Разведдиверсионная группа старшего прапорщика Барзова вновь была откомандирована в Афганистан, в распоряжение начразведки №-ой дивизии с задачей – обеспечить проводку важных армейских караванов по маршруту: аэропорт Мазари-Шариф – Баглан – перевал Саланг – Чарикар – Кабул и обратно…
Ребята «работали» «на износ», выполняя поставленные им задачи. А задачи были немногословны и «просты» – за четыре-пять дней до такого каравана, Медведя вызывали в штаб, «озадачивали», да и отправляли в «поиск». Группа должна была «обеспечить»(!) ближние подступы к трассе(!). Затем «встретить» в условной точке караван грузовиков и «довести» его до места назначения.
«Обеспечить» и «довести»… На перевале Саланг! В 87-м, когда уже!.. Да, что и говорить! Те, кто понимает, о чём идёт речь, понимает и всю «простоту» задачи…
В те, последние годы присутствия нашего «контингента, выполнявшего Интернациональный долг(!!!) в дружественной(?) республике Афганистан», на Саланге уже безраздельно правил генерал Дустум. Ещё одна одиозная личность… И у него была армия. Не «армия», а армия! В полном смысле этого слова! Правда, немного на восточно-средневековый лад, с кавалерией и прочей фигнёй, но были у Дустума и два полноценных танковых батальона(!). И хоть это были ещё старушки Т-34 и Т-52, но!.. Они были «на ходу» и вполне боеспособны! Эти батальоны были особой гордостью генерала, его Гвардией – этнический узбек Рашид Дустум сам был танкистом по образованию… Ну и понятно, что стать танкистом в его армии, было особенной честью и знаком доверия, ведь каждого, повторяю, каждого(!!!) генерал обучал лично!.. Ну, а, кроме того, в его армии была артиллерия, с допотопными, но, тем не менее, стреляющими пушками (хотя, были и современные безоткатные орудия), кавалерия и пехота, вооружённая по последнему слову «стрелковой моды». Вот так! Но, самые большие неприятности русским «шурави» доставляли не эти «войска», а обученные и натасканные всяческими «импортными» инструкторами мобильные, до десяти человек, диверсионные группы. Вот они-то и были «головной болью» группы Медведя…
20 августа.
…- Как дела прапорщик? – Спросил Игоря майор-десантник с усталым лицом.
Этот майор, «выросший» за четыре года от ротного старлея до майора на полковничьей должности начразведки дивизии, был всего-то на два года старше Игоря, но… Видимо жизнь военно-полевая не особенно его баловала. Да и баловала ли вообще? Глубокие, с намертво въевшимся афганским загаром, морщины безжалостной паутиной покрывали его лицо, увеличивая возраст этого двадцативосьмилетнего майора вдвое. Эффект увеличивался ёжиком абсолютно седых волос и выцветшими, обесцвеченными под афганским солнцем, бровями. Он даже был чем-то похож на Батю, толи мощной статью, толи этим «седым ёжиком», толи умудрённым опытом волевым лицом с пронзительным взглядом. И звали майора – Старик… (Нет, у него было, конечно же, имя, но все привыкли обращаться к нему именно так – Старик.). Именно Старик и был тем, непосредственным начальником Медведя в этой командировке…
- Нормально, товарищ майор…
- Давай-ка ты без этих церемоний и «майоров». – Офицер как-то совсем по-стариковски, опустился на скамеечку. – Давай, присаживайся и рассказывай…
- Так… А чё рассказывать, товарищ… – И запнулся, увидев поднятую в предостерегающем жесте руку. – Старик…
Майор кивнул одобрительно головой:
- Как группа? Устали? Наверняка устали – два месяца с Саланга не слазите…
- Ну… Есть немного… – Не стал «выпячивать грудь» Игорь. – И ведь не салаги у меня «зелёные» – все от Афгана «откусили» по куску…
- Знаю-знаю… Ладно. – Старик вытащил пачку Кишинёвской «Нистру» и предложил Медведю. – Закуришь?
- Можно…
- Да… Так вот, Игорь… – Майор прикурил сигарету и заботливо спрятал её в кулак, хотя на дворе стоял день… – Обстановка на трассе, да и вообще на всём севере, изменилась… Слыхал, что «в верхах» начинают бродить мысли о том, что пора нам здесь всё Это заканчивать?
- Да-а… Ходят какие-то слухи… Только, им верить – себя не уважать!
- Правильно! Слухам верить нельзя. Тем более нам, разведчикам. – Старик как-то очень остро, словно через рентген, взглянул на Медведя. – Но!.. Можно, и даже нужно, верить разведданным. Проверенным разведданным…
- Понятное дело!
- А последние разведданные говорят следующее… – Майор сделал глубокую затяжку и выпустил через нос две сизые струйки дыма. – Дустум и Масуд, твой старый знакомец, начинают потихоньку «делить» Афганистан. Жадность… Каждому из них мало того, что под ними и так по полстраны. И драка между ними намечается большая и, как мне видится, затяжная. И гонцов за «новобранцами» и тот и другой уже поотправляли во все концы… По поступившим данным: Ахмат-Шах отвёл около трети своих «духов» от Кандагара и Газни – это на юге, а на севере тоже сделал и Дустум, оттянув «своих» от Джелалабада и Чарикара, но, что самое «приятное» от перевала Саланг… О чём это говорит?
- К драке готовятся… Оба.
- Правильно, Медведь. Только, к драке между собой. А на «шурави» им потихонечку становиться наплевать… А это говорит о том, что они знают больше, чем мы с тобой. Но, ведь, и мы не болваны и понимаем, что эта предстоящая драка – «драка за трон». Так?
- Похоже.
- А отсюда вывод: и Масуд, и генерал Дустум торопятся прибрать к рукам то, что пока не «под ними» по принципу – свято место пусто не бывает. При этом нас они уже в расчёт не берут. Значит и правда… – Вздохнул глубоко Старик. – Скоро конец всему этому дерьму…
- Да уж… Не плохо было бы… – Согласился с «железными доводами» майора Медведь.
- Но – это дело будущего… А пока!.. Думаю, что вы своё дело в этой командировке уже сделали… С учётом последних разведданных…
- Домой, значит. – Обрадовался Игорь.
- Домой… Но не сразу, прапорщик. Придётся тебе, Игорь, со своими ребятами сходить на перевал ещё один раз…
Теперь Медведь превратился в слух, потому что, хоть и в такой, неформальной обстановке, на лавочке, но его группе ставилась боевая задача. В общих чертах. А конкретика будет потом, в кабинете.
- Через неделю из Кабула пойдёт большая колонна техники, которую отправляют в Союз на ремонт. Там буде всё… Несколько «семьдесятдвоек» (танк Т-72), которые на ходу, но с заклинившими башнями, орудиями и так далее. До двух десятков БМП и БМД, с теми же проблемами. Несколько БТРов и БРДМов . Ну и другого всего разного всякого «колёсного» имущества… Общим числом до шестидесяти единиц техники…
На последней фразе майора Игорь замер, как истукан. Ему как-то, до боли в висках, ярко и красочно вспомнился тот рейд, пятилетней давности, под командой Льва, и то, что совершил этот парень, офицер-десантник в третьем поколении лейтенант Николай Лещенко. Игорь вспомнил ту, самую первую свою, «психическую атаку» и таких же сумасшедших, как и он, сам, омских парней Соболя, Шишку и, тогда ещё живого, сержанта Зяму, ринувшихся вслед за ним… Вспомнил так, словно всё это было только вчера, да только и произнёс тихо, одними губами:
- Совсем офуели «лампасники»…
Но Старик услышал.
- Вот и я им то же самое говорил… Проще было бы на «семьдесят шестых Илюшах» всё это железо вывезди. Всего-то полк «транспортников» и нужно было бы посадить в Кабуле или даже звеньями вывозить. Поэтапно… За три дня справились бы – этих «летунов» я знаю… Решили иначе – «самоходом»…
- Мудаки! – Скрежетнул зубами Медведь. – От Кабула до Мазари-Шарифа эти дрободаны доползут не меньше чем за неделю! И всё это время эту «колбасу» будут охранять и «оберегать» зелёные мальчишки, подставляя собственные головы!.. А что с охраной колонны, Старик? Мы, понятное дело, не охрана – мы обеспечение разведданных и «на подхвате»…
- Есть охрана. Из Кандагара прибыла рота из бригады спецназа ВДВ. Хорошие ребята – тёртые…
- А кто комбригом у них?
- Эти сведения, сам знаешь…
- Старик, но ведь и я – «сам знаешь»…
- Полковник Дзюба.
- Гора!.. Уже полковник!..
- Знаешь его?
Медведь взглянул на майора:
- Знаешь… Ну, как тебе сказать?.. Что вообще значит, знать человека?.. Майор Дзюба восемь лет назад, в 79-ом, забрал меня из Одесского облвоенкомата в разведбат Кировоградской ОВДБСН… Под его началом я и прослужил до 83-го, полных четыре года, пока не попал, на полгода в госпиталь, а оттуда в Отряд…
- Понятно… – Протянул Старик. – Значит старые знакомцы… Ну, тогда и десантников его ты должен «знать»!
- Рота… На шестьдесят единиц задроченой техники? Это что, по два пацана на машину? Да, пусть, плюс механик-водитель?! Вы чё, там, в штабах, совсем с мозгами не дружите?! – Медведя «взорвало». – Это что, охрана колонны? Да тут не меньше батальона нужно!.. Да ведь Дустум на такую колонну всю свою «армию» бросит – такой «кусок» упустить, а тут мы – рота салажат-срочников, в купе с «трактористами», да мы…
- А кто тебе сказал, что там, на шоссе, будете только «вы»?
- В таком случае, товарищ майор. – Игорь перешёл на официальный тон, чем нисколько не обидел Старика – тот этого просто «не заметил». – Прошу информации…
- Ладно, не кипятись… Я и сам всего не знаю – не положено… Короче так, Медведь, твоя группа – это ближняя разведка и квалифицированная «скорая помощь», на случай «ежели чего»…
- Кто ещё «работает» с этой колонной?
Майор-разведчик посмотрел на Игоря и, словно решив для себя какую-то дилемму, стал говорить:
- Ладно… Ты на этой войне почти вдвое больше меня, потому и понимаешь, что происходит… Да и в этой «каше» будешь, думаю, не последний участник… Если не первый…
- Старик. Кто ещё работает с этой колонной? Не просто так спрашиваю…
- Из Газни, две недели назад, в рейд ушла рота 131 отряда спецназа ГРУ…
- Ясно… Эти поглубже «копнут»…
- Две группы «Каскада»…
- Та-ак… – Протянул Игорь. – «Каскадёры» просто так по горам не бегают – не та у них Контора. Тем более две группы…
- И группа «Вымпела»… – «Лупанул» напоследок «тяжёлым» калибром Старик. – Эти на самых дальних подступах…
- Ага…
Медведь сидел и в упор смотрел на майора:
- Решили «генерала Рашида» словить, а колонну полусломаной бронетехники в виде жирного червяка для толстого лосося? А ведь Дустум шутки шутить не будет. Он этого «червяка» схавать попробует. Или, хотя бы, его часть…
- Наверняка попробует…
- А пацаны, которые в самой колонне пойдут, они как?.. Слыш, майор? – Игорь выпрямился во все свои «два, ноль три» перед сидящим на скамеечке Стариком. – Они-то как? Мясо?! Вы чё там придумали в своих штабах, на жопах сидючи?!
- Сядь!!! – Рявкнул Старик, и такой металл прорезался в этом «рыке», что Игорь невольно подчинился. – Сядь, прапорщик… И слушай…
«Главный разведчик» бригады нервно закурил очередную сигарету:
- Я знал, что этот разговор с тобой простым не будет – говорили… Да и порассказали о тебе кое-что… Потому эту задачку, вчера, решили поручить именно твоей группе. Вы, если откровенно, сегодня должны были «грузиться» на Москву…
- Кто порассказал?!
- Комбриг спецназа полковник Дзюба… Вчера, по связи…
Медведь, как закоренелый двоечник на строгого и мудрого учителя, уставился непонимающим взглядом на майора:
- Так ты что, знал, что Дзюба…
- И ещё… Полковник сказал дословно вот что: «Если ближнее охранение за Медведем, то он-то уж точно своего старого командира на «нитке» не подведёт и не бросит. Поэтому и отправляю именно эту роту…»…
- Кто комроты охранения?!
- Капитан Баланчук.
- Чукча… – Игорь как-то разом сник. – Всё ещё капитан… Как же так, Старик? Это же мой первый ротный! Он же ещё в 79-ом капитаном был… Он же вместе с Горой в Анголе воевал… Чукче уже давно пора в полковниках ходить, как и Дзюбе – он же здесь с самого начала!..
- Не знаю, Медведь, не знаю… «Вечный капитан»…
- Чукча… Во как разыграли!..
- Учли личные факторы…
- Да пошли вы все со своими факторами не хер!!!
- Это приказ, прапорщик.
- Гады вы – мясорубку заранее предусмотрели…
Старик во второй раз «остро» взглянул на Игоря:
- Мы, дорогой мой старший прапорщик Барзов, командир разведгруппы Отряда специального назначения… – Майор чеканил каждое слово. – Находимся на службе в Армии, а не в «Смольном институте благородных девиц»!.. Я, даже, не буду тебе напоминать о такой мелочи, как Присяга!.. И нам с тобой, поставлена задача. О глобальности этой «проводки» мы можем только догадываться, но!.. Мы знаем свой «участок» в этой задаче, и мы его будем выполнять!.. А эти, как ты говоришь, «лампасники» учли даже, что случается крайне редко уж ты мне поверь, твои личные привязанности… И ещё… Если тебе от этого станет легче… Я тоже пойду в этой колонне… Как координатор всех, задействованных в операции, подразделений… Так сказать, командование изнутри… Позывной – Старик… Всё? Выяснения отношений закончены?
Медведю вдруг стало стыдно:
- Простите, товарищ майор…
- Извинений, Игорь, не требовалось – требовалось понимание поставленных задач… Ну, думаю, с этим больше проблем не возникнет… Через час, на инструктаже в штабе получишь подробности…
Майор как-то замялся на секунду:
- Ты это, Медведь… Обеспечь нам ближнюю разведку – это в ваших силах… Если салабонов положим, потом, ведь, всю жизнь сами себе не простим… Ты, главное, обеспечь «нитку» от Чарикара до Саланга, а дальше нас встретят твои «коллеги»…
- Ясно…
- Вот и хорошо, товарищ старший прапорщик. – Неофициальная часть была окончена, начиналась служба. – Готовьте группу. Думаю, вам стоит подумать, как усилить группу за счёт вооружения. Жду рапорт на инструктаже в штабе в 15.00. Всё! Выход группы в 20.00…
***
- Так, пацаны, намечается «прогулка»… – «Обрадовал» своих ребят Игорь через пятнадцать минут.
- Ясно… – Протянул Кобра. – Передохнуть немного не дадут.
- Это – последняя, Резо. Мы, как оказывается, сегодня уже должны были грузиться домой. Просто… Старик попросил помочь провести ещё одну колонну через Саланг.
- А ты, конечно же, не смог ему отказать. – Продолжил мысль Медведя Кобра. – Хотя и мог – он всего лишь формально твой начальник, да и то, только на время «командировки». А так как её срок истёк, то…
- И ты не смог бы… «На броне», в охранении, пойдёт рота Чукчи…
- Чукчи?! Он что, до сих пор в «ротных» ходит?!
- И в «капитанах»…
- Вот это да-а!.. – Поразился Резо. – Слушай! А как он тут оказался? Они же, на сколько я слышал, до сих пор в Кандагаре стоят? Или перебросили?
- Стоят… Это Гора отправил Чукчу со своей ротой на проводку этого каравана…
- Так далеко? – Кобра с сомнением посмотрел на Игоря. – Что-то ты не договариваешь…
- Инструктаж будет в 15.00, там всё и объяснят, а пока я знаю только в общих чертах.
- Ну, и…
- Это караван «коробочек», который будут отправлять в Союз на ремзаводы из Мазари-Шарифа. Всего около шестидесяти единиц…
- И всего одна рота Чукчи на броне, да мы на ближних подступах?! Они чё там, совсем сбрендили? А чё ж не отправили отсюда, из Кабула? Тут и полоса побольше, и охраны… Тащить такого червяка через перевал, который контролирует генерал-танкист? Да они…
И тут Кобра понял…
Как-то сразу, рывком, вдруг.
И уставился на Игоря:
- Кто ещё работает в «районе»?
- Рота спецов ГРУ из Газни – они уже две недели в «поиске».
- Так.
- Две группы «каскадёров».
При этих словах глаза Кобры сверкнули огоньком азарта.
- И группа «Вымпела», на самых дальних…
- Ясно!.. Решили Дустума на эту колонну поймать…
- Этого, Резо, я не знаю…
- Да и не нужно знать! Только, мы, с тобой, «не первый год замужем», а то, что под эту прогулку задействовали почти батальон отборного спецназа, да разведку в несколько «слоёв» – говорит само за себя… А «летуны»?
- Две эскадрильи «крокодилов»… Над колонной одновременно будут висеть по два звена…
- Что и требовалось доказать!
- Мы «работаем» от Чарикара до Саланга. «Передаём» колонну и всё, домой…
- Не слабая прогулочка намечается… «Утяжелиться» не мешало бы…
- Для этого вас и собрал…
- ДШК – мой! – Тут же прорезался Бандера, слушавший до этого, с огромным вниманием, диалог командиров.
- Тебе бы только пострелять. – Улыбнулся Медведь. – Ладно, принимается…
- Я с Артуром. – Змей кивнул головой в сторону Индейца. – Понесём два ПК.
Индеец кивнул в согласии.
- Добро…
- Пяток РПКашек не помешает. – Внёс свою лепту Тюлень.
Игорь кивнул головой:
- Ганс и Бай – это две СВД. Бульбе и его рации достаточно, Сало прихватит парочку МОНок – тоже вес… Ну, а Мулла и Кабарда понесут два РПГ с боекомплектом…
- Принимается. – Ответил за всех «замок». – Только на «калашах» я бы сменил стандартные «рожки» на пулемётные, всё запас побольше будет… (Абсолютно взаимозаменяемые автоматные «магазины» содержали 30 патронов, а «магазин» РПК – 45).
- Добро, Резо, действуй. – Поставил «точку» Медведь…
…24 августа…
…Грохот стоял такой, что приходилось орать в самое ухо, напрягая голосовые связки.
- Кобра! Перебрось Индейца на левый фланг – что-то там не вяжется и Бандеры! – Перекрикивал грохот боя Медведь.
- Есть! – Проорал в ответ «замок» и повернулся на звук работавшего, словно швейная машинка, ПК. – Артур! Бери аппарат и бегом к Бандере!
Укрываясь за огромными валунами, Индеец бросился на помощь.
- «Духи» нам сегодня попались какие-то «повёрнутые» – на ДШК лезут, словно по ним из рогатки стреляют!
- Не нас они тут ждали, Резо! Потому и звереют! – Медведь выпустил из своего РПК короткую очередь и сменил пустой «рожок» , подбросив и перевернув его в этом броске. – Посмотри, место-то, какое!..
Два часа назад группа попала в засаду.
…Выход такой колонны оставить незамеченным невозможно, тем более, когда в Кабул со всех окрестностей на базар стекались торговцы. А как проверить торговец или нет? В общем, Дустум знал о колонне и готовился к её встрече.
Засада была очень мощной и… Не стандартной.
Примерно в трёх-четырёх километрах от перевала, шоссе делало «петлю», извиваясь по склонам гор. В этом месте дорога делала почти полный круг так, что если захотеть, то с двух противоположных участков можно было бы свободно перекрикиваться – разность в уровнях была метров в десять и метров двадцать в расстоянии между концами «петли», ну, и глубина самого обрыва не больше пятнадцати метров довольно пологого склона. Так в этом месте сошлись горы… При большом желании прогуляться пешком – двадцать пять метров вниз, потом пятнадцать вверх или наоборот – пять минут «с головой», при хорошей подготовке. А вот по дороге – это километра четыре. Сплошной «зелёнки»…
Засадники решили закупорить колонну в этом «мешке», расположившись в трёх точках – на концах «петли» и в её середине. Не стандартное, а главное, абсолютно верное решение. И главное! Это была не обычная группа диверсантов в десяток человек, а, как поняли ребята, прочувствовав на своей шкуре, большой отряд «духов» в сотню стволов, не меньше – Дустум намеревался отбить хоть несколько «коробочек». Серьёзно намеревался…
И в засаду группа Медведя влетела не «с дуру».
Мулла, этот востроглазый таджик, предупредил Игоря о засаде и даже сказал примерное число «духов», прошедших к «мешку», но… Определить сумел только одну точку – всё же «духи», местные жители, были опытными вояками, да и не всесилен был Абдулло. Спасибо и на том!..
Здесь затаилось не больше двадцати афганцев – ребята очень хорошо наблюдали их со своего, господствующего над «петлёй», склона.
Медведь решил провести разведку боем.
Первую «точку» они ликвидировали довольно легко, а вот дальше…
Дальше на них навалились все остальные «духи». Да не просто навалились! По ним долбило не меньше четырёх крупнокалиберных пулемётов, раз за разом рвались взрывы гранат, выпущенных из РПГ, прилетали со свистом и мощно взрывались миномётные «гостинцы», а где-то на противоположном склоне мощно ухало безоткатное орудие(!), превращая своими снарядами, огромные валуны в высокие «фонтаны» щебня и пыли…
В общем, их зажали. Зажали плотно и мастерски. Теперь приходилось «выкручиваться»…
Медведь понадеялся, было на то, что «духи» не станут аккумулировать все силы в одном месте, а применят своё нововведение, успевшее получить у десантуры своё название – «Этажерка»…
Всё просто, как, в общем-то, и любая наука, если её понимать.
«Прямая», потому, что была ещё и «обратная», «этажерка» заключалась в следующем. На длинном участке горного «шоссе», типа Кандагар – Калат, или Газни – Кабул, или Файзабад – Баглан, да мало ли там было таких «ниток», главное, чтобы под сотню кило, организовывалась послойная засада, «этажерка»…
Примерно не середине пути колонна влетала в «глупую засаду» – маломощная мина, типа «противопехотки», поставленная «неумелой» рукой, срабатывала с запозданием, лишь подбрасывая задок БТРа или «Урала». Из «зелёнки» – робкие попытки обстрелять колонну. В общем, охранение, бросившееся в кусты, возвращалось победителями, притащив «брошенные в панике бегства» парочку «калашей», а иногда и живого «духа»… Лет четырнадцати от роду… В общем, картина Паблы (или падлы?)  Пикассо «Мы победили»… Через пару десятков километров всё повторяется… Охранение раздувается от самомнения – горды и счастливы, а кое-кто из «опытных» начинает лелеять надежды на хорошую «висячку» на кителёк – шутка ли, две засады за один рейс отбить… «Это» могло повторяться несколько раз, и три, и четыре, а иногда и пять(!), в зависимости от сдержанности того, кто этим отрядом командовал. Но… Как правило всё случалось на «третий» раз… «Распаренная победами» охрана начинала вяло соображать. Настолько вяло, что они входили в ступор, наблюдая за взорвавшимися одновременно две, а иногда и три, «машины»… Потом колонну «убивали»… Именно так на Выводе погибла львиная доля колонн…
«Обратная этажерка» организовывалась до(!) середины пути, чтобы был смысл колонну вернуть. Это был более жёсткий вариант, а потому и применялся «духами», лишь если они были уверенны в «ценности» колонны – госпиталь с медикаментами или оружие и боеприпасы… Примерно, опять же, на «третьем этапе» организовывалась «тёплая встреча» «шурави» с подрывом головной машины охранения, шквалом огня и пухкающими, и надо сказать не просто так, РПГ. Здесь пытались выбить охрану «по максимуму»… И Командиру каравана ничего не оставалось, как завернуть его назад, благо «не много» прошли… А на уровне второй, или даже первой «ступеньки» «этажерки» обескровленный караван элементарно грабили, вырезая подчистую всех, кто попался…
…Медведь надеялся на «этажерку». Тогда всё было бы просто – группа шла бы по следам и «двухсотила» «ступени». Но…
Короче… Такой массированной засады в одном месте «старожилы» этой войны уже и не помнили – давно это было, в са-амом начале! А потому и попались, как новобранцы…
- Резо! Резо, бля, мать твою! Сержант Габелия!!!
- Я-а-а-а! – Кобра наконец-то, что называется, дорвался до пулемёта, слившись с ним в одно целое.
- Уходим!!!
- Ага! Щ-ща-ас!
- Кобра, бля!!! – Медведь орал, не отрываясь от своего РПК – «духи» не давали паузы. – Нас здесь всех положат! Уходим! Вверх, на гребень!
- Подожди!!! Мы их щас!..
- Кобра! Уводи группу на гребень – это приказ!!! Ещё пять минут и нас отсекут сверху – тогда всем хана!
Это была жестокая правда. Четырнадцать, хоть и отборных опытнейших спецов, не могли противостоять сотне, а может и больше(?), «аборигенов» отягощённых миномётами и горной артиллерией – самоубийство в приказ не входило…
- Бандеру, главное, останови! – Медведю «удалось», всё же, «убедить» своего сержанта. – Он сейчас в своей стихии, но!.. Отходим на гребень. Там круговая оборона и будем ждать «Карлсонов», иначе…
- Понято…
До вершины, господствующей над «мешком», горной гряды было метров четыреста, поросших какой-то растительностью и сплошь усыпанных огромными валунами.
- Бульба, связь!!!
Теперь уже было не до гордости – патовая ситуация.
- Есть связь!
- Старик! – Игорь выхватил микрофон рации.
- На приёме!
- Вошёл в контакт! Около сотни «карандашей», есть «трубачи». Попал на «день рождения». Встречу готовили. Ухожу на «антресоль». Нужна помощь…
- Принял… – Рация замолчала на долгие полминуты. – Дай мне полчаса – «вертушки» на смене…
- Добро… Поторопись, майор – «жарко» у нас…
- Жди… Конец связи!
- Резо!!! – Теперь уже ничего не было слышно из-за сплошного рокота боя. – Уходим тройками! И «чёс»! «Чёс»!!!
…Ми-24, или попросту «крокодилы» появились через пятьдесят минут. (Почему так точно? Да потому, что в «таком» бою счёт идёт на секунды!)…
Секунда, и…
Бандера «принял» сразу две пули в правое плечо… Но… ДШК не замолчал. Сашка, пропитавшийся до кончиков волос адреналином, просто стал стрелять с левой руки. Не так метко, правда, но, всё же, эффективно…
Ещё секунда, и рация «приняла» в себя большой осколок, брызнув в спину Бульбы своими микросхемами. (Их, потом, из него четыре часа вынимали на операционном столе…)…
И была ещё одна секунда, когда прилетевшая пуля, ударила в каску Медведя. Вскользь… Но, Игорь, опрокинутый на спину этим ударом, вспомнил о том, что на свете бывают и другие профессии, типа кузнеца, с его молотом…
… Два «крокодила» обработали склон гребня, на котором засела в обороне группа Медведя, НУРСами и «полили» из бортовых пушек, а потрёпанную группу снял с гребня проверенный «Михал Иваныч» и доставил в Чарикар…
«Духи» немного ошиблись в сроках – в «мешок» колонна должна была прийти только через сутки…
…- Как группа, прапорщик. – Старик «допрашивал» черного от копоти и злости Медведя.
- Подловили меня, Старик! Как летёху жёлторотого подловили! – Махнул рукой Игорь.
- Ну… Всё немного не так, Медведь. – Майор улыбнулся одними глазами. – Не так…
- А как?!! – Рявкнул Игорь. – Ближнюю разведку я просрал! Теперь «духи»…
- Теперь «духи» на шоссе не сунутся, как минимум, несколько дней – ты, со своими пацанами, обнаружил большую засаду и дал возможность «летунам» её ликвидировать… Проще говоря, принял огонь на себя. Это поступок… А если без красивых слов, то, я думаю, ты «принял» на себя основную ударную группу Дустума. Её, конечно же,  не уничтожили полностью, но, потрепали основательно – теперь генерал должен озаботиться, по крайней мере… Так что… Молодцы вы…
- А он по-другому никогда и не умел… – Раздался из-за спины знакомый голос.
Чукча, его самый первый ротный командир, стоял в нескольких метрах, опёршись плечом об угол мазанки.
- Ну, что, здравствуй, «бригадная легенда».
- Чукча… – Игорь вскочил с места и бросился к постаревшему капитану. – Ротный… А я думал, что ты у Горы в замах ходишь, да две большие звезды уже носить устал – к третьей готовишься, а ты всё в «кэпах» ходишь!
- Спасибо Серёге, что вообще не сижу… А «кэп» – это теперь навсегда. До самой пенсии…
- Как это? – Игорь всё не отпускал из своих объятий Чукчу.
- Да-а… Была история… Потом, как-нибудь, расскажу…
- Здр-равия желаю, товарищ капитан!
- Кобра?! – Капитан был искренне рад, и, не менее искренне, удивлён. – И ты здесь?
- Здесь, ротный, вот у этого «салабона» в «замках» служу. – Резо, улыбаясь белозубой улыбкой, кивнул на Игоря.
- Дела-а!..
Старик не стал мешать встрече этих троих старых однополчан, да и до выхода колонны из Чарикара было достаточно времени – вся ночь впереди, а ещё и день не закончился.
Они так и стояли вчетвером, болтая о былых знакомых.
Только…
Резо в какой-то момент стал поглядывать куда-то за спину Игоря, на не слишком далёкий склон, за дувалом города…
- Игорь…
- Что?
- А ты не помнишь. – Резо был немного озадачен. – Чем можно стрельнуть прицельно на дальность за полтора километра?..
- Да, практически, ничем! – Вскинул брови Медведь. – А ты куда уставился?
- Показалось… – Кобра, как загипнотизированный, продолжал смотреть мимо Игоря. – Так чем?
- Я помню только три «пушки»: наша ВСК-74; у «янкесов» есть какая-то М82; и английская винтовка с названием «Boor». Но, у этих «пушек» калибр как у ДШК – 12,7 миллиметров! Из такой «дуры» стрелять – ещё уметь надо… Ты куда всё время смотришь, Резо? – Игорь стал оборачиваться.
И тут…
Медведь успел заметить вдруг расширившиеся зрачки своего «замка» и…
РПК, который Кобра продолжал сжимать в своей крепкой руке, совершил нечто невообразимое. Довольно тяжёлый, по сравнению с автоматом, громоздкий, для неумелых рук, пулемёт, крутнулся, теряя свои очертания, словно его держал жонглёр-иллюзионист и…  Мощно врезался Игорю в челюсть пониже уха…
Прапорщик не устоял и повалился всем телом на Чукчу…
И в ту же секунду…
«Броник» Кобры прогнулся внутрь, а на стену глиняного домишки, к которому тот стоял спиной, брызнул мощный алый фонтан. А ещё через секунду, горное эхо донесло до их слуха:
- Б-бу-у!!!
- Резо… – Прохрипел Медведь.
Резо Габелия, гордый осетинский джигит смотрел затухающим взором на Игоря. Из уголка его рта вытекала толстая кровавая темно-бурая струя:
- Умеют стрелять, с-суки… – Прохрипел Кобра.
- Рез-зо!!! – Игорь орал в каком-то исступлении.
Его душа, его сердце, казалось, умирали вместе с Коброй:
- Резо-о! Что ж ты не сказал! Резо-о! – Огромные, горючие слёзы катились по щекам Игоря. – Я отомщу! Слышишь, сержант! Отомщу за тебя! Су-уки-и! А-а-а, с-с-су-у-ки-и!!!
Группа, склонив головы, смотрела на своего погибшего друга, и никто не пытался успокоить Медведя – каждому из них довелось потерять на этой войне друга. Они понимали своего командира, понимали его чувства, и понимали его слёзы, нестыдные слёзы солдата…
Так группа потеряла своего последнего «аксакала» – Кобру, сержанта Резо Габелия…
***
Это действительно был последний, в этой «командировке», выход в «поиск». Через два дня ребята вернулись на двух БТРах Чарикарского гарнизона в Кабул, а ещё через сутки, в Москве, на аэродроме их встречал сам Батя. Их…
И Кобру – командир Отряда встречал «цинковый» гроб Резо, как-будто там лежал его сын…
Именно тогда, и именно там, на взлётной полосе Раменского аэродрома, у опустившейся аппарели «Чёрного тюльпана» Медведь понял, почему их командира называли «Батя». Понял, когда увидел, как подрагивали пальцы этих могучих рук, поглаживая самыми кончиками малиново-алый Краповый Берет Кобры, а в глубоких морщинах на суровом лице плутали редкие горькие полковничьи слёзы. Медведю тогда привиделось, что каждая такая слеза, стоящая как бриллиант, прорезала, словно алмаз, на лице командира очередные морщины. Да и не морщины это были вовсе, а следы горькой памяти, оставленные ушедшими навсегда боевыми товарищами…
А потом…
…- Игорь. А, Игорёш! У тебя случилось что? – Тормошила Медведя, сидящего в глубоком кресле, Женька Амхромеева.
На ней было шелковое темно-синее кимоно с Жар-птицами, вышитыми яркими, жёлто-красными, и ещё какими-то, нитками, спускавшееся до самых щиколоток, но совершенно не скрывавшее, а, даже наоборот, подчеркивающее все её «достоинства»…
- Сидишь, как истукан уже четвёртый час! К еде не притронулся! На меня никакого внимания не обращаешь… Раньше за тобой такого не водилось… – Женя присела на корточки перед Игорем. – Только водку хлещешь! Вон, бутылку уже «всосал», а толку – ноль! Трезв, как стёклышко… Что случилось?
- Горе у меня, Женька! Большое мужское горе…
- Расскажи мне, а? Поделись.
- Друг у меня погиб… Резо…
- Он грузин?
- Осетин…
- Расскажи, Игорь! – Женя стала требовать. – Расскажи! Поплачь, если сможешь, только не становись камнем! Одному всегда тяжелее, уж я-то знаю, как это – родных терять…
- Кобра…
- Его так звали?
Игорь кивнул:
- Был моим самым первым учителем в Армии. Ещё тогда, в 79-ом… Восемь лет назад.
- Как это?
- Я тогда пришёл по осеннему призыву, а он уже был сержантом, замкомвзвода, и «дедушкой»…
- А как же?..
- Потом нас перебросили в Афган… Резо… Крут был к «салабонам», но научил стольким премудростям, что ему всё прощалось и не только нами, но и офицерами – талант у Резо был, настоящий военный талант разведчика… А когда весной 80-го он на «дембель» ушёл, я стал «замком» вместо него, но взвод много потерял… Вспоминали его в бригаде часто, мол, эх, Кобру бы сюда, он бы всё сделал как надо…
Женя слушала глухой голос Медведя, затаив дыхание.
-…Я, если честно, целых четыре года думал, что Резо в своём Цхинвали преспокойно живёт, да девок щупает… Как-то не получалось с письмами – там тогда очень сложно было, не до эпистолярного жанра…
- А позже что, легче?
- Да и позже не легче, только… Думал всё: «Поеду в отпуск – позвоню!»…
- А он?
- А он тогда же, в 80-ом, «пришёл» в Отряд… Резо – воин по духу! Настоящий кавказский джигит!..
- А встретились как?
- Уже в Отряде… В 84-ом… Он мне тогда очень помог, Женька… А главное – поддержал, когда я уже думал, что всё, конец пришёл силам… Я, ведь, тогда после ранения был – сил никаких… Он мне, пока я Берет ни получил, был и за папу, и за маму, и за медсестричку…
- А потом?
- А потом стал братом… Настоящим боевым братом! Хотя… Он им и был ещё со времён моего «салабонства»…
- Ясно… – Проговорила девушка, «снимая» пальчиком одинокую слезу со щеки Медведя. – Как он погиб, Игорь?
- Вместо меня…
У Жени округлились глаза, а рот открылся в немом вопросе:
- ?!
- Он, скорее всего, заметил, как бликовало солнце на оптике той «дуры»… И вспышку от выстрела видел… Мы кучей стояли: Он, я и наш самый первый ротный… Если бы он меня прикладом не долбанул – все, скорее всего, там бы и легли… Он нас спас, понимаешь? А сам не успел…
- А разве такое бывает, чтобы троих одной пулей?
- Всяко бывает… А этой…
Медведь расстегнул китель, оттянул тельняшку и достал из-под неё «медальон» – большую, тяжёлую, исковерканную пулю калибра 12,7 миллиметров, висевшую, на его шее, на кожаном шнурке.
- Она, сволочь, даже обычная, броню БТРа пробивает… А эта – «бронебойная»…
- Господи!.. – Девушке стало по-настоящему страшно.
- Ну, может быть, она и не угробила бы всех троих… – Игорь перекатывал на ладони кусочек металла, убивший его друга. – Это же, как минимум, четыре раза пробить титан двух «бронников», да два тела… Может он и выжил бы… Но, мы с Чукчей – наверняка нет… Резо двух командиров, да и не это важно – двух человек от смерти спас, а сам…
- Господи!
- Я, теперь, живу и за него… В основном, за него… Понимаешь, товарищ прапорщик Женя?!.
- Боже! Пусть закончится наконец эта война!..
- Будет другая… Сволочи всегда найдутся… Только эту пулю я теперь всегда буду носить рядом с крестиком, чтоб не забыть нечаянно, кому жизнью обязан… Это долг, Женька, он до самой смерти – его не отдашь… Умер мой брат… Меня спас, а сам умер…
- Иди ко мне, Игорь… – Она прильнула к Медведю всем телом. – Побудь со мной…
- Не могу…
- Можешь! И надо! И должен!!! Считай, что я твой психиатр, и прописываю Такое лечение…
- Не могу, Женя. Прости…
- А я говорю: «Можешь!!!». Кто ещё, если не баба, мужика, солдата «к жизни» вернёт в тяжкую минуту? Так всегда было, есть и будет!.. – Она смотрела в упор. – Иди ко мне…
***
…Через несколько дней у Медведя состоялся разговор с Батей.
- Как дела в группе, старший прапорщик?
- Резо на Родину отправили… С ним Кабарда и Змей поехали…
- А сам что?
- Не смог…
- Понимаю… – Батя немного «пожевал» губами и переменил тему. – Кого в «замы» назначил?
- Разговаривал с Тюленем…
- Ты, это… Медведь… – Батя, казалось, даже улыбнулся. – Я даже точно знаю, что он тебе ответил.
- ?
- Послал куда положено, без карты…
- Ещё как послал!
- Оно и понятно… Я Сергея знаю немного побольше твоего, Игорь, и знаю его историю, которую ты, да и не только ты, я в этом уверен, знать не знаете, и слыхом не слыхивали. Так?
- Так точно…
- Я сам его нашёл, в своё время, и сам в Отряд привёл… На определённых условиях…
- Я подумал… Мичман, хоть и бывший, возраст опять же, опыт, награды…
- Не трогай больше никогда Тюленя с такими глупостями – мой тебе совет… Служит себе парень, неплохо служит – ну и пусть… Оставь его в покое… Понял?
- Й-й-ясно… – Протянул с пониманием Игорь, хотя не понимал ничего. – Ещё, разговаривал со Слоном…
- О! – Поднял указательный палец подполковник. – Это уже теплее!
- Только… Он меня тоже послал…
- Ну, это дело – поправимое… Я с ним поговорю.
- И ещё, Батя…
- Знаю! Кобры больше нет… В группе недокомплект образовался.
- Так точно!
- Есть «у меня» один парень… Грузин. Тёзка твоего Кабарды…
- Каха?
- Кахабер! Эсли точно! – Батя абсолютно точно имитируя акцент, так же точно сымитировал и жест – поднятый указательный палец. – Молодой, правда, совсем – всего-то двадцать один ему. Но!.. За Речкой на «срочной» заработал Красную Звезду!
- Ого!
- И не получил её!!!
- Как это?
- Так же как и ты в своё время – кому-то из «штабных» «морду пощупал»… Я его в отряд взял после ранения…
- А где он служил?
- «У Дяди Васи», но не это главное! Он уже получил Берет и я его назначил на должность инструктора САКОНБа.
- В Отряде? – Изумился Медведь.
- В Отряде. – Подтвердил Батя.
- Он что, так крут? Круче Фата?
- Круче, если честно… – Признался подполковник. – Я их «поставил» на ковре друг против друга… Брат «сделал» Фата через полторы минуты… Да и… Старшему прапорщику Федулову, если честно, на покой пора – сорок три возраст не для нашей «работы»… А Брат будет совмещать… Да и не новость это для твоей группы – Мулла-то твой, тоже инструктор и тоже «у тебя»… Лучшие «кадры» тебе отдаю, цени, «кусок»...
Так в группе появился другой гордый сын Кавказа – Брат… Каха Каджая…





***
Май 1988. Таджикистан.
Караван…
…- Проходи, разведка. – Батя сидел за своим столом, и, казалось, был немного озабочен. – Выбирайте себе стулья и садитесь за стол. Поближе…
Медведь и Джо (комроты разведчиков, капитан Полевик), вызванные к себе подполковником, уселись за длинный стол.
- Как рота, Джо?
Олег пожал плечами:
- В пределах нормы, Батя.
- А «молодняк»? – В Отряд только-только пришло пополнение из последнего, весеннего призыва.
- А что «молодняк»? Как всегда – ребята крепкие, спортивные, к нам же другие и не попадают… «Петушатся» немного, как же, все либо КМСы, либо Мастера Спорта. Что-то друг другу доказывают… «Старые» за «процессом» присматривают, чтоб всё было в, более или менее, рамках… Всё как всегда, Батя. КМБ (курс молодого бойца, для тех, кто не знает)…
- «Дембелей» у тебя много?
- Средне – пять сержантов, из них – два «замка», и одиннадцать рядовых и ефрейторов. Все Краповые.
- Кем заменять думаешь? Ты – разведрота. Твои пацаны всегда должны быть на уровне… А «потерять» полвзвода Краповых – это серьёзно! Когда ещё твои «желторотые» Береты получить сумеют?
- Нормально! – Ответил Джо с уверенностью. – У меня с осеннего призыва «кадры» подросли.
- Ну-ка, ну-ка? – Заинтересовался Батя и навалился грудью на стол, приблизившись к капитану.
Этот интерес был не удивителен – экзамен на право носить Краповый Берет, как всегда, был Событием отрядного масштаба. Почему? Сдавший этот экзамен, становился полноправным членом спецназовского братства, семьи, которая, порой, становилась для него единственной…
- Двое «младших» у меня на Берет рвутся и девять рядовых – хорошие ребятишки, злые.
- Думаешь, все сдадут экзамен?
- Полгода моего КМБ?
- Тогда сдадут… – С уверенностью констатировал факт Батя. – Ну, а как мой «крестник»?
Около полутора месяцев назад подполковник «привёл» в Отряд молодого прапорщика…
Молодого, но… Успевшего дважды с ранениями побывать в госпиталях, прошедшего «трёхгодичную» школу службы в гарнизоне Джелалабада… Таких «крестников» в Отряде у Бати было много, да хоть Тюлень или Сало…
- Грин?
- Грин? – Удивился Батя. – У него ж Рублев фамилия?
Олег улыбнулся:
- Это мои «дембеля» придумали. Доллар – это тоже рубль, только у «янкесов». Ну, а раз доллар – значит «Green»…
- Нормальный ход армейской мысли… – Улыбнулся командир. – Хотя… Грин – не плохо… Ну, так как он?
- Стас – это повторяющийся вариант Медведя. – Джо кивнул головой на Игоря. – Ему, практически, нечему учиться – взводным год за Речкой оттрубил… Ему, конечно, тяжеловато после ранения, но, на экзамен пойдёт, и Берет, я уверен, получит…
- Отлично!.. Ну, а у тебя как, Игорь? Как группа? – Батя «переключился» на Медведя.
- Нормально… – Прапорщик пожал могучими плечами.
- Ну, это и понятно – у тебя все мужики «тёртые»…
- Да уж, каждый послужить успел до Отряда…
- Жаль, что такие парни иногда «уходят»… – Тихо проговорил Батя. – Джигит, Кобра… Шах.
- Кобра… Я Резо жизнью обязан… Да и Чукча тоже… – Эта Рана в сердце Медведя всё ещё не заживала. – Та пуля нам предназначалась!..
- Знаю, Игорь, знаю… Мужиком Резо был настоящим, и солдатом, и погиб, как настоящий солдат… А ты успокоился бы уже – год, без малого, прошёл…
- А какая разница сколько? Год. Пять…
- Нет разницы, Игорь. – Согласился командир.
- Ему ведь, на вылете, полспины вырвало!..
- Ладно, Медведь, успокойся – Кобру уже не вернуть. А мы его всегда помнить будем… Ну, так как Слон в должности «замка»?
- Нормально. – Игорь в глубине души был благодарен командиру, за то, что тот сменил тему. – Его учить не нужно было. Он же офицер, практически, только без звёзд. Случись что, он и роту «потянет»… Только…
- Да, знаю я! – Сказал в сердцах подполковник. – Был он у меня, и уже не один раз, за последний месяц.
- И что?
- А что? Держать его в Армии против его же воли мы не в силах, да и не имеем права… Своих четыре года в Отряде он отслужил достойно. Боевое Красное Знамя заработал. Ну, а подписать третий контракт я его заставить не могу… Да и устал парень… Шутка ли сказать – Училище, потом четыре года за Речкой, и у нас, в Отряде, столько же – двенадцать лет в Армии! И ни семьи, ни детей… Только мать. У тебя-то, Медведь, уже двое пацанов. Так?
- Двое…
- Ну, вот и Слон хочет семью. Говорит: «Матери хочу подбросить внука на старость, чтоб не так скучно было…». В общем… Я дал добро. С условием…
- А что за условие, Батя?
Подполковник замялся как-то, словно то, что он должен был сейчас сказать, было для него неприятной обязанностью:
- В Больших Штабах. – Батя поднял глаза к потолку. – Начались большие перемены… «Грач» подписал Приказ по Министерству Обороны о «тестировании, на предмет соответствия должностям, младшего офицерского состава», да и «старшего» тоже…
Что будет сказано дальше, Медведь уже знал.
- Приказ вышел три месяца назад… Вот теперь добрался и до Отряда… Твоя должность командира отдельной РДГ, Игорь, должность офицерская! Мало того. Она «капитанская»!..
- Понятно, Батя…
- На меня «лампасники» давят, Медведь… Скоро в Училищах выпуск молодых офицеров, мне и «пообещали» подыскать «перспективного лейтенанта», мать их!.. Ты, после Шаха, уже два года в должности – сказали, что этого достаточно… В общем…
- Ясно. А что со Слоном?
- Я пообещал его «отпустить» когда в группу придёт новый командир. Ты, Игорь, вернёшься в «замки», ну, а Слон уйдёт на «гражданку», хотя, мог бы уйти прямо сейчас – его контракт окончен…
- Значит, ещё послужим с Андрюхой немного?
- Да, Игорь, послужите… Месяца три. Даже в «командировку» съездите.
- Есть «работа»?
- Для этого вас и вызвал, разведчики…
…- Не слабая задачка! – Произнёс Джо через час. – Найти иголку в стоге сена!
- Потому-то нас и решили задействовать. Да и было у нас уже нечто похожее. Помнишь «Белую Тропу», на которой ещё Шах с ребятами работал?
- Попробуй забыть такое! – Пробурчал задумчиво Медведь.
- Ну вот! Здесь, думаю, немного полегче будет – весь Таджикский Погранокруг на вас работает. Плюс любая помощь от командования ТуркВО. Да ещё и местное МВД! Силы задействованы немалые. Но!.. Основная задача, всё же, ложится на тебя, прапорщик, и твоих пацанов…
- Батя. Я что-то не совсем понял один момент.
- Конкретнее.
- Почему, при наличии таких сил, эти караваны не смогли остановить до сих пор? Мы-то им зачем? У «погранцов» что, своего спецназа нет?
- Ну, видимо не та у них подготовка… Да и действовать они могут только в приграничной зоне. А караваны эти просачиваются сквозь Границу, как вода сквозь пальцы, и уходят в горные районы Таджикистана. А там уже зона полномочий МВД. Ну, а менты – люди полувоенные, сам знаешь, да и подготовка у них ещё та… Да и не это суть важно! В высокогорье установить сплошной заслон на Границе невозможно, сами знаете. Особенно для местных проводников. Потому-то и обратились за помощью к нам. И задача ваша, разведчики, проста, как стальной ломик – уничтожить караван с наркотиками и попытаться захватить проводников. Или «зачистить» на месте – это по ситуации…
- Есть ещё какие-то подробности по каравану?
- Не много. – Подполковник ткнул карандашом в карту. – Караваны с опием идут с периодичностью раз в месяц. Когда и как – не известно. Местные менты только отмечают периодическое появление опия на «рынке», отсюда и ориентируются. Опий афганский – об этом заявляют эксперты-криминалисты. Что ещё?.. Получена информация, что следующий караван будет каким-то особенным и с ним пойдёт, чуть ли не владелец всей этой «тропы»… Караван пойдёт примерно недели через три, поэтому, Медведь, Джо, у вас есть десять дней на подготовку, изучение карт и так далее… Этот караван нужно взять!.. Из-за этой заразы уже погибло несколько десятков наших человек, ребята, потому и обратились к нам…
- Почему десятков? – Не понял, было, Джо. – Из-за наркоты народу «увалилось» столько, что ого-го!
- Я говорю не об этих отбросах! Погибли пограничники и милиционеры – ребята, пытавшиеся этому помешать.
- Ясно…
- Нет, не ясно! – Батя грохнул кулаком по столу – так командир «повышал голос вне боевой обстановки». – Эти суки вырезали погранзаставу почти в полном составе. Повезло только тем, кто был в наряде и дозорах… Именно после этого к нам и обратились…
Медведь и Джо переглянулись, понимая сложность задачи…
- Теперь ясно?
- В общих чертах… – Ответил Джо.
- Добро… Пока достаточно… У «секретчика» (в любой воинской части, начиная с полка и выше, был начальник секретной части, офицер, в звании не ниже майора) получите карты местности и детали по «работе», у него, на сколько я знаю, имеются какие-то подробности от местных ментов. Все! Работайте, разведчики. Десять дней на подготовку! Свободны!..
В совместных, десятидневных потугах Олега и Игоря родился, более или менее, приемлемый план, который…
А Игорю, всё это время, было противно… От самого себя и от той системы секретности, которая существовала.
За четыре года в Отряде он уже привык к тому, что предстоящая «работа» выносилась на «общий совет группы», и это было правильно – ребята были тёртые, проверенные неоднократно, но, что самое главное, опытные. Так, всегда, рождалось то, единственно верное решение, которое помогало не только выполнить приказ, но и уберечь самих пацанов. Хотя… Жизнь всегда вносила свои неожиданные коррективы – гибель Джигита и Кобры, ранения, контузии, разбитые случайными осколками рации, да мало ли, были тому подтверждением, но… Тем не менее, все эти обидные, или, горькие, но, случайности, никогда не решали и не влияли на исход операции. Потому, что опыт каждого – сильная штука. А коллективный опыт – штука ещё сильнее!.. У каждого всегда найдётся пример или похожая ситуация, которую можно обсудить и понять, где была допущена ошибка, если она была допущена… В общем, всё, как в математике – есть проверенные правила, остаётся, только, правильно решить пример…
Но… По накатанной годами дорожке – не получалось. И не потому, что не хотелось – не давали. Вернее не давал. Зуд. Вернее «Зуд» – начальник Особого Отдела  майор Комарин. Этот «коршун» с особым тщанием контролировал соблюдение режима секретности… Именно по этому заданию!.. Что наводило Джо и Медведя на тяжёлые мысли… Что-то здесь было не так, не так, как всегда. И эти кулуарные игры и интриги были не по этим, тёртым суровой тёркой войны, огрубевшим, до нельзя, но, тем не менее, оставшимися чуткими к «комитетскому говну» душам…
***
30 мая…
…- Вот такие дела, товарищи командиры. – Закончил свой доклад подполковник-пограничник и стал наблюдать реакцию Краповых своими узкими, азиатскими глазами.
Они, в смысле эти трое, Медведь, Джо и начштаба Пянджского Погранотряда подполковник Абдурахманов, вот уже два, с лишним, часа «общались» по поводу «этого» злосчастного каравана, который, по расчетам, должен был пойти через Границу в ближайшие пять-шесть дней.
- В общем, понятно, что ни фуя не понятно! – Подытожил Медведь.
- Слушай, Нияз. – Подполковник был, примерно, одного с ними возраста и на его кителе «нашли своё место» несколько орденских планок, что давало «право» Игорю и Олегу обходиться без излишнего официоза – «братишка». – А если подключить местных жителей?
- Джо, я сам – местный житель. В Пяндже родился и вырос… Потому могу тебе рассказать «большую тайну». – Пограничник невесело улыбнулся. – Город этот всегда жил одним, даже ещё тогда, когда и городом-то небыл, а так, небольшим аулом – мой дед ещё помнит те времена – контрабандой… Здесь все, или почти все, имеют родственников по ту сторону Пянджа (пограничная река и город имели одно имя) в Афганистане…
- И у тебя есть?
- И у меня. – Улыбнулся Нияз. – Сестра, двоюродная, замужем…
- Та-ак… – Протянул Джо. – А что дальше?
- Дальше? Дальше вопрос – кто и что будет тебе, или мне, рассказывать во вред своей родне? Здесь любого пацана, старше десяти, можно проводником брать…
- Так уж и любого. – Засомневался Джо.
- Подожди, Олег – нам есть с кем посоветоваться. – Медведь, как-то вдруг, вспомнил, что в его группе…
- Муллу и Бая имеешь в виду?
- Именно!
- Вы о ком сейчас говорите? – Заинтересовался подполковник.
- Я, Нияз, почему-то совсем забыл, что у меня в группе тоже есть двое «местных жителей»…
- А фамилии назовёшь? Может, и я их знаю?
Медведь и Джо переглянулись ещё раз – эта информация была секретной, не просто же так они «носили» свои вторые имена. Но… Сложившаяся ситуация, да и сам подполковник…
- Шпекбаев и Эргашалиев.
- Алишер и Абдулло?
Тут Игорь и Олег переглянулись ещё раз.
И… Игорь кивнул.
- Вот, значит, они где… – Подполковник тепло улыбнулся.
- Знакомы?
- Знакомы… Мы вместе выросли, на одной улице… Ну, и ещё пара-тройка мальчишек была… Я их старше немного, всего-то на пару лет… Они здесь?
- Здесь.
- Абдулло знает эти горы, как свою постель – из всех нас, тех пацанов, он чаще всего ходил на ту сторону, за Пяндж. Сначала с дедом, потом с отцом…
- Что, тоже караванщики? – Слон прекрасно знал о том, что семья Этого парня «промышляла» совсем другим, но… «Последняя проверка на вшивость» должна была состояться – специфика работы…
- Нет – это другой случай… Змееловы! Самая уважаемая профессия в наших горах…
- Значит, с Муллой нужно будет советоваться по всем вопросам…
- Муллой? – Поднял брови Нияз, и улыбнулся. – А что? Верно! Абдулло настоящий, правоверный мусульманин… А Алишер?
- Бай.
- Хо-го-о! – Засмеялся, вдруг пограничник. – А кто его так назвал?
- Не знаю – он в Отряд уже с этим именем попал. А что?
- Да так… В семье Алишера об этом никогда не говорили – не любил эту тему, но все знали… Шпекбаевы – это род настоящих баев, только давным-давно обнищавших до нитки. Они, примерно как у вас, русских, графья или даже повыше. В общем, хоть и нищий, но уважаемый род – мужчины Шпекбаевы всегда входили в «совет старейшин». Для Алишера «Бай» – в самое «яблочко»!
- А я и не знал об этом…
- И не удивительно… – Нияз ещё немного поулыбался своим мыслям и спросил Медведя. – Так чего тебе ещё надо, прапорщик? У тебя в группе есть идеальный, думаю во всём Пяндже не найти лучше, проводник в Этих горах,  и человек, которому с радостью(!) расскажут то, что другому не сказали бы и под пыткой!.. Эх вы, «спецы»!!! Своих людей не знаете… А тем более их возможности…
То, что «выдал» начштаба, для Игоря было, словно гром с ясного неба.
Те же чувства испытывал и Олег:
«Мать твою! Это ж надо было так «сесть в лужу»! А всё Зуд! «Секретность – самое главное!». Придурок комитетский! Знать бы – ещё в Отряде всё решили бы «что и как»… Теперь придётся «галопом»! Теперь уже сроки поджимают… Ну, бля, вернусь – всё Бате доложу! Пусть решает…»
- Ладно, Нияз… Попробуем что-нибудь сами узнать, через Муллу и Бая… – Медведю было неловко. – Когда караван ждёте, по прикидкам?
- Через неделю… Если проводник наш, из Пянджа, его уже в городе нет – он уже там, караван встречает. Или уже встретил…
…Вернувшись в казарму погранотряда, первое, что сделал Медведь, так это собрал всю группу и, вместе с Джо, игнорируя напрочь предостережения Зуда – «Он там, а мы здесь», рассказал до мельчайших подробностей всё, что ему было известно.
- Вот так! Что скажете? Есть мысли, предложения?
Ребята, задумавшись, сидели в полном молчании. Так прошло не меньше пяти минут.
- Не молчите, пацаны! – Не выдержал ожидания Джо. – Говорите что-нибудь! Думайте вслух! Глядишь, и найдётся решение…
- Просто так балабонить не хочется. – Прогудел Бандера. – А по делу… Сами же говорите, что почти ничего не известно…
- Я вот что думаю… – Спустя ещё несколько минут заговорил Бай. – Мне надо бы в город сходить.
- А секретность?
- Подожди со своей секретностью. – Алишер отмахнулся от Джо, как от навязчивой мухи. – Тут такое дело… Кажется мне, что не только проводник, но и «хозяин» этой тропы из наших, местных…
- Объяснишь? – Спросил Медведь.
Бай посмотрел на Муллу, а тот только склонил голову, под этим взглядом, словно давал своё молчаливое согласие на раскрытие «тайны».
- Понимаешь, Игорь… Если ни менты местные, ни погранцы ничего от местных не добились, то это говорит только об одном – люди боятся. Теперь вопрос: «Чего они боятся?»…
- А чего они боятся? – Медведь в упор смотрел на Бая.
- А бояться они могут двух вещей. – Алишер продолжал говорить по-восточному медленно и протяжно, нанизывая слова, одно за другим, словно бусинки чёток. – Потерять кормильца, если муж или сын в этом караване, и понести наказание. Причём наказания боятся больше – наказать могут и власти и «хозяин». А теперь скажи, командир, стали бы простые дехкане бояться наказания, если бы оно небыло близко?
- А ведь он прав. – Подал голос Джо.
- Прав… Только… Что нам с этой правдой делать?
- Нам, с Алишером, в город надо идти. – Произнёс Мулла.
- Думаешь, вам всё расскажут? – Засомневался Тюлень.
- Может нет, может да… У Бая дед ещё жив.
- Ну, и что?
- Это очень уважаемый человек! И очень мудрый. К нему всегда шли за советом со своими проблемами – он «старейшина»…
- Ты хочешь сказать, что…
- Мой дед напрямую ничего не скажет – на востоке так не принято. Да и уважение потерять можно. – Пояснил Бай. – Но, он может знать того, кто точно скажет…
- В таком деле. – Продолжил за Алишера Мулла. – Всегда найдётся хоть один человек, которого «хозяин» обидел. А у нас обид не прощают, даже большим баям… А «старейшина»… Вот у вас, у христиан, кому доверяют самые большие тайны верующие люди?
- Ну… В церковь идут. Исповедуются батюшке…
- У мусульман, в мечети, только молятся. А «исповедуются» «старейшине»… И каждый знает, что его тайна, «вложенная в уши «старейшины», находится в надёжном месте под семью замками…
- Так… – Произнёс Медведь. – Понятно… Понятно, для чего идти нужно Баю. А тебе, Мулла?
- Я – змеелов… Потомственный. В тех горах, что там, за Пянджем – я вырос… Встречусь со старыми друзьями, будем чай пить, вспоминать… – Абдулло терпеливо объяснял. – Кто-то обязательно что-то, да скажет…
- Ну да! Молчали-молчали, а тебе под чай… – Бандера щёлкнул себя пальцем по шее. – Возьмут и проговорятся!..
- Нет, Саша, не проговорятся – у нас умеют держать язык на привязи… Но!.. Иногда достаточно и одного незаметного слова, чтобы понять, о чём идёт речь. А ещё, нужно эти горы знать, как я, или мой отец и дед… Надежда, конечно не большая, но… Всё может быть… Главное – уши держать открытыми…
- Ясно! – Игорь хлопнул ладонью по колену. – Бай, Мулла! Собирайтесь! Пойдёте домой… Времени мало, так что, работаете по «легенде» краткосрочного отпуска – скрыть то, что вы служите в Армии не удасться…
- Все знают! Только не знают где… – Подтвердил Бай.
- Ну, вот… Поэтому – вы в краткосрочном отпуске на трое суток… Повидайтесь с роднёй, друзьями… Через трое суток жду с результатами…
- Ясно. – Ответил Бай.
- Ребята. Караван ожидают примерно через неделю. Времени действительно очень мало. Так что… Я на вас надеюсь…
- Ну, и мы тут, тоже «поковыряем». – Внёс свою лепту Джо. – Может менты что-то расскажут… Или погранцам новости какие попадут…
- Всё! Решили! За работу, пацаны!..

***
…- Значит так, командир, новости такие… – Бай и Мулла сидели в «Ленинской комнате» погранотряда, а вокруг них сгрудилась вся группа, во главе с Медведем и Джо.
- Давай, Алишер, не тяни. – Нетерпеливо бросил Медведь. – Мы тут, за эти трое суток истомились все… Есть информация?
Вот теперь Бай перестал быть «восточным человеком», а стал «человеком военным», который мог доложить результат разведки чётко, точно и без лишних слов.
- Есть один человек… Зовут его Фарид… – Слушая Бая, Мулла медленно кивнул головой, подтверждая его слова. – Простой дехканин… Всю жизнь зарабатывал себе на хлеб тем, что ловил змей…
- Это друг моего отца… – Вставил слово Мулла. – И их отцы тоже были друзьями. Змееловы – особые люди… И семьями дружат по-особому – веками…
Казалось, что эти двое, Алишер и Абдулло, были одним, единым, целым организмом, который мыслил, говорил, а главное действовал, согласуясь с законами природы. Потому-то, когда говорили эти двое, через считанные минуты начинало казаться, что говорит один человек:
…- Жизнь его семьи сложилась так, что Фариду пришлось стать караван-баши…
- Это что за зверь такой? – Не удержался Бандера.
- Караванщик. – Пояснил Мулла.
- …Проводящий караваны с контрабандой через Границу в горах… – Продолжал Бай.
- Чё ж это он так-то? – Тюлень теребил мочку своего уха.
- Здесь тяжёлая жизнь, Серёжа, а семьи у нас большие – у Фарида восемь детей. И скоро родится девятый…
- А лет ему сколько? – Тут уже не удержался Медведь.
- Это уже почтенный человек… – Ответил Мулла.
Ребята только переглянулись – вот уж, во истину, как говорил «товарищ Сухов»: «Восток – дело тонкое…».
- …Предпоследний караван, который вёл Фарид…
- А что, может вести ещё кто-то? – Спросил Джо.
Мулла взглянул на Бая, ожидавшего с истинно восточным спокойствием, пока он пояснит прописные истины непонимающим, и его «брат» сможет продолжить «доклад»:
- Мы, капитан, в Пяндже – здесь любой пацан в горы ходит… А если караван-баши заболел? Или жена рожает? Или ещё чего? Умного и знающего караванщика ценят и оберегают, как золотого. В его нужды «входят». Это та «бабка-повитуха», которая у Курочки Рябы «принимает» её яичко…
А Бай продолжал, между тем говорить, словно его никто не перебивал:

- Тот караван прихватили погранцы… Караван был довольно средний, но… Груз даже такого, «среднего», каравана стоит насколько сот тысяч долларов…
- И чё? – Опять встрял Бандера.
- «Хозяин» повесил долг за него на Фарида, мол, не уберёг от пограничников…
- За такой долг, у нас, либо казнят, либо берут в «рабы». – Пояснил Мулла.
- И чё Фарад ваш?
- Фарид… – Поправил Бай. – «Хозяин» сделал ему предложение…
- От которого Фарид отказаться не может. Физически…
- «Хозяин» решил, в счёт долга, забрать себе в жёны его дочь, Зухру…
- Ей, сейчас, пятнадцать лет. – Закончил этот монодиалог Мулла. – Мы помним эту девочку ещё первоклашкой…
- Вот же с-сука! – Прошипел Змей. – На «сладенькую малинку» потянуло…
Своё одобрительное отношение к эмоциям Змея, Бай выразил лишь опущенными ресницами:
- …Фарид поведёт этот, «большой» караван… И он готов его сдать – «кровных» обид у нас не прощают никому…
- Ты откуда это знаешь, Алишер? – Медведь решил «расставить все точки над Ё».
- Вчера, днём, Фарид был ещё в городе – в горы ушёл только к вечеру…
- Молодец твой дед, Алишер! Такой «конец» нам дал!
- Он истинный мусульманин, командир, а Пророк Мохаммед завещал всем правоверным чистый и не задурманенный разум…
- Так, когда и где пройдёт этот долбаный караван?
- Пограничники ошибались в своих расчётах – Фарид будет вести караван через два дня…
- Та-ак… Значит… Нияз, со своими, ещё не будет готов… А где?
- Сайрам боится… – Тут уже заиграл «первую скрипку» Мулла.
- Кто это?
- Это «Большой Хозяин» – его мы тоже знаем… – Пояснил Бай.
- «Что» он такое?
- Плохой человек. – Выразил свою мысль Мулла.
- А если конкретнее? – Джо задал закономерный вопрос. – Давай Мулла! О том, кто «хозяин» даже местные менты не знают! Теперь мы, конечно же, всё выясним, но, ты-то его лучше знаешь! Или ты, Бай! Ну же!!!
- Сайрам… Фамилии не помню… Просто Сайрам… Его, одно время, у нас все знали – плохой человек, уголовник. Сидел за убийство. Много сидел – он ровесник моего отца… Когда я мальцом ещё был, всех Сайрамом пугали… Потом он куда-то исчез. Говорили, что за Пяндж ушёл…
- В смысле, в Афганистан?
Бай кивнул:
- Теперь, вот где «всплыл»…
- Сколько ж ему лет-то?
- Около шестидесяти…
- Педофил, мать твою! – Сплюну в сердцах Док. – О душе подумать пора бы, а Оно всё туда же – целки рвать…
- Так что Фарид?
- Фарид сдаст нам караван, если мы спасём его дочь…
- Понятно… А почему ваш Сайрам боится?
- …Или осторожничает на всякий случай… Он пойдёт не с караваном… – Продолжил Мулла. – Сайрам пойдёт с кучкой приближённых нукеров параллельно, наблюдая караван со стороны…
Теперь переглянулись между собой Медведь и Джо – задача становилась понятной: на роте Олега был сам караван, группе же Игоря доставался «хозяин». Разделение труда… Мать его!
- Абдулло, прошу тебя, все подробности и детали! – Обратился Медведь к Мулле.
- Значит так… В горах есть одно место, его называют Змеиное ущелье… Плохое место… – Мулла задумался на секунду, словно вспоминая что-то. – Туда даже змееловы не ходили… В это ущелье ходили только мой отец и дед…
- И ты?
- И я… Не знаю почему, но в этом, проклятом Аллахом ущелье, всегда устраивали свои гнёзда гюрзы… Они там свои яйца откладывают. Их там скопище!.. И, в основном, самок… Мертвое место… Но… – Абдулло посмотрел на Игоря – Наша семья всегда жила в достатке и была уважаемой… Ты знаешь сколько стоит в Москве грамм яда гюрзы в кристаллах?
- Ну…
- Около сорока тысяч долларов…
- Сколько? – Привстал Бандера.
- …А в Душанбе, к примеру, не больше тысячи… А знаешь, сколько нужно поймать змей, что бы получить этот грамм в кристаллах?
- ?
- Не меньше двадцати…
Вот тут-то ребята и переглянулись.
- А ты представляешь себе, что такое гюрза?
- ? – Пожал плечами Медведь.
- Средне-азиатская кобра или, скажем, эфа, никогда не нападёт первой, если её не потревожить. А скорее всего, просто уползёт… А вот гюрза… Я бы её назвал Королевой Змей, а не кобру – смелая, сильная и умная… А главное, она охотится…
- Так все же охотятся! – Прорезался Кабарда.
- Гюрза охотится даже тогда, когда не голодна – она, как волк – охотится про запас… И нападает первая… И «добычу» преследовать может несколько десятков(!) километров…
- Ты хочешь сказать, Мулла… – Подумал вслух Джо.
- Это самое надёжное место около Границы – в Змеиное ущелье не ходит никто, даже пограничники…
- И что…
- Сайрам устроил свой лагерь именно там. Туда же увезли и Зухру. И этот шакал придёт за ней туда в любом случае…
- А змеи?
- Не знаю! Это место всегда обходили стороной… В Змеиное ущелье не ходили даже старые змееловы, только мой дед и отец… Это была наша вотчина!..
- Дальше! – Рявкнул Медведь.
- В ущелье есть небольшой дувал, его отстроили по приказу Сайрама. В нём и держат эту девочку, Зухру…
- Значит…
- В ущелье у нас буде два врага – Сайрам и змеи…
- А у него?
- У него там лагерь… Как он «договорился» со змеями я не знаю, но…
- Понятно… – Протянул Игорь. – Что мы делаем?
Это уже был даже не вопрос.
- В первую очередь – меняем ботинки на «кирзачи»…
- И ходить будем только там, где пройдёт Абдулло… – Произнёс Бай. – Как по минному полю…
- …Ещё хорошо бы надеть наши национальные халаты…
- Такую маскировку нам никто не разрешит. – Сказал с уверенностью Медведь. – Мы не в глубоком «поиске», а в войсковой операции. Ещё свои же, не дай Бог, передолбашат, приняв за караванщиков…
- Дело не в маскировке, Игорь…
Теперь «самым главным человеком в операции» становился Мулла. От него и от его умения, знания и опыта змеелова зависело всё. И Абдулло это понимал, как никто из его друзей.
- …Гюрза – особенная змея. Единственная, в своём роде. Это живой локатор.
- Как это? – Неугомонный Бандера всегда хотел знать подробности.
- Я знал об этом с детства… А потом специально интересовался у учёных-серпентологов… Она преследует свою добычу, воспринимая тепловое, инфракрасное излучение от живого организма…
- Ёп-п-т-т твою мать!
- …Но, при этом она слеповата. Догнав свою добычу, она видит только её контуры, в отличие от других змей, на них и бросается…
- Ты хочешь сказать…
- Это знает каждый змеелов… Развивающиеся полы ватного халата отвлекают гюрзу, а главное, скрывают контуры самого человека. Она может броситься на полу халата.
- Почему ж тогда на неё так мало охотников?
- Страх… Гюрза – змея очень агрессивная по природе. А потом… Она очень сильная – взрослая самка может достигать трёх метров в длину… И толщиной с твой, Саня, бицепс…
Бандера взглянул на свою руку… Сержант Чёрный имел в Отряде «подпольную кличку»: «Саня-48»… Его бицепс, в объёме, имел 48(!) сантиметров…
- Ни фуя себе! Таджикская анаконда!
- Её именно так и называют… Сам понимаешь – не у каждого на неё может хватить сил… Поймать – не фокус. Главное – суметь удержать!..
- М-н-да-а!.. – Протянул Медведь. – Отличные перспективы… Сходить в гости к этим монстрам… Слышь-ка, Абдулло, А их там много в этом ущелии?
- Как тебе сказать?..
- Каком к верху! Чё тянешь-то? Говори, как есть!
- Ладно… Не кипятись… – Мулла задумался не секунды. – Такое дело… Сейчас сезон кладки яиц – конец весны, начало лета. Для змеелова это время отпуска, как и для горнолыжника… Мы в это время на «охоту» не ходим – слишком опасно…
- Говори, не тяни!
- В это время все «гады», не только змеи, но и скорпионы, фаланги, сороконожки, становятся особенно агрессивны, а главное, ядовиты… Особенно самки, откладывающие яйца…
Ребята, слушавшие Муллу, стали, потихоньку, ощущать, как их, коротко стриженые волосы превращаются в стальную проволоку.
- А в Змеином ущелии… Я бы туда сейчас не ходил…
- Чую я, пацаны, что мне, со своими, взять этот караван будет что «два пальца обоссать», по сравнению с вашим турпоходом… – Тихо произнёс Джо.
- Мать твою не хай… – Прошептал Бандера, понявший, наконец-то, все перспективы.
- Так что, «наш» халат – это, хоть какая-то, надежда… Типа «броника» в бою… – Закончил Мулла. – Может и помочь… Если повезёт…
- Ясно…
Группа задумалась.
И тут…
Так случалось почти всегда. Тихий, незаметный, на фоне остальных, Бульба выдавал идею, которая в последствии… Его даже пытались, и не единожды(!), «переименовать» из Бульбы в Генератора ( в смысле, генератора идей)…
 - А что, если халаты не одевать, а повязать на поясе рукавами?..
- Типа шотландцев в юбках… – Машинально продолжил его мысль Медведь и тут же понял всю её гениальность…
- А что?! Это – решение! – Тут же просчитал Джо. – Молодец, тёзка!
«Штатный Бог от связи» покраснел до самых ушей.
- Это может помочь. – Сказал Мулла.
Тут все бросились тискать Бульбу так, словно он уже стал героем рейда:
- Ну, бля, бульбаш! – Гремел Бандера. – Если проскочим, я тебе кабак выставлю, за свой счёт.
- И я! – Вторил ему Змей.
- Старших по званию вперёд положено пропускать! – Присоединился Тюлень, со своим непререкаемым авторитетом в группе. – Хоть и бывших…
- «Мукузани», «Хванчкару» пить будем – я сказал! – Вскинулся Брат.
Эта сумятица продлилась еще несколько минут…
- Ладно!.. – Медведь поднял вверх руку со сжатым кулаком, что всегда было, на их языке, знаком «Внимание!» – Это, наверное, действительно выход, раз Мулла подтверждает… Спасибо, Олег! Дальше… Что дальше, Абдулло?
- Сывороткой запастись! И побольше! Туда «пропеллер» прилететь не сможет – если кого укусят, выносить придётся самим, а это день пути…
- Принято… Что ещё?
- Остальное предугадать нельзя…
- Понятно… – Теперь слово «взял» Медведь. – Вооружение – по штатному расписанию… Всё! Отдыхать, пацаны, выходим через шесть часов, в сумерки, подальше от посторонних глаз…
***
…3 июня… Прошедшие с того разговора сутки прошли для группы тихо и довольно удачно. Перебраться за Пяндж, следуя указаниям и наставлениям Муллы, не составило никакого труда, хотя река эта, как и любая другая горная речка со своим мощным течением была опасна и коварна. Но… Обошлось.
Единственное, что смущало группу, так это загадочное поведение самого Муллы и печать таинственности на смуглом лице Бая…
А происходило вот что.
Мулла, за два часа до выхода группы в рейд, исчез куда-то и вернулся, через какое-то время, со старым овечьим бурдюком в котором было нечто, весившее, как определил Медведь «на глазок» по объёму, килограмма четыре, и издававшее запах старинных нестиранных портянок… Тогда, сутки назад Игорь не стал задавать глупых вопросов, понимая, что Абдулло в этих вопросах выше их всех вместе взятых на три головы…
Теперь же, переправившись через пограничный Пяндж и углубившись в «зелёнку» уже Афганских гор, Мулла, время от времени, что-то говорил Баю по-таджикски и, получая в ответ ковок головой, исчезал на десять-пятнадцать минут. А, вернувшись, продолжал, как ни в чём не бывало, вести группу по, только ему заметному, пути. Так продолжалось с самого утра, вот уже часов пять…
Первым, около полудня, не выдержал Бандера:
- У тя чё, Мулла, понос? Ты куда всё время бегаешь? – Спросил он, у вновь вернувшегося из очередной «вылазки», Абдулло. – И воняет от твоего мешка с каждым разом всё больше. Ты чё в него, своё говно собираешь, для маскировки?
Группа белозубо заулыбалась. Но… Как выяснилось через час, знали чему они улыбаются только двое – Алишер и Абдулло…
…- Всё. Здесь отдыхать будем. – Заявил Мулла, выбравшись из колючих дебрей «зелёнки» на какую-то маленькую поляну. – Дальше пойдём через час.
Уставшие бойцы повалились на землю, кто, где стоял.
- Кушать нельзя! – Указательный палец Абдулло, словно Божий Указующий Перст, уткнулся в консервную банку армейского сухпая в руках Кабарды. – Здесь уже начинается Змеиное ущелье… Помните, что я вам про гюрзу рассказывал? Хочешь позвать парочку самок на обед? Только обедать будут они, а не ты!..
От этих слов все, как по команде, завертели головами, выискивая взглядами опасных гадов.
- Гюрза и осязает, и обоняет, и слышит лучше человека!
- Ну, это не беда поголодать пару-тройку суток – не впервой…
- Вот и хорошо… – Проговорил Абдулло. – Теперь мы будем «маскироваться»… Нашему старым, семейным способом…
И развязал тесёмки бурдюка.
- Ф-фу-у-у-ф, бля! – Бандера зажал пальцами нос. – А ведь я угадал, а! Точно угадал! Говно Мулла с собой нёс!
Запах, исходивший из бурдюка, был поистине тошнотворным. Как из неубирающегося неделями общественного сортира…
То, что произошло дальше, вздыбило волосы у каждого, из группы, и не только на голове… Какие там змеи, на хрен! Когда…
Мулла сунул руку в бурдюк и вытащил пригоршню чего-то, что напоминало своим видом расплавленный светло коричневый пластилин, если выражаться литературно. Если же использовать язык Бандеры, то Это совершенно спокойно можно было принять за полужидкое говно, которое… Абдулло стал намазывать на своё лицо!.. Его примеру последовал и Бай, с совершенно невозмутимым видом…
- Блы-ы-ыб. – Издал гортанный звук Бульба, останавливая на середине пути «возвращающийся» завтрак.
- И блевать не надо! – Невозмутимый Мулла ткнул перепачканным смердящим пальцем в сторону Бульбы.
- Блы-ы-ыб. – Олег никак не мог справиться со своим возмущенным желудком.
- Потому, что потом каждому придётся свою блевотину нести с собой!..
- Ты бы хоть рассказал, кто тебе в бурдюк насрал и на кой хрен теперь ты этим говном свою рожу мажешь, мать твою! – Теперь уже на слова Бандеры улыбнулись только двое.
- И вы тоже будете.
- Хрен ты угадал, Мулла!
- Будете! Это защита от змей!
- Да в гробу я видал такую защиту!!! – Прогремел Бандера. – Пусть меня первая же гюрза укусит!
- Подожди, Саня! – В это действо вмешался Медведь. – Абдулло! Поясни что Это и для чего.
Мулла не прекращая «маскироваться» продолжил свой «курс лекций по змееловству»:
- Почему умный караван-баши ведет караван, состоящий из верблюдов, ведь лошадь или мул не менее выносливее, если не более, особенно мул, особенно в горах?
- Почему?
- Змеи не кусают верблюдов. Никогда! Если, только, на неё не наступить. Да верблюд никогда и не наступит – это не человек… У верблюдов со всеми ядовитыми, пустынными и не очень, змеями природный «пакт о ненападении» «подписан». Это ясно?
- Вот это да-а!
- Это «говно». – Мулла зачерпнул ладонью из бурдюка и протянул Игорю. – Верблюжий жир, перемешанный с кое-какими травами, которые змеи тоже не любят. Многие из них лечебные. Тут ещё есть толчёные перетёртые скорпионы – они тоже змеиные «враги»… На, командир, бери и намазывай, лицо, руки, одежду… Я, кажется, понял, как Сайрам «договорился» со змеями…
Игорь с недоверием подставил ладонь, в которую Мулла и шлёпнул «средство маскировки от змей».
- А чё ж воняет так, Мулла?
- Ну… Перебродивший верблюжий жир слегка пованивает. Что уж тут поделать?..
- И в этой смеси есть добрая доля верблюжьего дерьма… – Произнёс невозмутимый Бай, продолжая маскировку.
- Есть? – Игорь уставился на Муллу.
- Это старинный рецепт. – Кивнул Мулла. – А главное, надёжный. Мои предки веками им пользовались. И медицины не знали, а выживали после укусов. А сыворотке я что-то не очень доверяю. Так…
- Бай. Слышь-ка? – Бандера первым подошёл к бурдюку Муллы. – Вы с Муллой даже с виду воняете. На взгляд!
- Это не страшно! Пусть вонючий, но живой – гюрза этот запах тоже чует…
Через час привала, группа покрытая «маскировкой» стала медленно втягиваться в Змеиное ущелье…
…Теперь уже Мулла никуда не отлучался, понимая, какая ответственность легла на его плечи. Теперь они действительно шли, как по минному полю, полностью доверяясь опыту Абдулло.
И они стали слышать, периодически раздающееся из кустов, шуршание и шипение, а один раз…
…Шедший впереди группы Мулла, вдруг поднял руку в знаке «Внимание!», и замер. Его примеру последовали и все остальные. Не единожды они проделывали это на полигонах, но, больше на боевой «работе» – наука разведки покорялась только на практике…
Впереди, метрах в десяти от застывшего Муллы, на уже просматривавшейся в редкой траве тропинке, лежала гюрза, греющаяся на солнце… Вот тут-то ребята и поняли правоту Абдулло…
Ощутив недалёкое присутствие «потенциального обеда», эта змеюка пришла в ярость в один миг! Подняв треугольную башку, размером с большой мужской кулак(!), гюрза зашипела, раздуваясь от злобы, и… «Попробовала» воздух, вылетавшим на доли секунды, раздвоенным язычком… И, о чудо! Гюрза «побрезговала» отобедать мясом протухшего, вонючего «верблюда»! Недовольно шипя, она вальяжно, с чувством собственного достоинства и знанием своей силы, уступила(!) дорогу «кораблю пустыни», медленно утаскивая своё, почти двухметровое, тело с тропинки…
Через десять минут после этой встречи Бандера шепнул Баю, несшему бурдюк:
- Дай-ка мне ещё немного вашего фирменного говенца.
- Что, поверил? А как же на счёт верблюжьего дерьма?
- А и фуй с ним! Если эта штука «работает», а она «работает», сам видел, так пусть бы даже Абдулло и сам бы в этот бурдюк посрал! Стерпеть можно – не такое видели!..
Этот странный, а главное страшный, поход продолжался и, теперь уже, никто не сомневался в знаниях своего «штатного проводника», полученных им от отца и деда, и ещё, Бог знает от кого… Абориген – он и есть абориген. Мулле просто верили и доверяли…
…- Передохнуть бы надо, командир. – Сказал Игорю Абдулло, остановив группу в какой-то рощице.
- А здесь надёжно?
- Медведь. В Змеином ущелье нет надёжного места… Но, здесь, по крайней мере, нет кустов, по деревьям гюрза ползает оч-чень редко, только когда по-настоящему охотится, а травы здесь, сам видишь, почти и нет… Если и приползёт какая – мы увидим…
Это было, наверное, самое безопасное место. Буковая роща. Вернее, рощица, в полгиктара, примерно, нетолстых, но, развесистых деревьев. Как и в любом другом месте в горах – альпийский лес…
- Добро… Привал группа. – И вопросительно посмотрел на Муллу.
А тот, в ответ, показал, сначала все десять пальцев, а потом, левой рукой, ещё три. Игорь кивнул, понимая этот немой диалог.
-…Тридцать минут.
Тут-то и пришло время удивляться… «Валиться, где стоял», как это было всегда(!), до и после, на землю никто не стал, даже Бандера!!! Все «прочёсывали» глазами то место, куда собирались положить свои уставшие спины и протянуть свои натруженные ноги. С особым тщанием, надо сказать, «прочёсывали»! Не для чужих старались – для себя. И Бог с ним, с уходящим временем…
- Слышь-ка, Мулла. – Подал голос Бульба. – Ты такие страсти про эту гадину порассказал, а я вот что спросить хотел…
Абдулло с готовностью обернулся к Олегу.
- …А чё она жрёть-то? На кого охотится? Не на человека же!..
- Гюрза?
- Ну!
- Гюрза – хищница! Очень опасная! И, что самое главное – у неё, в природе, практически, нет врагов!
- А на деле?
- Ну-у… Кто будет на неё охотиться? Кроме человека, из-за её яда… Да и то… На гюрзу редкий змеелов идёт.
- А всё же!
- Есть в наших горах одна птичка – орёл-змееяд, но… Он на эфу охотится, на гадюку, там, на щитомордника даже, и кобру. А на гюрзу… Разве что на маленькую совсем, «желторотую», в первые месяцы.
- Понятно… А что она?..
- Гюрза может сожрать всё, что размером с кролика, или меньше… Тушканчика, кошку, хотя нет… Вот кошку-то, как раз, и не может! Это создание – единственное, которое: во-первых – не гипнотизируется змеями, во-вторых – абсолютно их не боится, хотя и не лезет на рожон, и, в-третьих – сама «пытается нападать», издавая при этом истошное мяуканье и шипение! Гюрза, да и все другие змеи, не любят и не трогают кошек, так же как и верблюдов…
- Во дела-то! – Искренне удивился Бульба. – Никогда не сказал бы, что какая-то мурлыка такая смелая!
- А родственники у неё кто? Барсы, львы, тигры?
- И не только… – Согласился Олег с неопровержимыми доводами.
Медведь с интересом, как и вся группа, слушал этот «змеиный ликбез» и только усмехался мысленно. Всё это они уже знали от своих инструкторов по выживанию, но… То теория! Которая полностью улетучилась из их голов, стоило столкнуться с «практикой»… А на практике… Мулла – единственный и неповторимый инструктор, который об этот не только всё знал и умел с этим бороться, но и владел вековыми семейными секретами змееловов… Игорь, в который уже раз, благодарил Бога за то, что Абдулло Эргашалиев служит под его «командой», «по эту сторону баррикад»…
Стояла, поистине таджикская, жара. Зной… И… Змеи змеями, страхи страхами, а было действительно жарко. Ребята, не слушая Муллу и Бая, подкатили рукава своих «комок» – хоть малое, но облегчение. Не был исключением и Медведь.
А посреди «лекции»…
На руку Игоря что-то увесисто шлёпнулось и застыло, вцепившись в кожу его руки. И Игоря это «что-то» очень заинтересовало.
Размером Это, было примерно с, насосавшуюся кровью, здоровенную пиявку, то есть, как, примерно, конечно же, два больших пальца, если их сложить в длину. Ещё, Это, было тёмно-коричневого цвета и абсолютно волосатое!..
Игорь приподнял руку до уровня глаз и стал Его рассматривать.
Это «что-то» было интересным. Длинные ворсинки «волос» Этого Чего-то были «седыми» постоянно двигались и… На самом кончике каждой(!) ворсинки была микроскопическая жёлтая бисеринка. Это было красиво! Эдакая, живая, коричнево-бело-жёлтая ёлочная игрушка!..
Игорь подул на Это, слушая в пол-уха Муллу, и ворсинки пришли в непонятное, Броуновское движение…
А потом он увидел огромные круглые глаза своего узкоглазого Бая…
- Замри!!!
На крик Алишера обернулся Мулла и тоже «округлил» глаза.
- Не дыши!!!
- Да чё там?! – Игорь беспечно смахнул ладонью Это со своего предплечья на землю…
- Идиот дурной!!! – Мулла бросился к медведю. – Баран тупой!!! Не дыши говорил! Руки! Руки покажи!!!
На правом предплечье было небольшое розовое пятно, по размеру Этого, сплошь усыпанное микроскопическими жёлтыми капельками, тоже самое представляла из себя и его левая ладонь. И капельки эти, исчезали, «по мановению ока»…
- А-а-а, бля-а! – Выругался всегда сдержанный Мулла. – Бля-а-а!!!
И затараторил что-то по-таджикски, обращаясь к Баю, параллельно с этим достав свой нож, и стал прокаливать лезвие над огнём зажигалки.
- Бульба! Дай связь с базой!
Олег посмотрел на, ничего не понимавшего в происходящем, Медведя и Слона – такие приказы, в боевой обстановке, могли отдавать только они, пока могли… И уж только после них Тюлень, Сало или Бай…
- Давай, не думай! Это очень важно!
Слон только пожал плечами.
- Ладно… – И забубнил в микрофон. – Первый, Первый, я Туча, приём. Первый, ответь Туче! Приём!
- Первый Туче!
Бай выхватил микрофон из рук Бульбы:
- Первый! Срочно требую Змеелова!
- Понял вас, Туча! Ждите!
Бай нетерпеливо теребил провод рации.
- Змеелов Туче. – Раздался голос подполковника Абдурахманова через долгих пять минут.
- Салам, Нияз. Бай на связи.
- Ву алейкум ассалам! Что случилось?
- Имеем тяжёлого «трёхсотого».
- Как?! Напоролись?
- Местные условия…
- Бля-а! Серьёзно?
- Серьёзно!
- Сколько есть времени?
- Трое суток! Максимум четверо, если всё будет хорошо…
- Бля!.. Кто?
- Медведь…
- У-у-у бля-а-а! – В эфире зависла пауза на полминуты. – Карлсоны снять не смогут, сам знаешь! Что делаем?
- Сами попробуем… Пойдём дальше…
- Кто командует?
- Слон. – Не раздумывая, ответил Бай и посмотрел на Андрея.
- Хорошо… Джо уже «ведёт». «Поцелует» часа через четыре…
- Принял.
- Вы о чём это сейчас бакланили? – Вмешался Игорь. – Какой «трёхсотый»?
- Ты, командир.
- Совсем обалдел? – Рявкнул Игорь и попытался встать. – Да я!..
И повалился на землю, словно «скошенный» пулемётной очередью:
- Чё за фуйня, а?
- Говорили же тебе «Замри!» – Мулла, удостоверившись, что огонька газовой зажигалки недостаточно, уже успел «соорудить» костерок, размером в ладонь, и продолжил свои манипуляции с боевым тесаком. – Ты такую порцию яда отхватил, что…
- От кого, от этой ****юльки?
- Это не «****юлька», командир – это самка сороконожки в период размножения! Ядовитее этой «****юльки», сейчас, врядли кого найдёшь – её всё живое стороной обходит!..
- А гюрзы твои?
- С теми я знаю, как бороться, а с этой ****ью…
- И чё?
- Она сбросила свой яд, который впитывается через поры прямо в кровь в считанные секунды, тебе на кожу… Ты ещё на чувствуешь… Но, встать уже не можешь… Через несколько часов начнётся лихорадка, как от приступа малярии… Знаешь?
- Да уж…
- Потом… На хрена ты её трогал, идиот?
- Что делаем?
- Саня! – Мулла обернулся к Бандере. – Вложи-ка ты свой нож в зубы командира… А ещё лучше… Мне нужен командир под «общим наркозом»…
- А я те чё? Вон, к Доку обращайся!
А Док, между делом, уже понял, чего хочет Мулла:
- Сань… У меня нет таких препаратов – походные условия… Медведю нужен хороший нокаут… Введи его в «грога»… А дальше мы уж сами…
- Совсем офуели!
- Давай, дядьку! – Игорь наконец-то понял свои перспективы. – Когда ещё доведётся командира по жевальнику безнаказанно отходить? Давай, Сань!.. Потом сочтёмся…
- Только это… Я твой должник, на счёт морды! – Бандера замялся немного. – И это… Извини уж, раз так уж – медицина!..
- Только не сломай ему ничего! – Рявкнул Док.
- Не боись, «пехота»! Как в аптеке!..
И рубанул мощным апперкотом по челюсти Медведя…
На памяти всей группы, и «аксакалов» и новичков, это был первый, он же последний, случай, когда Игорь от удара кулака потерял сознание – таких кулаков Природа «отковала» считанные единицы…
Дальше над Медведем «колдовали» Мулла и Док.
Абдулло «распорол» прокаленным ножом кожу предплечья и ладони и стал втирать в, отвратительного вида раны, какую-то национально-семейную мазню, а Миша вколол, тем временем, лошадиную дозу сыворотки и стал разрывать зубами непромокаемые упаковки стерильных «Пакетов первой помощи»…
После Бандеровского «наркоза» Игорь пришёл в себя минут через пять, или больше…
- Ну, чё, пацаны. – Он всё ещё еле ворочал языком. – Поизмывались над командиром?.. Сволочи… Нет, что б культурно – прикладом по темечку и «Вперёд!»… Всё вам – «Хочу мяса, хочу крови!»… Каннибалы… А где же сострадание к «тяжёлому трёхсотому»?
- Это не к нам – не фиг было «граблями» размахивать! – Ответил Слон. – А на счёт «тяжёлый» – это точно! Не хрена пацанам жилы рвать – свои «сто двадцать», Игорь, нести будешь сам! Пока сможешь…
- Власть меняется?
- Командир выбыл «тяжёлым трёхсотым»… По штатному расписанию в боевой обстановке командование принимает «замок»…
- Я всегда за тобой Это подозревал…
- А чё!.. Да и напоследок покомандовать, да как командир «висячку» на кителёк получить за «отловленный» караван. Чего ж нет?!
- Хапуга ты, Слон! Да ещё и карьерист и медалестяжатель!!!
- А то! Ещё какой! Грех же случаем не попользоваться!
Для тех, кто не понимает грубого солдатского юмора – поясняю. Слон, да и никто другой, никогда не позволил бы себе говорить такие вещи серьёзно. Да даже мысли бы подобной не допустил бы! Просто… Игорю нужна была поддержка. Дружеская поддержка в тяжёлую минуту… А они… Ну, не умели пацаны пожалеть и поддержать своего друга и командира по-другому, не научились. Они всегда жили и живут по принципу: «Не фуй сопли по стене мазать!»… Жив? И, слава Богу!!! Потому-то и ободряли друг друга всегда только таким способом… Армейские ребята, одним словом – «солдафоны». Что с них взять? Ареал обитания – война…
- Ладно, Слоняра! Давай, получай свой иезуитский кайф!.. Мулла.
- Я здесь, командир!
- Сколько нам ещё топать? Хоть примерно! Джо со своими пацанами уже караван «ведёт», а мы всё «топчемся»…
- Я слышал… Не знаю, Игорь… Один Аллах знает!.. Но, думаю, уже не долго – раз Джо караван увидел, значит и мы «на подходе»…
- Тогда так! Заканчиваем валяться и потопали! Пока меня совсем не развезло…
- Подъём, группа! Приготовиться к движению! – Скомандовал Слон с немого согласия Медведя.
- Давай, Игорь, поднимай кости! – Бандера потянул на себя тяжёлое тело Игоря за ремни «разгрузки». – Отожрал ты брюхо, братишка, будь здоров! Вернёмся – я с тобой в «спарринге» пару недель поработаю, чтоб жирок твой командирский подрастрясти. Ну-ка, подъём! И пошли Родине служить!
Сашка «поднырнул» под левую руку Медведя, подставляя свою мощную шею, и схватил его за рамень:
- Кабан ты, братишка! Жирный и глупый свин! Медведь – он умнее!.. Давай! Шевели мослами!
- А сам-то! Рожу разъел – щёки на погонах носишь! Вернёмся – я тебя на «спецполосу» «заряжу», сержант! Будешь доказывать, что не Красная Шапочка, девочка-колокольчик!..
Если бы в эту минуту их мог увидеть человек гражданский, и услышать этот диалог, то он ничего не понял бы: два Голиафа, примерно равных параметров – веса, роста и телосложения – поливали друг друга отборным матом, но, «передвигались» при этом «обнявшись». А вот для всей остальной, армейской братии, всё «это» было бы яснее ясного… Какой там жир?! По сто двадцать килограммов стальных, тренированных мышц!..
Скорость группы заметно уменьшилась, да оно и понятно – Игорь, шёл, но… Проделывать это простое действие одному, без мощной поддержки Бандеры, Медведю теперь было бы крайне сложно, если вообще возможно…
- Ничего-ничего… – Бормотал он. – Не страшно… Вернёмся – я тебе твой «наркоз» верну, в зале…
- Вернёшь-вернёшь! Куда денешься?! – Подтверждал Бандера, всё больше напрягаясь – Игорь заметно терял силы…
Этот «марш-бросок» закончился через сорок минут – Мулла опять остановил группу.
- Ну, чё там? – Прошептал Игорь.
Его уже начало заметно лихорадить и пот, огромными каплям, проступил на бритой голове.
- Пришли. – Ответил Слон.
- Говори! – Потребовал Медведь от Муллы.
- Впереди, двести метров, хижина… И я теперь знаю, как Сайрам «договорился» со змеями…
- Не тяни кота за яйца, Абдулло! У меня времени мало – кажется, отключаться начинаю…
- Вижу… – Мулла отер своей грубой ладонью, катившиеся прямо в глаза, струйки пота с лица Игоря. – Там «стенка», градусов восемьдесят, почти отвесная, короче… К ней «прилепили» хижину и обнесли каменным дувалом… Там довольно большой двор. Думаю, есть стойло для верблюдов или мулов и… Короче, всё организовано надолго и давно… Сто метров перед дувалом – голое поле. Даже камни убрали… Короче, хороший блок-пост…
- Ясно… Что ещё?
- Там кто-то есть, но…
- Быстрее, Абдулло!
- На «духов» не похоже… Там женщина.
- С чего взял?
- Стираное бельё висит.
- Ясно… А что на счёт «договорился»?
- По периметру всего дувала протянуты толстые верёвки…
- Ну и что?
- …Сплетённые из верблюжьей шерсти. Сначала верёвочный забор, потом «КСП», метра два, потом опять верёвки, уже по самому дувалу и по его верху – двойная гарантия – ни одна змея на такую «броню» не пойдёт…
- А со «стенки»?
- По такому наклону? Гюрза – змея, а не обезьяна…
- Ясно… Что решаем? – Этот вопрос был обращён уже к Слону.
- Входим!
- Правильно… Первыми пойдут…
- Бай, Брат и Кабарда.
Медведь посмотрел на Слона:
- Андрюха. А может мне после этого «курорта» на «пенсию» пойти, а? На кой хрен я вам нужен?..
- Не успел ты, братишка – я раньше с Батей договорился… Так что, ты ещё послужишь…
- Говнюк… Ладно, руководи… Только умно! А я… – Договорить ему не дало отключившееся сознание.
В «бронированное» строение группа вошла через десять минут «без шума и пыли» – в хижине действительно была только одна женщина… Женщина?.. Скорее запуганный ребёнок – в хижине была Зухра!..
…3 июня, ближе к вечеру…
…- Её даже пугать было незачем. – Говорил Мулла, обращаясь к, только недавно вернувшемуся из Нирваны, Медведю. – Что такое Змеиное ущелье – каждый слышал… А её, по нему, просто провезли на верблюде. Чтобы сама всё увидела и прочувствовала. А долго ли запугать видом змей такую девочку?
- Козлы рогатые! – Проворочал, ставшим огромным, языком Игорь.
- Шакалы! Псы безродные! – Подтвердил Бай.
- …Она здесь уже месяц…
- Слышь-ка, командир? – Заговорил Док, вглядываясь в мутные глаза Медведя. – У этой девочки такое нервное истощение, что её ещё долго придётся лечить… Это я тебе говорю.
- Пёс!
- Есть сообщение от Джо. – Произнёс Слон, откладывая в сторону микрофон рации.
- Что?
- «Долбит» караван, говорит, что через полчаса закончит.
- Что ещё? – По тону Слона Игорь понял, что это ещё не всё.
- Кто-то «ушёл». Скорее всего, сам Сайрам… Его наблюдали снайперы.
- А чего ж не сняли.
- Далеко был, вне зоны… – Слон слегка задумался. – Ушло человек двадцать… На лошадях… Эта группа шла над караваном по гребню ущелья… Джо говорит, что всех «прихватить» не получалось – «или-или»…
- Точно Сайрам!
- Как волк – почувствовал опасность, потому не пошёл с караваном. – Сделал вывод Бай.
- Сколько от того места до нас, если на лошадях?
- Часа два. – Не раздумывая, ответил Мулла.
- Андрюха…
- Сделаем, командир! Ты лежи спокойно, отдыхай, в себя приходи… А мы справимся…
- Только не профукай его! И это…
- Не волнуйся – всё будет «на большой»!
- Ладно… Иди – время жмёт…
- Выздоравливай командир. – Бандера погладил по бритой голове, лежавшего на жёстком топчане Медведя, и последним вышел из хижины…
***
- Тебе плохо? – Прошептал где-то, совсем рядом девичий голосок.
Медведь с огромным трудом открыл глаза и посмотрел на смуглое, восточное личико.
«Не зря Сайрам в педофилию ударился, ой не зря! – Мысли Медведя метались в голове, словно загнанные лошади. – От такой «девочки» даже у египетской мумии встал бы!..»
Зухра, в свои неполные пятнадцать лет… Миниатюрная, но при этом… Имела такие формы, что… В общем, всё было на своём месте, где надо – «выпуклости» и «впадины»… Но… При всём при «этом» в таком чистом, нетронутом, первозданном виде, что, глядя на это чудо восточной природы, мужские штаны самопроизвольно становились малы… Женщины Востока всегда созревали рано… Как и старели…
- Тебе плохо? – Повторила она свой вопрос, наклоняясь к самому лицу Медведя. – Ты умираешь?
Волна тончайших, свежих женских запахов окатила Игоря и на какое-то время подействовала, словно нашатырь:
- Нет, не бойся, я не умираю. – Прохрипел он. – Ты Зухра?
Девочка кивнула головой.
- Ты красивая…
Она моментально залилась краской смущения, услышав такие слова от «пожилого» постороннего мужчины.
- Что слышно, Зухра?
- Твои друзья ушли.
- Как ушли?
- Они как кошки по скале поднялись… Я долго смотрела. Так, в наших горах, по скале подняться никто не умеет.
Медведь всё понял и оценил. Принять такое решение мог только Слон и он сам, да и то, не всегда. Подняться по почти отвесной стене на гребень без альпинистского снаряжения?!. Но!.. Это был оправданный риск! Слон преследовал закон войны в горах: «Хочешь победить – будь выше своего врага!». Вот и потащил группу вверх, зная подготовку и возможности каждого из пацанов.
- Молодец, Слоняра! – Прошептал Игорь.
- Что? – Не расслышала Зухра.
- Это я так, о своём…
- Тебе надо много пить. Очень много! Всё время! Даже если не хочешь или не можешь! – Она поднесла к губам Медведя большую пиалу с каким-то варевом.
- Это что? – Спросил Игорь машинально, опорожняя посудину до самого дна.
- Это травы. От змеиных укусов. Меня отец научил – он змеелов…
- Знаю. Фарид?
- Фарид… Он хороший, добрый! Он никому не сделал зла!..
- Я знаю, успокойся…
- Отец хороший человек!
- Я знаю, Зухра, знаю! Не волнуйся за него. Всё будет хорошо!..
Медведю было худо. Он изо всех сил пытался не потерять нить разговора с этой девчушкой, но… Она, эта нить, была как живой и намыленный угорь…
- …Тебе тут оставили что-то. – Вплыл в сознание Игоря «колокольчик» голоса Зухры.
Она двумя руками протягивала Игорю… Рацию! Нет не большую радиостанцию Бульбы, а маленькую, портативную, оперативную рацию, которая была у каждого члена группы.
- Слон… – Улыбнулся своим мыслям Игорь. – Спасибо, девочка… Дай её мне.
Его руки стали какими-то чужими, но, всё же, нехотя, через раз, повиновались своему хозяину.
Напрягая волю и стискивая, до скрежета, зубы, Игорь надел наушник на голову и поставил рацию на приём…
В одурманенный ядом мозг мощно ворвался шум боя. Вернее не самого боя, а…
- Ни фуя себе! Никогда и никому бы не поверил, если бы сам не увидел! – Орал в рацию Слон, обращаясь, видимо, к кому-то, кто был поблизости.
- Вот! А я вам говорил! – Орал Мулла.
- Вот это да-а! – Медведь узнал голос Индейца.
- Слон! Что происходит? – Не выдержал Игорь.
- Медведь! Всем тихо – командир на связи! – Проорал Андрей. – Ты как, братишка? Оклемался?
- Нормально… Что там у тебя?
- Тут такое…
***
Оставив бредившего Медведя на попечение Зухры, группа поднялась по почти отвесной каменной стенке на гребень, нависавший с одной стороны над Змеиным ущельем.
Подъём этот отнял у пацанов больше часа, но, потеря этого времени была оправдана многократно.
Первое, и самое главное: группа выходила на оперативный простор, вырываясь из, зажатого скалами ущелья, а значит, могла маневрировать.
Второе, немаловажное соображение, которое преследовал Слон, вступив в командование группой: «висеть над противником»! Тот, кто воевал, или хотя бы охотился, в горах, короче тот, кто стрелял в горах по движущейся «мишени» прекрасно понимает мысли Слона. А всё предельно просто! Высокогорный воздух и ландшафт делают неимоверные метаморфозы с человеческим зрением. И будь ты трижды снайпер и Олимпийский чемпион по стрельбе, но, стреляя снизу вверх, обязательно промахнёшься – это аксиома! Так стрелять, попадая при этом в цель, может только тот, кто это делает всю свою жизнь. Потому-то и появился неписанный закон ведения боя в горах: «Быть выше!».
Ну, и третье. Они уходили от ползучих гадов! Гюрза – полупустынная змея. Её нормальная среда обитания – степь. И уж никак не голые скалы!.. Что неимоверно радовало ребят и вселяло в их души оптимизм…
- Всё! Теперь ноги в руки и бегом по гребню! – Скомандовал Слон, едва-едва отдышавшись после подъёма. – У нас есть час или меньше! Отойдём сколько успеем от той хибары и прижмём Сайрама на подходе!..
Всё было предельно ясно. Без каких-либо дополнительных объяснений.
Тех, два десятка «духов», которых не смог прихватить вместе с караваном Джо, были скорее всего опытными, «стрелянными воробьями». Знавшими местность и умевшими на ней воевать. А потому, встречать их в «лобовой» в непосредственной близости от хижины было бы огромным риском для жизни… Зухры и почти беспомощного, теперь, Медведя…
Для понимания этого не нужно было быть ни Суворовым, ни Кутузовым, ни Жуковым. Это было просто, как «два плюс восемь»…
Первыми, неизменным авангардом группы на многие годы вперёд, рванули Бай, Мулла и Индеец. Последним, как всегда, «снялся» Тюлень…
И пошла сумасшедшая скачка по камням.
- Я, бля, как молодой сайгак за сайгачихой… – Сипел натужно Бандера.
Ему-то было тяжелее всех – переть своих «сто двадцать кэгэ» да ПК с боекомплектом. Но, Сашка, опытный вояка, переживший и не такое, только посмеивался над собой.
- Точно! – Проговорил в ответ Брат. – Но ещё точнее – как горный козёл!
- За козла ответишь! – Бандера незлобно пнул бежавшего впереди Брата своим ботинком в ягодицу. – А ну, шевели «булками», салага! Наддай-наддай! Темп-тепм!..
Через пятьдесят минут, Мулла подал сигнал «Внимание!» и положил группу прямо на камни.
- Что? – На большее у Слона не хватило сил.
- Здесь будем ждать – хорошее место. – Проговорил наушник рации голосом Муллы. – Да и времени уже почти не осталось… Если от Джо ушёл Сайрам – он пройдёт здесь…
Оглядевшись, Слон оценил их позицию.
Здесь Змеиное ущелье значительно сужалось. До возвышавшейся, даже над ними, противоположной каменной гряды было метров двести, или немного больше. Внизу, само ущелье, было довольно заросшим. Какой-то колючий кустарник, а под противоположной «стенкой» буйная «зелёнка», но!.. Чётко просматривалась «дорога»… Кто-то, когда-то, приложил не мало усилий, чтобы оттащить в сторону огромное количество камней, осыпавшихся с гребня. Их попросту брали и отбрасывали в сторону – ну, упал, себе, камень и упал… Да только, видимо никто и никогда не поднимался по «стенке», озаботившись мыслью: «А как это выглядит сверху?»… А сверху это выглядело проезжей частью с бордюром…
- Отлично! «Разбросались», группа! Будем ждать «гостей». – Пояснять что-либо таким профессионалам было бессмысленно – чистая потеря времени.
По отработанной, многочасовыми тренировками, схеме, ребята разбились на слаженные, «сработавшиеся» «двойки» и замерли в тяжёлом ожидании, заняв боевые позиции…
…3 мая, 19.20…
Слон понемногу начинал волноваться – ожидание затягивалось. Группа лежала в засаде уже час, а Сайрама всё небыло. Уже и солнце заползло за далёкие пики, вот-вот упадут сумерки, а это намного усложнило бы их задачу.
Слон нервничал…
- Он появится. – Прошептал в микрофон рации Бай. – Совсем скоро появится. Не может, не появится! Идти ночью по Змеиному ущелью – не самоубийца же этот Сайрам!
- А если он решил всё похерить?
- Придёт! – Сказал с уверенностью Мулла. – Этот шакал всегда хотел что-то поиметь, хоть пенку с молока. А «поиметь» Зухру… Придёт!
- Я его понимаю… – Пробубнил Бандера. – Она хоть и ребёнок ещё совсем, малолетка, но… У меня самого «червяк» проснулся…
- О! Ещё один педофил! – Прошептал в свой наушник Кабарда.
- Как в Отряд вернёмся – я твоим зубным врачом стану. Каждый твой клык проверю – может пара-тройка лишних выросла и жмёт-натирает!..
- Болтовня в эфире! – Рявкнул шёпотом Слон. – Наблюдать всем!..
…Они появились ровно через час нервозного ожидания, когда Слон уже «весь на говно изошёл».
Цепочка из восемнадцать всадников двигалась медленно. Кто-кто, но уж они-то понимали все опасности, подстерегавшие глупого туриста на дне Змеиного ущелья…
Когда стало ясно, что их именно восемнадцать, а не больше, Бандера, лежавший рядом со Слоном, нетерпеливо заёрзал и стал поглаживать ствольную коробку своего пулемёта. И получил за своё нетерпение кулак Андрея, сунутый ему под самый нос.
- Замри! – Прошептал Слон.
Он хотел бить наверняка, а это значило уничтожение самого Сайрама. Он сам себе представлял, что вычислить этого шестидесятилетнего шакала будет не очень-то и сложно в толпе молодых «духов». Только… Все восемнадцать всадников были примерно одного возраста – за пятьдесят или около того!.. Слон в замешательстве посмотрел на Бая, но тот только кивнул отрицательно в ответ. Он Сайрама тоже не знал, вернее уже не помнил, да и видел-то его лет пятнадцать назад всего-то раза два, будучи еще совсем пацанёнком.
Выбора и времени не оставалось:
- Приготовились! – Шепнул он в микрофон. – Разобрали цели! Работаем без «трёхсотых». Огонь!
Залп спецназовских автоматов в клочья разорвал тушину ущелья…
Вот он момент внезапности!
После первых же выстрелов шестеро «духов» тряпичными куклами повалились из сёдел на землю – эти уже были не опасны. Другие были ранены, это было видно по большим кровавым пятнам на национальных халатах. Они, повинуясь, намертво вбитому в голову, рефлексу солдата, спрыгнули со своих лошадей и бросились искать укрытия от пуль за камнями и в кустах зелёнки.
Вот тут-то и началась настоящая вакханалия!..
«Духи» забыли на какой-то миг, где они находились, а вот истинные хозяйки этого ущелья это помнили всегда… Они же и «освежили» память контрабандистов…
Мощные, живые пружины «выстреливали» из самых разных мест и устремляли свои смертельные зубы на «духов»…
Кто-то был укушен в ногу, кто-то в руку, двое прямо в лицо… Они пытались убежать, да только… Куда бежать-то? Гюрзы, уподобившись сторожевым псам не разжимали своих ядовитых пастей, да так и висели на своих жертвах канатами… На одном таком «духе» Слон насчитал четыре змеи…
Они даже привстали от удивления, пытаясь разглядеть все подробности.
В этот момент в наушнике Андрея и прозвучало:
- Слон! Что происходит!
- Медведь! Всем тихо – командир на связи! Ты как, братишка? Оклемался?
- Нормально. Что там у тебя?
- Тут такое! Сразу в двух словах и не расскажешь!
В этот момент Ганс толкнул Слона в бок и показал куда-то в сторону. И вовремя! Четверо невредимых всадников пришпорив своих лошадей, уходили к «зелёнке».
- Достань их, Маргус!
Невозмутимый латыш вскинул к плечу СВД и стал стрелять раз за разом. Не самая простая задача даже для такого снайпера – снять четыре цели с расстояния в триста-четыреста метров, когда те несутся на лошадях во все лопатки и вот-вот нырнут в спасительную «зелёнку». На всё – про всё читанные секунды. Поди, попробуй!
Но…
Вот упал один, за ним второй, третий проскакал немного дольше, но тоже свалился замертво. Четвёртого Ганс достал уже около самих деревьев. Только он, этот последний, упал не на землю, а на шею своей лошади, которая и влетела благополучно под защиту деревьев.
- Снял?
- Попал – это наверняка… – Пожал плечами Маргус. – А вот «хорошо» попал или нет – не знаю…
- Снайпер фуев! А если ты его только задел? А если это Сайрам? Он же к хижине поедет!
Слон понимал всю несправедливость своих обвинений, но не мог сдержаться. Это же понимал и невозмутимый латыш, потому и молчал. Отстреляться так же смог бы далеко не каждый снайпер. А Слон. Ну что ж, он волнуется за их друга…
- За сколько он доедет до хижины? – Вопрос адресовался Мулле.
- По «зелёнке»? – Абдулло пожал плечами. – Он видел, как змеи убили весь его отрядец… Если это не полный идиот или самоубийца, то поедет медленно, так чтобы лошадь на наступила на змею. Иначе в этом лесу он не проживёт и десяти минут – гюрза идёт на кровь почти как акула, а он ранен.
- Сколько он будет ехать до хижины, Мулла?
- Минут сорок-сорок пять.
- Если по гребню, догнать сможем?
- Трудно.
- Но реально?
- Если он не придурок – реально.
- Снимаемся! – Принял решение Андрей. – Здесь нам больше не фуя делать.
Он кивнул вниз на это «змеиное побоище».
- Медведя надо спасать. Может Ганс, того последнего, и завалил, но этого никто не видел. А раз так, то этот гад может быть жив и даже чрезвычайно везуч. Не зря же он попёрся прямо в «зелёнку»!.. Мы должны успеть его перехватить или хотя бы не дать войти в хижину. Иначе получим двоих заложников – Медведь сейчас не сильнее Зухры… Задача всем ясна?
- Хорош ****оболить? – Ответил за всех Бандера и уже на бегу, через плечо, бросил. – Не первый день вместе служим!
Все остальные бросились вслед за Сашкой, понимая, что теперь от их выносливости может зависеть жизнь их друга и малолетней «невесты».
Этот марш-бросок каждый из них запомнил на всю жизнь…
***
…- Кто это?
Медведю казалось, что кто-то говорил, булькая, набрав в рот воды. Но, это не было плодом воспалённого, бредившего мозга. И Игорь, как ни странно, это понимал. И ещё. Даже сквозь эти, булькавшие «помехи», он понял, что говоривший был чужаком. Игорь узнал бы голоса Алишера или Абдулло, а кроме них, в группе, больше никто не говорил по-таджикски…
Да он и сам не говорил, но, за столько лет в Афганистане, научился понимать довольно много… На фарси…
Говоривший, «вещал» именно на этом наречии. Его, для общения, использовали приграничные таджики и «северные» афганцы. На юге Афганистана больше использовался пушту…
Медведь с трудом «разлепил» глаза и попытался сфокусировать взгляд.
- Больной солдат… – Ответила Зухра едва слышно.
- Ясно – он из тех, которые всю мою «гвардию» убили и меня ранили!
- Я не знаю, господин…
- Я знаю! А ещё я знаю, что меня продал твой отец! – Медведь услышал шлепок пощёчины и тихое всхлипывание. – Тупой баран! Если бы мне удалось провести этот караван – он был бы последним. Стар я уже стал, для таких дел, пора дорогу молодым уступать… Мы бы уехали с тобой туда, за перевал… Ты рожала бы мне детей, а твой отец радовался бы внукам и купался бы в молоке – я бы не обидел «родственника»!.. А теперь… Что теперь? Ты понимаешь, что наделал этот облезлый верблюд?!
Медведь услышал звук ещё одной пощёчины и повернулся на голоса.
В двух метрах от него на тяжёлом табурете сидел крупный пожилой таджик с седой бородёнкой. Зухра бинтовала его левое плечо.
- А этот. – Таджик ткнул пальцем в сторону Игоря. – Не просто солдат! Он старший прапорщик, почти офицер – я понимаю в их погонах! А значит командир тех, других. И это не просто солдаты – пограничники и милиционеры в Змеиное ущелье никогда не сунулись бы. Значит эти – не местные! Значит, для меня прислали специальный отряд, «спецназ»!
Мужчина поднялся и подошёл к Медведю:
- Ну, что, бача ? Боишься меня?
- Пошёл на хер, Сайрам! – Прохрипел Игорь, уже давно догадавшись, кто этот человек.
- Ты даже имя моё знаешь! Значит и правда – «спецназ»…
Сайрам задумался, ненадолго, поглядывая на Медведя и решая какую-то, видимо нелёгкую для него, задачу. Пауза длилась около пяти минут:
- А знаешь, бача, я тебя не буду убивать – ты скоро сам подохнешь. Только намного мучительнее. Это даже хорошо, что так случилось. Но я тебе кое-что должен. – Он ткнул толстым пальцем в то место, где под национальным халатом была повязка, наложенная Зухрой. – Твои псы подарили мне пулю в плечо, и я хочу её тебе вернуть…
Он вытащил из-за шёлкового пояса «Стечкин» (старый знакомый) и, передёрнув затвор, выстрелил Игорю в плечо…
- Вот так! – Сайрам смотрел в, затуманенные болью, глаза Медведя. – Теперь я тебе ничего не должен – не люблю неоплаченных долгов! А теперь мы уйдём. А ты, бача, молись своему неверному Богу – может, ещё, и успеешь попрощаться со своими псами… Иди, Зухра, готовь коня – ему теперь нас двоих везти придётся, а это не легко.
Он обернулся спиной к Игорю, уже ничего не опасаясь, и направился к выходу из хибары.
Да только… Зря он это сделал!..
Острая, жгучая боль от выстрела в упор сделала чудо.
Её цунами захлестнуло все Медведевы ощущения и… Прочистила его мозги… Игорь никогда больше не ощущал более чёткого «изображения» в глазах – вечно что-то мешало. Но сейчас! Медведь видел, медленно удаляющуюся, широкую спину врага, «духа», и понимал, что его надо остановить. Надо!!! Любой ценой! Иначе через очень короткое время он опять потянет из Афганистана караваны с наркотой, навербовав новых «друзей»…
Медведь медленно, как тот Илюша из города Мурома, словно боясь чего-то, опустил ноги с жёсткого топчана и, кое-как, сел. Теперь он смотрел прямо в спину Сайрама – топчан стоял вдоль дальней, противоположной входу, стены.
Все его движения были намного замедленны, как у хронического наркомана, но мозг… Мозг, став удивительно ясным, с неимоверной скоростью, куда там ЭВМ(!), всё считал и считал варианты, пока глаза не натолкнулись на ножны. Это был нож Сайрама… Каким образом он оказался на том табурете, где он только что сидел? Это была загадка – толи выпал из-под халата, и хозяин этого не заметил, толи специально оставил, кто знает? «Восток – дело тонкое!» – говаривал товарищ Сухов. Только, разгадывать эти ребусы у Игоря небыло времени, а этот клинок был шансом.
Приложив «незнакомое» оружие к основанию указательного пальца, как учил Брат, Медведь понял, что нож мастерски сбалансирован:
«В джентльменов играть не будем – пуля быстрее…» – Подумал он, а рука уже метнула нож во врага…
Одна беда – ясность ума, не прибавила сил. Нож воткнулся… В деревянный косяк двери на уровне колена…
- Молодец! – Воскликнул Сайрам, резко оборачиваясь. – Оправдал мои надежды! А я уж подумал, что ты не воин, а глупая слабая женщина!
Игорь потянулся за табуретом.
- Поздно, солдат, тебя убивает яд. Уже убивает! Видишь, и сил уже нет! Я тебя не боюсь – ты уже труп, который ещё может двигаться. И оставь этот табурет! Он тяжелее ножа – ты его даже не добросишь! Ха-ха-ха!
- Доброшу! – Прошептал Игорь. – Я постараюсь…
Сайрам совершенно спокойно смотрел на то, как Игорь «втащил» тяжёлый табурет к себе на топчан, поднял глаза к потолку, прошептав что-то, а затем…
- А-а-а-а-ар-р-ра-а! – Рявкнул, надрывая глотку, Медведь…
И запустил «оружие» с такой силой, что, не удержавшись на топчане, сам грохнул на земляной пол, поддавшись физическим законам о силе инерции…
С какой силой нужно было бросить тяжёлый, едва оструганный табурет, чтобы он разлетелся в щепы, встретившись с лицом «духа»?! И откуда взялась эта сила?
Только… Тогда – это, наверное и был тот резерв, природный НЗ, который есть у каждого человека, и, глубину которого суждено проверить одному на миллион…
Игорь лежал так, как упал. Не то что бы пошевелиться, у него небыло сил даже закрыть глаза. Всё! Предел…
Он лежал на земле, ощущая щекой её прохладу, и смотрел на кожаные подошвы сапог Сайрама. Он видел, метнувшиеся куда-то в сторону двери лёгкие туфельки Зухры. А через минуту… Грубые, пропыленные, со сбитыми о камни «носами», родные армейские «балетные тапочки»… Две, три, шесть пар…
Какая-то неземная сила схватила и перевернула его…
Да нет…
Сила оказалась вполне земная, хоть и неимоверная – Бандера держал Игоря на своих могучих руках, словно невесту…
- Медведь! – Орал он ему в ухо. – Игорёк! Не спать, прапорщик! И хорош Ваньку валять!
- Оставь его, Саня! – Это уже был голос Слона. – Положи его на топчан. Видишь, у него еле-еле душа в теле… Ты его ещё немного так потискаешь и всё – кончится командир.
- Я те чё, дурак тупой?! Сам не вижу? Только я его никуда укладывать не буду! Сам назад вынесу! Это ж надо! Доходной совсем, а такого бычка свалил! Да как?! Табуретом по жевалу! Не-е! Ты, Андрюха, хоть и командир сейчас, но, только «И.О.», а потому, в таких делах – я сам себе начальник! Игорька, лучше меня никто не донесёт, да и «здоровья» ни у кого не хватит!.. Так что отвали сам, пока не послал куда подальше «в боевой обстановке»!..
- Хрен с тобой, сержант! Только не растряси его!
- То не твоя забота – ты своё дело делай!
- Бульба, связь со Змееловом. – Скомандовал Андрей. – Давай, Олежа, вызывай! Хватит нам тут торчать!
И уже через две минуты разговаривал со Змееловом:
- Слон на связи!
- Слушаю тебя!
- Мы закончили. Семнадцать «двухсотых», одного ведём в гости.
- Кого?
- Сам «Большой»…
- А-ха-ха, дорогой ты мой! Молодец! Доложу обязательно! Уже докладываю!
- Нияз! Я-то его упустил – его Медведь взял…
- Как?! Ты ж докладывал, что он «тяжёлый»!
- «Тяжёлый»! Очень «тяжёлый», а вот взял! Как – сам не понимаю!
- Дела-а!
- Нияз! Мне нужна «вертушка» на гребень.
- Ночь на дворе! С ума сошел? Тут тебе не поляна – это горы!
- Медведь до утра может не дотянуть…
- Понял… Координаты!
- Квадрат 42-17.
- Далеко. Не меньше часа.
- Пусть «Карлсоны» идут вдоль гребня. Обозначусь «светлячками» – два зелёных, один жёлтый.
- А площадка?
- Три «спички».
- Принял. Жди.
- Конец связи. – Слон посмотрел на своих друзей. – Всё слышали?
- Готовь командира. – Проговорил Бай.
Так уж сложилось в группе, что, если такое случалось и командир «выбывал», то тут же «начинала править бал» демократия. В самом хорошем смысле. Каждый из них обладал огромным боевым опытом и… Мудростью! Понимая, что абсолютно всё знать невозможно, они надеялись на то, что кто-нибудь из них когда-то попадал в похожие передряги, а именно так и было. Потому-то должность «И.О.» переходила из рук в руки, в зависимости от сложившейся ситуации, к тому, кто мог, а главное, знал, как поступить… Теперь «первую скрипку» заиграл Бах.
- Абдулло. Снимай с дувала несколько рядов верёвок. – Он обратился к Мулле. – До гребня метров тридцать?
И получил утвердительный кивок.
- Тогда нам надо метров семьдесят хорошей верёвки. Якши ?
- Якши… – Кивнул Мулла.
- Брат, Змей! Вы со мной, искать площадку!
Опять утвердительные кивки. Каждый понимал, что Алишер прав в своём выборе – место не спокойное. А в таком «комплекте» – снайпер-проводник, мастер ножевого боя и ас-пулемётчик…
- Следом пойдут Кабарда, Ганс и Индеец. Осмотритесь, и будете страховать на подъёме. Ясно?
И опять кивки голов.
- Всё! Времени мало! Лёша, Каха, мы уходим! – Змей и Брат попрыгали по старой, заведённой привычке. – Андрюха! Дальше сам знаешь.
Слон кивнул с благодарностью Баю.
- Ну… Да поможет нам Аллах! – Произнёс Алишер и полез вверх, по каменной стенке ущелья.
- С Богом… – Произнесли Змей и Брат, повторяя путь Бая…

***
Середина августа…
- Здравствуй, Медведь! – Батя стоял у госпитальной койки, на которой лежал Игорь.
- Здравия желаю, товарищ подполковник! – Прохрипел слабым голосом тот. – Здравствуй, Батя…
- Хорошо устроился, старший прапорщик! Мне бы так хоть на недельку!
- В гробу я видал такие удобства…
- Не скажи-и! Отдельная, генеральская, прошу заметить, палата! Личный врач, личная «сестричка», личная «нянька» по ночам! Причём, обе, опять прошу заметить, сладчайшего, двадцатилетнего возраста!.. С каких таких фуёв, а?
- Я не виноват, Батя…
- Я знаю, кто виноват – есть тут один прапорщик! Вернее одна… Та, которая внучка…
- Батя!..
- А чё? Я ни чё не имею против! Если, конечно, «прапорщик» не вносит «раздрай» в душу моего(!) прапорщика – у тебя жена и двое сыновей малолетних! – Голос подполковника заметно посуровел. – А так, смотришь, и полезно даже, иногда…
- Не вносит она «раздрай», Батя! – Игорь был слаб, до изнеможения.
Поход «на тропу Сайрама» оказался для Медведя, едва ли не самым «тяжёлым» во всей его армейской «карьере».
Сначала его лечили в самом Пяндже, там же и сделали первую операцию, извлекая пулю, застрявшую под лопаткой – удивительно, но «прошив» это могучее тело насквозь, она застряла на самом выходе… Потом был Ташкентский госпиталь и опять операция – задетое пулей лёгкое, абсолютно не собиралось приступать к своим обязанностям… И уж, только, через два месяца «скитаний по Средней Азии», Игорь попал в Москву, в госпиталь Бурденко, где его содержанием и «лечением» занялась Женька Амхромеева…
И ещё одна операция, после которой Игорь лишился верхней доли правого легкого, которое «не расправилось, вследствие контузии от динамического воздействия» …
- Ну, чё? Клешню-то протянешь командиру поздороваться? – Спросил Батя.
- Попробую… – Игорь выпростал из-под простыни (лето на дворе было жарким) слабую (!!!) ладонь.
- Ну… Вот и ладно! – Батя шлёпнул по «лопате» Медведя своей.
«Лопата об лопату»…
- А это что?
Игорь ощутил в этом рукопожатии присутствие постороннего предмета – в руке Бати что-то находилось с самого начала.
- Где? – «Отморозился» подполковник.
- В п….де! – Даже больной и абсолютно беспомощный, Медведь ничего не мог поделать с характером.
- К-хым-м… Грубовато, конечно, но в армейских рамках… – Хмыкнул подполковник. – Это, товарищ старший прапорщик Барзов, благодарность Отечества за проявленные… Дальше ты знаешь – определения у нас стандартные… Короче, от себя скажу, за личный, посильный вклад в борьбе с наркотой… Держи!
В руке Медведя поблёскивал пурпурной эмалью, ещё не потёртый, новенький, орден Красной Звезды…
- Служу… – Прохрипел Игорь и закашлялся розовой пеной…
- И служи! – Остановил его Батя. – Только, сначала в себя приди. Мне Медведь нужен, а не воспоминания о нём. Ясно?!
- Так точно…
- Добро… – Батя задумался каким-то своим мыслям. – Ленка твоя была уже?
- Была… Домой поехала – двое пацанов ждут. Совсем салажата ещё…
- Что с «прапорщиком» решаешь?
- Оно вам надо?
- Надо! – Рявкнул, вдруг, Батя. – Надо! Кому ещё, если не мне?.. Я задал вопрос, прапорщик!
- А нечего решать – у меня есть семья…
- Не понял! Поясни!
- Женька… Так само пошло… С самого начала… Она сама не хочет замуж. Говорит, что так проще – никто, ни перед кем не имеет никаких обязательств – свободная любовь…
- И ты в это веришь?
- Батя! Три года уже!.. Она ни полбуквы о замужестве или чём-то другом!.. Да я и сам… Вякнула бы – сам бы всё прекратил! А так…
- Странно… Такая девка, из Такой семьи(!), заботится, вон, о тебе – палату «генеральскую» в Бурденко(!) и всё прочее… И в роли ППЖ ? Не понимаю!
- Она современная девочка, свободных взглядов на любовь…
- На фую я вертел такие взгляды!.. Хотя… Тебе видней… И тебе решать, в конце концов…
Этот, в общем-то, ещё молодой, чуть больше за «тридцать», но, состарившийся, не по годам, обременённый опытом, болью и ответственностью, подполковник, только покряхтел по-стариковски и потёр лоб.
- Ладно… Не моё это дело – не мальчик, сам разберёшься со своими бабами…
- Разберусь… Хотя… Не в чем разбираться – всё уже давно решено…
- Тебе видней…
- Товарищ подполковник. Вы хотите мне что-то ещё сказать?
- А что, так сильно заметно?
- Есть немного, товарищ…
- А вот официоза не нужно, Игорь! Отставить! – устало произнёс командир. – Оставь это для плаца… Ребята заходят?
- А как же! Конечно, заходят! Каждый день кто-то бывает, а то и по двое-трое! А что?
- Слона, когда видел в последний раз?
- Вчера. С Тюленем приходили… Несколько часов пробыли. – Медведь замялся немного, решая, стоит ли говорить командиру всё. – Пузырь «Арарата» раздавили…
- То-то я гляжу… И ты с ними?!
- Нельзя мне пока… Я только видом, да запахом наслаждался. А пацаны и за меня «приняли» «малую», на душу населения…
- Башибузуки хреновы! – Незлобно выругался Батя. – Нюх теряют! Коньяк жрать не в отпуске!.. И на «губу» не отправить – кому ж тогда «дело» делать, случись чего?.. А они, засранцы, пользуются! И, главное, кто? «Аксакалы»! Ну, я им!.. Выгоню плац ломами подметать, чтобы вспомнили «салажовую» юность!..
- Не надо, Батя – это я их попросил… Они коньяк для меня несли, а я когда ещё смогу выпить…
- Защитник!.. Ладно… Что Слон говорил?
- Да, так. Трепались…А что? Должен был что-то сказать?
- Значит, никаких новостей не сказал?
Медведь сдвинул брови и уставился на подполковника.
- Понятно. А ведь, хороших пацанов я «с миру по нитке» в группу собрал – бухать бухают, а язык на привязи! Одно слово – профессионалы! Разведка!..
- Да в чём дело-то? – Не выдержал Игорь.
- Дело… – Батя потёр лоб ладонью. – М-да… Дело… Помнишь наш разговор перед Таджикистаном?
- Смутно. Если честно…
- Ну, на счёт реформ в Армии.
- А-а! – Медведь вспомнил. – Прибыл новый командир группы?
- Прибыл.
- И что? Серьёзный, солидный? Опытный?
- Да какой там, на хер!!!
Подполковник грохнул кулаком по госпитальной тумбочке:
- Салага! Совсем зелёный ещё! Только-только лейтенантские погоны получил… Сопляк…
- Ну и что?
- А то! Этот Филин, кроме Училища, об Армии ничего не знает – после «десятилетки» поступал! Правда… «Золотая медаль», Училище с «Красным» дипломом… Артиллерийское!..
- Умник-теоретик, мальчик-одуванчик?
- Да, в общем, нет – я его дело читал… «Чёрный пояс», Чемпион КОДВО по стрельбе, с куполом прыгал, пару раз… Судя по аттестации… «Явно-выраженный лидер, любит рисковать, не боится жёсткого столкновения, но при этом просчитывает реальные возможности. Конфликтный, но может понять и принять свои ошибки. Абсолютно отсутствуют амбиции…»
- Быть того не может!
- «…Не признаёт стереотипов и шаблонов. К решению сложных задач подходит осторожно, учитывает ранний опыт, но, при этом, склонен к нестандартным, неожиданным, даже авантюрным решениям. Обострённое чувство справедливости. Не признаёт никакие авторитеты, если уверен в своей правоте. Несколько раз был на грани отчисления. Оставили в Училище, благодаря учебным показателям. Характер жёсткий, даже суровый. Но, при этом, превалирующая формула поведения – «Делай, как я!»… Дружелюбен. Коммуникабелен. Легко сходится с людьми. Пользуется популярностью у женщин…»
- Супермен какой-то! – Улыбнулся Игорь. – Казанова-Бэтмен… Херня всё это! Таких, не бывает!
- «…Имеет музыкальное образование – музыкальная школа №7 города Одессы, по классу гитары…» Гитарист…
- Земеля-одессит?! – Вскинулся Медведь. – А Училище, значит, наше? Одесское?
- Оно… «На очень высоком уровне владеет «английским»…»
- Ну, и?
- Всё Это «отрапортовал» Особист Училища. Не мне…
- Так что? Значит…
- Этого мальца «ведёт» «Старший брат»…
- Думаете, «пассажир»?
- Не знаю, Медведь. Не знаю! – Батя мял костяшки пальцев. – Если он действительно такой, то – это находка. Сам понимаешь…
- Да уж…
- Может этого мальчика Контора и готовит к чему-то, только я этого не знаю… Пока что, меня обязали его «принять на должность»…
- Филин?
- Это я его «окрестил»… – Усмехнулся подполковник. – Прибыл эдакий хлыщ… Я ему вопросы, а он, мол, всё в личном деле написано… Хотя, знать, что там написано, никак не мог! Я, к примеру, своё прочёл через семнадцать лет в Армии, уже, будучи командиром Отряда!.. А этот петушиться – уверен в себе!.. А когда я его немного «на место» поставил – сдвинул брови, насупился! Одно слово – Филин!..
- Это о многом говорит. – Продолжил мысль Игорь. – О «волосатом паровозе », например…
- Не похоже… – Потёр подбородок Батя. – Этот мальчик из, довольно средней, семьи… Отец – «дальнобойщиком» всю жизнь вкалывает. Уже пожилой – юноша, наш, поздний ребёнок… Правда, он «трудился» пару раз за «бугром» – почти два года в Ираке, пока в 79-м Хусейн к власти не пришёл, потом в Ливии, тоже «почти два», пока Каддафи не разосрался с «янкесами». Там тоже «баранку» крутил… Мать… Мать немного покруче будет – зампред Народного Контроля Ильичёвского района твоей родной Одессы. Не абы Что, но рядом с «верхами»… Так что…
- Небольшие возможности, конечно, были, но… «Паровоз» что-то не «просвечивается»… – Заключил Игорь. – Может этот мальчик и правда «такой»?..
- Думаешь, нашли такого, как Шах?
- Врядли… Хотя…
- Ладно… – Заключил Батя. – «Пожуём» – увидим… Сам-то как? Не обидно?
- Не страдаю! – Уверенно произнёс Игорь. – Сами знаете, товарищ подполковник…
- Опять официоз попёр…
Но, Медведь не обратил внимания на реплику командира:
- Если Они считают, что этот офицер, с позволения сказать, готов принять и профессионально командовать отдельной РДГ в нашем Отряде – значит им виднее… Вспомните Владимира Семёныча…
- «Жираф большой – ему видней»?
- Точно! А мы… Ну, что мы? «Не можешь – научим»…
- Добро!.. – Батя поднял ладони. – Им сейчас Слон, в купе с Бандерой и Тюленем, занимаются – не самая худшая школа…
- Вот и посмотрим!.. А сам парень-то как?
- Злой. Я ему при первом знакомстве по сусалам-то «надавал» слегка, чтоб не зазнавался. Да ещё и Слону подсказал, чтобы он историю Батырыча и Шаха рассказал. Для понимания…
- А он?
- А что он? Озлобился! На себя…
- Уходить не собирается из Отряда?
- Уходить? Да он на Берет рвётся, как дурной!
- Это хорошо… – Улыбнулся Игорь. – Может и будет с него толк…
- Посмотрим. Время, оно всё покажет… А ты, пока, давай, выздоравливай! Если всё пойдёт как должно – ты опять вернёшься в «замки»…
- Дело б делалось. А кто «кем» ходит – какая, на хрен, разница!
- Вот и отлично! – Батя встал, разминая ноги после этого тяжёлого для него разговора. – Лечись, и возвращайся… Тебе ещё с новым командиром знакомится…
…4 ноября…
…Из госпиталя Медведь вышел только в середине сентября.
Медики всё никак не хотели выпускать этого прапорщика из своих рук. Ходили даже разговоры о его списании из Армии. Что и сказать? Досталось Игорю «от всей души». Да к тому же, тяжёлое ранение серьёзно усугубилось «отравлением». Медведь и без Сайрамовой пули неизвестно, сколько лечился бы – та «ёлочная игрушка» сделала своё поганое дело на совесть. Медведю пришлось несколько раз переливать кровь. Плюс все эти операции… В общем…
Эскулапы ещё долго, наверное, держали бы Игоря у себя, если бы в один прекрасный день он на шарахнул своим кулачищем по столу завотделения… И его выписали. Но не домой, а в центр реабилитации. На сорокапятидневный курс. Где Игорь должен был обрести былую форму или… Уйти из Армии по состоянию здоровья…
Хотя… Второй вариант для него не существовал в природе. Медведь хотел вернуться. И сделал для этого всё, что мог!..
4-го ноября он вернулся в Отряд после четырёх месяцев скитаний по госпитальным койкам…
…- Разрешите войти, товарищ подполковник? – Медведь постучал в дверь Бати.
- Ну, вот! – Улыбнулся ему командир, поднимаясь навстречу из-за своего стола. – Ты и вернулся, Медведь!
- Так точно!
- Похудел…
- Есть немного…
- «Немного» – это сколько?
- Всего-то двадцатник сбросил – теперь ровно «сто»… Это я уже набрал – было меньше…
- Плохо…
- Да чё там плохо, Батя? – Заволновался, было, Игорь. – Мне так даже легче! Я теперь, как молодой сайгак скакать могу! Просто лишние кэгэ сбросил!
- Значит, восстановился, говоришь? Ну, давай, докажи! – Батя поставил локоть своей правой руки на крышку стола, намереваясь побороться с Медведем «на руках».
- Это не честно, товарищ подполковник – с вами бороться, всё равно, что с танком…
- Давай-давай! Раньше ты мог продержаться полторы минуты! Если и сейчас продержишься – значит, Медведь в былой форме! Давай!
Игорь продержался «минуту и двадцать».
- Ну… В общем, приемлемо. – Заключил Батя. – Учитывая все обстоятельства.
Игорь дышал тяжело, с хрипами, словно старый паровоз:
- А где группа, Батя? Я был в расположении, а там только Батырыч…
- Группа? – Подполковник как-то странно посмотрел на Игоря и задумался.
Эта пауза затянулась на несколько минут – Батя решал сложнейшую дилемму:
- Группа на задании…
Медведь не задавал глупых вопросов, понимая, что, то, что можно, командир расскажет и без них.
- За Речкой…
- Давно?
Батя посмотрел на часы:
- Два часа назад их «борт» сел в Кабуле…
- Эх!!! Бля! Не успел! – Пророкотал с горечью Медведь. – Хотел же вчера вечером из Центра уйти! Так нет, уговорили: «Утро – вечера мудренее!». Придурок!..
- Ладно… Успеешь ещё своё сжевать…
- Как «молодой»-то? Справится?
- А куда ему деваться? Ты своих пацанов знаешь. Они ему ошибиться не дадут… Да и дело-то не в этом… Эту операцию под него «кроили»…
- Кто?
Подполковник молча потыкал карандашом вверх.
- Даже так?
- Даже так…
- Батя! Отпусти к пацанам, а?
- Не могу!
- Отпусти! Я ж здесь подохну от ожидания! Да и лишний ствол никогда не мешал.
- Игорь. – Подполковник тяжело вздохнул. – Они пойдут далеко на юг. В пески пойдут. В Регистан… А ты только-только из госпиталя. Куда ты на хрен рвёшься со своим ополовиненным лёгким? Там жара такая, что!..
- В Регистан. – Игорь уже «был» на задании. – Значит, дальше Кандагара идут? Но, там же никогда наших небыло?
- Что, знакомые места?
Медведь кивнул головой.
- Значит, должен понимать.
- А я и понимаю! – Заговорил с горячностью Игорь. – Я просто обязан быть с пацанами! Как-то там этот ваш Филин себя покажет, а случись чего, я группу выводить буду!
- Ты ещё не в форме.
- Батя! Я тебя хоть раз подвёл? Отпусти, а?
Подполковник посмотрел в, уже горевшие огоньком азарта, глаза Медведя и… Решил:
- Ладно! У тебя есть неделя на подготовку и изучение материалов у «секретчика». Тринадцатого ноября в Кабул будет лететь наш «борт»… Полетишь на нём… Может, ты и прав. Случись чего, только ты группу и выведешь. Но! Командиром группы является лейтенант Проценко! А старший прапорщик Барзов его заместителем! Пока!.. А как дальше будет – покажет эта «работа»…
- Есть!
- Присмотри там за ним, Игорь – он сопляк ещё совсем. Молодой, зелёный! А работёнку ему подкинули такую, что ого-го! Сам всё поймёшь, когда материалы прочитаешь… Иди, прапор, готовься. Прогулочка тебе предстоит не слабая…
…13 ноября…
Они всё тискали и тискали своего друга:
- Медведь, Медведь вернулся! – Орали в какой-то иступлённой радости вояки. – Игорёха! Ну, теперь всем «духам» полный ****ец!
Игорь только-только спустился из огромного нутра «Ильюшина» на взлётную полосу Кабульского аэродрома. Его встречала вся группа, во главе с новым командиром. Вернее, не именно его, а человека, прибывшего на усиление этой группы. И никто, до самого последнего момента не знал, что это Медведь…
Игорь увидел этого молоденького лейтенанта и подошёл к нему:
- Старший прапорщик Барзов, прибыл, для совместного выполнения задания. – Представился он. – Для пацанов Медведь, для друзей Игорь.
«Ну-ну, мальчик. – Думал тогда Медведь. – Чего-то ты там стоить-то будешь? Пожуём – увидим…»
- Лейтенант Проценко, комвзвода разведки! Отойдём, прапорщик?
- Ну, давай. – Прогудел Медведь.
Они отошли на несколько метров.
- Кто командир группы?
- Ты. Не пыли. Я сам напросился. Просто, южнее Кандагара не бывал ни разу. Интересно… А вообще-то я, по штату, твой «замок». Так что, всё в порядке командир. Норма!..
- Меня зовут…
- Филин. Знаю – Батя инструктировал.
- Ну, вот и ладушки. Ты, Медведь, я слышал, эту странишку знаешь как свою ширинку, так вот, что я тебе скажу: поможешь если – спасибо тебе скажу от сердца, будешь мешать – поссоримся… Это моё первое задание, и завалить я его не хочу.
- Ладно, командир, «работа» покажет…
Никаких изменений в планах Филина не случилось – Медведь, проведший в Афганистане практически всю свою службу, в адаптации не нуждался. Только вот, группа стала как-то с интересом поглядывать на взаимоотношения комвзвода и его «замка». Мол, два медведя в одной берлоге…
…Тогда ещё никто не мог знать, что эта, не самая тёплая встреча, перерастёт в огромную, настоящую мужскую, солдатскую дружбу. И все, последующие годы, проведённые ими в рядах ВС, Медведь будет «замком» Филина, отказываясь от других должностей. И сколько раз, потом, они друг друга вытаскивали из корявых лап Косой, счёт был потерян…
Да и после…


*****
Эпилог.
22 июня 2004 года.

Ну, вот и всё, мой дорогой читатель.
Я рассказал тебе, как смог, о человеке, которому многим обязан Филин. Я рассказал тебе о том пути, который довелось пройти Медведю, по тяжёлым военным дорогам, до того момента пока их пути не пересеклись. Старшего прапорщика Игоря Барзова и Филина…
Дальше они пошли рядом, плечо в плечо, делая свою нелёгкую работу. И стали не просто друзьями. Они стали братьями!..
Ну, что ещё?
Игорь оставался в Армии ещё три года. До августа 1991-го.
Всё, что происходило с Медведем дальше, ты уже успел, наверное, узнать, прочитав книгу «Филин – ночной хищник». Повторяться не хочется. Могу лишь добавить, что за последующие три года Игорь был награждён ещё трижды:
- зимой 1989-го, медалью «За отвагу!», после того, памятного первого задания Филина;
- зимой 1990-го, медалью «За боевые заслуги», после операции в Ферганской долине, вернее, в горах, над той долиной;
- зимой 1991-го, орденом «Боевого Красного Знамени», по совокупности двух рейдов, проведённых РДГ Филина в Нагорном Карабахе…
Вот так!
И уволился из Армии в тридцать лет!
Помнишь?
Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» третьей степени, орден «Боевого Красного Знамени», два ордена «Красной Звезды», две медали «За отвагу!», две медали «За боевые заслуги», и афганская медаль «От благодарного народа Афганистана»… Девять боевых наград!
Стоит ли говорить ещё что-то?!
Стоит!..
…16 июня 2004 года…
…Отгудели энное количество раз телефонные гудки и трубка в руках Андрея отозвалась голосом Медведя:
- У аппарата!
- Гамар джёба, биджё! Гамар джёба, генацвале! – Был произнесён старый «пароль».
- А-а-ха-а!!! Гамар джёба, батоно! Гамар джёба, командир! Как дела?
- Норма! Вот, решил, сам не знаю почему, поздравить с Днём Рождения одного пенсионера, который Медведь!
- Спасибо, Андрюха!
- И сколько же тебе в этот раз «отвесило»? Совсем, что-то с памятью дружить перестал…
- Ага! Перестал он! Кому другому расскажи!
- Так сколько? Двадцать три, тридцать три?
- Сорок три, капитан… Старею…
- Бывший капитан…
- Бывших офицеров не бывает!..
- Пацаны?..
- Все здесь! Тебя слушают!
- Здорово, командир! – «Взорвалась» в руках Филина трубка такими знакомыми и родными голосами. – Как там у тебя дела? Когда вернёшься? Когда водку вместе пить будем?
- Я моя «пайка»?..
- За то не беспокойся – всегда готова!
- Скоро, скоро, пацаны! Уже совсем скоро – через месяц!
- Ур-ра-а! – Телефонный автомат, из которого говорил Андрей, заметно дребезжал от этого ора. – Неужели насовсем вернёшься?
- Пока на две недели приезжаю, а там… Жизнь покажет… У меня здесь двое детей, сами знаете…
- Как, кстати, твой Максим? – Спросил, радовавшийся как ребёнок, Медведь. – Взрослый уже? Сколько ему сейчас?
- Полтора года… Смешной… А ещё сильный, наглый и упрямый…
- Весь в папу!
- Наверное…
- Ну, так чё?
- К Нашему тосту успел?
- Только-только налили…
- Хорошо…
- Сколько тебе дать времени за пузырём сбегать? Небось, как в прошлый раз не готов.
Филин «с треском» отвинтил пробку проверенной «Немировской с перцем» и налил в пластиковый стаканчик:
- Нисколько – я на одни и те же грабли не наступаю. Или забыл меня уже?
- Во! Это я понимаю! Ну что, готов?
- Готов! Кто скажет?
- Ты и скажешь, Андрюха! – Прогудел издалека голос Бандеры.
- Ну, тогда… Пьём Нашу, третью – за тех, кто уже не с нами… За наших братьев, за Тюленя, за Змея, за Джина, за спецотряд «Сова»… За всех павших воинов… За тех, кого мы знали и не знали! И… Земля им пухом!..
Андрей, по старой традиции пролил треть стакана на землю, а остальное содержимое опрокинул в рот.
- Наливаем Четвёртый тост?
- Уже готово!
- Быстро!.. «Разводящий» небось опять Док?
- Так точно?
- Тогда понятно… Ну что? Подняли?
- Подняли!
- За них, за нас – за весь спецназ!.. – Произнёс, как молитву Филин.
- А за?.. – Услышал он голос Индейца.
- …И за косоглазие противника! – Закончил говорить старый тост Андрей.
- Пошла родимая!.. – Произнёс Медведь.
- Миша! – Обратился Филин к Доку, зная, что тот его слышит.
- Я, командир!
- Налей-ка ещё одну…
- Частишь!
- Это приказ! – Пошутил Андрей.
- Есть!.. Готово!
- Я хочу выпить за именинника, пацаны! За тебя, Игорёк! Будь здоров, стареющий «старый» прапорщик запаса! Будь здоров и счастлив, Игорёк! И своих сыновей воспитай такими же мужчинами, как ты! Что бы было, кому продолжить твоё нелёгкое ратное дело. Будь здоров, дорогой ты мой Медведь! И спасибо Богу, что ты есть!.. И мы ещё споём с тобой, дорогой ты мой братишка, нашу!  Помнишь?
И Андрей тихо запел:

Любо, братцы, любо! Любо, братцы, жить!..

Израиль. 16 июня 2004 года.