Моськоватые слоники

Есть слон, есть Моська, но нет моськоватых слоников. Нет, не ищите – не найдете. Как-то очень экспериментально чисто действовала Дарвиновская теория происхождения видов. Легче все живое и неживое объяснить «по щучьему хотению и по моему велению» – ошибкой или наоборот так захотелось. Кому? А кто его знает. Главное получилось и неплохо.
Горбатая обезьяна и человек. Она постаралась и выпрямилась, стала человеком, стала улыбаться и хотеть не только есть, пить и бабу, а еще это же самое с интеллектуальным душком. Обставили древнее и первобытное, закрыли, замотали кулисами, если не подвернешься не во время, то и целым проживешь.
Может даже и стрекозой, если муравей накормит и обогреет зимой.
Может быть и зайцем. Всем, что выпаривают божественные соты, все, что выходит из этого пчелиного райка, находят себя среди равных и не собираются стесняться себя и уж тем более превращаться в кого-либо.
Недаром религия не дает шансов на жизнь волшебному, чудесному, если только оно не свое, не райское, не свет.
Но в этом же пчелином райке созревает не похожее друг на друга разнообразие.
Теологи спорят с дарвинистами, потому что, по их мнению, они обладают фактами, а дарвиновская теория, не смотря на всю ее видимую логичность построения – «камень на камень кирпич на кирпич умер наш Ленин, Владимир Ильич» – не имеет убедительных доказательств, кроме приведенного о кирпиче.
Но откуда все-таки все пошло?
Не знает никто. Откуда-то появилось нечто отличающееся от камней и воды, имеющее очертания и задерживающее свет и самое главное – живое и может быть впервые теплое не только от солнца. И от этого живого все и пошло. И идет до сих пор.
Главный довод теологии против теории эволюции то, что нет, нигде не встречаются ни в живом виде, ни среди ископаемых останков промежуточные формы. Например, есть слон, есть Моська, а между ними должны быть по дарвиновской теории моськоватые слоники, но их нет. Ни разу никто не нашел. Может, и найдут, но пока их нет.
Есть homo sapiens, есть обезьяны, а между ними нет никого. И в раскопах тоже кости обезьян и человека.
Так что же получается – все произошло одномоментно, по указанию свыше, по велению божественному?
А как же тогда изменчивость внутри вида, например, у муравьев или у пчел?
Заглянем ненадолго, дольше не позволят хозяева – съедят, в муравейник или в улей к пчелам.
Что же мы там увидим?
Тысячи одинаковых до тошноты однообразно движущихся кусачих насекомых? И да, и нет!
В муравейнике большая группа крылатых муравьев, а в улье пчелы не только разного размера, но и разных занятий и забот. Одну громадную пчелу, по-видимому, кормят заботливые подружки, а другая группа пчел настойчиво выдворяет из улья разъевшихся собратьев.
Если проследить за развитием эмбриона млекопитающего или человека, то можно увидеть как он, этот эмбрион постепенно от насекомого развивается к хвостатому существу, чтобы, наконец, превратиться в человека. Вполне по теории Дарвина, только в утробе матери.
Наверное, если развитие эмбриона остановить на какой-нибудь стадии, то с участием знающих нечто такое, чего не знают современные доктора, можно получить, например, стрекозу? Если чуть позже – может быть собаку?
А если эти божественные «соты», то место где мир выпаривался и выпаривается до сих пор, существуют? И кто-то дирижирует этим процессом и определяет на жизнь только жизнеспособные организмы?
То становится вполне понятным отсутствие промежуточных форм жизни. Они просто не появлялись на воздухе, а жили кратковременно в утробе матери и, преобразуясь в жизнеспособное существо, выходили в мир.
И вывод, наверное, прост – бог раньше людей знал о теории Дарвина и виртуозно пользовался ею. Убедиться в этом легко – так красив и многообразен мир!