Ангел небесный продолжение 8

Ромка шел медленно, переставлял ватные ноги с трудом, словно все его суще-ство противилось встрече с матерью. Сказать по правде, он откладывал встречу с ма-терью не потому, что недостаточно скопил денег. Причина была в другом и он знал о ней. Злые, обидные мысли осами резали душу, не давая покоя. Почему мама не пришла к нему в выпускной вечер, почему не поздравила с окончанием интерната? Что могло произойти такое, что мать не пришла к собственному сыну в день полу-чения выпускного аттестата? Землетрясение, наводнение? А, может, просто выпила и забыла обо всем? Мать называется…

Ромка вошел в подъезд, правая рука машинально потянулась к звонку, когда он вспомнил, что звонок не работает, и постучал в дверь. Ответа не последовало. Ромка постучал еще раз, потом навалился на дверь, она к Ромкиному удивлению поддалась. Дверь была не заперта. Что еще за странность? Ромка на цыпочках, осто-рожно вошел в квартиру, прикрывая за собой, прихожая была пуста. Пуста в пол-ном смысле этого слова - ни вешалки, ни полки для обуви, ни стула, чтобы присесть и разуться по-человечески. Старый, косоногий стул всегда стоял в прихожей, Ромка помнил его с детства. Куда он-то мог подеваться, кому он нужен? Ромка всегда са-дился на кривой стул с осторожностью, чтобы не упасть, и все равно частенько летел с него на пол под смех матери.
Ромка прошел на кухню, она тоже была пуста, только рукомойник, газовая плита и подоконник, заваленный посудой. Возле окна на полу валялся стул, тот са-мый, косоногий. Что произошло? Предчувствуя беду, Ромка побежал в комнату. Мать лежала на кровати, укрывшись покрывалом, и мирно спала. Шкафа в комнате тоже не было.
- Мама, мама, проснись! – закричал Ромка, тряся и расталкивая спящую мать. – Что случилось, почему квартира пустая? Кто забрал нашу мебель? Почему дверь открыта? Мама, ну, проснись же!
Зинаида пошевелилась, один раз, другой, застонала, словно не желая просы-паться, но Ромка так отчаянно тряс ее, что мог разбудить и мертвого. В конце концов она открыла слипшиеся глаза и, ничего не понимая, села на кровати.
- Мама, что с тобой? Что случилось?
Увидев сына, испуганного, жалкого, Зина, кажется, наконец осознала проис-ходящее, поняла, что это не сон, что все это происходит с ней наяву, побледнела и заплакала, прижимая к себе Ромку.
- Ромочка, сыночек! Пришел, сам пришел. Сыночек, родненький…
- Мамочка, ну, скажи, что случилось, кто вынес нашу мебель, почему квартира пустая, скажи, - бормотал Ромка, обнимая и целуя мать. – Почему ты спишь днем? Ты выпила?
Никогда прежде и потом не было в их жизни такого полного и животворного единения, как в этот теплый июльский вечер, когда мать и сын чувствовали себя как единое, неразделимое целое, как один биологический организм. А разве могло быть иначе? И это единение придавало им силы, помогая пережить случившееся. Зина не вставала с постели второй день, словно ждала сына и его такой нужной для нее сей-час помощи и поддержки. А Ромка наконец-то понял, почувствовал, что у него есть мать, пусть несчастная, всеми забытая и покинутая, но это его родная мать. И он не даст ее никому в обиду. И обязательно поможет. Для того и вернулся. 
- Ох, сыночек, - вздохнула, обтерев слезы, Зина. – Сказать тебе, ты не пове-ришь. Все это сделал Василий, мой муж и твой отчим. 
- Что сделал?
- Обокрал меня. Вынес мебель, сбережения, вещи. Все вынес, ворюга. Как же я сразу в нем это не разглядела? По миру нас пустил. Что делать-то будем, Ромочка? Что делать…
Ромка вскочил и в негодовании заходил по пустой комнате. Так он и думал! Не понравился ему этот Василий с первого раза. Самодовольный, пьет много. И за-чем она только с ним связалась? Эх, если бы сейчас рядом был отец, все было бы по-другому.  Он бы помог, обязательно  помог. Он и раньше помогал, когда был в себе, трезвый. А теперь вместо отца будет он, Ромка, и всю тяжесть надо брать на себя, он теперь главный мужчина в семье.
Мысли вихрем закрутились, застучали, понеслись, кружа голову. Но странно, Ромка не ощущал страха и неуверенности, напротив, чем тяжелее, безвыходнее была ситуация, тем увереннее он себя в ней чувствовал. Он знал, что ему нужно делать, знал, что из любого положения можно найти выход.
- Не горюй, мать, что нибудь придумаем. Я на работу устроился, так что день-ги будут. Вот, кстати, принес первый заработок, - и он протянул маме тысячу руб-лей.
- Что это? – спросила Зина, рассматривая мятые сторублевки.
- Деньги, мама, - улыбнулся Ромка. – Бери, они твои.
- Откуда?
- Мать, ты вообще слушаешь, что тебе говорят? – серьезно, по-мужски сказал Ромка. - Это деньги, которые я заработал сам, своей игрой на скрипке. Я устроился на работу. У нас будут деньги и мы выберемся из нищеты. Ты слышишь меня?
Растроганная Зина слушала и не верила, не могла поверить. Ее собственный сын принес домой первые заработанные деньги. Кончились ее волнения, пережива-ния, наконец-то, в их дом вернется покой и достаток. Неужели Ромка позврослел? Как она ждала этого часа, мучалась и нервничала, как торопила и желала, чтобы у Ромки все было хорошо! Господь услышал ее молитвы…
- Слышу, Ромочка, слышу. Ты принес домой деньги, это хорошо, значит, у нас с тобой семья. И ты никогда больше не покинешь меня. Ведь, правда, Ромочка? Я могу надеяться на тебя? Кроме тебя, у меня ведь никого нет.
Взяв деньги, Зина долго смотрела на них, потом всхлипнула:
- Надо же! Как вовремя. Который день голодаю, тряпки последние продаю, и вот появился ты, деньги принес. Как бросил меня Вася, обокрал самым бессовестным образом, жить совсем расхотелось. О тебе только думала, мечтала, когда ты при-дешь, вспомнишь о своей матери…
Ромке стало стыдно за недавние свои мысли. У мамы горе, несчастье, а он все о себе да о себе. Не ему, а ей надо сочувствовать и помогать. Но все равно не удержал-ся.
- Мать, скажи, а почему ты не пришла ко мне тогда на выпускной? Не сердись. Я так ждал тебя, а ты не пришла. Вот, кстати, свидетельство, аттестат об окончании музыкального интерната. Аттестат особого образца. Таких два на весь интернат. Ро-ман Николаевич Курицын. Звучит?
- Какой ты у меня молодец! Я горжусь тобой, - Зина просияла. – Давай устро-им праздник, а?
- Только без спиртного! – категорически отрезал Ромка. – Не люблю тебя пья-ную.
- Ну, как хочешь. Без спиртного, так без спиртного.
- Мать, ты не ответила мне…
- Про выпускной-то? Ну, слушай. Как раз в тот день, - начала было Зина рас-сказывать, но Ромка перебил ее. Ему очень хотелось узнать, помнит ли мать день его выпуска.
- В какой день?
- В пятницу, двадцать пятого числа июня…
Ромкино сердце подпрыгнуло выше солнца – помнит! У него настоящая мать, внимательная, добрая. Как у всех.
- Продолжай, я слушаю.
- Так вот я говорю, в тот день все и произошло. Приготовилась я к тебе идти, как вспомнила, что дома к чаю ничего нет. Я же помню, какой  ты сладкоежка. Взяла денег и пошла.  В один магазин зашла, в другой, нет нигде твоего любимого печенья крокет. Так целый час и ходила. А, может,  больше. Кто его знает? Прихожу, а дома пусто, хоть шаром покати. Все вынесено, ничего мне не оставил. Подлец, даже сбе-режения мои нашел и унес. И дверь нараспашку оставил. Заходи, кто хочет, уноси, что можешь. 
- А где живет этот твой Василий?
- А я, думаешь, знаю? Пришел ниоткуда и ушел в никуда.
- А ты любила Василия?
- Любила, как не любить. Он же помогал мне. Но кто мог знать, что он ока-жется подлецом? Так замаскировался, что не подступись. Вот и поплатилась за свою доверчивость.
- Оба мы с тобой, мать, доверчивы. И я не раз попадался на том же самом, что и ты. И почему так происходит? Не знаю.
Ромка прильнул к матери, обнял ее.
- Ну ладно, я пошел за продуктами. Что купить к празднику?
- Добытчик ты мой, - улыбнулась Зина. – Совсем взрослый. Значит, так: поку-паем сыр, колбасу, шпроты, капусту квашеную.…Денег-то хватит, сынок?

Только за полночь, когда семейное торжество закончилось и Зина, сытая и счастливая, чуть хмельная, Ромка все же не выдержал и купил к столу две бутылки пива, легла спать, держа в своей руке Ромкину ладонь, боясь ее отпустить и потерять сына, Ромка вспомнил, что обещал Рите вернуться в тот же день. Дождавшись, когда мать заснула, Ромка написал записку с объяснением, что покидает мать ненадолго и скоро опять придет, заработает денег и они вместе заново обставят квартиру. Нельзя жить в голых стенах, как какие-то там бомжи. Главное, чтобы она не пила, прибра-лась в комнатах и ждала его. Он обязательно вернется. И приписал, целую, твой Ромка.

К Рите Ромка попал во втором часу ночи, на подвернувшемся частнике. По-стучался тихонько, чтобы не разбудить соседей. 
- Вернулся? – Рита открыла дверь и пропустила Ромку в квартиру. - Я уж и не ждала. Что так долго? Как мама?
- Нормально, - хмуро ответил Ромка, сбрасывая обувь.
- Что нормально-то? На тебе лица нет. Случилось что?
- Да ничего не случилось. Квартиру нашу обокрали.
Не хотел Ромка рассказывать, да оно как-то само высказалось. 
- Да ты что?! – встрепенулась Рита. - Идем на кухню, расскажешь.
- Тебе завтра рано вставать.
- Да я выспалась уже. Идем, идем. Интересно же. Я чай поставлю.
- Ничего интересного здесь нет. Подонком оказался этот отчим.

Рита оказалась настоящим товарищем, чего Ромка от нее никак не ожидал. Да он и не просил помощи. Зачем нагружать человека своими проблемами? Сам спра-вится, не маленький. А девчонки пусть занимаются своими делами - готовкой, убор-кой, что там еще? Но теперь понял, что ошибался. Насколько легче вдвоем спра-виться с навалившемся несчастьем. Вот что значит плечо друга, хоть и девчонки. Почти как в песне - вместе весело шагать по просторам…
- Короче, вот такие дела, - подытожил Ромка, – деньги нужны, много денег. Мебель покупать, одежду, еду…
- А может по комиссионкам походить, подержанную мебель посмотреть. Ты не против подержанной? – спросила Рита.
- Да мне хоть какая, лишь бы было на чем сидеть и за чем есть. А то ведь и сто-ла даже нет. Сколько, к примеру, стол бэушный стоит?
- Не знаю. Может, тысяча, может две. Давно не была в комиссионном. С ма-мой еще ходили, - мечтательно сказала Рита.
- Слушай, а когда она у тебя приезжает?
Откуда-то налетела, выросла острая обеспокоенность. Все, цейтнот, подумал Ромка.
- Через пять дней.
- Значит, за пять дней мне нужно собрать, - Ромка задумался, подсчитывая. - Тыщ семь. А лучше десять.
- Где ты возьмешь такие деньги? – удивилась Рита. - Это же моя зарплата за три месяца! Что ты задумал?
- Ничего я не задумал! Просто раскидываю, как нам быть дальше. Твоя мать приедет и нашей жизни придет конец.
- С чего ты так решил? Она у меня хорошая и все поймет.   
- Все взрослые хорошие, пока их петух не клюнет.
- Что это за выражение такое – петух не клюнет! Как ты говоришь о моей ма-ме!
В голосе Риты зазвучали обиженные нотки.
- Да, пойми, я не о твоей, я о взрослых, - краснея, выкрутился Ромка. - О всех взрослых. Понимаешь, пока мы им не мешаем, они хорошие. Но как только мы ста-новимся у них на пути, они тут же про нас забывают.
- Неправда! – запротестовала Рита. – Мама обо мне помнит. И любит меня.
- Да не об этом я, как ты не поймешь. И меня мама любит. Значит, давай так, если твоя нас выгоняет, едем к моей. Согласна?
- А если не выгоняет?
- Значит, остаемся у тебя. А вообще-то все равно лучше переехать ко мне, там никто нам не помешает.
- А твоя мама нас не выгонит?
- Ты что! Мама у меня тише воды, ниже травы. И к тому же сейчас она одна, ей нужна помощь. Это ты понимаешь?
- Понимаю. И все равно здесь мне лучше. Давай останемся у меня? Ну, Ромоч-ка, - попросила Рита.
- Эх, Ритульчик, замечательный ты человечек! – вздохнул, улыбаясь, Ромка. – Ладно, как будет, так и будет. Жизнь покажет. Вот на поклон придется идти к ме-неджеру, Константину Эдуардовичу, это да. Так не хочется. Опять учить начнет.
- Слушай, а можно, я на работе поговорю, концерт для прядильщиц сыгра-ешь? 
- Какой вопрос, конечно.
- Здорово! У нас еще никогда в актовом зале скрипач не выступал. Девчонки обрадуются!
- Пусть радуются. Платить или не платить. Вот в чем вопрос, - Ромка встал. - Ну все, баста, пошли спать, тебе рано вставать.
- А точно, пошли. Я б еще, конечно, посидела, но завтра на работе буду носом клевать. Пошли.
День, начавшийся и прошедший тяжело и надорванно, заканчивался спокой-но, обещая надежду и уверенность, что все будет хорошо.

(продолжение следует...)