Новогодние наброски к роману Три всадника для Игор

   За покрытым инеем, и потому непрозрачным стеклом, плавно и неспешно, и всё куда то в даль перемещалась природа.
Федор наблюдал за этим перемещением в довольно большую брешь, проделанную им на заиндевелой поверхности окна. На углу прямо напротив входа в банк, сиротливо ютилось и мёрзло одинокое тонкое деревце. Федора прямо озноб пробрал при одном только взгляде на его ветки покрытые колючей изморозью.
Прямо за деревцем, находилась вывеска, венчавшая парадное крыльцо банка. К крыльцу же прикорнула зеленовато-грязная неказистая «буханка» инкассаторского уазика. Возле открытой двери сего транспортного средства, в натянутой по самые уши зелёной каске, отиралась забронежилеченная и вооружённая коротким походившим на игрушечный стволом, неуклюжая фигурка мента.
Мент бдительно озиравшийся по сторонам, был настроен весьма решительно, костяшки его пальцев побелели, вцепившись мёртвой хваткой в холодивший их металл – ну прямо как будто в податливую грудь халявной проститутки. Однако же Мент не обращал внимания ни на холод, ни на снег, он тащил Службу, «защищал и охранял», прям как в присяге у заморских Копов прописано!
Но вот, правда, увидеть всех этих подробностей Фёдор ну никак уж не мог, ограниченный расстоянием. А что же он видел?
Видел он сейчас вывеску, которая зазывно манила неоном огней, заманчиво предлагая войти в роскошно отделанный натуральным камнем вход. Предполагалось что там за ним, припозднившегося посетителя и возможного клиента, ожидают комфорт и низкий процент по кредитным ставкам.
Деревце же не обращало, никакого внимания ни на вход, ни на вывеску, ни уж тем более на Мента. Корявые его ветви, торчали вверх, на вроде старого раскуроченного зонтика. Ветви были белыми и сверкали острыми иглами льдистого инея.
Да к тому ж они - ну ветви, то есть, не были сейчас украшены гирляндами весёлых ярких огоньков, как у многих других деревьев на этой улице.
Видно наше деревце ввиду своей неказистости да корявости ещё не доросло до таких почестей, хотя всё же сподобилось прижиться возле банка!
Чёрное же зимнее небо непрерывно исторгало из себя крупные пушистые хлопья мокрого тяжёлого снега. Падая, он облеплял голые и замёрзшие, исполняющие свой сезонный стриптиз деревья, спешащие по своим механическим делам автомобили, шибко дорогие сердцам охотников до цветного металла троллейбусные провода и нагло вторгающиеся в интеллектуальный суверенитет рекламные щиты.
Последним снег мешал более всего, так как, залепляя их, он тем самым ограничивал возможности для разглядывания того,  чего же там на них собственно изображено.
Но впрочем, никто особо и не разглядывал!
      Вот так то неспешно, Фёдор и направлялся сегодня на работу в ночную вахту, сидя в большом красивом автомобиле. Нет, нет, не в лимузине, боже упаси – а в заводском автобусе! Свой то драндулет он бездарно разбил, и вот теперь вынужден был перемещаться в пространстве - таким вот оригинальным, но как оказалось весьма поучительным для себя способом.
А почему же собственно поучительным? Да потому что, он теперь мог смотреть и на банк и на Мента и главное на деревце, да, кстати, и не только на это.
В поле его зрения в череде сменяющихся видов и картинок, показался одинокий памятник Циолковскому.
Он ну памятник, то есть, стоял почти посреди площади, да и кто ж его посадит то – он же ведь Циолковский! Сам Константин Эдуардыч, это ж понимать надо! Но… посадить не посадили, а место в центре площади ему зажали!
Хотя и памятник посадить в этом городе могли, ещё как могли то! А именно на коня! Традиция такая сложилась у нынешних властей предержащих.
Но вот Эдуардыч стоял. Да и видно было, что так ему уж всё попривычней как-то - без коня!
Если б ещё на ракете, то уж куда ни шло, но на коне?! Циолковский на коне – вот была бы картина маслом!
Летом обычно бывал он покрыт голубиным помётом, но теперь же - в студёную зимнюю пору «уж простите за некий каламбур» был он увенчан солидной белой папахой из свежевыпавшего снега. И уж конечно так-то ему всяко подходило больше!
Он печально взирал на проносящиеся мимо него, и иногда поблескивающие боками автомобили, исчезавшие в лабиринтах заснеженных улиц.
А более же блестеть автомобилям было и нечем, так как и крыши их и капоты с багажниками были занесены снегом. Бронзовый памятник грустно наблюдал за всей этой суетой со своего постамента.
Скользкая зимняя дорога, снежным месивом, нехотя стлалась под колёса автобуса.
Но вот тем временем, наконец, то, на горизонте показались яркие огни нефтезавода, где и трудился Фёдор.
Огни те  освещали высокие и очень полезные для экологии окружающей среды, трубы дымоходов промышленных печей, да ректификационные колонны!
В них, в колоннах этих варились в собственном соку полуфабрикаты нефтепродуктов, так милых сердцам простых российских мужиков – Абрамовича, Вексельберга, да Розенберга.
Но огням, всё это дело было, в общем-то, по барабану! Они стройными рядами вздымались к чёрному зимнему небу.
Издалека все эти световые композиции – напоминали, ну что бы вы думали? Нет- нет, не стоит уж сверх сильно напрягать своё воображение! И представлять  себе заманчивые полки Сексшопов! Всё было гораздо прозаичнее. Композиции эти напоминали новогодние ёлки!
Впрочем, и настоящие, новогодние ёлки, да и наряженные с кричащей роскошью уже успели появиться перед входами в супермаркеты, призваны они были бороться за привлечение кошельков потенциальных покупателей! Или верее покупательниц.
Мужиков то всей этой мишурой, не очень то и заманишь, так что на женщин, да детей надежды конечно больше!
     Автобус же тем временем плавно притормозил ход. Ну, вот и добрались. Щас скоро уж и на Эстакады тащиться придётся! Фёдор машинально поморщившись как от зубной боли передёрнул плечами. При мысли об Эстакадах кого хошь озноб прохватит!
Фёдор с Васькой вылезли из тёплого чрева автобуса в стылую темень улицы, вместе с остальной толпой заводчан, устремившихся к проходной кто зачем.
Кто-то из них хотел рубить бабло! А кто-то из тех, что похитрее или наоборот потупее те стремились любить производство!
Те, что потупее любили его искренне, но таковых находилось всё меньше и меньше! А те, что похитрее, так те старались с дальним прицелом. Но и тех и других пользовали ранее перечисленные простые Российские парни!
Ну а Федор же с Васькой тащились отбывать свою постылую повинность, что, правда не спасало и их самих от использования!  Да впрочем, и против бабла они ничего не имели.
– Ну что подождём, что ли тёплую иномарку?! Мечтательно произнёс Фёдор.
– В иномарке то хорошо сейчас, небось! Согласился с ним и Васька.
– Ща Влад за нами примчит, наверно! А то стоять то, прохладно чегой-то. Тут Фёдор поёжился.
– Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам! Возникло в его сознании.
– А может и Тимати на своем НЛО Листвянского* розлива подскочить! – С ветерком тогда поедем, да с драйвом. Проговорил Фёдор, разглядывая странного представителя отряда пернатых, фланирующего неподалёку.

* Листвянка – посёлок под Рязанью

Тот – такой большой и важный чёрный Птиц, солидно, вразвалочку расхаживал по снежному месиву.
И непонятно было, кто это такой, не то грач не то ворон. Хотя, правда, откуда тут грачу то взяться, не сезон ведь! Ведь на юге все грачи то теперь наверняка!
– Значит, всё-таки ворон. Решил Фёдор.
Цып, цып, цып, машинально позвал он. Другого же обращения к этому важному Птицу как-то не пришло ему на ум!
Вопреки всяческим ожиданиям, да даже, и простому здравому смыслу, ворон с готовностью, да ещё опять же пешком, направился к нему!
Нагло подошёл и клюнул своим большим, чёрным клювом прямо ему в ботинок.
– Ну, чего мол! Звал? Жрать тогда давай! Говорил весь его вид.
Федор прямо таки ошалел от такой неслыханной наглости. Но всё же достал хлеб из припасённого на ночь ужина и покрошил перед нахальным пернатым разбойником.
Тот взъерошил свои чёрные перья, так что стал похож на большой утыканный перьями ком и широко раскрыл клюв, но карканья за сим действием не последовало. Видимо это он так улыбался.
– А то каркать  ещё! И так, небось, сойдёт! Тут ворон долбанул хлеб клювом, и, казалось даже, благодарно вильнул хвостом!
– Твою мать! – Где ж ты этого нахватался то?! Подумал Фёдор.
Поглядев ещё немного, на то, с каким аппетитом, умный и предприимчивый Птиц набивает своё брюхо, Фёдор решил, наконец, всё же отправиться на проходную. Что б значит и в цех на заводском автобусе отправляться.
– Ну, её к чёрту, тёплую иномарку! Решил он. Стоять ему что-то определённо поднадоело. Да и подмёрз он уже! Вот вроде и привычный он ко всему… да всё ж таки лучше потеть, чем замерзать!
Потоптавшись по снегу ещё немного, он проговорил.
– Ну что может, на проходную пойдём уже? «фейхуёвой» воды попьём что ли! На что Васька состроил удивлённую морду лица (достаточно красочную с мороза и с двухсот пятидесяти граммов, бодрящего народного напитка).
– Да и где ж мы её возьмём то? Там и нету её, воды то такой, наверное! Усомнился он.
– Есть, есть я вчера там, в буфете видал! С энтузиазмом сказал Фёдор. Одному ему идти не хотелось. – Ну, чё пойдём уже?
– А тёплую иномарку, что же ждать не станем? Спросил Васька.
– Да ну её! – Пошли! Фёдор решительно двинулся в сторону проходной, Васька нехотя поплёлся за ним. Перемещаться к месту работы в тёплой иномарке, улыбалось ему куда как больше!
Дружелюбная охранница, обладавшая прямо таки огромным нижним бюстом, «радушно» встретила их сразу за турникетом. Таковая анатомическая особенность её тела, была тем боле странной, что выше пояса она была вполне нормальной, даже худощавой!
Федор давненько уж не бывал в этой проходной и может быть потому, эту охранницу он видел впервые.
А тут он аж залюбовался! Ну, знаете, как это бывает, как в том анекдоте, когда у женщины голубые, голубые глаза – а остальное ж… простите, нижний бюст!
Охранница встречала всех, минующих турникет не просто так, она проверяла у всех проходивших сумки и пакеты, видимо на наличие взрывчатки! А чего ж ещё рабочему тащить на производство?!
– Да интересно с такой бы попробовать! Незабываемые наверное ощущения! Подумал Фёдор.
Та же, при их с Васькой приближении, потребовала предъявить сумки к досмотру. Фёдор только этого и дожидался!
– Обыщи меня детка! Обыщи меня нежно! С придыханием, да ещё и подпустив, интима в голосе, негромко произнёс он. Но кому надо услышали.
Охранница покраснела, глаза её с недоумением и непониманием, широко и обиженно распахнулись. И она шарахнулась от Фёдора под дружный гогот толпившихся в проходной, и всё видевших и слыхавших мужиков.
Федор с Васькой проследовали к буфету сопровождаемые в след одобрительными взглядами.
– Ты б с такой «девочкой» покувыркался? Кивнул он Ваське, когда они отошли малость подальше, но при том, особо не приглушая голос. Народ вокруг поглядывал на них с нескрываемым одобрением! Ну, разве кроме женщин только.
– А то! Хищно ухмыльнулся Васька.
– Ну, ты извращенец! Прям как я! Восхитился Фёдор, толкая того плечом.
Тем временем они подошли к прилавку, с намерением приобрести бутылочку сладкой газированной воды. Фёдор ну очень уж уважал воду эту, за натуральный химический вкус и ядовитый зелёный цвет!
Там за прилавком размещалась, скучая и от того зевая во всю свою набитую золотыми зубами пасть, толстенная продавщица. Ну, прямо пережиток, «соцторговли» какой то, а не человек!
Она торчала там за прилавком, с недовольной физиономией, на котором отражалось, явное презрение, если не ненависть ко всему остальному человечеству, находящемуся по другую сторону сего знакового сооружения!
Фёдор выставил вперёд, в сторону красовавшейся на витрине воды указующий перст и сказал продавщице:
– А дайте ка мне той вон «фейхуёвой»!
Та в ответ вытаращила глаза.
– Чего, чего вам нужно господа?
– Нам «фейхоа» так называется вода!
– Такое вот прозванье право слово!
– В ней вкус и цвет, всё очень, очень клёво!
С тем Фёдор закончил свою глубокомысленную речь! Изучающее глядя на «прекрасное» лицо, этой представительницы лучшей половины человечества.
– А вон чего вы тут хотите!
– Гоните деньги да берите!
Продавщица несказанно раздражённая построением фраз выдаваемых Фёдором сама не заметила, как тоже заговорила в рифму! Что было совсем не свойственно для её ограниченного, заплывшего жиром умишка!
Народ же кругом, слышавший, сей диалог, продолжал потешаться! Весьма довольный такой замечательной возможностью.
– Фу чёрт! До продавщицы, наконец, то дошло, что она несёт что-то не то, какую-то чушь по её мнению! От этого она преисполнилась ещё большей спеси и презрения ко всему человечеству! Видимо решив, что над ней издеваются!
– Деньги положите! Процедила она сквозь сверкавшие золотом зубы.
Федор поспешно бросил деньги на прилавок, до того же он держал их в руке, и продавщица видимо решила, что ему тяжело сними, с деньгами, то есть, расставаться!
Таким как она индивидам вообще свойственно, судить о других по себе!
Продавщица живо схватила деньги, и, протянув Фёдору полторашку искомой воды, с видимой неохотой принялась отсчитывать сдачу.
Получив, наконец, то свою воду, тот направился к Ваське, уютно устроившемуся на стульях возле окна.
– Давай Васька, воды изопьём, что ли! Обратился он к тому.
– Да, можно и воды, раз ничего другого нет - давай! Васька с готовностью припал к горлышку бутылки, а потом передал её Фёдору.
Тот отпил несколько глотков, а затем опять протянул бутыль Ваське, толканув того в бок.
– На, мол, ещё глотни! Но тот отрицательно замотал головой. 
– Не говорит, не буду! Ведь химия ж там одна!
– Да ладно тебе, чего там, химия, химия! Фёдор вертел в руках бутылку, разглядывая этикетку.
– Вон смотри, сколько тут всего полезного! Сахара нет, зато какие добавки! Видал?! Он сунул бутыль Ваське под нос.
– Смотри тут и Е такой то и Е сякой то, и Е другой и третий!
– А ещё бензонат натрия имеется! Да ароматизатор вишь ты, идентичный натуральному!
– Гляди ка, как смачно звучит! Идентичный! Продолжал восхищаться Фёдор. – Не натуральный какой-то там, а «идентичный»!
– Ну а вода то ведь точно уж натуральная, другой то ведь и не бывает! Закончил он свою пламенную речь.
– Ага, натуральная, из канализации! Обогащённая витаминами и минералами! Добавил Васька, и вся в ней таблица Менделеева  почти! Но от воды он, не смотря на пламенную речь Федора в её защиту, он всё же отказался.


С новым годом всех господа Авторы! А я пошёл работать в ночь на эстакаду!
Ваш Валерий!

Посетите сайт http://www.proza.ru/go/business-ryazan.ru/