ИТН. Фантастический рассказ. Из загадочного

Старенькая электричка набрала приличную скорость и неслась по живописному Подмосковью. Состав подбрасывало на рельсовых неровностях , мотало по сторонам. Народу в вагонах было не много – будний день. Шло лето неприметного 1976 года.
Сашка Краснов – пятнадцатилетний юноша с утонченными чертами лица, длинными, слегка вьющимися волосами и глазами, будто бы срисованными с бабушкиных икон, ехал в Москву с дальней отцовской дачи. Время не поджимало, не было и каких-то срочных дел. Хотелось просто так,  с комфортом, помыться в почти двухметровой ванне, да по магазинам пробежаться. Нужна пара магнитофонных кассет и тросик газа к мопеду. Может, кто из девчонок не в отъезде – по телефону обстоятельно поговорить.
 В отцовской грубо срубленной избе среди заповедного подмосковного леса ведь впрямь одичаешь! Ходишь, ходишь по условно огороженному участку среди пахучих сосен и энергично отмахиваешься от многочисленной жужжаще-кусающей насекомой братии. Но, черт возьми, хорошо, думал Сашка, когда у жизни имеется неплохой, основательный такой фундамент. Фундамент в виде именитого отца.
 Отец Сашкин, популярный композитор с полноценно- творческим псевдонимом Гудов-Миглесидский, обожал, просто обожал творить свои «нетленки» – жизнеутверждающие шлягеры в деревенской избе посреди лесного заповедника. Выпьет пару холодно-потных бутылочек чехословацкого пива, сядет за облезлое, покачивающееся от каждого нажима на педаль, пианино и творит. Сашкина мать, чопорно-холодно-красивая и еще очень молодая женщина, в эти минуты – тише воды, сидит с книгой в маленькой кухне-пристройке.  Сам Сашка тем временем мается на улице. Пытается читать в шезлонге – не читается. Глаза бегут по строчкам, а в мозги – ноль. Ну не фигА! Ляжет загорать – кожа моментально обгорает, загар же не пристает. И опять же, мухи и слепни тут как тут.
Периодически заповедные места оглашаются очередной отцовской претензией:
- Марина, детка, ну неужели можно работать за таким инструментом?! Я ведь давно говорил, что настройщик нужен! Марина! Ну, неужели всё, вот так, можно пропускать мимо ушей?
- МАркушка,- спешит на голос Сашкина мать,- ну не едут сюда настройщики, я же сколько же раз в «союзе» просила.
- Так, надо сказать, что наш шофер привезет-отвезет… Чаевых пообещать… Понимать пора такие вещи, детка!
- Хорошо, хорошо, Маркушка.
И так день за днём.

 Сашка, задумавшись, не заметил, как поезд преодолел почти треть пути.

Электричка на очередной станции впустила весомую порцию пассажиров. Блёклые рюкзаки, цветастые авоськи спешно развешивались на крючки и забрасывались на багажные полки. Кто-то читал, вглядываясь в прыгающий текст. Кто-то украдкой попивал пиво. А компания молодых людей неподалеку достала, тоже с оглядкой, игральные карты. До Москвы еще больше часа езды.

Есть еще ближняя, «публичная» дача. Сашкиному отцу её определили лет двадцать назад. Место неплохое. Газ, телефон, транспорт. Кругом одни творческие люди. Композиторы (душ десять), художники, скульпторы. Люди своенравные и болезненно легкоранимые. Каждую неделю, а то и почаще – выпивон по полной программе. То чья-нибудь госпремия, то крупный гонорар. А то и просто - в целях профилактики творческой непрухи. Такой, вот, полугодовой период «переоценки ценностей» случился у Сашкиного отца три года назад. Потом инсульт, реанимация… На избушке в лесу тогда мать настояла. Сама всё устраивала и утрясала. Отцу и вправду там лучше. Одно отсутствие не в меру проворного, выпивонистого музыковеда Эрнеста Эрнестовича дорогого стОит…
А Сашка живет и, дай Бог подольше так пожить, как у Христа за пазухой. Денежная проблема их семье вообще не знакома. Престижная музыкальная школа. Преподаватель английского на дому. Дорогой японский музыкальный комбайн с горой редчайших в стране импортных дисков. Чего среди них только нет!
С будущим своим композиторский сын, правда, не очень пока определился. Не особо тянет, что-то, его к музыке. Да и вообще – не понятно, к чему тянет. Время еще есть. Посмотрит.

За окнами электрички мелькали невысокие деревца и придорожные строения совсем уж непрезентабельного вида. Вот по глинистой, размякшей после вчерашнего дождя дороге, тяжело переваливаясь с одного бока на другой, ползет грузовик-цистерна с надписью «Молоко». Бредёт пьяненький мужик в обвисшем старом пиджаке. Вот и очередная станция.
 В вагон вновь вошла кучка пассажиров. Ухоженная старушка с картонной коробкой. Две женщины средних лет, наверное, сестры. В раздвижных дверях возник и гражданин, прямо-таки экзотической внешности: светло-серый, почти белый длинный плащ, черные брюки. Из-под плаща видна серо-серебряная рубашка. Не молодой. Обращало на себя внимание лицо – очень тяжелый квадратный подбородок, сильно впалые щеки. Орлиный взгляд из-под очень хмуро опущенных бровей. Волосы – тоже подстать – густая невьющаяся шапка длинных и растрёпанных прядей. Суров!
И повезло же Сашке встретиться с этим новым пассажиром взглядом! Суровый мужик тут же устремился на свободное место рядом. Будто бы других мест нет! Вон, почти половина лаковых скамеек свободна. Что-то в этом недоброе…

Ехали молча с полминуты.
- Как, это, Вас звать-то? – нехарактерно-дружелюбным для такой, вот, внешности голосом спросил новый Сашкин попутчик.
- Александр. А Вас?
- Назвали меня, сдуру, родители совершенно непроизносимо. Там три слова, все заковыристые. Так что я представлюсь просто начальными буквами – ИТН. Что ж тут поделаешь? Правильно?
- Да, действительно…
- Вы как, Александр, поговорить, это, вообще не прочь? А то мало ли, путь еще неблизкий.
- Да, ради Бога! Сейчас, небось, наставлениями и поучениями потчевать будете…
- А что, похоже?
- В общем-то, да…
- Не… Не буду. Но… Много интересного знаю.
- Из серии «Это любопытно» что-ли?
- Зря торопите события, Александр. Уверяю, что будет очень интересно!
- Вы, ИТН, случаем, не в цирке вкалываете? Ну, там… Опыты с черной магией…
- Вся эта черная магия – пугалки для старушек. Внешность у меня странная? Ну, могла бы быть другая…  Для меня поменять, так сказать, картинку – это сущий пустяк. Только сейчас давайте про другое. Сейчас Вы, Александр, намеками будете, видимо, осведомляться о моем душевном самочувствии. Давайте вообще опустим этот вопрос. Ладно? Едем дальше?
- Едем, едем!  Так каким же важнейшим из искусств Вы владеете?
- Я имею доступ во ВСЕОБЩЕЕ. Это довольно сложное для непосвящённого понятие. Да и не надо тут ничего разжевывать.
    Сашка про себя подумал, что с тихими шизиками иногда бывает интересно. Особенно в дальней дороге. Главное, чтобы тихий шизик не оказался скрытым буйным шизоидом. А то мало-ли… Впереди все-таки, целая жизнь.
 Сашка глянул в окно. Вон сельский магазин у дороги. Очередь за чем-то. Интересно, что дают? Повернувшись снова к собеседнику, композиторский сын неожиданно выпалил с издёвкой (хотя еще пять минут назад откровенно робел от суровой внешности ИТНа):
- Ну как там во ВСЕОБЩЕМ? Не обижают?
- Знаете что? Давайте так. Никто никого не подкалывает. Просто дружелюбия ради. А то, это, начну Вас звать, как чеховского героя – Человек без селезенки…
- Это почему, это? У меня внутри всё в порядке. Не жалуюсь. Свинкой, вот, болел – и всё.
- Сейчас – да. А через некоторое время – как  знать…
- Ну, понятно. Там, автоавария или что-нибудь такое… Потолок, там, на голову свалится, хотя пока, вроде, такого не случается… Или бандит с ножом… Уфф!
- Могу только сказать, что помимо отсутствия у Вас селезенки, Вы, Александр, еще сможете по ломоте в костях погоду предсказывать.
- Так что же всё-таки со мной случится? Бандит с ножом или потолок на голову? Кстати, партия, вот, обещает, что скоро преступность и вовсе на нет сойдёт…
- Давайте так. Вы мне не задаёте уточняющих вопросов, а я на них не отвечаю. Сам расскажу все, что считаю нужным.
        Сашка с азартом включился в игру. Только почему-то от откровений ИТНа по спине то и дело бегали противные-препротивные мурашки.
- Александр! Неожиданностей, типа, кирпич  на голову, у Вас в жизни не будет. Или почти не будет. В общем, такие вещи никоим образом не повлияют на Вашу жизнь.
- Хоть на том спасибо. А то ведь наше правительство внушает нам ежедневно и ежечасно уверенность в завтрашнем дне! Выучился – пошел работать – сделал карьеру, родил детей, посадил дерево, наигрался со старичками под занавес в домино – и в ящик. Так? Есть еще отщепенцы и прочие, идущие не в ногу…
- Нет, это не Ваш путь. Итак, у Вас хороший старт, приличная и умная голова. Очень крепкие тылы. Так? Всё и вправду будет весьма и весьма прилично. До поры. А потом, это…
- А что потом? Война с американцами или с китайцами? Или комета снесёт пол-Земли?
- Нет. Войны не будет, кометы тоже. Станется нечто третье…
- Да ладно! Всё бы Вам сказки рассказывать! Вас послушать, так никакого Ганса Христиана Андерсена не надо. Шли бы в писатели! Что может быть такого, если не война и не стихия? Может, я совсем дурак, только что-то не просеку. Вот, скажем, у меня отец – знаменитый композитор (хотел назвать громкую фамилию, но с трудом удержался). Всё у нас есть. Гонораров одних в месяц – до двух тысяч рубчиков набегает. Премии, подарки. Даже, скажем, если я вообще работать не пойду, с голоду точно не помру. Только бы за тунеядство не посадили.
- Как всё у вас, молодых, гладко. А слыхал ты про рукотворные катаклизмы? А видел ты как карточные домики рушатся? Страна, к примеру, возьмет и расползётся изнутри по всем швам. В лохмотья.
- Ха! Клёвый Вы мужик, уж извините, ИТН! У нас огромное, как монстр, государство. Одна армия, вон… Охренеешь! Всё в узде! На одну пропаганду, вон, тратятся как. Ленин на тебя ото всюду, только что из унитаза не глядит! – Сашка осёкся и прикрыл ладонью рот.
- Да, не. Ничего. Говори-говори. Я не застучу.
- Ну, а может, всё по порядку расскажете? Мне и вправду интересно. Я бы денег не пожалел на Вашу книгу. А если б надо было на это дело макулатуру сдавать – так я бы не то, что 20, я бы все 100 килограммов сдал. Есть в Ваших рассказах что-то такое…

                Поезд  с воем набирал скорость. По вагону с гиканьем пробежали два босоногих цыганёнка.
- Итак, всё по началу будет идти, как по рельсам. Только, вот, у тебя проблемы со здоровьем… По больницам маяться придется. И потом еще много-много лет отголоски будут. Это не болезнь и не авария, а что- то такое третье… Не уточняй. Мы договорились. Или нет? В консерваторию не пойдешь – с рукой у тебя, опять же, проблемы будут. В институте Культуры честь по чести отучишься на режиссера массовых мероприятий. С девками у тебя неприятности случатся. Одна провинциалочка из студенческой общаги себе «залет» спровоцирует. Папка с мамкой тебя выпутают. Там, денег дадут, опять же, это, связи… Со второй девкой уже посложнее. Будет это в восемьдесят четвертом году. Кстати, у власти тогда уже другой будет.
- Да неужто? А что ж с Лёней?… помрёт?
- Помрёт. Впрочем, и тот помрёт тоже. Так вот. Девка та, вполне собою ничего. Москвичка. Родители, правда, из торговых. Это сейчас на них, торгашей, только что не молятся, а со временем будут воспринимать – так себе… Так вот. Девочка уж больно матери твоей не глянется. Как же мамка твоя будет ей козни плести! И по телефону гадости шептать и в почтовый ящик письма с угрозами класть. Изведётся вся. Ничего лучше не придумает, как папаньку твоего именитого с откупными послать к ней. Недалёкая все-таки женщина. Отец к потенциальной невестке пришёл, а у той родителей дома нет… Посидели, поговорили. Пианино рядышком, как на грех, оказалось. Что-то из последнего ей спел. Потом обнялись. Потом… Не маленький уже, смекнешь. В общем, матери твоей было доложено, что инцидент исчерпан…
- ИТН! – с трудом вклинился в плавно текущий рассказ Сашка,- а Вы киносценаристом, случаем, не работали? Угарные бы сценарии выходили. Как у Виктора Мережко! А то я могу через отца похлопотать. У него на «Мосфильме» все свои в доску.
- Ну, дальше рассказывать, Саш?.. Дальше, в общем, будет так. Ты горевать особо не будешь, как у девки отставку получишь. А отец твой именитый на два фронта распыляться начнет. И долго такое будет. Года три. Мать твоя, естественно, что-то заподозрит. Где это видано, чтобы по два раза в неделю на студии ночью песни записывать, да еще много месяцев подряд. Следить начнет и уже почти выследит.
- И что же помешает?
- Извини, Саша, теперь о грустном. Отцу твоему дружок из-за границы лекарство диковинное привезет. Там у буржуев лавки такие есть, называются «секс-шопы». Там, короче, всё для этого процесса. Средство называлось что-то вроде «Разбуди ее 17 раз за ночь». Все-таки твоему отцу лет уже далеко не тридцать, а на женское восхищение его ох как тянет! Насчет семнадцати раз – это они, конечно, погорячились. А на третий – он на молодую сзади рухнул и умер. Нежданно-негадано. Бывает.
- Побойтесь Бога, ИТН! Вы же все-таки про моего отца рассказываете!
- А что, композиторы не люди, что-ли?.. Так дальше рассказывать или нет?
- Конечно!!! Я в любом случае все это до конца дослушаю! Даю слово!
- Дальше начнётся весьма и весьма неприятная вещь, - ИТН согнал со своей щеки мелкую муху,- Раздел наследства. Куча родственников с одной стороны, две кучи с другой. Тут же нарисуются некие люди с ворохом долговых расписок. Окажется, что отец твой в карты по крупному проигрывал. Придётся под это дело «Волгу» вашу новенькую продать. Дальше вся ситуация дойдет до суда. Суд затянется на два с половиной года. Мать твоя на этом все здоровье потеряет. Попивать начнет для эмоциональной разрядки.
- А со мной-то, со мной-то чего?- Сашку всего буквально трясло.
- Ты уже женат будешь, дочка у тебя появится. С работой, правда, так себе. Не до массовых мероприятий народу будет. Новый, уже третий по счету, генсек всех разом обаяет. Так уж будет правду-матку резать, что держись! А попутно новый НЭП устроит. Кооперативным движением это назовут. Народ кинется – кто пирожки печь на продажу, кто – шашлык жарить. Кто гальюном платным разживётся – будет по билетам народ туда запускать.
- Так это ж такой разброд начнется. Кто в лес – кто по дрова.
- Если бы только это!. Из магазинов, Саш, всё пропадет. Сначала водка, потом мыло, после – колбаса, сахар, мясо… Потом… Да всё постепенно пропадет. Как в чёрную дыру. В союзных республиках- там свой разброд. Виновных искать начнут. Конфликты, скандалы, кровища. А главному все станет до фонаря. Он с женой под ручку по заграничным турне зачастит. Без заезда на Родину.
- Так, народ же потребует…
- Да ничего он не потребует. Кто в кооператоры подастся, кто в бандиты.
- Да ладно Вы, ИТН! Что же, милиция бандитов, что-ли, ловить уже не будет?
- Нет. На это у них будут свои причины.
- Ну, Вы даёте! Грустно всё как-то.
- А я что тебе, клоун?
                По вагону пролетела испуганная шальная птица. ИТН вынул из плащевого кармана чёрный носовой платок, высморкался и продолжал:
- У матери твоей пьянки всё более участятся. Жених там возникнет, тоже из творческих. Тоже неравнодушный к этому делу. Квартиру вы к тому времени разменяете. Вместо одной большой и красивой будете иметь две маленькие и некрасивые. В разных районах. Дачу обратно государству сдадите.

У Сашки опять похолодела спина: откуда он знает про государственную дачу? А! Ну да! Ведь маститым композиторам дачи положены. Он просто это знает… Ладно.
ИТН, почесав хорошо выбритый подбородок, продолжал: - Народ тем временем себе нового кумира сотворит. Из бывших крупных чиновников. Такой большой, неуклюжий. Свой для всех в доску. На митингах будет себя то и дело в грудь колотить: стану президентом – магазины товарами наполню, преступников по тюрьмам рассажу, зажравшихся власть имущих всех привелегий лишу! И всё такое прочее. Особенно, это, знаешь, народ близко к сердцу воспримет насчет  привелегий. Все эти речи сплошь «на ура» пойдут. Тем временем в республиках полный разброд начнется. Прибалты всем кукиш покажут и отделятся. На Кавказе русских резать начнут.
- А армия-то на что? Можно ж мигом, как в Чехословакии…
- Генсек, было, попробует. А Запад ему по шапке: дескать, права человека. А он Запада-то ой-ой-ой, как слушаться будет. На Кавказ и вовсе глаза закроет. От греха подальше.
- А! Так значит, гражданская война начнётся! Вон оно что.
- Не начнется, Саша, к счастью. Тем временем народ своего нового кумира на трон усадит. Единогласным голосованием. Уже не генсеком, а президентом России. Два царя одновременно править начнут. Один закон принимает, другой тут же отменяет. Потом наоборот. Затея тут возникнет ввиде попытки переворота. Генсека под это дело вообще отстранят. В каждой республике мигом нарисуется свой президент. Советский Союз перестанет существовать.
- Оба-на! Струя!!! Приехали! В это вообще слабо верится. Ну да ладно, ИТН, Вам виднее. А чего же со мной будет?
- Ты без работы начнешь маяться. И без денег. Новая власть старые деньги отменит, сберкнижки обесценит и вообще, сделает своему народу массу приятного. Кстати, привелегии у власть имущих только усугубятся… Да и власть имущих заметно поприбавится в количестве.
- ИТН, не заходите так уж далеко. Ведь всему же есть предел!
- Похоже, что этот предел будет все дальше и дальше отодвигаться. Вам, Александр, очень несладко придётся. Мать в девяносто первом погибнет. Мужик тот, что с ней на правах мужа, машину из Германии привезёт. По их меркам помоечную, по нашим – престижную. Поедут кататься, улетят с дороги в дерево. Мало что там останется. Ты года два пить будешь, как сапожник. Жена с дочкой от тебя уйдут. Нового найдут папку. На улицах к тому времени вообще хаос начнется. Блатные разборки между бандами с применением автоматов и гранат.
- Ну да ни фига себе! Давайте, давайте, рассказывайте! Чего там!
- Я и рассказываю. Новый царь окажется банальным алкоголиком. Рулить-то страной уже не он будет, а некая группка людей из его свиты. Всё планомерно под себя загребут. Остатки производств, энергоносители и всё, мало-мальски имеющее ценность. Народу кинут жалкие объедки. Рыбные скелеты. Бедных и нищих станет – пруд пруди. Ты будешь работу менять раз в три месяца. Это хитрозадые работодатели работников «кидать» начнут.
    - Чего?
    - Это значит – обмануть с цинизмом.  В общем, когда продержишь человека на работе месяцок-другой под обещание денег, а потом слиняешь куда-нибудь. Масса будет способов. А слышал, чтобы зарплату выдавали не деньгами, а, например, обувью огромного размера или пластмассовыми щётками и совками? Вряд ли слышал. В общем, болото станет все зловоннее. Уже и царь поменяется, а что толку? Да, кстати, забыл сказать, что прежний народный избранник перед уходом натуральную войну на Кавказе развяжет. Если тебе интересно, то отдельно расскажу. Если коротко, то горы трупов, трупов молодых мальчишек. Не могу это, Саш, рассказывать, слезы наворачиваются! – ИТН резко повернулся к окну, будто увидел в нем что-то интересное и неожиданное.
- Как же Вы всё-таки подвержены самовнушению. Рассказываете сказки и сами в них начинаете верить.  Ну да ладно, кто там новым царём-то будет?
- Новым? Ах, ну да,- ИТН вновь повернулся к Сашке, спрятав в карман носовой платок. – Будет такой невнятный человек, неуверенный в себе и невнятный. Будет куда-то ездить, что-то подписывать, что-то говорить. Полюбит знакомиться с процентными сводками. Мол, доложите, как там у нас промышленность развивается. Ему: - прирост, скажем, шесть процентов. Он: - Хорошо. Но лучше бы выйти на десять. Другого министра вызовет: какова раскрываемость преступлений? Тот: - Шестьдесят три процента. Президент ему: - Неплохо, но надо бы поднять до восьмидесяти. И так далее, до бесконечности. Будет там даже специальная группа людей, которая ему станет в мельчайших подробностях выходы на публику готовить. Ну и готовить саму эту публику. Это все на поверхности, так сказать. Как камушек- «блинчик» по воде скачет. А в нижней части айсберга такие дела будут проворачиваться кем-то, что волосы дыбом!
- Я-то чем тогда заниматься буду? – Сашка почувствовал, что жутко пересохло в горле и начала покруживаться голова.
- Ты тогда (только не удивляйся!) маляром будешь в мебельной артели, которая, якобы, испанскую мебель делает. Целый день придется нюхать зловонный лак и растворитель.
- Но, слушайте, ИТН!- молодой человек аж привстал, вдохнув в худосочную грудь литра три воздуха,- Я же Вам говорил, что являюсь сыном самого Гудова-Миглесидского. У него же одних гонораров… Песни по восемь раз за день по телеку и радио крутят!
- И потом будут крутить. Но уже без денег. Им уже плевать будет на авторское право и остальные законы.
- Извините, что перебью. Если Вы, вот, такой предсказатель, то скажите, а какие хоть песни в то время в ходу будут? Можете воспроизвести?
- Отчего ж нет? – ИТН тихо помурлыкав, взял тональность и вдруг поставленным оперным баритоном грянул буквально на весь вагон:
                Йа –йа – яблоки елла,
                Йа-йа просто сгорелла -
                Мысленно-о-о!
   
Бормочуще-гудящий вагон резко затих. Послышался стук упавшего на пол металлического бидона.
Композиторский сын, подавшись вперед, с испугу вцепился ИТНу в рукав плаща: - Да, тише, тише Вы! Вы что? Хотите, чтоб в милицию забрали? Я же не просил на весь вагон!
- Извини, - ИТН сконфуженно поправил чудной воротничок серо-серебряной рубашки, - никак не могу петь вполголоса. Извини.
- Давайте вернемся лучше к разговору. У моего отца ведь масса всякого имущества. Он из-за границы неоднократно…
- К тому времени все отцовское имущество будет уже распродано. Сберкнижки, я уже  говорил, накроются. Из всего богатства у тебя останется только однокомнатная малогабаритная квартира, причем кухню шестиметровую тебе придется сдавать трем корейцам. Они там кулинарный цех устроят по приготовлению пряных салатов для близлежащего рынка. Иначе тебе будет просто нечем жилье оплачивать. Тебе же надо еще и есть чего-то и за лекарства платить. Я же говорил, что со здоровьем у тебя… Кстати, таким же образом будет жить немалая часть граждан.
- Да бросьте! Такого люди просто физически не вынесут, не потерпят.
- Потерпят, очень даже потерпят. Ты не представляешь себе титанический запас русского терпения! Люди будут считать себе жалкие копейки и как сторонние наблюдатели глазеть на чудачества богатого сословия – дворцы, шикарные огромные лимузины, пышный заграничный отдых. Как тебе, Саша, четырехэтажные виллы-замки с зеркальными лифтами, ротами охраны и бассейнами, оборудованными устройствами для искусственного волнения?
- Чего-о?!
- В общем, придете Вы как-то после работы (ИТН приосанился и почему-то вновь перешел на «Вы»), как всегда до тошноты надышавшись растворителя, достанете из почтового ящика квитанцию на квартплату, где все цифры умножены в очередной раз, и…    
Сашка вскочил как ужаленный:- Хватит!!! Мне эти сказки уже… Идите, вон, книжки пишите! Я-то тут причем?
- Александр! Успокойтесь. Вы же сами просили рассказывать до конца. А теперь, это, обиды.
За пазухой у ИТНа что-то чуднО заверещало. Звук напоминал крошечный транзисторный приемник с плоским, но весьма сильным звучанием. ИТН извлек из внутреннего кармана плаща вещицу, напоминающую серебристую крошечную мыльницу. Сашка даже заприметил небольшое светящееся голубым окошко на лицевой панели. Бегло взглянув в этот крошечный телевизионный экранчик, Сашкин собеседник ткнул почти автоматическим движением в одну из многочисленных светящихся кнопочек, затем прямо со светящимся окошком спрятал вещицу обратно.
Поезд, постукивая колесами, неспешно подходил к московскому перрону. В окне проплывали вереницы товарных и пассажирских вагонов на соседних путях.
- Может Вы, ИТН, решили, что я хоть на один процент поверил во всё это? Да. Как талантливого сказочника я Вас, конечно, ценю, но…
- Минут через пять Вы, Александр, чуть измените своё мнение. Что бы такое Вам пообещать? Знаете?  На выходе из поезда к Вам подойдет кто-то и подарит простой воздушный шарик. Может, хоть тогда поверите? О! Мы подъезжаем. Я должен откланяться. Пойду-ка в хвостовой вагон. Оттуда мне быстрее. В общем, Саша, всего Вам хорошего! Приятно было пообщаться.
ИТН встал со скамьи, поправил чуть примятый светло-серый плащ и удалился, на прощанье тряхнув шевелюрой.
Сашка с полминуты посидел в откровенной побитой свинцовой растерянности. Вдруг его как осенило: «Если все это даже и правда, то ведь в моих силах избежать встречи с воздушным шариком!»
Он ринулся, сметая пассажиров и кладь в носовую часть поезда. «Вряд ли теперь состоится эта встреча!» Пробежать предстояло вагона три. Пассажиры возмущались, со стуком и звоном упал чей-то велосипед. Поезд уже тормозил перед вокзалом. Сашка как угорелый выскочил из едва-едва открывшихся автоматических дверей. Но… Прямо перед ним стоял мальчик лет четырёх в матерчатой кепочке. Он протягивал обязывающе, прямо в руки, темно-синий, почти чёрный воздушный шарик. Внезапная догадка, кошмарная догадка косым бритвенным безобразным разрезом прошла через вёе Сашкино сознание… В голове наступил какой-то жутко- непонятный разлад. Не соображая почти ничего, Сашка бежал, спрыгнув с платформы, куда-то по железнодорожной насыпи, затем по какой-то узкой тропинке мимо кособоких сараев и линялых гаражей. Вбежал в подъезд убогонькой пятиэтажки. Прыгая через одну-две ступеньки, достиг верхнего этажа. Вскочил на подоконник открытого, как нельзя кстати, окна. Солдатиком прыгнул вниз…
Чуть погодя из небытия всё отчетливее услышал голоса:
- Ну как?
- Пульс есть. Работаем. Грузи. Он еще нас всех переживёт.

Москва. 2003-2004 г.


Рецензии