Город умирающих

В этом мире люди рождаются чтобы умирать.

В этом городе снега больше нет.


В этом городе нет ничего, кроме боли и пустоты.

В этом городе умирают люди.

Огромный мегаполис, населенный миллионами погибающих людей. Они погибают от триппера, СПИДа, гонореи и сифилиса; их убивает раковая опухоль и маковый закат; ими управляет агония и правит хаос… Они умирают.

Умирают все – и маленькие и большие, и мужчины и женщины.

Я открыла для себя удивительный мир: процесс умирания. Я бы даже сказала – искусство. Не каждый умирает так, чтобы другие сказали: хочу умереть  так же, как он… Так же красиво и страшно, в безумных мучениях, на последнем вздохе издать такой стон, что аж сердце замрет…

Такие обычно очень быстро идут дальше, даже не оглядываясь на нас. От этого мне грустно, потому что те, кто симулируют боль всегда ее чувствуют. Я хотела бы вспомнить – что такое боль, от которой можно так извиваться и кричать…

– Как долго мы пробудем тут?

– А ты хочешь остановиться здесь? – спросил Он.

– Я бы очень хотела. Правда, – призналась я.

– Тогда мы останемся до тех пор, пока ты не решишь, что мы должны идти дальше.

– Спасибо.

***

Время шло. Я оставалась на месте. Он оставался со мной. Я смотрела за миром и удивлялась: почему живые люди не видят, как он меняется?

Каждый вечер солнце уходит за горизонт и встает на востоке, но каждый раз встает с разной скоростью: когда быстро, когда очень быстро. И садится также – медленно или очень медленно. Иной раз я не успеваю досмотреть, как оно садится – засыпаю. Иногда не могу дождаться, когда оно полностью взойдет.

А людям без разницы.

Они заботятся только об одном: умереть легко, без страха и боли. И быть похороненными, а не утилизированными. Эту процедуру – утилизации – я увидела на восьмой день пребывания в городе умирающих.

Огромный комплекс, состоящий из пяти амбаров, которые больше напоминали ангары для самолетов или дирижаблей. Между собой здания соединялись стеклянными коридорами, по которым туда-сюда бегали люди в синих халатах  и несли с собой нечто, напоминающее мешки с мусором.

– Это санитары. А в мешках трупы.

Очень скоро я поняла весь смысл этого комплекса. Он занимался коммерческой утилизацией больных людей, тех, кто не может за свой счет похоронить себя или близких. Главный корпус, который отличался от других отсутствием «выхлопной» трубы, и массивными колонками, из которых лилась неприятная, похоронная музыка, был украшен ярко-синей вывеской:

МЕМОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС

Люди выстраивались в очередь. Некоторые попадали в комплекс и оставались там навсегда, а некоторые – кто не мог ничего предложить в замен, убирались восвояси, погибать мучительно в лесу, в окружении таких же бедняков и беженцев.

Половину дня я простояла вместе с женщиной, которая мечтала попасть в Комплекс. У нее на руках были документы на квартиру в центре Москвы. Вот только она не являлась владелицей, она ее арендовала у государства и Комплекс не мог забрать квартиру.

– Вам отказано в утилизации, – ответил ей мужчина-менеджер в Комплексе, просмотрев ее бумаги. – Или вы найдете нужную сумму, или мы вынуждены вам отказать.

– Но…

– Извините, таковы правила. Следующий.

Женщина понуро побрела обратно, придерживая огромную опухоль в груди.

Я не ожидала, что ей откажут.

В офисе Комплекса можно было получить бесплатную консультацию о том, как проходит процесс утилизации. И, в виде бонуса, специалисты Комплекса советовали как уйти из жизни безболезненно, не обещая, однако, результата.

– Только в Мемориальном Комплексе, при выборе услуги «Не больно» вы покинете этот отвратительный мир так, как будто заснули в былые времена, когда небо было свежим, а воздух голубым…

Очаровательная девушка-гид Комплекса, провожала всех желающих в маленькие комнатки, в которых находились уменьшенные комплексы утилизирующих устройств. Группы туристов, жаждущих оказаться в настоящем Комплексе, но еще не накопившие средств, восторженно смотрели на устройства, молитвенно складывая руки.

– Это газовая камера. К сожалению, в наших услугах нуждается огромное количество людей, и нам просто необходимо было придумать устройство массовой безболезненной утилизации. Газовая камера – новая модель, однако, она не опробована на сто процентов и я не могу гарантировать вам, что процедура полностью безболезненна. Наверное, какие-то неприятные моменты, все-таки, есть.

Туристы, посмотрев на ценник услуги, отступили. Конечно, стоимость остальных услуг в разы выше, но гарантий там больше.

– Это самый распространенный способ: инъекция. Стоимость вакцины соразмерима с пятью стоимостями газовой камеры. Но, – девушка хохотнула, – разница настолько велика, что не хочу даже говорить о достоинствах вакцины. Безболезненно, мгновенно, приятные видения… Никаких неприятных моментов и, вот уж глупости, молодой человек, – укоризненно покачала она головой, отвечая на вопрос парня, – это не больно!

На презентацию остальных процедур я решила не ходить, решив, что с меня хватит. Однако второе окошко бесплатной консультации меня заинтриговало. Там рассказывали для тех, кто не имел возможности купить процедуры, как уйти из жизни не больно.

Видимо, страх перед болью – самый страшный страх.

– Понимаете, безболезненнее, чем у нас, никак не получиться. Проанализируем: повешенье. Вы умрете через минут пять после того, как повисните. До тех пор, пока сонную артерию не передавит (а это может продолжаться до десяти минут!), вы будете задыхаться и чувствовать неимоверную боль –   ведь шейный позвонки рушатся сложно… После того, как вы умрете, все мышцы моментально расслабляются и все, что в вас есть, вываливается наружу… Вот родственникам подарочек? Потом – отравление. Все, что поступает в желудок, предназначенное для отравления, вызывает рвоту. Мучительную, кровавую. Вы можете долго пытаться умереть, но так и останетесь с рвотой и резью в желудке. И умрете ночью, в самый разгар температурных бредней… Что еще практикуют? Вены? Даже обсуждать не стану – ужасно больно, все кровью залито, да к тому же, можно нарваться на врачей! Отрубание головы? Умоляю вас, те шарлатаны, которые говорят, что они профессиональные палачи, не способны даже цыпленку лапу отрубить, я молчу уже о голове! Там столько нервных окончаний – будете почти безголовыми – чтобы умереть, надо будет потерпеть! Минут сорок…
Люди, стоящие вокруг консультанта, молодого паренька с чувственным выражением лица, то и дело падали в обморок. Он участливо отвечал на все вопросы, помогал советом. Наконец, перешел к рекомендациям.

– Я советую взять кредит и оплатить услуги Комплекса заранее, чтобы бы быть уверенным  в том, что Ваша смерть под четким Вашим руководством! Тем более, что совсем недавно наша компания создала новую услуги массовой, относительно недорогой, утилизации… Она доступна почти для всех! Более подробно в этом буклетике…

***
Как оказалось, Комплекс был не одним комплексом по массовой утилизации в мире. Таких было много. А город, в который съезжались умирающие – один.

Лидвербург, город умирающих, был создан владельцами Комплекса специально для тех, кто собрался умирать. В остальных городах Комплексы, подобные этому, зарабатывали не столько и были скорее постсмертынми, занимаясь утилизацией трупов. А больных  и самоубийц не утилизировали. Этим занимался только Мемориальный Комплекс в Лидвербурге.

– Почему тут нет снега? – спросила я год спустя.

– Потому что тут слишком жарко.

– Ты не устал стоять? Может быть, присядем?

– В этом городе нельзя сидеть.

– Почему?

– Из уважения к смерти.