Сердце цветка Оскару Уайлду посвящается

                Тем идеал священен и велик,
                Что мы достичь его вершин не в силах,
                Но юноша, и дева, и старик
                Перестают томиться им… в могилах.
                Ф. Ницше

     Потянувшись с величайшим удовольствием к Солнцу, Ромашка впервые раскрыла свои лепестки. Её неугомонные сёстры ещё вчера щеголяли друг перед другом ослепительной красотой нарядов. Хохотуньи не замечали тихой грусти младшенькой, наслаждаясь собственным счастьем. Глядя на свой сжатый бутончик, Ромашка смущалась и сильнее закрывалась. Сегодня её нежное платье сияло особенной белизной, на нём загадочными узорами переливались все оттенки радости. Утренний, прохладный Ветерок лёгким прикосновением обнимал талию девушки, покачиваясь с ней в медленном танце беззаботности. Всё было новым, захватывающим, необъяснимо прекрасным. В воздухе носилось что-то опьяняющее, удивительное, манящее. От волнения перехватывало дыхание, мысли неслись в вихре впечатлений от красочной феерии жизни. Наперебой щебетали птицы, виртуозно соревнуясь в певческом конкурсе. Беззаботно порхали бабочки, причудливой формы облака убегали в неведомые дали, таинственно перешёптывались деревья и травы.
Раньше Ромашка не видела величия окружающего мира, не смела поднять печальных глаз, считая себя недостойной присоединиться к чарующему волшебству поляны. Теперь она весело поворачивала хорошенькую жёлтенькую головку ко всему, что привлекало её внимание. Она улыбалась Солнцу, а оно ласкало её тёплыми руками. Хотя Ромашка предстала сегодня во всём великолепии, она не кичилась этим, ведь красота не являлась её заслугой, она не трудилась, ни пряла, а меж тем даже цари не имели подобного одеяния во славе своей. Красавица родилась такой, как ей было предназначено, и получила внешность как дар. Девушка-ребёнок – иначе её невозможно назвать. Утончённая, грациозная, открытая, доверчивая.
     Гармонию мелодии природы нарушила молоденькая пастушка, стремительно бегущая по поляне, сминая босыми запылёнными ногами, свежую зелень. Запыхавшись, она наотмашь упала в густую траву. Ромашка была совсем близко от незнакомки, слышала её тяжёлое прерывистое дыхание, частые вздохи и невольно стала свидетельницей исповеди, поразившей незамутнённое сознание.
– Ах, до чего же он хорош, – промолвила, смеясь, пастушка. Никогда не встречала такого бойкого парня. Когда он неожиданно крепко обнял меня и поцеловал, предательские щёки выдали довольство, столь ярко вспыхнув, пришлось уносить ноги, что было сил. А как хотелось крепко-крепко прижаться к нему и никогда не отпускать… Он всегда так задорно смотрит, улыбается именно мне, – продолжила девушка, приподнявшись на локте и прикусив пухлую губку, – наверное, он в меня по уши влюбился. Точно, нечего даже и думать – это любовь.
    При последнем слове что-то неожиданно больно кольнуло в стебле цветка и стало стремительно пульсировать. Любовь…Неужели это то самое волшебство, о котором нам так много рассказывала бабушка? Ромашка затрепетала всем тельцем, словно его охватила лихорадка, затем, по всем прожилкам разлилась горячая жидкость.
– Что со мной происходит? – спросила полевая красавица у старого, мудрого Дуба, раскинувшего могучие ветви неподалёку.
– У тебя появилось сердце, дитя.
    Биение раздавалось где-то внутри, ромашка ощущала его каждым лепестком. Она вспомнила ночные сказки, свои детские мечты. У цветов есть легенда, гласящая о тайной силе, заключённой в ромашках, способности ответить человеку любят его или нет. Сказать правду может далеко не каждая. Ромашка должна поверить в искренность чувства и захотеть помочь настолько, что станет частью спрашивающего, испытает его сомнения, метания, тоску. Цветок обретёт сердце и услышит в нём ответ, став при этом особенно прекрасным, от чего человек захочет сорвать именно его. Потом должна будет последовать смерть.
Ромашка всегда надеялась, что в самый лучший день жизни посвятит себя истинной любви, боялась, не встретить человека, жаждущего идеального чувства, грезила, что любовь непременно окажется взаимной. Теперь же всё в ней переворачивалось от бесконечной жалости и сострадания к обманутой пастушке, ведь поцеловавший её парень был холоден и равнодушен ко всем.
    Вдруг, девушка лукаво посмотрела на Ромашку, прищурилась и быстрым движением сорвала. Словно тысячи игл впились в несчастное тельце пальцы. Пронзительная боль пронеслась от стебля к головке. Пастушка плотно ухватилась за один лепесток и вырвала его.
– Любит?..
Тёплая невидимая кровь тонкой струйкой скользнула из ранки, бешено стало пульсировать сердце, белоснежное убранство полетело прочь, бережно подхваченное Ветерком. С каждым мгновение силы всё больше покидали цветок. Птицы умолкли, затих шелест, старый Дуб сильнее сгорбился под тяжестью ветвей, оплакивая любимицу. Природа замерла в траурном оцепенении. Страшно погибать, больно, мучительно. Ромашка уже не ощущала физических страданий, но душа её металась и стремилась как можно скорее покинуть призрачный, обманчивый свет:
– Отчего люди предпочитают принимать желаемое за действительное? Зачем тешатся напрасными надеждами? Нескончаемая суета поглощает их время, уже не остаётся времени на покой. Человек заглушает внутренний голос, направляющий на верный путь, предпочитая падать и подниматься. Безумцы, что вы делаете?.. Зачем издеваетесь, калечите себя? И где любовь? Неужели мир настолько исказился, что уничтожил чудо из чудес?
Остался последний лепесток. Пастушка нахмурилась от досады и чуть не заплакала:
– Гадкий цветок! Не любит?.. Ложь! Неужели я поверю полевому сору?
Яростно стиснув умирающую в кулаке, она стала сетовать на несправедливость. Но пламенный монолог продолжался не долго, из-за деревьев раздались голоса. Пастушка поспешила спрятаться. Желая остаться незамеченной, девушка буквально слилась воедино с землёй. На тропинке показался её ненаглядный в обнимку с хорошенькой розовощёкой хохотушкой. Он что-то оживлённо рассказывал, залихватски подпрыгивал и поминутно расцеловывал спутницу. Оба были настолько увлечены общением, что им и в головы не пришло оглянуться и заметить разъярённый, испепеляющий взгляд отвергнутой, наполовину высунувшейся из укрытия. Когда молодые люди скрылись за поворотом, пастушка моментально вскочила, словно ужаленная, и понеслась, задыхаясь в истерике, домой. Всё вокруг кружилось, криво ухмылялось, скалилось. Внезапно девушка остановилась, улыбнулась, и, наконец, от души рассмеялась:
– Да неужели я парня себе не найду? Сегодня же на танцах обязательно кого-нибудь присмотрю. А этот негодяй пусть скачет хоть до посинения, ему прощения не вымолить. Ой, надо торопиться, забегу к подружкам, возьму у них яркие ленты, буду самой красивой!
Обрадовавшись задумке, пастушка подпрыгнула от восторга, кинула Ромашку на пыльную дорогу и, пританцовывая, отправилась готовиться к празднику. Напрасно ласкал Ветерок бледное измождённое личико, безответным остался зов сестёр, Ромашка умерла.