Вовочка

               
Вовочка рос умным, находчивым, хорошо усваивающим уроки жизни, худеньким и смышлёным мальчиком. Он рано - спасибо взрослым - понял, что рассчитывать в этой странной истории  придётся - в основном -  на себя. Родители - мама Таня и папа Валера - слишком преждевременно для Вовочки начали выяснять, кто из них - самый умный и главный в семье. Поэтому, к трём годам мальчик был уже без папы Валеры. Папа ещё пару лет отсуживал из вредности у мамы сына. Но наше законодательство по-прежнему только таким образом защищает благородное материнство. Да и мама Таня была не худшей из матерей - высшее техническое образование, отец - полковник, сестра - врач. Короче, одни плюсы. Папе Валере пришлось отпустить ситуацию на все четыре стороны, как и самого Вову - единственного сына. Дальше у Валеры были иные женщины - хорошие и разные, но детей больше не было. Он не особенно и огорчался - не судьба.
У разведённых родителей есть ещё одна удивительная особенность - они рано приучают собственных детей к манипуляциям подобными отношениями разобщения. Естественно, горечь от расставания держится у обоих супругов долго. И ребёнку остаётся только подобрать ключик к этой социальной патологии. Мама для папы всегда будет дурой и истеричкой. Значит, папе надо жаловаться на маму в этом направлении, чтобы выклянчить отцовскую любовь и  деньги на игрушки и развлечения. Отец для мамы всегда будет неудачником, развратником и мерзавцем. Значит, преподнося его маме именно в таком свете, можно многое выторговать из личных свобод и той же слепой, материнской любви, которая растлила и погубила не одного ребёнка.
Вовочка был асом в этих играх - бедный мальчик, требующий к себе особого, чуткого и тонкого отношения. Когда он подрос, и его сексуальными мыслями - других-то и не было - и неудовлетворёнными чреслами завладели женщины всех мастей и оттенков, Вова сообразил, что косить под бедного и несчастного ребёнка уже достаточно. Девушкам нужен был герой. И они его получили. Вовочка стал скин-хедом. Это - что-то бритоголовое, с одной извилиной, страшно агрессивное и ущербное. Но зато - все боятся. Вовочка что-то там себе качал - бицепсы, трицепсы и квадратные мышцы живота. Получалось красиво и стильно. Чёрный цвет грозной одежды, много металла, заклёпки и кастеты, ножи и банданы - дополняли образ последнего героя городских прерий.
Нужна была ещё мощная драка - стенка на стенку. Тогда пар выходил и кое-как жилось пару недель. До новой войны с очевидной реальностью.
- Вова, разборки будут завтра в восемь с голубыми, приходи! - это звонил его друг Жорж, который сам недавно причалил к их незамутнённому движению борцов за чистоту мужских рядов. В раннем детстве Жоржа изнасиловал отчим, о чём он не распространялся среди товарищей по борьбе. Поэтому, войне с голубыми друг Жорж посвятил всю свою дивную жизнь закомплексованного и отпетого урода. После каждой такой драки душа Жоржа умиротворялась, память не так давила, а кровоподтёки отрезвляли полуслепого отчима, который давно спился и был на содержании и избиении - за правду - у Жоржа.
- Буду обязательно - Вовочка трусил, но хотел быть героем - нож нужен?
- Конечно! - Жорж не шутил - всех перережем.

В восемь вечера, под кафе нетрадиционно настроенных, игривых мужчин «Совок», подошла крепкая и основная часть бритоголовых мальчиков с городских окраин. Пролетал мелкий, дряблый, стекольно-ломкий, неприятный снежок. Было зябко, мёрзли красные руки и впавшая грудь. Распив бутылку дешевой водки из горла на двоих с Жоржем, Вовочка внезапно и трогательно приуныл. Толи алкоголь быстро выветрился, толи масштабы предстоящей операции его не устраивали, толи просто всё надоело, но факт остаётся фактом - Вове стало скучно. Захотелось в тепло, домой к маме Тане.
- Давай сегодня мента замочим - предложил Жорж - а то эти голубые надоели. Будто девчонок бьёшь. Нет удовлетворения. Драка хороша с серьёзным противником. Сколько раз мочил эту голубизну, а всё - без восторга! 
- Давай - согласился Вовик - а то мне бабы перестали давать. Говорят, что я не заслужил - нет драйва. А разве он появится, когда метелишь эту шпану?
- С ментом драйв появится - Жорж был настроен решительно - у него же есть ствол. Да и помощь подъедет быстро. Надо делать всё оперативно.
- Ты прямо на их лексику перешёл, родной! - Вова поддел вялого друга.
- А ты меня не доставай - теперь Жорж возмутился - без меня ты - никто!
- Это ты - ноль без палочки - Вовик напирал и брызгал слюной - сам педик!
Мы знаем, что с тобой отчим делает по ночам. Он об этом под каждым пивным ларьком подробно рассуждает, с особым вкусом к твоей заднице.
- Кто из нас педик, ещё посмотрим! - Жорж замахнулся и стукнул Вовочку - а я твою Ленку трахал - во всех позах. И буду трахать, раз у тебя не встаёт!
Завязалась мутная драка - одна из тех драк, в которой невозможно найти какой-то смысл. Или разобраться, с чего всё началось. Их долго разнимали, оттягивали друг от друга, порвав им кожаные, дорогие, чёрного цвета куртки и тёртые джинсы. Ребята в ярости не видели, кого они колотят. В дело пошли ножи и кастеты. Стенка на стенку всё-таки состоялась - пар вышел. Зловонно и сжато.
Когда приехала милиция, то Вовик уже был без сознания, весь в крови, жалкий и бледно-синий. Пульс прощупывался нитевидно. Жоржик валялся в сугробе, подобно старому мусору - без признаков былой, роскошной, светской жизни. Ещё пару человек неуклюже шевелились, но самостоятельно подняться не могли. Голубые - по-детски радостные и весёлые, их в этот вечер судьба благосклонно помиловала - выбегали из дымного, прокуренного кафе и театрально вопрошали у случайных и маниакально-нервных, городских прохожих:
- А что собственно случилось? Почему здесь такой шум? Может, нужна помощь?
Дело в том, что Жорж, как и Вовочка, по своей сути - были такими же жалкими и голубыми - независимо от ориентации. Их ущемляла судьба - и не раз, их не долюбили родители, их опускали случайные женщины, их не принимала жизнь. Они просто не могли себе признаться в этом - отсюда и агрессия.
Когда оба выписались с больницы, притихшие и просветлённые, они столкнулись опять - деваться-то было некуда! Их странная дружба на антитезе продолжалась ещё долго - пока Жоржа не зарезали в пьяной, домашней драке матёрые и злые друзья отчима. Они любили Жоржика, но странною любовью.
Вовочка долго ходил к нему на могилу с живыми цветами. Всё-таки - близкий друг погиб от холодного оружия кровожадного убийцы. Война в душе Вовочки, объявленная ещё его родителями, продолжалась. И победителей в ней не было.
Се-ля-ви, как говорят французы. Что значит, против предков - не попрёшь.

Отношения с женщинами у внешне подросшего Вовика складывались сложно. Внутри-то он оставался тем же аморфным инфантильным малым, жаждущим руководства по жизни до гробовой доски. Милые дамы, случайно забредшие на Вовочкину непризнанную сексуальность, не могли дать ему такого управленческого накала, который бы его заводил. Они не могли разобраться в его тонкой организации. А обидеть утончённую душу каждый может!
Поэтому, далеко от мамы Тани Вовочка отойти не решался. Ему постоянно нужно было ощущение её стального  поводка, затянутого морским узлом у него на шее ещё с рождения. Обвитый пуповиной, он родился только затем, чтобы Танюша - посредством сына - могла тоталитарно воздействовать на отбившегося от её слабых ручек отца. Когда её чуткое руководство мужем Валерой завершилось семейным крахом, как оно обычно и бывает, невостребованная жажда управлением перебросилась на бедного, но не забытого Вову. Разделяй и властвуй! На Вовочке эта страсть Тани реализовалась полностью.
Мальчик Вова ответил маме той же чеканной и надёжной монетой. Он с детства пристально контролировал все её связи с мужчинами, накладывая на них своё незыблемое вето. Иногда у него это получалось, но чаще - не очень. Внутренний конфликт двух близких людей срывал крышу у обоих, перебрасывался на других родственников, тайфуном проносился по их разрушающимся судьбам.
Любые гражданские браки Вовика протекали рядышком с его собственным домом. Чтобы всегда - в момент кризиса отношений - можно было сбежать к маме под юбку. Или тихо и мирно проконтролировать саму Таню на предмет увлечения иным полом. Когда климакс всё-таки угомонил маму, и она стала значительно скучнее и степенней, их связь с Вовочкой приобрела более изощрённый психологический характер. Смесь жёсткого садизма с узаконенным мазохизмом. Патология перекрывала норму - очков на двести. Хотя, если кто-то может чётко определить, что есть норма, а что - скрытая патология, то тогда - конечно! Я не берусь об этом судить. Всё-таки их альянс был абсолютно добровольным. И даже милым - со стороны. Если не углубляться в ситуацию. А нынешнее время предполагает именно не вникать, скользя по поверхности зыбкой пеной.
Их любовь была - ненавистью. Их ненависть - была любовью. Эти чувственные ощущения плавно перетекали одно в другое, как «инь» - в «янь», составляя единую монаду. Есть такая незатейливая притча, что настоящий еврей в своей жизни любит только одну женщину - собственную мать. Вова с Таней не были евреями, но отработали эту притчу - во всех нюансах, полностью.
Женщины - любые - вскоре уносились из его жизни, не осилив живой конкуренции, тянувшей на смерть, как минимум. И, честно говоря, они только выигрывали. Ведь вклиниться во всё это семейное счастье мог бы только умалишённый или самоубийца со стажем. Детей у Вовы не было. Да он их и не хотел. Его мало интересовало туманное будущее. Он не мог поставить крест на выпуклом и отчётливом прошлом, которое было очевидней настоящего.
Вову завораживало ощущение своей власти над матерью - или её власти над ним.
Они стали сросшимися сиамскими близнецами. Акт рождения в действительности так и не состоялся. Вова не вылетел вовремя из гнезда, превратившись в нелетающего кукушонка, разогнавшего из гнезда своей матери всех остальных.