Обретение

Ангелов нет только у сумасшедших.
Люди сильно заблуждаются, думая, что ангел-хранитель защищает их от всего, начиная с легкой простуды и заканчивая случайным падением кирпича на голову. Ангелы охраняют душу. Только душу и только от сильной боли. Они стараются, чтобы человек вдруг не сошел с ума, или не покончил с собой. А если такое все-таки случится, ангела лишают крыльев, отправляют на землю и делают из него человека.
Поэтому у сумасшедших не бывает ангелов.

Зал был полон. Люди сновали туда-сюда; кто-то уже еле передвигался, кто-то искал знакомые лица. Она сидела за столиком в углу, закрыв глаза. Она никого не знала, и не хотела знать.
Музыканты не заставили долго себя ждать; зал взревел, когда на сцену вышли пятеро парней с инструментами. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на них. Ничего особенного, она снова закрыла глаза.
Она хотела вспомнить. Хоть что-нибудь, хоть чуть-чуть. Хотя бы секунду того времени, что провела с ним. Но она понимала, что это невозможно. Его разжаловали, ее вылечили. Шансов нет.
- Настя?! – за столик кто-то сел.
Она нехотя открыла глаза.
- Андрей? Не ожидала. Ты же уехал.
Парень побледнел и отвел взгляд.
- Ну, вот… вернулся, – он смущенно улыбнулся. Но глаз так и не поднял.
Настя отвернулась и стала смотреть на сцену.
- Ну.. как ты? – робко поинтересовался парень. Судя по направлению взгляда, он спросил это у пепельницы.
- Тебе еще не рассказали?
- Ну… нет. То есть, да… но я просто…
- Хотел поинтересоваться, как я себя чувствую? Замечательно, – ответила она с сарказмом. – На людей уже не кидаюсь, хотя вот после бокала вина… – она покосилась на полупустую бутылку бастардо.
Парень побледнел еще сильнее.
- А.. э.. извини. Ну, меня зовут. Я пошел, – буркнул он и куда-то побежал.
Настя смотрела на сцену. Почему-то, когда она закрывала глаза, ей чудился Андрей. Он как очумелый носился туда-сюда, создавая неприятную рябь. Приходилось наблюдать за музыкантами и залом.
Людей было под сотню, это точно. И, что интересно, только у половины были ангелы.
Пятьдесят человек – сумасшедшие. Или падшие, из последних сил хватающиеся за жизнь. Те полгода не оставили после себя ни памяти, ни чувств, ни мыслей. Они подарили ей лишь странное свойство смутно видеть ангелов. Не их самих, а только бледные очертания крыльев. Хотя с каждым днем она видела их все хуже и хуже. И больше всего она боялась того, что когда-нибудь она все-таки «ослепнет»… так и не увидев его.
Она точно знала, что он уже падший. Она знала, что он – простой человек, только без ангела. Больше ничего. Она не помнила его имени, его внешности, голоса. Она помнила только странное тепло, исходившее от его рук, и то безумное чувство, что словно выжгло из ее памяти полгода. Любовь.

Ангелы не умеют любить. Они просто не знают такого чувства. Чтобы не было проблем с подопечными. Ангелы способны только на сострадание. И то не всегда…
А лишиться крыльев – значит обрести чувства, значит сойти с ума от неожиданного потока сжигающей душу энергии. Научиться любить. Еще ни один ангел не жил дольше недели без крыльев. Они все погибали в мучениях или кончали с собой, обреченные на ад.
Потому что падшие тоже лишены ангельской защиты.

За стол кто-то упал. Не сел, а именно упал, ловко приземлившись в пространство между столом и лавкой. Настя приподнялась со своего места, чтобы посмотреть на того, кто так удачно выбрал себе место. На полу, отчаянно хватаясь за лавку в попытках подняться, копошился парень. Очень длинный и худой. С длинными светлыми волосами и курносым носом. Настя подала ему руку. У него тоже не было ангела. Поэтому и напился так.
Парень что-то промычал и схватился за настину руку. Было что-то знакомое в этом прикосновении. Сердце противно дрогнуло. Неужели?... Настя быстро отогнала от себя странные мысли. Не может быть. Они не настолько глупы, чтобы позволить ему оказаться рядом с ней.

Прежде, чем лишить ангела крыльев, ему стирают память. Безжалостно зачищают все связанное с небом, прежней жизнью, и тем чувством, что погубило его. Падший ангел должен погибнуть. А старая любовь может сохранить ему жизнь. Его любовь может стать для его тем ангелом-хранителем, которого он не заслужил.

Через минуту им все-таки удалось сесть друг напротив друга. Как будто бы они оба были вполне трезвы.
- Как тебя зовут, ангел, свалившийся с неба? – смеясь про себя, спросила она.
- М-мышш. – язык у небесного создания несколько заплетался.
- Летучий? Волшебно. – Насте становилось все веселее. Этот Мыш определенно ей нравился. Удивительно.
- Не-е-е… Просто Мыш. – парень снова чуть не упал. Он вовремя схватился за стол и опрокинул бутылку вина. Почти полную.
- Ой, прости… Я щас.
Мыш вскочил и с удивительной проворностью убежал к бару. Настя спокойно вытирала красную лужу. Через минуту Мыш вернулся с двумя бутылками вина и бокалами. Удивительно, что ничего не уронил. Видимо, разлитое вино, нанесло ему такой душевную травму, что он сразу протрезвел. Не полностью, конечно, иначе он бы не смеялся так нервно.
- Давай, выпьем за знакомство… А как тебя зовут? – сказал он, отсмеявшись.
Мыш удивленно смотрел на Настю. Он отчаянно пытался вспомнить, говорила ли она свое имя.
- Лиса. Допустим.
Они чокнулись. Бокалы быстро опустели.
- А ты и правда похожа на лису. Лисенка. Ма-а-аленького такого.
Настя удивленно подняла брови. Он что с ней заигрывает? Мыш продолжал.
- Рыжая и курносая. – он как будто не замечал удивления Насти. – И глаза такие боольшие…
Мыш взял Настю за руку. Она вздрогнула. Опять это. Тепло, какое-то размытое, очень слабое тепло. Но достаточно сильное, для того чтобы не принять его за тактильные галлюцинации. Настя внимательно смотрела в глаза Мыша. Он, не отрываясь сверлил ее взглядом.
Ей начало казаться, что она видит сломанные крылья за его спиной. Еле заметные, полупрозрачные, залитые невидимой кровью. Или она видела их на самом деле? Сердце бешено колотилось в грудной клетке. Она боялась, что ошибается, но надеялась, что все это - правда. Она не знала, что ей делать.

Для того, чтобы спастись, ангел должен вспомнить имя своей любви. Всего лишь назвать ее по имени, и тогда он сможет прожить самую обычную жизнь человека. Но такое случается нечасто. Там, наверху, знают, как работать. Стертая память восстанавливается редко, очень редко, почти никогда. Только по-настоящему сильные чувства могут оставить в памяти ангела настолько сильные рубцы, что их уже ничто не загладит. Даже время.

Мыш прищурил глаза. И сжал настину руку еще сильнее. Ее сердце прыгало где-то в ушах. С каждой секундой сломанные крылья за его спиной становились все виднее. Она уже ничего не понимала. Только одна мысль как бешеная крутилась в висках. «Это он».
- Настя?
Крылья за его спиной исчезли. Настя больше не видела их. Но она знала, что теперь ей это совершено не нужно.