Четыре с половиной часа. Новогодний рассказ

Я стояла перед зеркалом и делала различные произвольные телодвижения. По телевизору звучал завораживающий медлячок в стиле найт мюзик. Было праздничное утро Нового года. За окном крупно и прямо, как по заказу, падал снег. Глядя в своё отражение в зеркале, подумала, что я ещё очень даже ничего. Очень даже. Мне импонировало это универсальное слово. В смысле «хорошо» и «ноль».
Мой своеобразный маскарадно-спортивный костюм составлял минимум одежды: чёрные колготы и мизерный кружевной вытянутый треугольничек восхитительных чёрных трусиков – оригинальный вариант фигового листка. Голову венчала широкополая, тоже чёрная, шляпа. Я виделась себе молодой манкой женщиной из эротической мелодрамы.
Ночь – вопреки прогнозам – встречала одна. Моя пассия, обещая торжественно стопроцентный приход, не явился. Душевная мелодия успокаивала нервы. Сделав паузу, подошла к окну. Узкая дорожка следов на снегу раннего прохожего казалась сверху верёвочкой от ножек воробьишки-бомжика, слетевшего за случайным провиантом. «По всей вероятности, его Зинаида всё же приехала, и он не смог вырваться ко мне, - оправдывала я Александра, - Но позвонить хотя бы догадался», - тут же атаковала любимого мужчину.

В дверь осторожно постучали. Открывать или нет – решалось в мыслях, но ноги, опередив их, уже шли к двери, чтобы помочь мне как можно быстрее излить восторг первому гостю наступившего года.
- С Новым годом! – весело прокричали с той стороны, как только  я начала возиться с замками.
Полина – моя соседка по подъезду – в радужном прикиде турецкого привоза, сияя улыбкой, стояла с бутылкой шампанского и пакетом внушительных размеров. Увидев полуобнаженно-новогоднюю меня, сделала круглые глаза и участливо спросила:
- Не холодно? Ну, ты даёшь! Прямо, варьете! Одна? Слушай, а ты о-очень даже ничего!  - просолидарничала она моим выводам накануне, - Голо-систая! – бросив глаза по сторонам, повторила:
- Правда, одна? А где долгожданный?
«О-очень!», а пропадаю», - пожалела я себя и вслух произнесла:
- Слышь, не тряси душу, а? Ты чего пришла? Новый год отметить? Ну, так давай будем отмечать. А чего так рано, а?
- Не рано, а поздно. Уже почти девять часов живёт планета, набирая обороты на новой орбите времени. А чего это ёлочки у тебя, дорогая, нет?
- Ни ёлочки. Ни палочки, - отдавая дань известному тандему слов, без тени пошлого намёка ответила я.
Полина расхохоталась, запрокинув голову глубоко назад – так птицы пьют воду – какое-то время застряла там. Я терпеливо ждала благополучного её возвращения. Легко справившись с этим, соседка кокетливо, всей ладонью с пухлыми перевязанными, как у крупного упитанного чада, пальчиками (почти на каждом блестели серебрушки) поправила волосы. Вытерла остатки смеха из уголков красивой формы рта, напоминающего его рисунок в классических театральных масках, и стала вынимать содержимое пакета на стол.
- Маленький подарочек, - она подала духи в пластиковом футляре, в виде лебедя с высоко поднятыми крыльями.
- Благодарю, я в долгу. Мой – к Рождеству.
- Не морочь голову, но мне будет приятно. Слушай!.. Нет. Только после того, как мы с тобой дёрнем шампусика, я тебе такое поведаю!
- Ну, заинтриговала! Поклонника что ль завела? Какого-нибудь с морковкой Снеговичка?
- Потом, потом. Лучше иди надень чего-нибудь. Весёленькое. Попотроши Снегурочку. Видишь, - она головой указала на экран, - Сплошной бриллиант. Живой пример для подражания.
«Что же она мне приготовила?» - подумала я, облачаясь во что-то переливающееся в чешуйках. Хотелось, конечно, выглядеть. Чисто из женского желания и логических убеждений: женщина одевается исключительно для женщин и раздевается только для мужчин.  Причесалась, подкрасилась, застегнула на шее – перечеркнув все стили, в угоду торжеству - низку бус из индийских самоцветов. «Трепещи, Снегурочка!»

Выйдя к Полине и увидев нарядный стол, свечу, фужеры и потрясающе необыкновенную ветку голубой ели с шишками, я ошеломлённо почувствовала прелесть торжественного момента прихода любимого с детства, пахнущего хвоей и смолой, праздника ёлки. Моя гостья - полная, с яркой помадой на губах, грудью, объём которой намекал на тесное родство с воздушношарой Веркой Сердючкой – улыбалась, умудрившись элегантно положить ногу на ногу, отчего её колено напоминало чёрный, туго надутый мяч. Между двух таких же ярких – в тон помаде ногтей – она держала сигарету. «Ёлочная игрушка, - мелькнуло в голове, - Из страны Великанов. Выпавшая при транспортировке новогодней атрибутики из самолёта. Именно в мою комнату».
- Господи, Полина! Откуда игольчатое чудо с живыми шишками?
Прищурившись, она затянулась, оглядела меня, выпустила дым, укутав им тайну приобретения ветки:
- Ты худеешь или мне кажется?
Сели. Полина заправски откупорила шампанское. Насыпав почти не сбывающиеся в году пожелания кружочками цветного  конфетти друг другу в ладошки, дружно и традиционно ударились боками фужеров и одновременно – в удовольствие – испили божественный напиток цвета янтарной смолы самого светлого тона с колющими пузырьками.

- А теперь выключи этих «На-Найцев» и слушай, - высокопарно произнесла Полина и приподняла плечи. Перевела дыхание. Помедлила.
Я убрала звук. На экране аквариумной рыбкой красавчик Политов открывал и закрывал рот. Переключилась на Полину.
- Кстати, - вспомнила я, - Я тебе звонила ночью. Никто не отвечал.
- Правильно. В этом весь гвоздь. Шарм в виде изюма, как не говорят французы, - стряхнув пепел, мягко опустила руку на часть живота. Бой часов несколько нарушил начало её эпопеи. Спешить особо было некуда. Воспользовавшись паузой, я предложила кофе.
- Вчера, сдав смену, в темпе проводили уходящий год. Все бежали домой. Я тоже. Автобуса долго не было, - размешивая сахар ложечкой, начала Полина. – В общем, зашла в подъезд где-то без пятнадцати двенадцать. Вызвала лифт. И только вошла в него, слышу:
- Мадам, не уезжайте, одну минуту, - и в кабину буквально влетает мужчина. На фоне обилия криминальной хроники, особенно в ночное время, это соседство насторожило. Собрав всё свое мужество и читая молитву, я, не глядя на него, спросила:
-Вам какой?
- Нажимайте.
«Бедная Полина», - но, видя перед собой невредимую соседку, отбросила соболезнующие мысли, представляя её состояние в лифте.
- Вообрази на секунду: на мне всё серебро, деньги, шуба. Время жестокое. Моментальный внутренний шок. Я нажимаю кнопку своего – четвертого – этажа. Но лифт не остановился! Поехал дальше! На последнем – стал. Двери не открывались. Мужчина посмотрел на меня, снова нажал мой этаж. Лифт спокойно опустился на первый. Вот ещё новогодние шуточки! Дверь по-прежнему оставалась закрытой. Любая кнопка приводила кабину в движение. Но выйти было нельзя. На вызов диспетчера – реакция нулевая! Детектив! Мне плохеет. Картина бесперспективно рисуется в самых мрачных красках.
Ситуация Полины начала меня волновать. Поменявшись на мгновение с ней местами, я содрогнулась.
- Лифт продолжал курсировать при нажатии кнопок. Диспетчерская красноречиво молчала, давая понять, что они спокойны за перебойность лифтов в стране. Скорее всего отмечали встречу наступившего года. В итоге кабину заклинило между этажами.
- Что за ерунда, - нарушил молчание мужчина, - У вас такое часто? – педантично нажимая все кнопки по очереди, спросил он. Вид у него был удручённее некуда. Угадывая в моём лице группу поддержки, не убирал от меня глаз. Его взгляд не давал покоя. Тело держал лёгкий озноб.
- Я потянулась к диспетчерской кнопке. Он тоже. Мы одновременно нажали её. Тут же отдёрнув руку, медленно опустила, сожалея о тепле, шедшем от ладони соседа по несчастью.
- С Новым годом! – поздравила я его, - Да не смотрите вы на меня!
- Спасибо, Вас тоже. Вовсе я не смотрю на Вас! Безобразие! Ух! – он в сердцах стукнул по двери, оглядел маленькое помещение, порядком надоевшее нам обоим. Словно искал спасительную потайную – известную только лифтёрам – кнопку на случай войны. Затем вернулся ко мне:
- Куда прикажете деть глаза? Стоять к Вам спиной, извините, не позволяет воспитание. И наберитесь терпения, уважаемая,. Злой рок странным образом манипулирует двумя существами, случайно оказавшимися рядом. И потом, я же не кусаю Вас глазами.
- Не кусаете, но поедаете.
- Я бы лучше объявил голодовку, чем есть Ваши арбузы.
- С Вашими способностями Вы, наверняка, не собрали ни одного, - Полина рассмеялась, - Ни одного урожая. Только пакостили, надкусывая мелкие плоды в садах. Поэтому мои арбузы не про Вас, - отпарировала, закипая водой на раскалённой плите.
- Женщина, милая, я выбрасываю белый флаг, - миролюбиво произнёс он, дотрагиваясь моей руки.
Время – новорождённым черепашонком – еле передвигало ножки. Я устала от бессилия, оттого, что так бесславно начался год. Мы стояли, опершись о противоположные стенки грузового лифта. Ругаясь в воздух, как бы обращались друг к другу. Примерно через час или больше, чтобы унять прогрессирующие признаки клаустрофобии и злости, достала шампанское.
- Давайте отметим наш неординарный праздник, - протягивая бутылку, предложила я. – И всё! – эта фраза прозвучала так, словно рушился мир или клетка для двоих была последним пристанищем в жизни. – «И всё пусть горит синими новогодними огнями!» - мысленно досказала я.
- Не будем же мы пить из горла, - воспротивился мужчина. – Правда, имеются апельсины. Может, обойдёмся витаминами?
- Это же гениально, - подхватила Полина, меняя настроение, чувствуя новый прилив сил для осуществления плана относительно фруктов, - Сколько их у Вас?
- Думаю, килограмма два.
- Годится. Давайте пока пару штук.
- Он достал два огромных апельсина, - продолжала Полина, - Я осторожно освободила кожуру, разломив на две части.
- Видите, какие замечательные получились фужеры. Дизайн не хуже богемского. Что же вы стоите? Не мешкайте! Открывайте!
- После того, как Вы придумали с шампанским и цитрусовыми, - откручивая проволоку, сказал «узник», - Полёт Вашей фантазии оборвётся?
- Всё зависит от срока заточения. Вдруг он затянется столь долго, что летать будем вместе, - многообещающе предрекла я.
- Мне бы искренне не хотелось прерывать Ваш экстравагантный, в экстремальных условиях, полёт фатальным выстрелом пробки…
- И в этот момент, - радостно восклицает Полина, - Пробка вылетает и здравствуй, Новый год! Он наполняет импровизированные бокалы и улыбается. Осторожно, но шампанское, конечно, проливалось, чуть-чуть. Мы распили бутылку, закусывая апельсинами. Постепенно присматриваясь друг к другу.
Полина раскраснелась. Я реально представила ход дальнейшего развития событий. С её подачи.

- Вы похорошели, - расчувствовался в комплименте сосед по вынужденной компании. Его улыбка плавала по всему лицу.
- Не льстите, - ответила ему Полина, - я здесь единственная женщина, оттого кажусь красивой на фоне этих мрачных стен. Да и сравнить не с кем. Но было отрадно получить новогодний презент, преподнесённый устами незнакомца.
- Вот только волосы у Вас растрепались, - он коснулся выбившейся пряди, заботясь о внешности Полины. Выпитое шампанское придавало ему решительности, а у неё «отказывали тормоза».
- Он погладил мою щёку, - вспоминала далее соседка, - Ощущение неимоверно приятное, и я спровоцировала его обнять себя.
- И что? – предчувствуя глобальность затянувшегося пира в лифте, спросила я её.
- И всё. – ответила она, крамольно улыбаясь, - Девять с половиной недель. В лифте.
- Может, минут? – на «охе» и не совсем веря, иронично поправила я – Внешне? Что он представлял собой внешне? Сумасшедше красив, что ты не устояла?
- Не Микки Рурк, конечно. Но и я не Бесинджер. Нет, мужик, как мужик. Крепкий такой. Зубы красивые. Он, - Полина завоевательски – как знамя – держала улыбку, - Всё время утопал в моей груди. А я и не сопротивлялась. Чертовски необъяснимое чувство. Лифт, причём, на редкость был чист. Новый год. Незнакомый, без комплексов, мужчина. Шампанское. Фужеры из апельсиновых корок…
Полина откинулась на спинку стула:
- Кончилось тем, что через четыре с половиной часа заточения в грузоподъёмнике нас вызволили изрядно хмельные горе-ремонтники, - она наклонилась, задула свечу, оплавленный воск которой оборками юбок танцовщицы болеро скрыл тонкую ножку подсвечника. – Мы попрощались. Он сказал, что в гости давно и безнадёжно опоздал, и поехал вниз, увозя воздух новогодней ночи в слепом крохотном доме, пропитанный ароматом оранжа.
- Полина, мне показалось, ты загрустила? Почему «в слепом»? И вы ни до чего не договорились? А мобильники? – вспомнила я.
- В слепом? – она прошла мимо первого вопроса. – Там не было окон. А зачем? Иногда нужно уметь остановиться вовремя. И никаких ПС. Мобильный накануне потеряла. Был ли у него – не знаю. – чиркнула спичкой, зажигая сигарету, - Вот такой получился нехилый, новогодний расслабон, - перешла Полина на тот спасительный жаргон, который хорошо вуалирует то, что на самом деле чувствуешь.
Я ещё о чём-то её спросила, но это уже были детали, штрихи, усиливающие новогоднее приключение.

Телефонный звонок вдруг как-то смело вклинился в наше с Полиной гармоничное общение.
- Привет, малышка, поздравляю тебя с Новым годом! – почти радостно проговорила трубка голосом Александра, - Причиной моего отсутствия послужила небольшая накладка. Приеду, если нет возражений, попытаюсь загладить вину перед тобой.
- Накладка – не Зинаида? – но, взглянув на соседку, которая, закрыв глаза, на время разговора «уехала» в лифт, неожиданно спросила:
- Ты что, тоже что ль в лифте застрял?
-А… кто ещё? – странно спросили на том конце.
Нет, я не хотела и думать о том, что произошло ночью, и что это как-то связано с ним. Но – продолжая смотреть на Полину – поняла: только такой мужчина, как Александр, смог бы поменять меня – изящную женщину из эротической мелодрамы на почти четыре веса Ким Бесинджер моей Полины. Он обладал редким изысканным качеством: для него не существовало некрасивых женщин. Он любил всех и бережно относился к каждой. Мне же хотелось быть единственной, хотя бы после Зинаиды.
- Это я так, пофантазировала, - ответила я, частично прощая его. И согласилась на приезд.
Полина вернулась из ночного рандеву, как только тишина расправила крылья.
- Сейчас приедет Александр, - сообщила я ей.
- Познакомимся, - она потянулась за очередной сигаретой, - Или мне уйти?
- Конечно, нет. Останься.
- Не помешаю?
- Что за разговоры? Сегодня – как никогда – твоё присутствие, - я отцедила последний глоток холодного кофе, оставив гущу на стенках чашки, - Будет кстати.
Безжалостно срезав бутон улыбки на своём лице, я представила, как уже достаю «медяки» от синяков на их лбах, которыми совсем не больно стукну при встрече. Испив ещё по кофейному дублю – благо запасы были – убрали стол. Полина поднялась:
- Я, пожалуй, пойду. Хочется спать. Даже твой молотый не помогает. Спасибо нам.
Заявление об уходе несколько рушило мой план. Я стратегически почти выстроила их встречу. Но особых возражений с моей стороны не поступило. Новый год – праздник мужских сюрпризов, женского великодушия и одного вышедшего из строя лифта.
- Зайду вечерком, - чмокая воздух около моего уха, светской бразильянкой из мыльных опер она «выпорхнула» за дверь.
- Будем ждать, - ответила я, мысленно убирая пока «медные монетки».

После ухода пышной платьем и телом соседки во мне старались ужиться чувства коварства и любви. Ореол сладковатой густой дымки великодушия, обволакивающей несколько минут назад моё сердце, постепенно растаивал. Я вообразила, как сейчас в мой дом войдет, открывая в улыбке красивые зубы, крепкий мужчина. Не Микки Рурк, конечно… Подойдя к холодильнику, достала цитрусовые оранжевого цвета, бутылку шампанского и, выбрав два огромных апельсина, начала изготавливать фужеры из апельсиновой кожуры.


Рецензии
Прочитала с большим интересом, сюжет интригует, и тайна осталась: почему Александр не пришел в новогоднюю ночь?

Наталья Лучкина 2   23.05.2012 23:20     Заявить о нарушении
Спасибо, Наташа!!! Он задержался с соседкой в лифте...
В улыбке -

Наталья Шалле   27.05.2012 02:01   Заявить о нарушении
Нет, Наташа, он, видимо, вернулся домой смыть следы "преступления" сначала. Ведь соседка уже успела все рассказать героине, а он где был в это время?

Наталья Лучкина 2   28.05.2012 02:22   Заявить о нарушении
На это произведение написано 11 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.