Они шли за мной

Я выбежал из дому…. Было позднее лето.…   Только что зашло солнце, наступали сумерки: время суток, которое подспудно кажется самым темным, когда густой полумрак опускается на землю, предметы начинают терять свои очертания, а идущий человек тонет в сером, вязком молоке воздуха…. Я бежал по асфальтовой дорожке между липовыми деревьями, охваченный  непонятной тревогой, от которой, чувствовал, не убежать. Никого, кто мог бы меня напугать, рядом не было, но липкий, беспричинный страх сковал мое тело…. И тут увидел странную картину, которая запомнилась навсегда – за липами, почти касаясь их, шла немая процессия. Она выходила из сумерек, направляясь прямо ко мне. Это были женщины в черных свободных балахонах с капюшонами и  длинными рукавами. Казалось, они плывут в густом, застывшем воздухе. В их немой, неслышной поступи было что-то неумолимое – они медленно приближались, проходили рядом со мной так близко, что можно было дотянуться до них рукой…

След в след шли они мимо меня, источая неведомый доселе холод, и во всех их движениях сквозила роковая, сверхъестественная предназначенность. Их незрячий ход нельзя было остановить или повернуть. Они шли мимо меня за мной….  В желтых высохших руках женщин колыхались горящие свечи. Свет от свечей, казалось, был обращен сам в себя, он не освещал рук женщин, темных рукавов их балахонов. Поднявшийся внезапно  ветер развевал полы  балахонов, однако огонь свечей был им нетронут, и пламя колыхалось лишь в такт мягким шагам призраков.

Уже почти все они прошли мимо, как вдруг одна из них остановилась и медленно повернулась ко мне. То, что я увидел, на мгновение парализовало меня: под капюшоном у женщины не было лица. Только леденящая душу  пустота…

Я стал видимым. Осознание этого придало сил - я побежал от них, охваченный безотчетным ужасом, и вдруг нашел себя на круглом, гладко срезанном пне, на котором вполне могло бы уместиться несколько человек. Пень окружали призраки в балахонах, смотревшие на меня безликим, пронзавшим насквозь взором…

Пень начал расти, увеличиваясь, как неживое существо – без веток и листьев – только длинным столбом ствола, а я оставался на его верхушке….

И к ужасу, полностью завладевшему мною, примешалась всегда сводившая с ума боязнь высоты…



Разве можно верить сну из глубокого детства…?