Кроссворды

Кроссвордом с одинаково пустыми клеточками я предстала перед тобой. Незащищённость моих названий прятались в пучину твоих вертикально – горизонтальных догадок обо мне. Ты бегло расчертил меня на квадратики собственного восприятия и скакал,  как маленький мальчик, упиваясь игрой в классики. Ты забрасывал наугад камешки в мою открытую для тебя распоротость жизнью – до тебя и в твой период – чтобы выведать только одно: какова твоя власть надо мною? Моё прошлое тебя раздражало - там тебя не  могло быть. Ни  буковки, ни полслова, ни запятой, ни даже лукавого многоточия. Пустота. Величавый мрак отрешённости до зачатия тебя во мне. Настоящее переполняло тебя животным испугом – а вдруг во мне есть что-то. помимо тебя? И ты изо всех сил пытался это  «без тебя» - вычленить, чтобы навсегда удалить из меня, усердно доказывая мне же всю его бесполезность. И даже опасность. Я тихо выслушивала все доводы и делала вид, что подчиняюсь твоей воле. Зачем? Не знаю. Наверное, хотелось увидеть, чем всё это закончится. Наблюдая тебя со стороны, удивлялась твоему способу завоевания необжитых и несдающихся территорий. Ты разгадывал мой кроссворд. Часто - с явными, неприкрытыми ошибками, что не мешало тебе внушать мне, что более правильными являются твои варианты. Я медленно, но верно разрушалась от этого прессинга, от потной информации затёртых до дыр споров.
В твоих безжалостных руках я становилась послушным, выжившим из ума, кубиком Рубика, упорядочивая свой хаос в одинаковость нелепых и послушных граней – синее к синему, красное - в стройную правильность красного, а жёлтое - в затёртость запачканного тобой  жёлтого. Я становилась до тошноты однообразной, упрощённо прямой, как угол дома, у которого отнят краеугольный камень. И он наверняка знает - он скоро  рухнет, заживо погребя под собою всех – правильных и упорядоченных, навязывающих свою волю Вселенной. Бестактное вычленение из меня подноготной, с лёгкой примесью шероховатостей женского привирания, что придавало тайнам милой пикантности и остросюжетности, тебя раздражало. А как же! Ведь мне пора взрослеть. И становиться, как все, чтобы знать - чего хочу, вернее, чего ты хочешь от меня. И не открываться, как ты, стучащим, ибо их голоса, судьбы, боли и радости - это искушение хаосом. Я слушала тебя - и не слышала. Я наблюдала за развитием событий. За тем, как ты разгадываешь кроссворд. Безупречно и точно. С нахрапом Александра Завоевателя, имя которому - Македонский. В этой партии я была Аристотелем - учителем Александра.
Я заливала пустые клеточки своего кроссворда восковыми эмоциями, выдохами ночи, всхлипами дня и плавностью вечера. Чтобы ты, вскрывая их полые вены, радовался обладанию. Я дарила тебе пустоту, вынутую со дна очей бессонницы. Я манила своей неразгаданностью, как недоказанная ещё никем теорема. И её невозможно было доказать - даже за всю жизнь, ибо и смерть мало что решала за пределами материи, пространства и времени. Её можно было принять - как аксиому - лишь на веру, без попыток доказательств. Но ты не смог. Или не захотел. Ты часто прятался в нежелание, желая при этом - всё сильнее и сильнее. Почти безумно, до исступления. Ты  был болен желанием разгадывать кроссворды с целью порабощения разгаданного.
Я не стала твоей разгадкой. Теорема без доказательства. Кроссворд с буквами, но без слов. Чтобы разгадать меня, нужно было знать ключевое слово, которое отсутствовало в твоём лексиконе. Ты мне стал не интересен. И - перечеркнув все клеточки неизвестным тебе словом, я воскресла вновь. Оно такое простое, это слово. И сложнее его - ничего не бывает. Это - ЛЮБОВЬ» - мои мысли были разрушены громкими криками взрослых из гостиной комнаты. Я прислушалась.
- Ирина, отбери у ребёнка эти дурацкие журналы с кроссвордами - голос бабушки был визгливо-вязким - врач сказал, чтобы девочка не перегружала мозги.
- Мама, она ничего не решает - мама Ира защищала меня, как могла - она раскрашивает клеточки. У неё нет мозгов на что-то большее. Нужно же ей хоть чем-то себя развлекать. Целыми днями сидит дома. Или сидит на скамейке в скверике. Она итак живёт, как растение. Я не уверена, что Белла - это меня так зовут - вообще что-то соображает. После менингита она и не говорит ничего. Мне все советуют её сдать в дом для психохроников. Там ей будет лучше, может быть.
- Ты бы и меня сдала в богодельню для престарелых - бабушка ворчала - я у тебя тоже мало что соображаю. Одна ты у нас - умная и при светлой памяти.
- Мама, как вам не стыдно! - мама Ира нервничала - я на двух работах. Я всё время о вас, как могу, забочусь. И где - благодарность? Я поседела раньше времени на пять лет. Я отказалась из-за вас от личной жизни. А вы меня упрекаете. От вашего милого Пети - это мама об умершем отце - помощи никакой не было. Неудачник и пьяница. Что с ним, что без него - одно и тоже. Нищета и болезни!
- Не трогай памяти покойника! - бабушка гремела на всю округу - он был добытчиком: всё в дом, всё в дом! А ты - дрянь и беспутная девка. Ещё не известно, от кого этот ребёнок. У вас двоих - мозги набекрень.
Я слушала привычную ругань двух родных мне женщин. Они обе устали - от жизни, от меня, от самих себя, от груза памяти. Это всё оказалось для них неподъёмным.
Папы с нами не было уже пять лет. Его вспоминали ежедневно. Каждый по-своему.
Мне сказали, что папа умер. Но я точно знаю - он погиб. Он сам бросился под колёса огромного грузовика. Свидетелей не было. И он был не совсем трезвым. Водителя оправдали. Папа не выдержал груза отношений со всеми женщинами в нашем доме. Со своей властной мамой он регулярно спорил - до крика. С мамой Ирой он был холоден и сдержан - давно, когда всё началось у нас с ним. Он считал, что я - не его дочь. Я этого не знаю. Хотелось бы в это верить. Иначе просто можно сойти с ума. Я помню вечное чувство вины у папы в глазах - жалкое и тяжёлое.
Наша близость с ним - во всех смыслах - началась, когда мне было десять лет, ещё до месячных. Он купал меня в ванной. Там всё и произошло. Страшно за себя не было. Больше - за папу. Что же он наделал? И что он теперь скажет маме?
А он ничего не говорил ей. И мне было тошно. Я любила их обоих.
Это длилось три года. Потом мама начала что-то подозревать. А он не мог бросить то, что было у нас с ним. Мы уходили гулять в парк, в лес, уезжали одни на чьи-то дачи. И там это тоже было. Как холодно и жутко было возвращаться домой.
Дома скандалы нарастали. Бабушка не могла понять, о чём это они переругиваются. Потом этот случай с грузовиком. Стало в доме тише. А потом я заболела менингитом. Осложнения были тяжёлыми. Меня выходили с трудом. Хотя я хотела к папе. И вот теперь - кроссворды. Занятие для умалишённых. А разве мы не такие?