Ирисы

~*~*~*~

…Я всегда знала, что брат недолюбливал цветы.
Он никогда не дарил их девушкам, брезгливо отворачивался от цветочных магазинов, если нам вдруг случалось проходить мимо, выбрасывал их в мусорное ведро, если вдруг по неважно какой причине, цветы стояли в вазе на столе.

Но как бы то ни было, мой брат ненавидел цветы, а я не знала с чем это связано.

Только один раз мне удалось увидеть, как брат покупал их.
Это были ирисы. Красивые, высокие, будто гордые, темно-лиловые цветы совсем не смотрелись в его грубых руках.
И как бы это ни было неприятно осознавать, я призналась себе, что, скажем, охотничий нож смотрелся бы куда органичнее и… эстетичнее, а не эти цветы.

Но брату было все равно.
Он шел уверенной походкой мимо могил, и совсем не походил на человека, пережившего потерю.

Я могла бы пойти следом – брат не сказал бы ни слова, но я знала – настолько его личное пространство нарушать недопустимо.
Поэтому, оставалось лишь смотреть издалека, как брат уверенно отрывает нежные лепестки от стебля, бросая их на могилу.
А они лиловым дождем падают на землю.
И это было бы красиво, если бы горло не сдавило от горечи.

Так прощался он. С верой.
И я знала – на могилу своей девушки он больше никогда не придет.
Его вера в чудеса умерла уже давно.

Это была лишь дань памяти…

~*~*~*~

…Брат рассказывал, что мама очень любила цветы. И поэтому, дома их было прямо-таки до неприличия много – в кадках, горшках, вазах, клумбах, даже на обоях – были цветы.
Ромашки, тюльпаны, незабудки, розы – названий многих он тогда даже и не знал. И что самое странное –  они как-то умудрялись сочетаться, дико, но сочетаться.

Но больше всего мама любила ирисы.
Брат помнил это слишком хорошо. Отец никогда не упоминал об этом, но на могилу любимой жены всегда приносил только их. Я ничего этого не помнила, но согласно кивала, сглатывая слезы. А ночью мне снился нежный мамин голос и тонкий аромат духов.

Опять эти ирисы.
Символ веры.
Мама верила в них, а они – обманули.
Конечно, глупо надеяться на цветы, но обида остается…
И это – странно.

Именно поэтому, приехав навестить маму, я ничуть не удивилась, увидев на земле засохшие темные лепестки.

Наверное, это становится уже традицией.
А будет ли кому это продолжать, когда не станет и меня? Если не станет?

Почему-то об этом не хотелось думать…

~*~*~*~

…Я растерянно шла вперед, практически не глядя под ноги, ссутулив плечи, опустив голову и устало смотря в никуда. За последние несколько дней – недель? месяцев? лет? – я, наверное, уже выучила дорогу наизусть.
Но почему-то от этого легче не становилось.

И сейчас я с какой-то затаенной горечью понимала, что больше ничего не будет.

Брат прожил так мало.
Брат сделал так много.
Но в итоге не оставил ничего своего.
Да, он оставил счастье – чужое, улыбки – подаренные не ему, надежду – обращенную не на него. Не для него.

И для всех он был и остался героем.
А мне не нужен такой брат, не нужна такая память о нем.
Я хочу помнить брата-придурка. Своего брата. Черт побери, настоящего брата.
Такого, каким он был.

Но с каждым днем все отчаяннее и отчаяннее понимаю, что помню лишь героя.
Те мелочи, что делали брата настоящим, как-то незаметно стирались из памяти, оставляя недостижимый идеал, но не память о заботливом брате.
Мертвый образ человека, верившего и живущего ради других. Ради меня. Но не ради себя…

Я прихожу сюда каждую неделю, и каждый раз обещаю, что в последний раз.
Просто я не так сильна, как брат.
Просто так трудно забыть и оставить все в прошлом.
Просто это слишком сложно…

Нет, я плачу, когда смотрю на фаянсовый портрет в причудливой рамке.
И мои губы не дрожат, когда я читаю жестокие слова на надгробии.

И уж тем более я совершенно спокойна, пока пальцы рвут податливые фиолетовые лепестки ирисов, которые потом, так красиво и неправдоподобно-изящно кружась, падают на могилу.

«Эстетика, черт возьми!» - так сказал бы брат.
Сказал бы. Но уже не скажет.
Теперь он спит, и мне остается лишь надеяться, что видит счастливые сны.

А вера – неважно, чья, моя или его – может, одна на двоих? – уродливыми клочьями падает на землю. Ветер игриво вдавливает ее в грязь.

Все кончено.

А я ухожу. Не оборачиваясь, потому, что знаю…
Даже не так – потому, что не верю, что еще что-то можно изменить.

Я. Ненавижу. Ирисы.

Так же, как и брата, предавшего мою веру.

~*~The End~*~