Как Толик лягушек менял

               

         По дну оврага протекал ручей. Летом он оглашался криком лягушек. Мальчишки, играя в войну, учились по ним «стрелять глудками» – сухими комьями грязи. И, конечно, радовались, когда попадали. Однажды Толик похвастался новым перочинным ножиком:
         – Смотрите, что на день рождения подарил мне папанька!

         – Тупой ножик, – сказали ему.
         – Да, уж тупой, – иронически обиженно отвечал Толик. – Сейчас мы его испытаем.
         Он поймал лягушку, что жалобно квакала, и сказал:
         – У неё, наверное, аппендицит, – сейчас сделаю операцию.
         Ему не помешали, лишь кто-то спросил:
         – А тебе не жалко?
         – Чего жалеть, – отвечал Толик, – я ж её вылечу.

         Он вспорол земноводному брюшко, – лягушка пискнула, дёрнула лапками и умерла.
         – Эх ты, живодёр! – упрекнули ребята товарища.
         Вечером около конторы правления колхозный бухгалтер Егор Алексеевич подозвал Толика к себе и спросил:
         – Говорят, ты лягушек режешь. Кто тебя научил?
         – Никто. Я просто нож хотел испробовать.
         – Не трогай больше лягушек. От них вреда никакого, а польза явная. Концерты бравые по вечерам устраивают. Пускай курлычут себе.

         Егор Алексеевич уже было отпустил мальчугана, да вдруг словно вспомнил о чём-то своём:
         – Толик, если ты принесёшь мне две лягушки, я тебе часы подарю карманные, – сказал он, конечно же, в шутку, но с очень серьёзным выражением на лице. Во всяком случае, мальчишки приняли заманчивое предложение Толику за чистую монету. Кажется, эти часы были на всё село единственными, и поэтому каждый из мальчишек готов был отдать за них поросёнка или даже корову. Естественно, Толик очень обрадовался заманчивому предложению. Он рванулся к оврагу и через несколько минут возвратился запыхавшийся, но сияющий и с двумя «музыкантами» за пазухой:
         – Дядя Егорка, давайте часы!

         Бухгалтер сначала рассмеялся, но потом сообразил, что не шутить тут надо, а найти достойный выход из сложившегося положения.
         – Нет, пока я их тебе не дам. Сначала научи жаб летать, а потом приходи. Часы будут твоими.
         – Как же я их научу? Где ж у них крылья?
         – Им и не нужны эти крылья. Потренируй, – они и лапами полетят.

         Мальчишки поверили бухгалтеру, завернули лягушек в лопух и засунули в стреху Толикового сарая.
         – Пусть с воробьями живут, – решили. – Будут смотреть, как те летают, и сами научатся. А мы их кормить да поить будем.

Налили мальчишки в консервную банку воды, хлеба положили и крапивы, а тут и темнеть стало. Спать по домам разошлись. А утром, как только увидели Толика, сразу спросили:
         – Ну, как наши «птички» – не голодные? Пили они, ели?

         – А нету их уже там. Один лопух остался. Сами ж они, наверно, улетели, – ответил товарищ вполне серьёзно. – Не даст мне теперь дядя Егорка часы. А жалко. Такие они хорошие. Трофейные. Из Германии, говорят, привёз; у фрица отнял.