Письмо любимому

…Лежу на животе, молчу – знаю, что солнце погасло, и навеки воцарилась тьма. Может быть, я ждала напрасно? И чего ждала?.. Теперь пусто на душе, совсем тяжело… Его разгоряченные губы касаются моих почти неподвижных губ; его руки медленно, неторопливо ласкают мое остывшее тело, и в них, в этих ласках нет того азарта, той одержимости; а светлые глаза его смотрят нежно, прищурившись, пылко, небезразлично.
Но я не затронута ни этими губами, ни руками, ни словами; я тону в этих чужих глазах, и мое лицо еще хранит следы соленой влаги… Я отдаюсь ему, потому что могу воображать, могу верить… И нет боли – есть только ложь, призрак, виденье. Оно – моя вечная боль, оно – мое противоречие… Усталый взгляд, безнадежный и притворно страстный… Я задыхаюсь от собственных слез, но он дает мне забвение, он помогает мне выжить…
   Я зову – ты не слышишь; я кричу – ты не отвечаешь; я умоляю – ты отвергаешь! Я встаю перед Небом на колени и говорю в пустоту… Твое имя, терпкий аромат первой незабытой весны, пристальный взгляд, эхо, отзвук… Мне кажется, я убита с тех пор, как тело отделилось от души. Оно больше не принадлежит ей… Страх берет власть над рассудком. Я иду к нему – я вижу твои глаза… Ты простишь мне откровенность?.. В минуты отчаяния я хочу говорить только с тобою!..
…Передо мною все еще остаются четыре стены и потолок, белый, грубый, холодный, как снег… Жизнь перепуталась, память опустошена, душа растравлена. Бессонные ночи, синяки под глазами, усталость, слабость и необъяснимая тоска, похожая на сердечную болезнь; противоборство тела и души – это все пустяки, все обман… Тебя нет… От тебя осталось навеки погаснувшее воспоминание… Ты растворяешься во мне, и я кричу…от страха, от боли, от отчаяния… Ты перевоплощаешься в воздух, которым я дышу, и поэтому я не хочу дышать. Я перестаю дышать, потому что каждый мой вдох наполнен тобою… Он становится опасен, как яд, он разрывает мою душу на части! Но тогда я вижу твою улыбку, и она – мое солнце; я вижу твои руки – и они мой летний дождь; твои черты – и они мой ветер… И они то, ради чего стоит жить…
   Есть ли Земля? Есть ли небо?.. Может быть, это тоже грезы, тоже обман?.. Может и жизнь вся тоже лишь жестокий сон, в котором все наши поступки – фальшь, бессмыслица? И нет ни доли реальности…
   Ты хотел спасти меня от увядания, ты просил поверить в реальность и понять мир… Но я не сумела спасти себя. Я ждала до последнего, пока сердце не перестало биться… Я могла шагнуть вслед за тобою в пустоту, ринуться с тобою в бездну.
 Сейчас холодно, горестно… Я дрожу и кусаю губы в кровь, у меня лихорадка. В такие минуты лучше проплакаться наедине. Знаю, что бескрылые существа не способны взлететь, а те, что лишились крыльев мечты, не заменят их другими. Дважды может случиться только одиночество, но не полет…
   …Сознание верит в весну, оно все еще томится первым, навеки утраченным счастьем и рассветами, когда оба мы, страстно обнимали друг друга, теряя разум… Это был замкнутый круг, но ты сейчас свободен, ты вышел из этого круга и оставил меня там одну, истерзанную, раненую.
   Небо, осыпанное звездами, померкло совсем… Ты был нахмурен, сердит…и, молча выдувая сигаретный дым, ты задумчиво и в то же время дерзко оглядывал меня, одинокую, беззащитную, покорную… Твой ароматный полумрак был моей вечностью, моей сладкой, приторной мечтой, которая осуществлялась время от времени. Я не любила его, и не полюблю, потому что в нем нет этого призрачно-таинственного блеска (он прочитан весь, наизусть), потому что он не курит и не бросает задумчивый взгляд в окно, потому что он не умеет внезапно охладевать (а я к этому привыкла), потому что руки его и губы мне чужие, потому что холодный, ослепительный ум и интеллигентность – не в его репертуаре! Потому что мир его мне чужд и безынтересен!
 …Я была богиней, беспечно любившей и не любившей; я небрежно, лукаво смеялась сквозь ресницы и поддавалась резвой игре, я отвергала романтику, и, как обыкновенное земное существо, постепенно забывала мир одинокого и ледяного, но яркого прошлого…
Но ночью от рыданий и самоистязаний меня могла спасти только холодная вода или большая доза снотворного. Я становилась тенью, заново обретавшей душу… Я училась жить так, как велела судьба, когда ты в ее жизни оказался случайным прохожим. Во мне появлялся неведомый азарт от блаженства воспоминаний о дерзком чувстве предвкушения и пылких, обжигающих руках…твоих руках… Я видела в твоем образе огонь, очень яркий, слепящий глаза, страстный, безумный и нескончаемо-пленящий…
Но он померк, как и все, что может меркнуть на планете или на небесах… Вместе с ним померкло сердце, верное и бесконечно любящее. Я не видела ничего, кроме дождя, кроме туч, затмивших небо… Вот они, эти две тучи с разноименными зарядами, столкнувшись, образовали молнию, и потом медленно разошлись в разные стороны… Им не по пути… А солнца все нет. Оно скрылось в глубине небесных далей. Даже радужная оболочка не прояснилась в воздухе!..
   …А сейчас я лежу на спине и молчу, с тоскою глядя в звездное небо…сквозь потолок. Ты бы не узнал меня, такую на вид бездыханную! На утомленном, бледном лице заметен отпечаток мук, тех, что мне случилось перенести в одиночестве. Я не пытаюсь этим вызвать твою жалость. Я могла не верить себе самой и не говорить ничего этого, но реальность возвратила меня не к жизни, а к смерти – душевной смерти. Я не буду убегать от своих мыслей, которые объяты ненавистным, и, между тем, до боли, до изнеможения любимым образом; я не буду больше избегать сновидений, в которых неминуемо вижусь с тобой; я не буду говорить ему, что с некоторых пор, с каких тело мое хранит чужие прикосновения, я стала противна самой себе, и сердце мое окаменело… Я буду молчать, как и прежде просыпаться от мокрых следов на своей подушке… Сердце, пораженное стрелой жестокости, уже не слабое сердце! Пусть оно даже не стучит быстрым, привычным ритмом, но оно может терпеть боль, оно все прощает постепенно, со временем.
   Я бы оставила в себе твою частицу. Я бы отдала ей всю свою ласку и тепло, которое не успела дать тебе… Я назвала бы ее в честь тебя и любила бы ее не меньше! Я бы видела тебя в том существе, и даже собственное тело стало бы для меня священным!..
  Но теперь…мир потерян. Жизнь утратила всякий смысл и значение. Остается только поддаться воле судьбы. И твой образ – это все, что осталось у меня, все, что я буду носить в своих мыслях и чем буду безмерно дорожить. На что способна любящая женщина ради любимого мужчины за один миг? – на то, на что никогда не способен влюбленный мужчина за целую свою жизнь: отдать, подарить, посвятить свое сердце – безвозвратно; пожертвовать всем, что есть во имя любви…
  Не забывай меня. Ты растворишься во мне без остатка. И от нас останется только тень, только воспоминание, в котором я навеки пленена тобою одним!..
Ты не услышишь меня, не почувствуешь моего горя... Это письмо не подаст отклика! оно, как и все другие будет прочитано, и выбрашено на ветер. Оно будет лежать в пыли, ненужное и беспечено забытое, точно адресованное кому-то несуществующему... А ведь в нем вся моя душа... Вот она, как на ладони - перегоревшая, ослабленная... От нее теперь остался осколок льда, и ничем,кроме слез его не растопить... А в твоем сердце - пепел от внезапно потухшего огня...
На время приходит забвение, я впадаю в забытье(из двенадцати часов - двенадцать на тоску, горечь и воспоминания, из двенадцати остальных часов - девять на бессоницу и боль), следом - возвращается память, и снова - слезы, снова ты!!!
...Мне видится, как небо медленно опускается на землю, и вот-вот я окажусь прижатою к ней вплотную. Тогда выхода не будет... Да его и сейчас нет... Потому что погасло солнце...не светит, не горит !!! И мир безжалостно опустел...
...Я лежу, жалко сжавшись в комок, не видя перед собою ничего и не дыша, потому что боль сдавила мне горло... Все окаменело внутри... И лицо стало полностью мокрым от слез... Я лежу неподвижно, тихо... Никто не узнает, что ты рядом... Ты всегда со мной!..
Вот бред !!!