Надеждой полнится душа

 /Навеяно сказками Тысячи и одной ночи/

     В тот вечер, когда луна сияла ослепительной желтизной, как золотая монета досточтимого калифа, обворожительная красавица Энлиль, гибкость стана которой может сравниться разве только с гибкостью её ума, а глаза которой бездонны как ночь, решила порадовать наш слух, словами, которые я привожу ниже. Утомившись от танца, подобного  порханию бабочки, перелетающей с цветка на цветок, или легким движениям крадущейся кошки, она изящно опустилась на подушки и начала говорить. И хотя бумага не имеет силы передать ни её дивно сладкого голоса, ни игры интонаций, от которых крылья обретает душа, но если наделённый воображением читатель дорисует остальное, он сможет представить себе сцену почти воочию.
     - Посеявший ветер пожнёт бурю, как сказал мудрейший, посеявший же добро пожнет любовь. Даже самое иссохшееся озеро нашего сердца хранит на дне капельки влаги, называемые надеждой, и ждёт лишь блаженного дождя, чтобы вновь наполниться животворительной водой. Во время засухи влага уходит под землю, и только змеям пустынным и другим тварям ползучим ведомо, где она таится, нашедшая укрытие среди них; подобно этому в часы тягчайшей печали ищет человек пристанища в сомнительных объятиях печальных раздумий. По вере каждого да воздастся ему: предавшийся отчаянию  да погибнет в пучинах отчаяния, доверивший же жизнь свою утлому судёнышку надежды  да обретёт ветер попутный и берег, дышащий гостеприимством. И если ваше чувство не утратило своей чистоты и не покрылось налётом ревности, досады и ненависти, награда ваша будет достойна величайших царей этой земли.
     Сказав эти слова, Энлиль улыбнулась своей ослепительной улыбкой, такой нежной, что я едва удержался на месте, чтобы не подняться и не поцеловать её в сахарные уста; остальные же слушатели наполнили комнату восторженными возгласами и рукоплесканиями, и долго ещё мы с ними под впечатлением от сказанного обменивались задумчивыми меланхолическими взглядами.