Истории бара Das Boot. История первая

Кензи, спасибо за интересную беседу.

В прокуренном, темном зале было шумно, людно. Под потолком клубился дым, от которого воздух казался ирреальным. На широких, мягких диванах сидели люди, самого разного возраста. От семнадцати до сорока. Они спорили, что-то оживленно рассказывали друг другу, пили, каждый свое, из бокалов, рюмок, чашечек, стаканов, стоящих на низеньких столиках. Это было заведение, куда приходили все "свои". Не столько клуб по интересам, сколько место, с завсегдатаями. Сюда конечно попадали и "люди с улицы", но их было не много. Они растворялись в общей массе людей.
Сегодня здесь играл джаз. Народ обсуждал современных художников. А я сидел и скучал за стойкой бара. Я мог бы и присоединиться к дискуссии, благо почти всех людей я знал. Но настроения здраво аргументировать свою точку зрения не было. Я сидел уже около получаса, потягивая кофе, куря одну за одной. Моя пачка "Данхила" медленно сходила на нет. Между каждой чашечкой кофе я выпивал по рюмке коньяка. Рядом со мной,  на высокий мягкий табурет устроился мой близкий знакомый. Имени его я не знал. В компании его называли Лис. Работал он дизайнером в какой-то конторе. Вот и все что я знал про него. В этом заведении вообще не имело особой роли кто ты и откуда. Если у тебя есть полная пачка сигарет и желание поговорить, то тебя примут в любую компанию, сидящую за десятком столиков.
- Опять понесло их про Малевича... - улыбнулся я. Последние минут сорок я слушал разглагольствования о том, как ловко он надул людей со своим "Черным квадратом".
- Эх... - вздохнул он, - Что ли пойти, поспорить...
- Поспорь, - улыбнулся я - Только чего такое лицо обреченное?
- Да никто не желает разобраться, - поморщился, как от зубной боли Лис - Все просто говорят, что это раскрученное дерьмо. Историю картины, хотя бы в общих чертах, узнать никто не желает. А ведь если это сделать, то всё становится, очевидно.
Он заказал кружку пива, сделал несколько глотков, вздохнул и добавил:
- Ну и вообще, Малевич свои деньги честно отработал.
- Это всё софистика... - протянул я - Можно сказать, сугубо субъективное понимание картины конкретного шизофреника. А таких шизофреников в мире миллионы.
- Ну, кому софистика, а кому - руководство... - туманно заявил Лис, склонив голову на бок.
- У каждого своё восприятие... - задумчиво промолвил я.
- А что касается восприятия - в одной очень хорошей книге Кандинского, которую я недавно прочитал, рассматриваются в основном устоявшиеся символы, которые человечество использовало на протяжении веков и которые большинством воспринимаются и трактуются однозначно. Я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, если что - лишь говорю о том, что именно я вижу в этой книге.
- Да я понимаю. Просто я воспринимаю мир иначе, - я отпил кофе. Я действительно воспринимал мир иначе. Будучи писателем, для меня мир строился из нагромождения образов и картинок, которые потом ретранслировались в слова и выражения.
- Можно тогда задать тебе вопрос, пересекающийся с вышесказанным? - спросил Лис, я лишь пожал плечами, мол, валяй - Вот скажи мне, если взять точку, как графическое ли средство выражения, или музыкальное, или же просто типографическое, как ты воспринимаешь этот символ?
- Я воспринимаю точку концом одного предложения и, возможно, началом второго, - без лишних колебаний придумал я метафору.
- Это в типографии. А, например, в рисунке? - не унимался Лис.
Тут я надолго задумался. Вытряхнул из пачки сигарету. Затянулся и посмотрел на каплю кофе на салфетке. Стряхнул пепел и ответил:
- В рисунке это просто точка. Сгусток краски в одном месте...
- Конечно технически это всего лишь сгусток краски, - улыбнулся Лис, - Как и в музыке, это всего лишь звук. Только вот в рисунке, как и в музыкальном произведении, не бывает бессмысленных элементов.
Рассуждая о художественном полотне, важно понимать, что вся его динамика, статика, наполненность, сгущения и разряжения, то, что делает картину - картиной, - картиной, называется словом "композиция". И композиция, чем-то напоминает сложный механизм. Естественно в механизме каждая деталь имеет собственное значение и важно знать это значение, чтобы построить работающую машину. Так же и с композицией, которую гораздо проще собрать, осознавая значение деталей на листе. В живой речи точка является символом разрыва, небытия (негативный элемент), и в то же время она становится мостом между одним бытием и другим (позитивный элемент). Следующее из той же книги. Видишь - трактовка точки в письменном тексте, как её не оформляй, будет одна и та же. Твои слова в другой обертке. Почему бы не допустить, что какие-то законы существуют и для картин и для музыки?
На этот раз я замолк надолго. Все это требовало осмысления. Механика живописи, как и механика любого иного творчества, были сходны. Конечно, "теория точки" имела под собой мощное основание, но тут возникала неувязка. Писатель не мыслит столь мелкими размерами, как точка, когда пишет роман. Художник, поставив точку посреди холста не выдаст её за шедевр. Даже пресловутый "Черный квадрат" был чем-то большим, чем точка.
- А тебе не кажется, что мы не задумываемся об этом, творя свои дела? - наконец спросил я.
 - Вообще-то теория художественного искусства (не история, а именно теория), пока развита слабо. В отличие, например от музыки -  насколько мне, известно, там существует вполне стройная система. Однако то, что писал Кандинский - одна из тех немногих книг, где действительно серьезно рассматривается композиция и строится нечто вроде научной теории. Есть еще несколько, но мало, мало. Так вот - людям, которые смотрят на картины, разумеется, не обязательно знать все тонкости процесса её создания. Зато художнику, вооруженному не только чутьем, но и некоей теоретической базой, работать над картиной гораздо веселее.
- Искусство не имеет теории... - горячо запротестовал я.
- Почему нет? - поднял бровь Лис.
- Есть лишь общие принципы, так сказать каноны, которым желательно следовать в той или иной сфере, - я затушил сигарету в пепельнице - Но это не делает искусство искусством. Помимо теории нужно иметь еще и талант. Иначе каждый,  кому не лень, вызубрив все эти хорей, ямбы, гекзаметры и прочие анапесты начал множить "Евгениев Онегиных" да "Илиады".
- А попробуй, возьми талант и индивидуальность и заяви о себе, как художник или музыкант, - хитро прищурился Лис, - Сомневаюсь, что что-то из этого выйдет. Нет, талант, безусловно, важен, но важна так, же практика. А еще - искусство не стоит на месте.
- Не спорю, практика важна, как и опыт, но это лишь вопрос времени! Если есть ТАЛАНТ! - на последнее слово я сделал особый упор.
- В общем, я хотел сказать, что под многие вещи подводят вполне серьезную теоретическую базу не случайно. Допустим, человек сможет выехать на одном таланте и практике. Однако это потребует неимоверных усилий, а кроме того - он будет ограничен в художественных средствах. Пластическая анатомия, цветоведение, композиция - это та самая теория, знание которой так же важно, как и талант.
- Писательство без таланта - графомания, - вздохнул я, вспоминая бескрайние ряды книг в магазинах, половину из которых можно было, смело жечь, ибо потомки от этого ничего не потеряли бы.
- Ну, это да. Однако отличие писательства от прочих видов искусства, в том, что оно не требует специальных навыков. И при этом непременно связано с некими образами реального мира, что тоже ставит его особняком. Разумеется я о прозе. Стихи, тоже отдельный разговор.
- Навыков? - удивился я - Не думаю! Человек со словарным запасом Эллочки Людоедки писать не сможет, ни при каких обстоятельствах. Нужен не только словарный запас, но и опыт читателя. Любой писатель - в первую очередь состоявшийся читатель.
- Это всего лишь вопрос эрудиции.
- Эрудиция конечно нужна, но помимо этого нужно иметь еще... хм... Искру, поверь мне. Отделять зерна от плевел эрудиция не поможет...
- На слово? Нет, не поверю, - рассмеялся Лис, допивая свое пиво, - СПЕЦИАЛЬНЫЕ знания и навыки для занятия писательством не нужны. Писать может кто угодно.
- Может... - вздохнул я, -  Но писаниной этой неудобно будит даже, извиняюсь, подтираться.
- Какой "этой"? - ехидно спросил он.
- Написанной бездарным "кемугодно" - не менее ехидно ответил я.
- Возьмем, например Фрэнка Герберта. Какие у него были специальные знания, для того чтобы написать Дюну? Вроде никаких. Однако ей не подтираются. Ктоугодно не обязательно бездарен - вот о чем я говорю.
- Всё зависит от того, как это преподнести.
- С другой стороны - талант писателя - тоже такое абстрактное понятие, - продолжал вещать Лис, - Можно разобрать книгу на части, оценив сюжет, идею, стиль... Талант же оценить нельзя. Соответственно можно говорить, что талант - совокупность заложенных в произведение вещей)
- Талант - вещь эфемерная он либо есть, либо его нет, - ухмыльнулся я.
- Однако оценивая что-либо, будь то картина, или музыка, или же книга, я лично смотрю на идею и форму. То есть я оцениваю некие конкретные вещи, которые мне нравятся в художественном произведении, а затем уже выношу вердикт - талантливо оно или нет. Форму можно всячески совершенствовать на протяжении жизни, а в светлой голове всегда в избытке хороших идей - да жизнь подкинет новых. Бывает изначальное дарование, но если его не совершенствовать - его не заметят на фоне тех, кто работал над собой. Так что то, что мы называем талантом можно развивать и еще он может зачахнуть.
- Это взгляд потребителя. Но никак не творца, - задумчиво произнес я.
- Разумеется, я вижу картину и целиком. Другое дело, что варианты оценок "хорошо\плохо", без объяснения причин, меня не устраивают.
- Ну, каждый волен искать причинно-следственные связи, там, где он желает их увидеть. Правда, орел не ловит мух.
Мы замолчали. Я выпил свою стандартную "рюмку после чашки". Заказал следующую чашку. Нашарил в кармане куртки початую пачку "Континента", которую я держу на момент окончания основных сигарет. Протянул сигарету лису, затянулся сам. Бармен сменил пепельницу. Посетители сменили тему. Теперь они спорили на тему  "Пазолини - искусство или порнография".
Мысли плавали в моем мозгу, как рыбки в аквариуме... От стенки к стенке. Почему-то накатила усталость.
- Я живу принципами Бритвы Оккама, - наконец вымолвил я, - Не пложу сущностей без насущной на то необходимости.
- Главное не отметать очевидные факты... - задумчиво протянул Лис, потягивая из широкого бокала мартини.
- Главное не вдаваться в излишества, а очевидные факты не отметешь, - безрадостно заметил я.
- Оккам вроде бы и не просил этого делать, - оживился Лис. Он был похож на старого вояку, бросающегося в новый бой - Иначе можно было бы, не зная школьного курса физики, заявить, что солнце вертится вокруг земли. Ну и не отмахиваться от всего, что не вписывается в стройную картину собственного мировоззрения. Все мы, конечно, этим грешим. Главное априори не называть еретиками таких людей как Галилео и не пытаться сжечь их на кострах.
- Ньютон, совершенствуя принцип Оккама, сказал, что упрощай, до тех пор, пока это целесообразно, - почему-то возразил я.
- Что значит "целесообразно"? Я кстати не рекомендую считать бритву Окамма универсальным жизненным ответом, если слово "духовность", для тебя что-то значит. Это всего лишь инструмент для определенных ситуаций. Боюсь если бы человечество бросилось в эту крайность, то развитие науки застопорилось бы намертво. Ибо, зачем строить сложные научные теории, что-то рассчитывать, если можно смело упростить для себя систему мироздания  и в ус не дуть?
- Бритвой я пользуюсь, дабы не вдаваться в ненужные подробности. Как говаривал Шерлок Холмс: "Человеческий мозг - огромный чердак, который не стоит захламлять".
- Понятно. Ну, мне-то ближе позиция самого Конан Дойла. Боюсь, что если бы мы поступали подобно Холмсу, жизнь была бы порой невыносимо скучной, и нам бы не оставалось ничего, как последовать примеру сыщика и взять в руки шприц с морфием.
- Многие так и делают... - задумчиво сказал я, оглядываясь за спину. Там сидело пол сотни молодых людей, далеко не Холмсов. И не Конан Дойлов. Но, тем не менее, шприц с морфием стал для них идолом.
Внезапно телефон в кармане Лиса разразился пиликаньем. Он поднял трубку, что-то выслушал, хлопнул меня по плечу, и скрылся в тумане сизого табачного дыма. Я закурил новую сигарету, допил кофе и посмотрел на мир сквозь бокал с коньяком. Мир был темно-красный и слегка выпуклый. Я прикрыл глаза, дабы запомнить его таким, каким увидел, и залпом опрокинул в себя коньяк....