Записки провинциалки

Впечатления от столицы с лирическими отступлениями автора о несправедливости мира


Снова ночной поезд увозит меня из родного города. Второй раз за десять месяцев еду в Москву. Что-то опять заставляет меня собирать вещи и ехать на вокзал.

Блажен тот, кому быстро и легко удается засыпать в поездах. Для него, закрывшего глаза в Брянске и разбуженного проводником в Московской области, расстояние между этими городами равно скорости поезда, умноженной на время, необходимое для того, чтобы отстоять очередь в туалет, умыться, сдать постельные принадлежности и выпить утреннего чая. Для меня же дорога сплетается из шести-семи часов полубредовых мыслей и воспоминаний, смешанных с мечтами, изредка прерываемых коротким, выматывающим сном.

«Уважаемые пассажиры, поезд пребывает в столицу нашей Родины, город – герой Москву…». На платформе много встречающих с цветами. Люди обнимаются, целуются, плачут. На фоне всего этого изобилия чувств как-то особенно остро ощущаешь, что тебя здесь никто не ждет. Возможно, ждали раньше, может быть, будут ждать потом. Но сейчас никто в этом огромном многомиллионном городе тебе не рад. Как пел когда-то Майк Науменко, «мне некуда укрыться, когда болит живот». Несколько резковато, зато как точно!

Еще на вокзале - обязательный звонок домой. «Да, доехали нормально. Хорошо, буду осторожна. Что? Повтори… Не слышу… Приеду в 5.50. Встретишь? Угу, давай… Пока». И на счету вместо ста рублей – двадцать. Дома я бы недели две проговаривала эти деньги. Не люблю я телефонное общение. У меня первый телефон появился лет в семнадцать, причем сначала мобильный, а потом стационарный. Так и не смогла привыкнуть к долгим разговорам, когда не видишь глаз собеседника.

Мне ближе эпистолярный жанр. Наверно оттого, что письменная речь у меня развита лучше, чем устная. Зато как же это мучительно иногда – ждать ответа. Может, он занят, и ответить нет времени. Может, нет денег на счету. Может… может… Тысяча разных объяснений, а результат один – тебя проигнорировали. Да, наверно, проще промолчать, чем объяснять то, что собеседнику будет неприятно узнать. Проще тому, кто молчит, но не тому, кто ждет ответа. Кажется, что проявляешь милосердие, заботишься о чувствах другого человека, а на самом деле только мучаешь его. Если тебе не сказали «нет», если не поставили точку, значит еще есть надежда. А если есть надежда, то нет возможности двигаться дальше. Вот такое, блин, «милосердие». Не молчите! Молчание – удел трусов.

Киевский вокзал остался позади, и в поле моего зрения попадает мост через Москва - реку. Это, пожалуй, самое сильное мое впечатление от прошлого визита в столицу. Не знаю почему, но он запал мне в душу. Пройти мимо просто не могу. Вот бы нам в Бря такой мостик, например, возле Оржеграда (если мне не изменяет память, мост через рельсы путепроводом кличут). Тогда бы я зимой не проклинала тех, кто спроектировал ступеньки, с которых так удобно скатываться на пятой точке. А еще было бы удобно в любое время года встречать рассветы или закаты – стеклянные стены и потолок этому способствуют. Эх, мечты-мечты.

На мосту дебаты, куда отправиться в первую очередь: на Красную площадь или Воробьевы горы. Место, «где любят гулять женихи и невесты» побеждает с преимуществом в один голос.

Вот он, кошмар человека, страдающего клаустрофобией, его величество, Московский Метрополитен. Злой эскалатор увозит меня глубоко под землю. Чтобы как-то отвлечься, всматриваюсь в лица людей, движущихся навстречу. Ловлю себя на том, что бессознательно ищу в прохожих черты своего единственного знакомого москвича. И тут же жестокое сознание подбрасывает прочитанный где-то факт, что конкретного человека в московском метро можно встретить один раз в двадцать лет, если не жить на одной ветке и не ездить на работу в одно и то же время. Но как только сознание отвлекается на что-то другое, процесс идентификации тут же возобновляется.

Кстати, рецепт для товарищей по диагнозу. Если в вагоне метро закрыть глаза и засунуть в уши наушники от плеера, то можно представить, что едешь в троллейбусе, за рулем которого сошедший с ума Шумахер. Еще один вариант для людей с богатой фантазией. Можно вообразить, что за окнами не стены дыры в земле, вырытой хрен знает на какой глубине, а просто поздний вечер. Можно также сосредоточиться на сидящем напротив симпатичном попутчике. Мне помогло.

Если Москва – это сердце России, а Красная площадь – сердце Москвы, то стоя в сердце сердца настоящий россиянин должен испытывать особенный трепет. Его-то как раз я и пыталась откопать в своей душе, завидев стены из красного кирпича. Странно, что в свой первый визит я не заметила нулевой километр, хотя и заходила на Красную площадь с нужной стороны. В этот раз упущение исправлено: монетка брошена, желание загадано. Интересно, а рубля достаточно для моего масштабного пожелания?! Что ж, узнаю в течение четырех ближайших месяцев.
 
Уже пройдя мимо станции метро, мы вдруг осознали силу собственного голода. Однако турист, сидящий где-то глубоко в каждом из нас, победил желудок. Решение найти другой вход в подземку, а заодно погулять по центру пришло само собой. Если среди моих читателей найдутся знатоки московской географии, они смогут проследить наш путь в поисках еды и приключений. Итак, мы прошли какой-то мост, потом по набережной дошли до фонтанов, бьющих из Москва – реки (интересно, а правильно говорить Москва – реки или Москвы – реки). По дороге видели, судя по всему, мекку московских новобрачных – мост с деревьями, на которые надо привязывать ленточки, и скамеечкой с двумя огромными обручальными кольцами. Потом мы зачем-то свернули и совершенно случайно нашли Третьяковку.
    
Снова метро. Я уже начинаю правильно выбирать направление движения. Заметный прогресс. Пообедав в недорогой кафешке с домашней кухней, понимаешь, что на сытый желудок любить этот город гораздо проще. Итак, следующим пунктом нашего маршрута значатся Воробьевы горы. В прошлый раз я была только на смотровой площадке. А тут, оказывается, целый парк, вернее, охраняемая природная зона. Вот чего не хватает нашим «Соловьям» - побольше скамеек, деревянных дорожек, пруда с утками и обустроенного места для всяких роллеров/скейтеров/велосипедеров. Еще устроим смотровую площадку прямо под звездой. Чтобы были лотки с матрешками и шапками-ушанками – все как у людей. И повалят к нам туристы толпами, только успевай деньги собирать. Вот такие мысли роились в голове недоученного экономиста, греющегося на скамейке под сенью начинающих желтеть деревьев. А погода, надо сказать, была совсем не летняя. Еще Воробьевы горы запомнятся мне личной бедой. Там я порвала свою любимую сумку с длинным ремнем и любовно нашитыми антикварными пуговичками с надписью «Всегда готов».

Потом мы поднялись на смотровую площадку, в очередной раз округлили глаза на «сувенирные» цены, выпили горячий кофе и пошли на звуки живой музыки, доносившиеся откуда-то снизу.  Причем пошли самой короткой дорогой – прямо под трамплином. Интересно, с него кто-нибудь прыгает? Я бы лично туда даже подниматься  не стала. Жалкая трусиха!!!

Приняв во внимание скорость и направление ветра, а также громкость доносившихся до нас звуков, мы решили, что оупен-эйр происходит на другом берегу где-то в районе Лужников. Минут через тридцать, когда мост и милицейский пост с металлоискателем остался позади, мы, наконец, увидели источник музыки. На территории вокруг спортивного комплекса проходил фест «Сникерсурбания 2008». Вот уж где мы насмотрелись на местных эмокидов. А посмотреть, надо сказать, было на что. Лично меня порадовала фантазия школьничков, проявленная как в выборе одежды, так и в сочинительстве разного рода обращений к миру, написанных на кусках картона (что-то вроде «Обними меня за 50 руб.» или «Хотим групповуху»). Представителей доблестной столичной милиции эти образцы народного творчества забавляли настолько, что они изымали их из рук автора, дабы «поржать» в тесной компании. Музыка, в отличие от публики, нас не впечатлила, поэтому через некоторое время наши странствия возобновились.

На этот раз подземка уже не вызывала во мне ужаса. Наверно, со временем я бы смогла к ней привыкнуть. Я даже стала обращать внимание на вывески, одна из которых призывала: «Дарите женщинам цветы». Наверняка это была реклама какого-нибудь цветочного магазина, но все равно приятно.

 Наша станция – «Коломенская». Коломенский парк – место тихое и достаточно красивое – стал конечным пунктом нашей культурной программы. Сидя на скамеечке, с которой открывался чудесный вид на город, я смотрела, как из столицы уходит предпоследний летний день и думала о том, что я смогла бы привыкнуть не только к метрополитену, но и к московской жизни в целом. Жаль только, что готовность эта мне ни к чему. С недавних пор голос, зовущий меня в столицу, стал совсем тихим. Есть даже предпосылки, что скоро он замолчит совсем. А что потом? Я не знаю.