Положить начало

Он не спал последнее двое суток, и это была отличная возможность отдохнуть. Но всю левую руку сдавило кольцо, вызывая практически непереносимую боль. Потому постоянно дергал его большим пальцем, пытаясь унять эту боль, ставшую надоедливо монотонной.
Сейчас, он даже не смог бы вспомнить, когда она началась... но так и просилось наружу: "В тот момент, как согласился надеть его". Ему очень захотелось сжать руки в кулаки и немного снять напряжение парой хороших ударов. Но вместо этого, слегка растопырил пальцы и сделал бесшумный, словно выходящий на цыпочках, стараясь никого не потревожить, выдох. "Это просто раздражительность накопилась. Не надо сразу ее во всем обвинять. Я хотел на ней жениться. Даже сейчас... Злиться легко. Перестань! Тут нет виноватых".
Он посмотрел на слегка опухший палец с кольцом и, закрыв глаза, заставил себя перестать дергать его. В наушниках играла Sade

I'm crying everyone's tears
And there inside our private war
I died the night before
And all of these remnants of joy and disaster
What am I suppose to do.

Эти слова попадали в самое сердце, и он сглотнул, не давая слезам овладеть им.
Внутренний голос забормотал. Folasade, вот ее полное имя. Кажется, только кажется хрупкой. Внутри этой женщины твердый стержень, которым правит, словно наездница лошадью. Предельно чувственная и откровенная, умеет неподражаемо передавать всю гамму чувств душевной боли и надежд, и обладает удивительным мастерством, позволяющим создавать из этих переживаний что-то прочное и необыкновенное. Она хотела шить одежду, а стала одевать души. А я… имея так много сказать, лишь вторю ее словам:

I want to cook you a soup that warms your soul
But nothing would change, nothing would change at all
It's just a day that brings it all about
Just another day and nothing's any good.

Любить и быть вместе – разные понятия. Если первое – отдать себя, то второе – принять ее, без остатка. И получается так: сначала не хватает, а потом, слишком много, того, что мы бы не хотели слышать и видеть. Звук шагов, вздернутые брови, посуда в раковине и привычки… привычки… привычки. Одни – твои, другие – ее, как два стальных прута.

Он увидел ее, сидящую перед монитором, усталую, растрепанную, в футболке, заляпанной мороженым и кофе. Под ногами стояли стопки книг. В воздухе отпечатался запах сигарет. «Она опять курила в комнате» - подумал он, и даже хотел сказать об этом, но промолчал, а лишь подошел к окну и открыл его. Что-то спросил, но она сделала вид, что не услышала. «Устала», - пронеслось у него в голове. Часы показывали половину шестого утра… и три года.
На кухне торжественно расположился беспорядок: доела ужин, мороженое, заказала пиццы, и только банка с кофе стояла на месте, но, оказалась пустой. Что поделать, его девочка не умеет работать на пустой желудок, без кофе и сладенького. А он любит встречать утро в чистоте...

Выглянул в окно, что же сегодня там показывают? «Первый иней», - подумал он,  -  не бывает робким, как первый снег. Тот, едва замеченный, исчезает, соприкоснувшись с мягкою землей. Когда появляется иней, в земле уже не осталось тепла.
В этот момент, он поймал себя на мысли, что не хочет выходить на улицу, не хочет идти за кофе и придумывать что-то на завтрак. Сам утром, завтракает чаем, поскольку просто физически не может проглотить даже крошки, а для нее, имеет значение только наличие самой еды и отсутствие необходимости ее готовить.
Но, как и каждое утро до этого, вышел на улицу. И сразу глотнул холодного воздуха, пронизывающего маленькими осколочками: «Больше всего нам нужно знать, то, что делаем – ценят».

I suppose I could just walk away
Will I disappoint my future if I stay
It's just a day that brings it all about
Just another day and nothing's any good

Сейчас он подумал: ему всегда очень не нравилось, что она курила, но еще больше, когда курила в комнате. Так почему ничего не сказал? Потому что понимал, как бы ему не нравилось, это то, без чего она уже не может прибывать в хорошем расположении к работе. И тому, что не вышла покурить на балкон, могло быть несколько причин: от нежелания одеваться (ведь на улице стало холодно), до: заработалась и не заметила. Он знал, что и она понимает - ему неприятно, и стоит ли акцентировать внимание с утра пораньше? А заляпанная футболка, беспорядок на кухне - она просто не замечает, пока думает мысль. Все это - перестает для нее существовать и должно стоять лишь в контексте «не должно отвлекать от работы».
Неужели не понимает, иногда, надо делать над собой усилие…
Хотя... что значит, сделать усилие, и замечает ли он когда она их совершает? Да и разве его удовлетворяют те редкие моменты, когда она нехотя, через силу, делает какие-то подвижки? Нет. Сейчас, он мог честно признаться – ему этого мало. Не того, как часто делала, а того, что это всегда было вымучено. Как ребенок, сердилась на него, надоедливого родителя. Ну почему, почему у нее никогда по собственной воле, не возникает желания сделать обстановку чуть уютнее и для него? Но возможно, то, что он делает и как, именно это  разрушает ее покой и уют. И ей так же непонятно, почему он не может просто остановиться.

The dj's playing the same song
I have so much to do
I have to carry on
I wonder will this grief ever be gone
Will it ever go
I'm the king of sorrow, yeah
The king of sorrow

Мысли, как и монотонный гул турбин, продолжали заполнять небольшой салон самолет. Реактивный двигатель, уютно расположившийся в хвосте Gulfstream II, уносил их с крейсерской скоростью 795 км/ч.
Ничего, теперь реже будет дома. Так, стоит получить ощущение свободы воли, как осознаешь: «То, что у тебя есть, это то, чего ты желаешь». И он хотел попытаться дать ей ее. Надеялся, разлука поможет взглянуть на все чуть шире. Перестанет упрямиться, сопротивляться и видеть во всем вызов. Он не пытается ее в чем-то упрекнуть, как не пытается бороться с ее привычками, но очень надеется, что и к его будут относиться с уважением и терпением. Он надеется... и слишком устал. Не знает, как еще смог бы ее в этом убедить.

Пейзаж растворялся за стеклом иллюминатора, так и не достигнув его взора. Солнце безмолвно согревало мир, не коснувшись его холодных рук. Облака сгущались надеждами, слепящей белизной заполняя синеву небес.

Aki`o6. /-hi