Друг ветреного детства

До поры до времени Дразнильную мышку никто в Сугробихе не знал. Кроме кладовщика дяди Проши, конечно,  которому она помогала растить котенка Маркела. По утрам дядя Проша надевал  спортивные трусы и, как угорелый, носился по избе, таская за собой клочок шерсти. А котенку Маркелу полагалось ловить эту “дразнилку”.

Такие уроки назывались “НАТАСКИВАНИЕМ НА МЫШЕЙ”.

Юные зубки не знают снисхождения! После каждого натаскивания Дразнильная мышь долго приходила в себя. Она приглаживала встопорщенную шерсть и мечтала, чтобы котенок быстрее вырос.

Прошли месяцы. Маркел повзрослел. Но радости это никому не принесло. Дядя Проша по-прежнему воевал с мышами в одиночку. А Дразнильная мышка стала никому не нужна. Ее забросили в сени, на полку,  в ворох старых шапок-ушанок.

Кот Маркел, будем справедливы, изредка навещал старую знакомую.
 
– Здравствуй, няня, – мурлыкал он. – Здравствуй, друг детства! Можно пожаловаться? Мой хозяин совсем рехнулся. Заставляет на мышей охотиться. Говорит, одолели, дыр понаделали и дома, и на складе. Но мне какое дело до мышей? А дыры мне даже нравятся: из них в жару такой освежающий холодок – никакого вентилятора не надо!

Пожаловавшись на дядю Прошу, он бесшумно исчезал. Надолго... А Дразнильная мышка оставалась одна. Тоскливо смотрела в пыльное оконце и думала, как тускло заканчивается ее короткая дразнильная судьба.

И вот однажды она решила напроситься в няни к какому-нибудь юному хвостатому непоседе. Пусть уж снова – молодые зубы, чем тоска и безделье!  Спрыгнула с полки, выскользнула из сеней и по тропинке, поросшей калачиками, дунула вдоль Сугробихи.

Над палисадниками высились яркие мальвы. Кружились над ними бабочки.

А деревня утопала... в сугробах.

Иначе в Сугробихе и не бывает. Зимой она по печные трубы укутана снегом. Весной здесь расцветает Тысячелетний тополь, и метель пуха убеляет каждый забор, каждую крышу. Ну, а летом... Летом возле домов  тоже  вырастают белые холмы. Это сугробихинцы заготавливают дрова. Березовые. И береста сверкает на солнце, как снежный наст. Чем не сугробы?..

Дразнильная мышка бежала все быстрее и быстрее. Мимо одного сугроба, второго, третьего... Уж больно ей не нравились бабочки.  Слишком на моль похожи! А моль для Дразнильных мышей то же, что для настоящих – кот (если он не Маркел, конечно).

Бабочек в воздухе становилось все больше и больше. От греха подальше Дразнильная мышь юркнула в первый попавшийся сугроб из поленьев.

Если б она знала, как удачно юркнула!

Дрова-то лежали у Венькиного дома. А Венька, как известно, во всем живую душу увидит, даже в клочке шерсти, перевязанном простой бечевкой.

Самого Веньку мышка не заметила. И не мудрено. Тот стоял на строительных лесах, на шаткой пирамиде из скамеек, магазинных ящиков и стремянок.

Венька доделывал поленницу.

Начал он ее по всем правилам. Чурбаки покрупнее уложил в основание. Сделал второй ряд, вперекрест...

А потом это ему наскучило!

Слишком просто!  Так всю фантазию в себе можно погубить!

Третий ряд Венька уже не просто складывал, а  с о з д а в а л.  Колдовал над ним! Менял поленья так,  чтобы черные штришки на бересте сливались в узор...

Замечательно получилось! Чурки торчали из поленницы во все стороны, словно лучи, красиво, ровно, с о л н е ч н о...

Венька понял, что заложил фундамент для башни.

Не скоро, но башня выросла. Вознеслась над зеленым холмом выше печных труб и телеантенн. Словно колоколенка, проткнувшая облака. Сквозь ее ажурные решетки  проглядывало голубое небо.

А венчал башню пучок березовых хворостинок.

Пока Венька работал, Дразнильная мышь тихо сидела в своем убежище. 
Даже  задремала...

Очнулась она, когда за ее хвост ухватились чьи-то руки. От бересты они были белыми, словно в пудре, и мышка не испугалась: сразу поняла, кто вытаскивает ее из-под поленьев...

Венька посадил “дразнилку” на ладонь и спросил:
 
– Чего под дрова забилась?
 
– Помы... Помы... – мышка захлюпала носом. – П о м ы ш а т ь тебе боялась. Ты строил башню, было не до меня!
 
– Теперь я свободен. Рассказывай!

Попискивая от слез, мышка стала рассказывать Веньке про жизнь, про неудачную дразнильную судьбу.
 
– Твоему горю нетрудно помочь! – улыбнулся Венька и выбрал из мышиной шерсти опилки. – Идти в няньки к котятам тебе незачем!  Не твое это дело! Твое дело – дразниться. Так?
 
– Так! – ответила мышка.
 
– Ну и здорово! – похвалил Венька. – В Сугробихе таких специалистов – раз, два и обчелся! Знаешь, кому ты нужна, Дразнильная мышка? Ветрам! Да, да, нашим сугробихинским ветрам!  Кое-кто из них просто поглупел от скуки. В бандитов потихоньку превращаются. То гнездо с веток сбросят. То калитками играть вздумают. Когда я на строительных лесах стоял, меня чуть не опрокинули. Вот и займись ими, отвлеки на себя! Задай им перцу!  Пусть на высоте носятся и там свою силу расходуют!
 
– На высоте? Как же я до высоты доберусь? Я ведь не летучая мышь! – огорчилась “дразнилка”
 
– А березовая башня зачем?

Так и нашлось применение башне, которую Венька сложил вместо поленницы.

С тех пор каждое утро Дразнильная мышь взбиралась на самую вершину башни, цеплялась хвостом за какую-нибудь перекладину. А ее уже поджидали ветры – и ленивые бездельники-толстопузы, и юные гибкие сквознячки, и плоские, как рыба-камбала, ветры-тученосцы.

Пискнув ветрам приветствие, мышка подскакивала в воздух, а какой-нибудь бродяга ветер уже летел ей навстречу. Мышка ловко уклонялась. Ветер со свистом разворачивался и шел на таран.

Больше всего мышка любила дразнить бездельников. Они были глуповаты. От Сугробихи далеко не улетали. Но именно они доставляли всякие неприятности, о которых говорил Венька.
Мышка так выматывала эти бездельные ветра, что к вечеру у них не оставалось сил.

Бездельники вяло спускались вниз, немного  проползали брюхом по ржаному полю и засыпали. В деревне наступала тишина. Что и было мышке лучшей наградой.

К ветрам-тученосцам мышка относилась с уважением. Трудяги... Но иногда доставалось и им.

Когда внизу рассыхалась земля и желтели травы, Дразнильная мышка старалась вывести из себя тученосцев. Рассвирепевшие тученосцы, пытаясь задать мышке трепку, забывали про грозовые облака – и на землю проливался дождь.

Частенько над Сугробихой пролетали странники. Сделав вокруг башни раздольные круги и “восьмерки”, они просили у мышки разрешения поиграть с ней. Вместо физзарядки. Ветрам-странникам нужно держать себя в форме. Впереди у них много работы: наполнять корабельные паруса, вращать ветряки мельниц. Мышка с удовольствием занималась с ними спортом.

А со сквозняками, с юными сквозняками, впервые забравшимися на головокружительные высоты, Дразнильная мышка играла нежно и ласково. У этих все впереди... Кто-то, может, вырастет лентяем и бездельником. Будет бездумно гонять по улицам пыль. И такого самой же мышке придется укрощать, выматывая из него бесполезные силы.      Кто-то станет поэтом, и из ряби на пруду, из легкого покачивания осенней ветки клена, из завитков дыма над костром будет складывать свое недолговечное поэтическое произведение. А кто-то превратится в странника и умчится к дальним морям, разыскивая среди соленых брызг парусник, которому нужно помочь.

Мышка вглядывалась в сквознячки, пытаясь угадать среди них будущих поэтов и странников. И надеялась, что повзрослев, они не забудут свою няньку. Подругу своего детства... Ветреного детства.

Вот и вся история про Дразнильную мышку. Остается добавить, что сугробихинцы полюбили маленькую обитательницу единственной в мире башни из березовых поленьев, свою мышку на вышке.

Они часто поднимали головы, пытаясь отгадать, с каким ветром забавляется в вышине “дразнилка”, сделанная когда-то из клочка шерсти и незамысловатой бечевки. На это уходило, надо сказать, немало времени. Но те минуты, когда человек смотрит в небо, никогда не бывают бесполезными.