Гипнотизёрское молоко

Приехал в Сугробиху гипнотизер. Афиши по столбам развесил.
Выступаю, мол, в клубе. Приходите, не пожалеете!

Вечером сугробихинцы  собрались в клубе. Все тут: Овесыч, кузнец дядя Паша, баба Маша пришла, школьная уборщица... Булочница Марфа Андреевна даже муку с подола не стряхнула – так торопилась. И Валентина Павловна отчубучила – впопыхах указку с собой прихватила. Села стыдливо на задний ряд, чтобы никто оплошности не заметил, и сама себя утешает: “Хорошо, хоть глобус не захватила или скелет тигра... А то бы всю Сугробиху опозорила перед гипнотизером, перед красавцем-гипнотизером-кудесником!”

А кудеснику не до указки! Он прямо на сцене снял свои жесткие казенные валенки, вытащил из сумки блестящие туфли и натянул их на себя. С помощью обувной ложки, которая оказалась у него в кармане! 

Ложку гипнотизер не спрятал. Наоборот, когда подошел к краю сцены, покрепче зажал ее в кулаке и вытянул перед собой. Стал размахивать...

Жители Сугробихи ждали.

Наконец гипнотизер сказал:

 – Ну, кто первым хочет мою мысленную силу испытать?

Над рядами взлетело мучное облако – это булочница руку вскинула. На сцену заспешила.

 – Спи, – говорит ей гипнотизер. – Закрывай глаза и спи!

Марфа Андреевна сразу веки опустила. Задышала по-ночному.

 – А теперь, – продолжает кудесник, – показывай, как ты тесто месишь!

Булочница давай руками в воздухе молоть!

Сугробихинцы не удивились. Марфа Андреевна и с закрытыми глазами дело знает.

А у гипнотизера – новый указ.

 – Теперь, – говорит, – стряпуха, отправляйся в пекарню и тащи пару калачей. Да помягче!

Марфа Андреевна со сцены – порх! За дверь – порх! И бегом в пекарню!..

А артист обвел зрителей черным взглядом и предупреждает:

 – Сейчас ваши тайные мысли читать буду! Запросто отгадаю, у кого дома холодец студится!

Баба Маша хотела было руку дернуть, да вовремя одумалась. Зачем концерт срывать? Дума о холодце должна быть тайной. Иначе и отгадывать нечего!

Затаилась она, не дышит. А гипнотизер – прямо к ней:

 – Вставай, старуха! Сознавайся! У тебя самый вкусный холодец в деревне! С чесночком! – слюну сглотнул и сетку достает.

Баба Маша сетку выхватила – и из клуба.

 – Подожди! – кричит вдогонку гипнотизер. – Я же тебя еще не усыпил, мысленного приказа не передал!

 – Да зачем мне спать? – Баба Маша торопится: ей аж на край Сугробихи бежать. – Я уже разобралась в твоем мысленном приказе.  Без слов все ясно!

 – И мне все ясно, – подтвердила тетя Зина из магазина. – Сама упираюсь, а ноги домой тащат. За редькой с квасом!

 – А я за солеными огурчиками сбегаю, – радуется отчего-то Овесыч. – Хотел к Новому году банку сберечь, но приказ есть приказ! Пусть даже мысленный...

В общем, разбежались сугробихинцы по домам. А вскоре старинный стол на сцене был убран салфетками-снежинками и заставлен угощениями.

Со стен клуба яркими красками полыхали пейзажи Сугробихи.  Тысячелетний Тополь в серебристой дымке пуха... Шипучий Овраг посреди янтарного пшеничного поля... Деревенский пруд, обросший камышами, словно бородой... Все исходило зноем. Все стрекотало кузнечиками. Все трепетало под крыльями “махаонов” и “капустниц”.

Хорошо, что приехал гипнотизер и собрал всех под этими летними холстами! Хорошо, что устроил посреди зимы праздник лета!

Сугробихинцы потихоньку раздевались. Венька тоже расстегнул пуговицу, готовясь сесть за стол. А гипнотизер поинтересовался:

 – Все собрались?

Овесыч вдруг спохватился:

 – Варвары Сергеевны нет и Титыча-Копытыча, ветеринара нашего.

 – А что они должны были принести? – насторожился гипнотизер. – Не знаете, какой я им мысленный приказ отдал?

Овесыч развел руками:

 – Они здесь еще не появлялись. У Варвары Сергеевны отелилась корова, а доиться не хочет. Вот они с ней и возятся.

Гипнотизер пожал плечами, вытер ложку о штаны и взмахнул ее.

 – Теперь вторая часть представления, – неожиданно сказал он. – Я отправляю вас в более глубокий сон. Все спят! Пальцы сцеплены!  Глаза закрыты! Вы ничего не видите! Ничего не слышите! Раз... Два... Три!

Венькины земляки послушно засопели, завсхрапывали во сне! Венька тоже потихоньку засвистел носом, хотя, если бы не было рядом учителей, так бы свистанул... В два пальца! Не нравилось ему второе отделение!

Гипнотизер сел за стол. Пододвинул к себе холодец и стал кромсать его обувной ложкой. Вилок-то с ножами нет. Не догадался никто принести. Но попробовать бабмашиного холодца красавец-кудесник не успел. Помешал негромкий надтреснутый голос...

 – Скажите, пожалуйста... – донеслось вдруг из зала.

Гипнотизер испуганно вздрогнул. Стал всматриваться в лица зрителей:  кто там не спит?

Замахал перед собой обувной ложкой – только дрожучка от холодца полетела.

А над клубным потолком взметелилось эхо: “Тук! Тук! Тук!” Сквозь опущенные ресницы
Венька увидел, что легкими скачками к сцене приближается школьная указка. Та самая, что до поры до времени  затаилась в руках Валентины Павловны.

 – Скажите, пожалуйста, – повторила указка. – Кто вас воспитывал?

 – Меня? – растерялся голодный гипнотизер. – Многие воспитывали...

 – Многие меня не интересуют. Меня интересует: КАКАЯ УКАЗКА ВАС ВОСПИТЫВАЛА?
Не дожидаясь ответа, деревянная дама сухо сказала:

 – Когда человек путает Северное полушарие с Южным – это я еще понимаю... Когда не может отыскать в скелете тигра самый опасный клык – это объяснимо... НО!.. КОГДА!.. ЧЕЛОВЕК!.. ДА ЕЩЕ ВЗРОСЛЫЙ!..

“Да еще взрослый человек” воткнул в холодец обувную ложку и сдавленно вскрикнул:

 – Не продолжайте! Я все понял! Я уловил ваше мысленное указание! У вас отличные гипнотизерские способности! Получше, чем у меня... Я повинуюсь вам! Ведите меня, ведите куда сочтете нужным...

Они с указкой вывалили из клуба, от летних пейзажей – в лунно-снежный вечер. А Венька – за ними.

Указка катилась по вечерней пороше, словно колесо: с основания – на острие, с острия – на основание. И остановилась только у хлебопекарни. Гипнотизер тоже остановился.

 – Молчите, молчите! – воскликнул он. – Я вас и без того слышу. Слышу и повинуюсь! Вы самый великий гипнотизер среди всех нас! Какая сила воли! Какой напор! Какая четкость указаний!

 – На то я и указка, чтобы указывать, – сухо сказала деревянная дама. – Действительно, нет нужды повторять, что надо делать?

 – Нет, нет... Я беру ведра. Иду к колодцу. Наполняю водой кастрюли и чан. Все сделаю, как  на лучшем представлении.

Гипнотизер начал таскать воду. А Венька ему помогал.

Потом указка  силой мысли направила трудяг к дому бабы Маши.

Гипнотизер и Венька накололи ей целую кучу дров.

Потом они расчистили дорожку у дома Овесыча. Сам Овесыч целыми днями в конюшне пропадает. Некогда ему.

 – Хватит, – сказала наконец указка. – Теперь и пировать не стыдно. Правда, осталась еще Варвара Сергеевна, пенсионерка... И Тит-Копытыч, ветеринар... Но вряд ли вы сможете им помочь!

 – Не сможем? – возмутился гипнотизер. – Наоборот! Еще как сможем!

... В сарае у Варвары Сергеевны было грустно. Хозяйка сидела на подойнике. Тит-Копытыч расхаживал из угла в угол и внушал строптивой Зорьке:

 – А еще корова! А еще мать! А еще теленка себе завела! Разве можно так себя вести?
Теленку какой пример? Ну-ка подпусти хозяйку, пусть она тебя подоит!

Но гипнотизер из Копытыча был никудышный: Зорька не обращала на его внушения никакого внимания.

Тогда за дело взялся настоящий гипнотизер. Он встал возле коровы, вытянул к ней руки и отчеканил:

 – Спать!

Зорька выпучила глаза.

 – Спать, милая! Спать, бодливая!

Голова коровы медленно поникла. Рога коснулись подстила.

Гипнотизер погладил Зорьку и что-то стал нашептывать ей на ухо.

Корова заулыбалась во сне. Согласно кивнула головой.

 – Смелее, Варвара Сергеевна, – сказал артист усыпляющего жанра. – Больше она не будет бодаться. Я ей мысленно внушил: хочешь – не хочешь, а доиться надо.  Да не абы как, а творчески, с выдумкой!

 – Это как – с выдумкой? – поинтересовался подозрительный Тит-Копытыч. – Глядите, как бы Зорька чего лишнего не навыдумывала!

 – Лишнего ничего не будет! –  утешил гипнотизер.

Варвара Сергеевна стала обмывать Зорькино вымя теплой водой. А гипнотизер, Венька и указка направились к клубу.

По дороге деревенский гость все восхищался:

 – Какая пороша! Какой лыжный след! Какой снег  на ветках клена!.. Лежит – и лунными крапинками отсвечивает! До утра бы работал на свежем воздухе! Это так встряхивает! Такие ясные мысли пробуждает! Может, указочка, еще к кому завернем?

 – В клуб пора! – напомнила указка. – Там зрители спят.

Вернувшись на сцену, гипнотизер разбудил сугробихинцев. Объявил, что концерту конец. Пригласил всех за стол, подмигнув кому-то в зале. Указке, кому же еще... Ведь это она внушила гостю, КАК!..  ЧЕЛОВЕК!.. ДА ЕЩЕ ВЗРОСЛЫЙ!.. должен  поступать.

Сугробихинцы устроились за столом. И начался пир.

Тут и Варвара Сергеевна с Титычем-Копытычем подоспели. Поставили на сцену подойницу, накрытую марлей, и от волнения перебивать  друг друга начали.         

 – Подоила я Зорьку! – говорит Варвара Сергеевна.

 – Не бывает такого! – ахает Копытыч.

 – Молоко у Зорьки отличное! Густое, парное... 

 – Не бывает такого! – это снова Копытыч.

 –  Накрыла подойницу и в дом понесла! – рассказывает Варвара Сергеевна.

 – Никогда с таким не сталкивался! – чуть не плачет Копытыч.

 – А дома-то марлю сняла, – всплескивает руками Варвара Сергеевна. – А в ведре не молоко..

 – Что же там?! – удивились все.

 – Мороженое!

Сугробихинцы столпились у подойницы. Развязали марлю.

Действительно, мороженое! Сливочное. Густое, вкусное...

Все пробуют, нахваливают. Только Копытыч, как попугай:

 – Не бывает такого!

Здесь гипнотизер поднялся:

 – Бывает, Копытыч! Теперь у Зорьки молоко не простое, а ГИПНОТИЗЕРСКОЕ. Варвара Сергеевна, прежде  чем Зорьку подоить, вы ей на ухо шепните, что вам надо. Сметану или мороженое? Сливочное масло или простоквашу?  Если просто парное молоко – шепните про парное... И Зорька вас послушает!

 – А если кумыс попросить? – азартно спрашивает Овесыч.

 – Кумыса не получится. Все-таки Зорька не верблюдица.

Тогда Овесыч остыл.

 – Кабы кумыс от коровы получался, – говорит, – вы бы и мою Ночку загипнотизировали. А так не надо.

Остальные тоже решили, что одной необычной коровы для Сугробихи достаточно.

Варвара Сергеевна пообещала напоить всех с утра простоквашей. И запела на радостях.

Остальные подхватили.

Пели сугробихинцы до утра. А одну песню даже несколько раз исполнили. Вот такую:

 – Ой, да не вечер, да не вечер!
    Мне малым мало спалось.
    Мне малым мало спалось.
    Ой, да во сне привиделось..

Поют и на гипнотизера поглядывают. А тот подпевает...