Прощание волхвов. гл. 11. второй бой с горынычем

               Глава одиннадцатая. Второй  бой  с  Горынычем.
                Людские страсти не чужды,
                И самым верховным богам.
                Их так же пугает ужас,
                И жить им мешает срам.
                Когда-нибудь будет иначе,
                Остынут за бездну лет.
                Но тот, кто над временем властен,
                Найдет и любви секрет.
                Наступят счастливые годы,
                И позабывши срам,
                На завтрак, обед и ужин,
                Чтоб разбудить их души,
                Любовное зелье в уши
                Капать начнут богам.
    Любава в ужасе сжалась на своей постели, когда громкий топот ног возвестил о приближении стражи. Гаркун долго топтался у двери, не решаясь войти, но затем осмелел и, толкая перед собой троих вязальщиков, зашел в горницу, несмотря на истошный крик няньки. Княжна медленно встала с постели, но ноги у нее надломились, и она упала в глубокий обморок, заметив краем глаза, как рвался к ней из толпы бояр и дружинников за ночь поседевший князь. Все было напрасно. Прошествовав через городские ворота толпа вынесла ее к реке. Быстро привязав княжну к дубу стражники и старейшины городских цехов поклонились ей в пояс и бросились наутек, оставив висеть несчастную девушку в страшном оцепенении.
    Она стала рваться и кричать лишь завидев Змея, зовя на помощь отца, но все было напрасно. Змей сделал круг, чтобы убедиться в том, что никакой засады в этот раз нет и опустился возле княжны, пуская слюну из каждой своей пасти. Время от времени он отворачивался, чтобы выбросить в сторону клуб огня и дыма. Людоед разгрыз веревки вокруг ее тела и она, упав на землю, стала отбиваться, что было сил, от лижущих ее языков. Но вот змей задел ее шипом и из бедра полилась кровь. Глаза змея вспыхнули, когда он слизал первые капли ее крови и он, подняв все головы разом, огласил окрестности оглушительным ревом.
    Но не успели угаснуть раскаты змеиного голоса, как с небесной вышины ему ответил одинокий и хриплый рев боевого рога. Толпа закричала в восторге от чудесного зрелища. На сером в яблоках огромном крылатом коне с неба слетел Василий Кожемяка и ринулся прямо на Змея Горыныча. Потрясая копьями он смело подскакал к чудовищу, кинув лишнее копье в сосну.  Держа по копью в каждой руке он заставил змея уворачиваться от их чудовищных лезвий и тот не удержался, чтобы не схватиться за древко сначала одного, а затем второго копья. Третья голова змея изрыгала огонь и дым почти непрерывно и он сам начал задыхаться и кашлять. Когда молодец схватился за третье копье, торчащее в дереве, Змей могучим ударом вышиб его из рук богатыря. Он попытался освободиться от смоляных копий, но это ему не удалось и со страшным ревом  Змей выбил противника из седла.
    Никто не видел, как скатившаяся  под высокий берег княжна, стала горячо молиться и вызывать заклинаниями богиню Жель. В серебристых, как струи слез, одеяниях богиня немедленно явилась к своей подопечной и, поняв из ее сбивчивого рассказа, что ее герой и защитник вот-вот погибнет, расправила серебристые крылья за спиной и поднялась в заоблачную Правь. Световид, катаясь на драконе, посмеялся над ее заботой:
-Я помог ему самым сильным своим конем-Полканом, но если и этого ему мало, то я не буду вмешиваться далее. Пусть все случиться так как начертано в книге Судеб.
-Будто не ты сам по десять раз на дню переписываешь эту книгу!?-воскликнула Жель в страшном негодовании.
 -Я переписываю ее для тех, кто стоек в вере, и не бегает по десять раз на дню, то к своим богам, то к чужим. Уйди дочь Перуна, ступай жалуйся своему отцу. Пусть он поможет тебе.
 -Я уже говорила с ним, но он еще вчера заявил, что не намерен вмешиваться в судьбу князя и его дочери.
     Световид довольно рассмеялся:
-Я очень рад, что мы с  твоим отцом одинаково мыслим.  Тогда тем более нет повода помогать отступнику.
    И перескочив на одного из своих коней бородатый бог-воин умчался вдаль. Жель так топнула ногой, что при ясном небе громыхнул гром и проскочила молния. Испугавшись, как бы ей не досталось от отца за неположенные  повадки, она съежилась и грустная полетела уговаривать Полкана напасть на Змея Горыныча. Но Полкан сказал, что он может только унести Кожемяку с поля боя, а со Змеем он сражаться не имеет права, поскольку между служителями Нави и Прави подписан вечный мир.
-Ах, так ты хочешь, чтобы я, дочь Перуна, нарушила данное мною слово!?
    Полкан смущенно отвернулся:
-Прости, великая богиня, но когда-то я сватался к твоей сводной сестре Ладе и не ты ли первая отговорила ее от брака со мной?
-Ах, дело только в этом?-задумчиво протянула  Жель. -Ну, а если я сама предложу тебе свой союз  на пару  столетий?
    Полкан перестал следить за сражающимся Василием и сказал:
-Собственно мы стали с ним побратимами и я думаю, что боги простят мне вмешательство в битву служителя Нави со смертным.
    Жель, не теряя ни мгновения, отрезала свой белокурый локон изукрашенным бриллиантами кинжальчиком и, намотав его на палец Полкана, улыбнулась. Ошеломленный Полкан сделал тоже самое а затем, отведав горячие уста Жели, сломя голову бросился в бой. И, надо сказать, очень своевременно, так как  силы богатырские были уже на исходе. Кожемяка все медленнее и медленнее уворачивался от чудовищного пламени, свистевшего из змеиной пасти и совсем перестал бросаться на Змея с мечом во время коротких перерывов, которые Змей использовал для того, чтобы перевести дыхание и со свистом набрать воздуха для нового  жаркого извержения.
    От неожиданного удара мощных копыт летающего полуконя-получеловека Змей Горыныч свалился в реку, едва не подмяв  укрывшуюся в кустах  княжну. Тогда, накинув аркан ему на шею, Кожемяка попытался всадить ему в пасть третье копье, но змей откусил его у самых рук Кожемяки и поднялся в воздух. Кожемяка по веревке взобрался на шею змея и, отцепив от пояса тяжелую палицу с шипами,  начал гвоздить змея по голове до тех пор, пока тот не взмолился о пощаде:
  -Отпусти ты меня богатырь, буду я вечным твоим  слугой!-захрипел зловещий тиран.
    Но Кожемяке хотелось другого и он, восхищенный полетами на Полкане и на крылатом змее, уже решил, что сделает со своим чудовищным пленником. Ему хотелось летать и ради этой мечты он задумал сохранить жизнь гигантскому людоеду.
-Отправляйся к городским воротам, да не вздумай шутить со мною, бурдюк пустоголовый!
    Змей покорно полетел к городу, мотая двумя полу обгорелыми головами, и вскоре Кожемяка, заметив толпу у дуба, приказал змею снижаться.
    Переславская княгиня Варвара, младшая сестра князя, настойчиво пыталась привести брата в чувство, так как муж ее, отправляя ее к брату во Владимир, приказал ей сделать все возможное, чтобы спасти своего родственника, друга и союзника и дал ей в провожатые своих лучших воинов. Хотя сам он в тайне больше надеялся на хитроумие своей молодой супруги, чем на посланный с нею отряд.
    После того, как городские стражники  отнесли княжну к дубу, Варвара, применив все свое искусство врачевания, едва вернула князю почти угасшее сознание и он, с неимоверным волнением наблюдавший за всеми поворотами сражения, первым бросился к дочери, едва лишь свалка отдалилась. За ночь ставший стариком князь со слезами лобызал почерневшую от дыма княжну. Варвара, как могла прикрыла наготу племянницы, и в окружении толпы громко возблагодарила Богородицу за чудесное спасение, чем вызвала большое расположение городских старшин, давно тяготевших к греческой вере. Но простые горожане смотрели на нее с угрозой.
-Не молись чужим богам, отрекутся свои!-воскликнула красивая молодица. И словно в подтверждение ее слов раздался страшный вопль:
-Змей-то снова летит. Сюда летит, братцы!
    Толпа разбежалась. Старый князь один остался неподвижен, а затем, грозно зарычав, медленно пошел навстречу снижающемуся чудовищу. Он споткнулся раз, споткнулся другой и, запрокинув голову, повалился на выгоревший  берег. 
    Испуганный Василий  соскочил со змея, не забыв его предварительно привязать к дереву и накинуть ему свой широкий плащ на глаза. Змей не пытался вырваться, боясь получить новый беспощадный удар по затылку, на котором и так зияла страшная рана и черная кровь, пузырясь стекала на землю. Чудовище страшно шипело от боли, заглушая гомон собравшейся толпы. Василий подошел ближе к кучке самых смелых, что последовали за Любавой и Варварой,  дабы помочь князю, который, впрочем, уже ни в чьей помощи не нуждался, глядя в глубокую синеву неба неподвижными очами. Василий застыл рядом, ошеломленный горем полунагой княжны, едва укрытой широким плащом. Она безутешно плакала над телом отца и вдруг, с ненавистью взглянув на героя, воскликнула:         
-Зачем ты приволок сюда это чудовище, проклятый смерд?  Зачем ты убил моего отца?
    Ее обвинение было столь же нелепо, сколь и чудовищно.  Кожемяка протянул руки и упал перед ней на колени:
-Прости мою глупость, пресветлая княжна. Без злого умысла я совершил эту ошибку.
-Гаркун! Где ты, бездельник!-закричала княжна и усердный телохранитель тут же явился на ее зов.
-Принеси мне голову этого чудовища!-злобно глядя на Василия крикнула она. Тот только протянул руки в немой мольбе, но было уже поздно. Рванув коня Гаркун вихрем налетел на неподвижного змея и рубанул его по шее. Голова отлетела прочь и народ с визгом и ревом бросился кромсать тело чудовища камнями и кольями. Но Кожемяка не мог допустить этого, так как нутром чувствовал, что змей ему еще понадобиться целый и невредимый, хоть и недвижный в мертвом своем покое. Он раскинул руки и закричал:
-Прочь от моей добычи, жалкие трусы, где вы были все, когда я один сражался с живым Горынычем!?
    Мало-помалу толпа поредела и люди разошлись, виновато глядя на богатыря. К нему подошли Бодрич с Поляночкой, которая влюбленно глядела на Кожемяку. Он тоже не мог забыть беззащитную наготу девушки, которую ему пришлось защищать от жуткого дракона и, чувствовал, что если бы ему было по силам изменить суть вещей, то не своенравная княжна, а нежная боярышня могла бы стать его надежной и верной опорой. Он вздохнул и, поклонившись воеводе, вытер непрошеную слезу.
-Ничего, не печалься молодец-строго сказал воевода. -Садись-ка ты на коня и поезжай в княжеский терем. Пока поживешь в моих покоях, а я уж послежу чтобы завещание князя Тригора было выполнено в точности. Даже, если мне придется силком отдавать его дочь за тебя замуж.
-Подведите богатырю коня!-крикнул он слугам и Василий с благодарностью принял из рук не сводившей с него глаз боярышни шелковый повод великолепной серой кобылы. Она не удержалась от того, чтобы лишний раз не дотронуться до рук Кожемяки и перехватила поводья у подошедшего с кобылой слуги. Воевода неодобрительно посмотрел на нее и крякнул. Однако в этот момент Василию на ум пришла та самая робкая, казавшаяся сегодня неважной мысль и он, ухватившись за нее, позвал из толпы полу знакомого молодца:
-Эй, добрый молодец! Не в службу, а в дружбу, сгоняй на кожевенный конец да позови сюда кого-нибудь из наших мастеров. Скажи, Змея обдирать будем.