Ангел небесный продолжение 16

- Странная пошла молодежь, – заметил Потехин, защелкивая входную дверь. – Если бы мне предложили такую возможность, я бы, наверное, с ума сошел от сча-стья. А Курицыну хоть бы хны! Спокоен, даже равнодушен, я бы сказал. Изменился сильно Рома, раньше таким он не был. Или с ним что-то происходит, о чем он гово-рить не хочет.   
- Да что ты выдумываешь, Владичка. Вся нынче молодежь такая, - успокоила мужа Вера, – деловая, энергичная. Отстали мы с тобой от времени. Ну, и ладно, нам и так хорошо. Правда, Владичка? Пойдем пить чай.   
- Это не мы отстали, а время вбок ушло. Нельзя жить только выгодой или деньгами. Надо и о душе подумать. Ладно, пошли пить чай, Не зря же ты на стол собирала.
А коньячку я сегодня все-таки выпью. За Ромкино поступление. Нельзя упус-кать такой случай.
 
Действительно, события закрутились с невероятной быстротой и Ромка уже ничего не понимал. Вчера - перстень, деньги, сегодня - Гнесинка, скрипка. А где же он сам, куда его несет? Вспомнился эпизод из детства. Вечер, он сидит за столом, пе-ред ним тарелка с супом, мама ругает его, ешь сейчас же, а не то за шиворот вылью, он не ест, не может, потому что из репродуктора звучит музыка. Он слушает музыку, затаив дыхание, волшебные звуки вливаются в сердце и Ромки уже нет, музыка забирает его с собой и они летят куда-то вместе в поднебесье, бестелесные и счастливые. Мама бросается к репродуктору, вытаскивает в гневе вилку из розетки, репродуктор замолкает, но музыку-то не остановишь, она звучит и звучит, все громче и громче, заполняя собою весь мир, все окружающее пространство… 
Выходит, родился Ромка для того, чтобы стать музыкантом. Значит, Потехин прав и ему необходимо ехать в Москву, в Гнесинку. Это его единственный шанс, уда-ча. Надо возвращаться в музыку. Ничего, кроме музыки, ее Величества Музыки. А он ее безмолвный раб навеки.   

Вскоре ребята были у “Космоса”. Соблюдая осторожность, Ромка в кафе захо-дить не стал, а послал за скрипкой Риту. На их счастье дежурила официантка, та, что обслуживала в выпускной вечер и видела их вместе, она и вернула Рите оставленный по забывчивости футляр с инструментом. Теперь к маме, скорей, время дорого! Но на Окружной им пришлось задержаться. И снова весы Ромкиной жизни качнулись в сторону перстня и денег.      

- Мама, мы пришли! – крикнул Ромка. – Мы есть хотим. А почему у тебя дверь открыта?
- Разве? – донесся из кухни удивленный голос и в прихожую вышла Зина в фартуке. – Я вроде закрывала ее. Ах, да, к тебе же приходили! Вспомнила. Наверное, тогда я и забыла закрыть. За вами закрыла, а за этим твоим гостем забыла. Идемте есть, все уже давно готово.
- Да кто приходил-то? – удивился Ромка, сбрасывая обувь.
- Да этот, как его, из кафе. Костя, кажется. Не старый еще дядечка, но какой-то неприятный, все про перстень говорил. Он меня так напугал! Сейчас ничего, отошла, легче вроде стало. Ромочка, а что за перстень такой? Почему он о нем спрашивал?
Ну, все, обложили. Снова беспокойно застучало сердце. Ромка пошел в ван-ную мыть руки. Значит, Константин Эдуардович с Поросовым заодно. Раз он про перстень знает, значит, Поросов ему все рассказал. И послал менеджера на разведку. А Ромка, как какой-нибудь простак, открылся менеджеру про свой поход к Поросо-ву. Вот чудак на букву м, вот дурень!
- А что он говорил, этот Константин Эдуардович? – Ромка вышел из ванной с полотенцем, вытирая руки.
- Точно, Константин Эдуардович. Так ты его знаешь, Ромочка? Он твой знако-мый?
- Мам, ну скажи, о чем он говорил? Не тяни душу.
- Предупреждал, чтобы ты носа нигде не показывал, а куда-нибудь спрятался. И еще мне говорил, чтобы я с квартиры съезжала. Пока все не успокоится. Так и ска-зал – пока все не успокоится. А что должно успокоиться, Ромочка? Что случилось? Ничего не понимаю. Пойдемте обедать, щи стынут.
Ничего не пойму. Предупреждают, когда хотят помочь. Выходит, менеджер ему хочет помочь? Предупреждает, что Поросов начал за ним охоту? Ну, тогда дру-гое дело. Поросов ждет, когда Константин Эдуардович принесет ему информацию на блюдечке. А Константин Эдуардович тем временем предупреждает Ромку об опасности. Все сходится. Одно непонятно – как менеджер раздобыл адрес Ромкиного дома?

Ели в напряженном молчании, говорить никому не хотелось. Ромка обдумы-вал план дальнейших действий, не хотелось уходить из квартиры, но сделать это, видимо, придется, чтобы спастись и замести следы. Константин Эдуардович прав, менеджеру известно что-то такое, чего не знает Ромка. Рита поглядывала на него, опасаясь испортить все неосторожным вопросом, сама же просила сначала не сдавать перстень, потом согласилась на то, чтобы его сдать и в довершение всему радовалась как ребенок, что перстень, наконец, в скупке, а деньги на руках. Зина попеременно смотрела то на сына, то на его девушку, не понимая, что происходит, волнение ее росло с каждой минутой, наконец, она решилась спросить.
- Ромочка, объясни мне, что происходит? Откуда у тебя деньги? Не молчи, а то я с ума сойду. Ромочка!
Рита тихонько посмотрела на Ромку, знаками, движением лица показывая, да скажи ты ей, все равно не отстанет. Ромка поднял испуганный и страдающий взгляд. Боже, и когда кончатся его мучения? Рита даже испугалась, глядя на него.
- Да, мама, у меня был перстень. Но я не крал его, слышишь, не крал!
- Да я верю тебе, сыночек, верю как никому больше! – бросилась к Ромке Зи-наида, обнимая его, прижимая и целуя. – Почему они тебя мучают? Что ты им сде-лал?
- Они богатые, жирные, как я их всех ненавижу! – закричал Ромка. И заплакал, задрожал, забился в конвульсиях, беспомощно и совсем по-детски. Не вынесло серд-це подростка тяжких испытаний, разорвалось надвое, сколько же можно держать в себе эту страшную новость, и Ромка на минуту потерял сознание. Слава Богу, рядом с ним были близкие люди.
- Ну, что ты, сыночек! Разве можно так? – успокаивала Ромку Зинаида, гладила его, ласкала. - Господь милостив, Ромочка, он прощает всех. И тебя простит. Не мучь себя,  расскажи все, как есть. Скажи, тебе полегчает.
- Ромка хороший, он замечательный, он не мог украсть, ему перстень подари-ли, он заработал его, заработал, - теперь и Рита заплакала, не сдерживая потока жарких, горячих слез, чувствуя, что Зина любит и жалеет Ромку.
- Я знаю, дочка, знаю, не плачь. Мой сын не мог украсть, Ромочка – не вор, - сказала с горечью Зинаида. – Но бывают обстоятельства, когда человека мучают со-блазны и устоять невозможно. Нет такого греха, который бы превысил любовь Бо-жию. Молись, доченька, и услышит Господь наши молитвы и спустит тогда с небес благословенную свою помощь. Я знаю это, чувствую, что все окончится хорошо. Ро-мочка молод и у него все впереди.   
Какое-то время Зина и Рита сидели молча, глядя с любовью и надеждой на беспамятного Ромку. Наконец, наваждение прошло, схлынуло так же внезапно, как и набежало. Ромка очнулся, встал, пошатываясь, осмотрелся. Что с ним было, где он?
- Идем, мама, - глухо сказал Ромка. – Рита, собирайся.
- Куда, Ромочка? – спросила Рита.
- К тебе пойдем. Ты же хотела жить у вас, вот и пойдем к тебе. Здесь нам оста-ваться нельзя.

- Константин Эдуардович?
- Да, это я. А кто это? Вадим Евгеньевич?
- Узнал, - в трубке засмеялись. – А чего у тебя голос дрожит?
- Ничего не дрожит. Вам показалось, Вадим Евгеньевич.
- Ладно, не будем об этом. Ты исполнил мою просьбу?
- Так ведь еще два дня не прошло. У меня в запасе еще один день.
- И ты ждешь его, сложа руки. Ты что-нибудь нарыл? – в трубке засопели.
- Да, я был в интернате, - Константин Эдуардович споткнулся, не зная, что ска-зать.
- Ну, и? Чего молчишь? Если ты прикрываешь этого сорванца, тебе несдобро-вать. Ты понял?   
- Да никого я не прикрываю. И хватит меня пугать! Дали мне несколько адре-сов, проверяю. Завтра нужный адрес будет у вас. Все, конец связи.
- Вот это мужской разговор. Это я и хотел от вас услышать. До связи, любез-ный Константин Эдуардович.
- Пошел ты, знаешь куда, - выругался Константин Эдуардович, бросая в раз-дражении телефонную трубку.

Скрывает что-то этот скользкий менеджер, темнит, надо бы его проверить. Поросов набрал еще один номер.
- Витенька, зайди ко мне, разговор есть. Да, прямо сейчас.
Никому доверяться нельзя, все надо делать самому. И что за время пришло! Чуть зазеваешься, а у тебя из-под носа - хвать и утащили. Вот никогда бы на Ромочку не подумал, а он вором оказался. И такой шустрый, пропал, как в воду канул. Ниче-го, найдем мы его, непременно найдем! Не таких отлавливали.
Поросов налил в бокал темно-вишневого ликера и с наслаждением выпил. Все-таки жизнь прекрасна!

Шая Зеликович совершил ошибку. Он понял это ровно в ту минуту, когда за-крыл за Ромкой дверь своего ювелирного магазина. Боже ж мой, пропал, пропал Шая безвозвратно! Теперь жди хозяина. Поросов узнает, придет и покрадет весь его магазин. Как же он сразу не сообразил, не понял, что перстень такой может быть только у одного человека в городе. И все жадность его бездонная, аппетит ненасыт-ный. Говорил Господь – не стяжай и не завидуй, будешь спать спокойно.
Шая Зеликович подошел к шкафчику, открыл дверцу и вынул из него графин с водкой и стопку. Кто бы видел, как Шая пьет? Никто не видел, потому что Шая пьет очень редко, только в исключительных случаях. Сегодня случай особенный, будь он неладен! Шая дрожащей рукой нацедил в стопку пятьдесят граммов, поста-вил графин на место, прикрыл дверцу, перекрестился и выпил. Слеза покатилась по впалой щеке старого еврея. Ох, и стервец мальчишка, ангел-соблазнитель, и зачем он только ему дверь открыл? Что творится на белом свете, Боже ж мой! Нет, лучше расстаться со ста пятьюдесятью тысячами, чем лишиться всего магазина. Сто пятьдесят тысяч – целое состояние! Ай-яй-яй! Но это ничего не значит по сравнению с тем, сколько сил и энергии, сколько капитала вложил Шая в свое предприятие. Ведь ювелирный магазин для него все равно что дом родной. Сколько дней и бессонных ночей напролет проводил он за подсчетом бухгалтерских книг, сколько детской радости приносил ему подсчет живой, накопленной прибыли, копеечка к копеечке, рубль к рублику, сколько гордой уверенности в себе доставляли ему золото и драгоценности, безропотно и тихо лежавшие на полках магазина. И вот - обокрали, обчистили Шаю почем зря, оставили без гроша, без единого шекеля! В один день пустили по миру! Придется вернуть перстень хозяину, подарить владельцу то, что так легко, без лишнего шума он приобрел у случайного прохожего. Лучше отсечь палец, но сохранить руку. Вот тебе, Шая, урок, впредь будешь умнее.   
 Шая Зеликович еще раз с грустью взглянул на перстень с алмазом, перели-вающимся в вечерней тиши, вздохнул и пошел из магазина. Время позднее, засидел-ся, пора к семье, ужин, наверно, остыл, а уж завтра будем ждать гостей. Ошибки все равно не исправишь. И потерянных денег не вернешь.

Весь следующий день Шая в тревоге ждал гостей. А они не приходили и не приходили. Наконец, Шая, намучившись и измотав последние нервы, решился сам позвонить Поросову и сказать ему о находке. Так будет лучше. Большому человеку оказать услугу всегда полезно. А маленькому человеку без покровителя не прожить.

Поросов чрезвычайно обрадовался нежданному звонку, просто не описать, как обрадовался. Надо же, перстень нашелся, сам нашелся и о себе объявил! Просто чудо какое-то! И уже через семь минут Поросов был в ювелирном магазине Шаи Зеликовича.
- Ну показывай старый еврей, где мой перстень с алмазом? Если соврал, пеняй на себя. Не видать тебе магазина как своих ушей.
- Как можно, Вадим Евгеньевич, как можно! – всплеснул руками ювелир. – Вот ваш перстень, глядите! – и Шая, расплывшись в сладкой улыбке, протянул Поросову коробочку с перстнем.
Действительно, это был тот самый перстень с алмазом, который пропал у По-росова в день его неудачного свидания с Ромкой. Поросов в волнении задрожал и выхватил коробочку из рук ювелира, целуя и прижимая ее к груди.
- Шая, дорогой ты мой! – взвизгнул от восторга Поросов. - Как же ты его на-шел? Как он попал к тебе? Расскажи, расскажи все по порядку, быстрее, мне не тер-пится все узнать.
- Вчера вечером, в десятом часу я закрывал мой магазин, - начал свой рассказ Зеликович, - как в дверь постучался молодой человек, совсем еще юноша…
- Как его звали? – перебил в нетерпении Поросов. 
- Он не представился. Постучал и попросил впустить. Я, разумеется, не стал этого делать и не открыл дверь. Мало ли кто шляется по городу в это время!
- Это Ромочка! Конечно же, это он! – снова воскликнул Поросов.
- Но юноша не ушел, - продолжил Шая, - а стал шуметь и добиваться того, чтобы его впустили. Я хотел было уже звать на помощь милицию, куда старику про-тив молодого, как вдруг юноша показывает мне перстень и предлагает его купить. Я сразу смекнул, что перстень ворованный, у бродяг не может быть таких богатых перстней и впустил проходимца.
- И дальше? – с горящим взором спросил Поросов.
- Дальше, понятное дело. Я купил этот перстень для вас. Пользуйтесь, пока жив старый Шая, - улыбнулся в слабой надежде ювелир. Может быть, Поросов по-жалеет его и возместит часть убытков? Напрасно он так сказал.
- Для меня? – удивленно подскочил Поросов. – Купил мой перстень для меня? И что же ты теперь хочешь?
- Ничего не хочу, - побледнел ювелир, не ожидая такой реакции от Поросова. – Пользуйтесь, он ваш.
- Он и был мой, если хочешь знать, гадкий ювелиришка, - завизжал Поросов. – Ты, видимо, хочешь, чтобы я выплатил тебе компенсацию? Я правильно тебя понял?
- Что вы, Вадим Евгеньевич! Помилуй Бог! Вы неправильно меня поняли! – как можно мягче и деликатнее произнес ювелир. Еще не хватало, чтобы Поросов из по-кровителя превратился в кровного врага.
- Неправильно понял? – спросил Поросов. – Ну, тогда ладно. Смотри у меня, Зеликович, я скор на расправу. Жжик – и нет человека!
- Я знаю, все знаю. Чего только не знает старый Шая Зеликович! – с грустью сказал ювелир. – Оговорился, подвел меня поганый мой язык. Возьмите перстень, это мой вам подарок. Носите на здоровье!
- Ладно, прощаю, - грубо сказал Поросов, пряча коробочку. – И я тебе делаю подарок, мудрец Шая – отныне твой магазин будет под моей крышей. Первый взнос можешь не платить. Любезность за любезность. Но со следующего месяца, изволь, как положено, десятую часть прибыли моим охранникам. У нас демократия, все должно быть по справедливости, по закону. А закон в городе - это я.   
И Поросов расхохотался, самодовольно и жадно.
- Премного благодарен Вашей милости, - ответил старый ювелир, радуясь, что все обошлось, что магазин цел и что можно пойти домой и отдохнуть, наконец, от нервного и тяжелого дня. На все воля Господа, прав тот, у кого больше прав.
Шая утер пот со лба. Слава Богу, жив.

(продолжение следует...)