Не Такой Как Все. Продолжение. Не Такой Как Они

Любителю коfffе


Нельзя помнить
Страшно забыть
   С. Майер


 НОВЫЙ ДЕНЬ
  Солнце… Сегодня Оно светит ярче обычного или мне просто так кажется, но невыносимо, невыносимо даже осознавать присутствие светила за темными покрывалами, выполняющими роль штор - моих защитников, моих темных братьев. Я чувствую смертоносные, ну, или вредоносные (ведь, я так и не проверял - мне пока это не надо) лучи, которые как змеи, осторожно, будто готовясь к нападению, просачиваются сквозь прорехи ткани. Мне больно, хоть прямые лучи и не попадают на мою нежную кожу цвета белого мрамора, мне больно просто от знания, что Солнце существует, а мои глаза не видели Его уже несколько лет, несколько этих однообразных, тянущихся вечно, лет - мне кажется, что прошли столетия. Сменились эпохи, а Оно так и светит на своих детей, которые с любовью ловят каждый квант своей кожей, впитывают тепло, получают энергию, меняют свой цвет благодаря загару.
  Я лежу на полу и наблюдаю, как пылинки танцуют в пространстве моей комнаты. Они поднимаются, закручиваются в вихре и, следуя каким-то своим законам, опускаются или продолжают висеть в ярко освещенном воздухе. Да, мне стоит провести уборку, но для кого и для чего?..  Мой кот, уже взрослый мужчина в полном расцвете сил, лежит на ковре, наблюдая за действом крошечных пылинок, этого микромира, не замечая происходящих перемен, а я чувствую, что грядут изменения, а он просто переключается в игре на свой пушистый белоснежный хвост и не думает о будущем. Я завидую ему, ему не нужно осознавать то, что прожит еще один день, еще один день зачеркнут в календаре, еще один раз Земля обернулась вокруг своей оси, еще один раз небесное светило село за горизонт, чтобы на следующий день вновь явиться ждущим людям, которые с радостью - если жизнь удалась, хотя бы на теперешний момент, или с горем - если жизнь- дерьмо или просто лень вставать на свою «любимую» работу день ото дня, каждый день, одно и тоже. Как же я должен встречать свой новый день? В ожидании? Чего? Я задумываюсь над этим вопросом и ожидаю, что когда-нибудь найду ответ. В счастье? Почему? Потому что я существую? Я не живу, я существую, это разные вещи, но вам не понять. Так должен ли я быть счастлив лишь потому, что имею телесность и могу мыслить? Наверно, да. Ведь много у кого и такой возможности нет. Хотя…
  Может, в ужасе? Из-за чего? Из-за того, что я чудовище, монстр, не такой как все, у меня нет друзей, нет родственников, нет работы, нет любимого занятия, нет любимой… Больно… Очень больно…
  О чем бы я сейчас не думал, новый день все равно начинался, он не ждал меня и спешил своим шагом, минутой за минутой, час за часом, пока я тщетно сопротивлялся этому. Все шло своим чередом, вопреки желанию, вопреки всему…
  Около двух недель назад я пробрался в палату к Тому. Мой спаситель умирал, я не вникал в подробности диагноза, знал, что у него рак легких в поздней стадии, я не специалист, но слово «рак» говорит само за себя. Я заставил Тома рассказать мне все, все, включая оставшийся срок пребывания его на планете Земля - около месяца, может два, не больше, возможно меньше, врачи бессильны, ну, а я тем более. Я никогда не отличался способностью дружески поддержать человека и теперь не знал, что делать, что говорить и чем помочь. Просто молчать, боясь сказать лишнее или просто приходить, чтобы он знал, что не остался один на один со смертью. Я чувствовал, какими глазами он смотрит на меня, в них застыла просьба, просьба подарить ему возможность продолжать существовать, хотя он понимал, что я этого никогда не сделаю, поэтому это желание так и осталось непроизнесенным. Ему такой способ быть в мире не нужен, он бы не смог, сдался бы, а я не смог бы заботиться и о нем - я о себе с трудом забочусь, а тут еще такая ноша на мои плечи - мне это не надо, ему это не надо - вот и все - застывшая безмолвная просьба в его серых глазах. Том улыбался, когда я навещал его, еще бы! Я приносил ему не соки с фруктами, а его излюбленный напиток, горячительное пойло на спирту - только оно могло заглушить страх, бессмысленный страх перед смертью, перед неизвестностью, что будет потом, что будет после всего. Пустота или другая реальность? Что же, Том узнает и сообщит, по крайней мере, он обещал. Смешно, наивно, я знаю, что это невозможно.
  А что будет со мной? С такими как я? Что произойдет с нами? Умираем ли мы вообще, возможно ли это или бесконечное существование среди земных людей и не таких как все? И вообще, возможно ли нас убить, уничтожить, лишить возможности пребывать в мире? Я задаю слишком много вопросов, а смогу ли я найти на них ответы? Опять вопрос. Опять неизвестность, опять ожидание чего-то. Чего? Скоро все изменится, то образование, что находится на месте, где когда-то было и стучало мое сердце, подсказывает мне, что грядут перемены. Плохие, хорошие - я не знаю, я лишь чувствую, что скоро все изменится.
  Вот так вот лежа на полу, ловя пылинки своим телом и задаваясь многочисленными вопросами, не находя ответов, я убил полдня. Солнце уже почти не просачивалось сквозь мои затемненные окна, кот проводил время в другом месте, не доступном моему взгляду и слуху, мое тело затекло и требовало смены позы, а мозг все работал, пытаясь найти хоть какое-либо решение. Не придумав ничего, я решил все-таки (что может быть банальнее?) сходить к Тому. Он будет не против, да и я развеюсь. Но мне стоит подождать - Солнце- Оно все еще на небе, и мне все еще не хочется испытывать судьбу - я лучше подожду. Продолжая беспощадно убивать время, я пытался поспать, но сон никак не хотел приходить ко мне. Дух сна в это время, наверно, был занят где-то в другом месте, даря наслаждение небытия кому-то другому. Мне оставалось просто лежать, закрыв глаза, надеясь, что сон меня все-таки посетит. Напрасно. Лишь, когда в комнате стало совсем темно, я решил тронуться в путь.

 ПРОСЬБА С ТОГО СВЕТА
  Улица встретила меня гулом машин, смехом компании неподалеку и свежим прохладным ветерком - осень дает о себе знать. Посильнее закутавшись в свою куртку, я побрел знакомыми путями. Легкий ветерок холодил мои щеки, на них - слезы… Больно… Заглушив боль, я продолжал без всяких мыслей путь к зданию с красным крестом. Пробравшись через знакомые кусты, я залез в знакомое окно- Том всегда оставлял его немного открытым на ночь, не зная, когда я наведаюсь к нему. Том спал, он плохо выглядел, исхудавший и мертвенно бледный - мне было жалко его, но я не мог ничего сделать, ничего изменить. Знакомый звук стука стеклянной бутылки о стол (по пути мне пришлось заглянуть в магазин) заставил Тома проснуться. Он был рад меня видеть, а мне было грустно, ведь я знал, что, возможно, это последний раз, когда я вижу самого близкого мне человека. Опять боль… Глушу… Страшно…
  …Я видел, что он хочет мне что-то сказать, но никак не может решиться. Темные круги под глазами говорили о долгой муке и боли бессонными ночами, о переживании того, что жизнь подходит к концу, так и не начавшись по-настоящему, а он ничего не сделал, ничего не успел, никому не подарил жизнь - пусть и дарил скудное существование мне - продлевал меня - поддерживал меня. После нескольких глотков, которые обожгли его высохший от жажды алкоголя пищевод, растеклись блаженными каплями по его опустошенному желудку и ударили дурманом в больную голову, Том, наконец, смог высказаться. Он понимал, что его просьба была детской и наивной, но в ней в ту же очередь была своя глубина и своя боль потери, осознание конца и невозможности противостоять, а вокруг – никого, пустота, тьма, среди этой темноты лишь малый луч надежды и поддержки. И этот луч – Я. Мне тяжело это понимать, но я должен помочь и хоть как-то поддержать друга. Я решил, что какой бы сумасшедшей и нереально безумной ни была бы его просьба, я ее выполню, ради всего, ради его помощи мне все это время. Все возможно, что я буду очень сильно скучать, когда его не станет.
Я немного успокоился, и одновременно у меня сжалось в груди, когда Том озвучил желание: дерево… Том попросил посадить его дерево во дворе или в любом другом пригодном, по моему мнению, месте. В его жилище, заброшенном и запущенном, росло в зеленом горшке дерево, названия я не запомнил, что-то латинское, неважно. В общем, это дерево-куст-кустарник-цветок (возможно его предки все-таки цвели?..) я должен был посадить во дворе. Заботиться о нем в мои обязанности не входило, просто жалко, что он пропадет в этой пустой одинокой квартире. А так, в этом даже есть свой глубинный смысл, оставить в мире хоть частичку после себя… Смешно… И грустно… Такая мизерная вещь, что я могу сделать для Тома. Это так просто, и я естественно согласился. Вот так, нагнав на себя тоску, переживания и заполучив ключ от его квартиры для выполнения сверхсекретного задания по пересадке дерева, я уходил, уходил с чувством боли в сердце… Больно… И грусть за то, что я чувствовал, что возможно в последний раз вижу своего спасителя, своего вора крови, своего самого близкого человека и друга. Да, за последние годы мы сблизились, и я могу смело назвать его своим другом, пусть и неудачника в амурных, да и во всех жизненных делах. А у Тома в глазах был ужас, страх, боль и слезы, гремучая смесь всех эмоций - я ведь тоже единственный близкий ему человек. В груди щемило, горло сжалось в жутком спазме, легкие перестали усваивать атмосферный воздух, глаза жгло ожидание потока слез, но я сдержался и выдавил из себя улыбку, точнее жалкое ее подобие, искусственное и насквозь фальшивое. В глазах Тома я увидел понимание того факта, что он должен меня отпустить. Я взял все в свои руки, попытался подбодрить себя и его, попрощался как обычно, будто ничего не изменилось и не думает меняться. И на оптимистической ноте, бросив глупую шутку в конце, я оставил своего друга с глазу на глаз с бутылкой дорогого виски на столе и одинокой Луной за окном. Я исчез…

 ОДИН ГОД СЕМЬ МЕСЯЦЕВ ТРИ НЕДЕЛИ ДВА ДНЯ ТРИ ЧАСА ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СОРОК СЕМЬ, СОРОК ВОСЕМЬ, СОРОК ДЕВЯТЬ СЕКУНД…
  Я уходил с болью в сердце- это было новое ощущение в отличие от ранее имеющейся травмы. Новое чувство, пусть и не столь сильное. Боль прошла новой волной по всем клеткам моего тела, освежила в памяти это чувство, заставила кровоточить сильнее ранее нанесенные раны, которые слегка затянулись за последние два года, точнее год семь месяцев три недели два дня и я взглянул на левую руку, на которой находились посланники с этого света, мои часы, те, которые были при мне еще в той жизни, три часа пятнадцать минут сорок семь, сорок восемь, сорок девять…стрелка продолжала путь дальше, секунд. Опять волна боли, уже давняя, знакомая, с которой я пытаюсь уже все это время сживаться, не замечать, глушить… Тяжело…
  Мне тяжело допускать в свои мысли воспоминания о ней. Опять боль… Она никогда не покинет мой разум, она завладела моим рассудком, она поселилась в моем сердце. С каждой мыслью о ней мое тело пронзают тысячи острейших осколков стекла, концентрация которых в груди слева достигает максимума. Невозможно сдержать потоки слез, я даже не пытаюсь, бесполезно. На сердце моем - шрам, который с каждым ударом и выбросом крови в мои сосуды, разрывает сердце на части, сжимает его, создает тупую и ужасно сильную боль, которую невозможно терпеть. Его словно замораживает, и я готов своими собственными руками разорвать грудную клетку и достать мой больной, искалеченный и весь в чувствах о ней, орган. Но я почему-то уверен, что даже такие радикальные меры мне не помогут, она навсегда во мне, в каждой крошечной частичке души и тела моего, а себя я, увы, уничтожить не смогу – это мое наказание – я должен мучаться о ней до скончания моих дней.
  С того самого ужасного дня, со дня катастрофы моего маленького мира прошел ранее указанный мной срок – кажется немного, но, поверьте, по-моему, боль преследует меня вечность, бесконечна она во времени и безгранична она по мощности. Первые месяцы были ужаснее некуда, я был в ступоре, забросил все, у меня даже пропал голод – совершенно пропал. Я был истощен, небрежен, отрешен от всех проблем мироздания, бледен как полотно, которое используют в рекламе дорогого отбеливателя и все домохозяйки уже спешат его приобрести. Я не знаю, как я это пережил.
  Боль… Опять новая волна дрожью и мелкими спазмами прошла вплоть до кончиков пальцев на моих конечностях. Я сижу под Луной в каком-то парке, ноги сами привели меня сюда. Как странно, смотрю я наверх, на единичные звезды и огромную желтую Луну в стадии полноты, она такая большая, что кажется порталом в другой мир, незашитой дыркой на полотне черного бархата в руках искусного мастера, который специально, нарочно, а может просто, устав, не заметил брака в своей работе. Сверху так прекрасно, я лежу и смотрю, как деревья не хотят отпускать еле удерживаемые уже потерявшие зеленый цвет листья причудливой формы на тени. Они будто вырезаны на небе и заполнены чернотой, но продолжают двигаться, водимые ветром как рукой кукловода. Один листок оторвался от веток и закружился в воздухе, подталкиваемый легким ветерком. Он парил в воздухе надо мной пару секунд, словно запрашивая разрешения приземлиться, но даже не получив последнего, лег на мою грудь. Лист упал на то место, где эхом боли стучало сердце. Весь скорченный, высохший, почерневший – он, казалось, проецировал мой больной орган на поверхность тела. Слезы… Уже ничего не поможет моему сердцу стать опять полноценным, так, как и не дано этому оторвавшемуся листку опять стать частью дерева и возвратить себе свежесть, зелень и оформленность. Обидно…
  Сверху так прекрасно… Да, я помню, что говорил уже это. Но все познается в сравнении. Пустым людям не понять всей прелести небес, одиноких звезд и конечно Луны, они совершенны. Вам может показаться, что за все время моего существования мне должно было это надоесть, эта однообразность, но вы ошибаетесь. Каждую ночь небо разное, оно открывается мне по-разному, по-новому, с новой силой, энергией и таинством. Серый человек не сможет этого понять, ему лень просто посмотреть наверх, просто так, просто, чтобы полюбоваться этими красотами. У всех нет времени, все куда-то спешат, а я на месте, пусть время и продолжает свой привычный ход, я никуда не спешу, я всегда все успею, и никто и ничто не отнимут у меня время, отведенное на то, чтобы радоваться красоте вокруг, красоте наверху.
  Как прекрасно наверху, но стоит повернуть голову… Серые кубы зданий, вестники урбанизации, как детский конструктор – только совсем не такой яркий. Единичные зеленые островки, где деревья задыхаются от воздуха города, толкаются в тесноте, жадно пытаясь достать Солнце. Если деревья – «легкие» города, то эти легкие на снимке выглядели бы хуже, чем таковые у курильщика с огромным стажем длинною в жизнь. Фонари через один. Мусор. Он повсюду, он везде, по периметру урны, но не в ней. Кто тогда чудовище? Я – монстр, который лежит в парке и с любовью смотрит на небо, который любит ночь вокруг? Это риторический вопрос.
  Сверху так прекрасно… Я хотел бы туда…

 ХИЖИНА ДЯДЮШКИ  ТОМА
  Я пытаюсь не думать о ней, но даже сам процесс недумания отдается болью. Я, наверно, любитель причинять себе боль, да. Я нарочно начинаю делать то, что чем-либо связано с ней, чтобы получить боль, дозу боли, укол боли, чтобы не дать себе возможности даже на секунду забыть о ней, это моя расплата. Раньше я всего избегал – это просто могло свести меня с ума, а может я и так сумасшедший,  не знаю, может, мы все больны, а больные здоровы, кто знает? Кто ставит критерии? Опять вопросы без ответов. Но я теперь ищу боль, жду боли, не могу жить без боли. Я снова могу пить кофе, пытаюсь. Пусть я и чувствую опять ее, аромат ее тела, аромат ее волос, вкус ее губ, ее дыханье, жар ее страсти, окунаюсь снова и снова в ее прекрасные глаза, тону в них, умираю и рождаюсь вновь, и тут же запах земли, ощущение песка и мокрой глины на руках, звук скольжения острия орудия в недра, чувство усталости в мышцах при напряженной физической работе, и последнее – кроваво-красные следы вокруг: в памяти, перед глазами, на руках, на одежде, на ее прекрасном теле. Эти красные отметины боли в вечности, они навсегда врезались в мое сознание. До конца отведенного мне срока. Ее не стало, я ее уничтожил, я стер ее с лица земли, я отнял у нее возможность радоваться жизни, отнял у нее шанс изменить все. Из-за меня она не сможет никогда улыбнуться, пусть даже не мне, пусть другому, она не сможет. Я – убийца… Я отнял жизнь у нее и отнял смысл существования у себя. Последнее, что я увидел в ее глазах – ужас, ужас от неожиданности происходящего и любовь, она все равно любила меня, и я верю, где бы она сейчас не находилась, продолжает любить. Я почему-то не сомневаюсь, что она простит меня или уже простила, или вообще никогда и не сердилась. Она просто доверяла мне и любила меня. И я любил ее и продолжаю любить с каждым днем, с каждым вздохом, с каждым стуком сердца все сильнее. Я живу в черном мире, в котором она была моим поводырем, моим лучом и моей любимой тьмой. Даже сейчас, когда ее не стало… больно… она продолжает заставлять меня жить, существовать, быть, хотя, может, все это лишь фантазии  в моем уставшем и больном различными мыслями мозгу. Но мне так легче не сдаваться.
  После я еще долго бродил и не заметил, как уже мои ноги сами привели домой, во всю ту же квартиру, где теперь меня никто не ждет, кроме моего домашнего любимца. Уставший за весь день после прогулки и долгих размышлений и рождений все новых и новых вопросов без ответов, я  отключился на том же полу, излюбленном месте.
Еще один день подошел к своему логическому завершению, а Луна – огромный желтый диск – продолжала освещать отраженным светом безмолвные улицы города, безмолвные, как мне казалось.
---
  Я проснулся в неудобной позе на полу. Новый день… Опять новый день… И что сегодня? А сегодня я полон новых сил, но я голоден, знакомое чувство, оно как самый хитрый зверь незаметно подкралось ко мне, я как обычно был не готов. Почему после стольких лет я не могу предсказать, когда же снова проголодаюсь? Я всегда жду его завтра, послезавтра, через неделю, через месяц, но не сегодня утром. Губы пересохли и потрескались, язык, казалось, прирос к небу и мне кажется не в состоянии произнести и примитивных слогов, голова болит, живот крутит, глаза покрылись кровавыми паутинками, и стала почти бесцветной радужка. В мыслях существовала лишь кровь, отбросив на второй план все остальные земные вопросы. Наслаждение, когда капли обжигают мою глотку, растекаются по внутренним полостям, дарят возбуждение всему телу. В голове пустота, лишь желание крови… Я хочу… Я голоден… Открыв холодильник, я обнаружил, что он почти полностью забит пустыми!!! полиэтиленовыми емкостями для моего любимого напитка!!! Сердце бешено заколотилось, меня ударило в пот, я со злостью, яростью, гневом начал выбрасывать их на пол – я и не замечал раньше, что их так много! Проблеск надежды – я вижу что-то алое… Алое… отдается у меня в голове… алое…заставляет по лицу расплыться улыбке… Да, это оно – еще не вскрытый пакет – Господи, Том!!! – ты опять спас меня! Я вгрызаюсь в пакет, алая жидкость ледяными и такими одновременно обжигающими ручьями растекается по моему лицу, попадает в меня – это наилучшее ощущение, заглушенная боль – лишь наслаждение. Капли крови освежают все клетки моего тела, дают новую жизнь, в голове туман – дурман, над головою – звезды. Счастье, наслаждение, небытие. Краем глаза я заметил, что мой котик обходит меня стороной, даже не пытается заглянуть к хозяину – на теперешний момент это моя территория, территория хищного животного, если кто-то потревожит меня сейчас – ему не поздоровится.
  Я полон новых сил, я счастлив, я наслаждаюсь своей любимой едой, я питаюсь, я обедаю, я наполняюсь. Наполняюсь для того, чтобы забыть чувство голода до следующего раза, когда оно меня опять застанет врасплох. Я буду жить до следующего раза, растрачивая свое наслаждение по капле в день. Я впивался в полиэтилен губами, пока не опустошил его, получив свою дозу наркотика, утолив голод и жажду, освежив внутренности, победив безумие. Мой разум успокоился и отключился.
  Очнулся я на кухне, сидя, прислонившись спиной к двери. Вокруг меня – застывшие пятна алой донорской крови. Спасибо неизвестному Мистеру Х - моему спасителю, да, его кровь пошла мне на пользу, она пригодилась человечеству, а этот Мистер Х получил свое вознаграждение в денежных единицах и заслуженный день отдыха. И все счастливы и все довольны.
  На губах знакомый соленый металлический привкус моего любимого магического сока, в голове потихоньку проясняется, но она все равно продолжает кружиться. Взглянув сквозь зашторенные окна, я понял, что провалялся в параллельном мире несколько часов, за окном – сумерки – и они зовут меня. Я благодарил в который раз Тома, он вновь спас мне жизнь. Когда Том узнал свой диагноз и собирался окончательно ложиться в больницу, он заблаговременно позаботился обо мне и забил холодильник на сколько смог кровью много- и глубоко уважаемых доноров. Я слишком быстро все растранжирил, я должен был экономить, но при первом же позыве – я не мог себе отказать, притом, что все здесь, под рукой – мой напиток богов. В других условиях мне этого запаса хватило бы на много раз дольше, но, увы, холодильник пуст и я не знаю, что мне делать. Том в больнице, пусть на сегодняшний день я сыт, но это была последняя припасенная для меня доза. Где мне добывать еду? Пока я сыт, я подумаю об этом потом. На сегодня у меня есть задание – я должен выполнить просьбу моего друга. Том заслуживает этого маленького счастья, хотя я и не уверен, что он успеет об этом узнать, главное, что буду знать я.
  Я быстро переоделся, умылся, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей персоне. Представьте, навстречу вам идет парень, все лицо которого в засохших алых пятнах плюс рубашка с аналогичной историей и глаза, полные безумия. Такой приведет в ужас любого, и уж точно вызовет подозрения насчет своего приличного поведения. Дорога медленно, но верно привела меня к дому Тома. Поднявшись наверх, я обнаружил, что все гораздо хуже, чем я мог предполагать. Меня встретило темное запыленное пространство,  с грудой всяких различных вещей на полу, горой остатков пития и еды быстрого приготовления, пивные банки и бутылки – скрюченные и без признаков насилия – были везде, также как и куски пиццы доисторических времен. Одежда, газеты, всякий хлам были свалены по всей квартире, но особенно вокруг телевизора. На мгновение я даже забыл, зачем пришел, но, осмотревшись, нашел то, что было причиной моего визита. Цветок в горшке, которому я должен подарить новую жизнь в новом месте с благословения Тома, стоял среди этого хлама, казалось, даже не тронутый всем этим беспорядком. Его листья чудом оставались зелеными, наверно, он не прихотлив. Вся эта обстановка угнетала меня, давила всей тяжестью, поэтому я, заполучив то, что мне было надо, поспешил удалиться из этого заточения всеобщего хаоса.
  Я решил поселить это зеленое сокровище возле себя, чтобы помнить, чтобы не забывать. Но для этого мне пришлось достать одну вещь, самую ужасную вещь из темных коридоров моей души, из места, в которое я не заглядывал со дня, когда произошел конец света. Мне пришлось достать железное чудовище со следами ржавчины как шрамы на изгибах металлического тела и всего в засохшей земле, которая кусками опадала на паркет под моими ногами, освежив вновь мои воспоминания, ударив в нос все тем же знакомым смрадом ужасной ночи. Я достал это орудие, старую как весь человеческий век лопату, ту самую, которая последняя видела мою любовь. Больно… Мне снова нужно было заглушить боль, воспоминания, завуалировать трепет в груди. Мне надо думать о другом, не думать о ней… Собрав остатки сил и сконцентрировавшись на задании, я смог немного успокоиться.
  Через дорогу, во дворе есть прекрасное место, на мой взгляд. Там растут деревья, а немного ближе к тротуару находится милая беседка, выкрашенная почему-то в фиолетово-зеленые цвета. Наверно, художник был неудачливым авангардистом в душе. И кто их поймет – этот авангард. За беседкой находится небольшая площадка, покрытая газоном – по-моему, сойдет для всех. Моему запущенному двору, где уже давно не слышно детских криков и смеха, а только старушки промывают события произошедших в этот день реально, виртуально или вообще в чьих-то выдумках. Так вот, моему двору будет подарена новая, пусть и зеленая, но все же жизнь. Не помнив себя, я орудовал инструментом с замысловатым именем лопата и пришел в себя лишь закончив работу. Все было сделано будто и не мной. Если кто-нибудь увидел бы это сквозь свои затемненные окна (а еще, если бы работали фонари), то подумал бы, что я закапываю труп, ну, или часть трупа, опустим какую, ну, или какие-нибудь улики недавнего происшествия, прогремевшего по теле новостям или на главных полосах газет рядом с объявлением очередной свадьбы (или развода) очередных звезд. Я заблаговременно позаботился о том, чтобы полить растение, захватив в самом начале ведро прозрачной жидкости. Вода из крана – я понимаю, что это ужасно, как кровь, которая текла не по эластичным сосудам, а по ржавым трубам водопровода городской сети. Но, что поделаешь. Не буду же я специально приобретать фильтр для воды или специально очищенную воду лишь для того, чтобы мой зеленый детеныш мог питаться экологически чистым жидким продуктом.
  Сделав хоть одно полезное дело (какой я молодец!), я заслуживаю долгожданного отдыха. Я отправился в мир цветных и не очень снов еще до первых лучей уже незнакомого мне Солнца.

 ТЫ?
  Мое тело охватывает боль, острыми, как лезвие, когтями разрывает живую плоть, вонзается в кожу и оставляет ужасные кровоточащие раны. Я не могу пошевелиться, а в темноте передо мною, наблюдая за всем этим жестоким наказанием, стоит она. Ее прекрасные глаза светятся гневом, местью, ужасом, беспощадностью. Ее выражение лица скривила несвойственная ей гримаса жуткого животного. Я не мог поверить своим глазам. От этой скребущей боли в сердце и осознания всего ужаса происходящего я не мог сдержать слез. Я плакал, нет, я рыдал, слезы ручьями стекали по щекам и скользили по моему обнаженному и окровавленному торсу. Она требовала боли, ей этого было мало, она хотела еще. В то же время это была не она, это была не моя любимая женщина, я не хотел в это верить, это была лишь оболочка, тело, футляр моей красавицы, внутри ее жило чудовище, монстр, который жаждал мучений и крови… Ее тело пылало огнем, который ласкал мое тело, отдаваясь жутким ощущением по всей поверхности, будто тысячи иголок, раскаленных до красна, вонзали в меня. Я пытался кричать, но из меня не выходило ни единого звука, даже хрипа. Лишь губами я мог произнести «я люблю тебя, прости».
  Я очнулся, и немой крик застыл у меня на губах. Вокруг все та же моя темная квартира, мое запыленное пристанище на неопределенный срок. Как прекрасно, что это всего лишь сон, хотя и слишком реальный. Я потихоньку начал успокаиваться. Дыхание и сердцебиение приходили в нормальный ритм, но мне по-прежнему было страшно. Я боялся, хоть и давно уже не маленький мальчик, я все еще не мог отойти от ночного кошмара. В голову опять полезли разные вопросы, хуже не бывает.
  Хватит валяться, пора вставать.
  Я и так потерял счет времени, потерял себя в пространстве. Мне следует немного развеяться, и в ту же секунду меня посетила сумасшедшая мысль – надо сходить в какое-нибудь людное место, сборище смертных, немного посмотреть на них, да и себя показать. Не так уж я и плох, просто стоит пройти курс водных процедур, привести в порядок лицо с недельной щетиной и сменить верхнюю и … нижнюю одежду. Контрастный душ взбодрил меня, окончательно смыв следы ужасного ночного сна, как будто его и не было. Вот и прекрасно.
  Я недолго думал над выбором места, остановился на знакомом клубе, том же, в котором встретил кучерявую блондинку, что подарила меня ночи и мне ночь. Я просто не сомневался в своем выборе, ведь с одной стороны это поможет мне вспомнить себя другого, того из прошлой жизни. А с другой, позволит посмотреть на этот дискотечный бред, на девочек и юношей, обкуренных и обколотых до потери контроля над собой и своими действиями, совсем другими глазами, глазами человека (или не совсем человека), которого вся эта бессмыслица уже не интересует.
  Перед многообещающим походом я решил прикоснуться губами к своему любимому черному как ночь и крепкому как вино сорокалетней выдержки и такому дурманящему как звезды над головой, кофе. Всего четыре буквы, а какой глубинный смысл в них заложен, аромат, который возбуждает и расслабляет одновременно каждую клеточку тела. Эти клубы сероватого дымка, исходящие от чашки с поверхности горячего напитка как загадочные и мистические духи, которые всеми силами завлекают в свой потусторонний мир, приглашают за собой, влекут последовать за ними. К привычному сладостному ощущению от пития прибавилась горечь, горечь потери, горечь слез, боль за нее. Но я все равно вернул любовь к кофе, она не забрала это чувство с собой, я по-прежнему наслаждаюсь, впиваю, впитываю и растягиваю удовольствие. А удовольствие надо растягивать – кофе следует поглощать медленно, не спеша никуда, чтобы вкус и аромат успел окутать вас с ног до головы, окружить теплом, разлиться удовольствием. За удовольствие нужно платить – я плачу – болью в сердце, все шрамы заставляют его разрываться в мучительных болях, как только мельчайше молекулы чудесного напитка коснуться меня. Я терплю, мне нравится, так я ощущаю, что она со мной, просто почему-то стала невидимой и неслышимой в этом мире. Она по-прежнему со мной, она по-прежнему рядом, а я по-прежнему люблю кофе.
  Я словил себя на мысли, что продолжаю пить кофе, находясь на дне чашки, черные мелкие зернышки застревают на зубах, другие проталкиваются дальше в пищевод – я вовремя опомнился, сильно увлекся воспоминаниями. Пора отправляться на темные улицы в поисках приключений. На улице было серо и сыро, ни Луны, ни звезд не было видно за пеленой хмурой дымки города и туч, нависших низко над землей. Я отправился влажными тротуарами, свидетелями дневного дождя, к пункту назначения.
  Мне сегодня точно повезет – лояльный FC/DC встретил меня – я прошел без проблем и на этом спасибо. Помещение сразу обдуло меня сладковато-сигаретным дымком с примесью корицы, знакомый ужасный аромат, который ты чувствуешь после удачной или неудачной вечеринки все последующее утро на волосах, на одежде, на своей пропотевшей в грязных плясках коже. Меня всегда тошнит от этого запашка. Но сегодня с этим дымом меня окутали воспоминания беззаботной молодости. Но радость длилась недолго – не с моим-то везением. Я просто счастливчик - моя «любимая» музыка – R’n’B – я никогда не любил этот бред, нет, звезда надо мной сегодня точно погасла, если и горела вообще. Я предпочитаю нечто электрическое, техническое, компьютерное, в своем роде искусственное, чтобы по телу бежал ток, заставляя причудливо выгибаться и строить различные комбинации рук и ног. Да, это у меня прекрасно получается. А что теперь делать? Раз пришел, буду бродить, наблюдая, как эротичные влажные тела девушек заманивают в свои ловушки парней, хотя в последнее время заметна тенденция смены положения, но не понятно, кого прекрасные мажорные парни завлекают. Загадка.
  Мерцающий свет, смена фигур, одурманенные лица, закрытые глаза, дым сигарет, дамы, одиноко стоящие в стороне и те, кто отрываются на танцполе, многие из них под кайфом, безумные глаза, безумный взгляд эйфории. Среди этих сумасшедших плясок я резко заметил белые кудряшки волос, то же милое личико и та же приятная фигурка. Анна. И сердце бешено заколотилось. Она пока не видела меня, пока…

 ВЕСТНИЦА ПЕРЕМЕН
  Треки сменялись, девчонки и те, кто был раньше парнями, продолжали зажигать, каждый по-своему вытанцовывали па, кто умел, а кто просто расслаблялся. Я не решался подойти поближе к знакомке, словно боялся спугнуть это видение, понять, что это мираж, игра больного воображения, но призрак не исчезал, он напротив продолжал кружить в ритмах танца, плавные движения, грациозные движения упругих бедер, прекрасная белоснежная грудь, которую так умело скрывал золотистый топ. Анна манила, притягивала как магнит, не видя меня, заманивала в свои сети как паук в свою ловушку, чтобы схватить и уничтожить, но, даже зная это, я готов был броситься навстречу гибели. Она была прекрасна как всегда, даже может еще прекрасней, ее алые как кровь губы горели страстью, и было невозможно устоять, чтобы не припасть к ним в горячем и последнем поцелуе, почувствовать ее дыханье, принести себя в жертву ей.
  Я боялся подойти, хотел подождать еще немного, чтобы набраться храбрости и словить нужный момент, и он не заставил себя ждать: подруги, окружавшие Анну, решительно куда-то отправились, оставив девушку одну на площадке. Вокруг нее образовалась пустота, которую некоторые особи уже спешили заполнить, но я опередил. Пристроившись поближе к Анне, я начал танцевать. Она не видела, продолжала все также с закрытыми глазами наполняться нотами популярных хитов. Я вдыхал ее аромат, от нее исходили сладкие как горы только что сваренной карамели, но совсем не приторные, а даже очень притягивающие запахи. Я нагнулся и поцеловал ее в нежную гладкую бледную и холодную шею. Она как будто пробудилась и резко повернулась ко мне, задев своими кудрями мое лицо и наградив меня приятным прохладным ветерком. В ее глазах сверкнул огонек изумления, неожиданности и испуга. Анна отпрянула от меня, судорожно оглядываясь по сторонам, ее ослепительные ночные глаза бегали по танцполу в поисках чего-то или кого-то. Потом, спустя пару мгновений, она взяла себя в руки и приблизилась, но все равно я смог заметить нервозность в ее движениях и взгляде. Анна делала (причем прекрасно) вид, что ей интересно, как я поживаю, как мои дела, но она определенно делала акцент на то, голоден ли я. Я успел ответить лишь кратко про обыденное, добавив, что пока сыт. Затем, она, все также нервничая, приблизилась и прошептала, но я уловил каждое слово, а главное смысл. «Мы найдем тебя». После этого Анна исчезла, ушла так быстро, что можно было подумать, что она испарилась. Я еще около часа бродил по клубу, надеясь вновь встретиться с ней взглядом. Увы и ах, и след простыл, а мне ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру и удалиться.
  До рассвета, до возрождения нового дня оставалось приблизительно два часа, я не мог рисковать, мне нужно было очутиться в темном прохладном доме до восхода всепоглощающего светила, а в душе было неспокойно, сомнения закрадывались мне в голову, лезли на зло, как ни старался я не думать ни о чем и ни о ком, но ее слова засели у меня в мозгу, который сопротивлялся их обрабатывать, прокручивались на бесконечном повторе. Все это было очень странно, эти четкие слова и этот глубокий смысл: зачем меня искать и кто такие «мы»? Это вопросы, на которые я в скором времени получу ответы. Может, они смогут мне объяснить и все остальное, все, что мучило меня все эти годы наслаждения кровью.
---
  Неделя прошла в ожидании, ползла как в замедленной съемке, время тянулось вечностью, я продолжал ждать. Ждал, а вокруг ничего не менялось, и никто не спешил меня навещать. Я уже начал сомневаться в сказанных Анной словах, в том, что вообще встретил ее в клубе, как в один из самых однообразных и ничем не приметных вечеров мою комнату встретил стук в дверь. В это время я пытался кое-как занять себя и маялся тем, что развлекал себя игрой с котом, который об этом, увы, не догадывался. Жаль, что он уже давно не маленький пушистый комок, которого интересовало все вокруг, включая самого себя. Теперь этого лохматого бездельника можно было наблюдать лишь за двумя любимыми занятиями (нелюбимые, вроде водных процедур и хождение по нужде в пригодное для такового дела место, он всячески избегал) – здоровый круглосуточный сон с перерывами на обед. Но иногда все-таки мое упорство брало верх, и я довольный и поцарапанный отпускал беднягу восвояси, после чего он обходил меня стороной несколько дней, боясь продолжения экзекуции. Вот и сегодня, привязав кусок старой газеты к нитке и, выдавав ее за бабочку, я тщетно пытался привлечь внимание моего домашнего любимца. Такого низменного презренного взгляда от своего кота я не ожидал, мне стало стыдно, выглядел я глупо и решил, что пора с этим завязывать. Неожиданный визит застал меня в неловком положении и чувствах – я стоял над невозмутимым пушистым созданием, размахивая перед его огромными глазами чем-то отдаленно напоминающим газетное насекомое с крыльями. Я встрепенулся. Посетителей, гостей всякого рода у меня никогда не бывало, соседи ко мне тоже не заглядывали – я их не беспокоил шумной музыкой, стуками молотка или вечно протекающей сантехникой. Я вообще склонен думать, что они не знают о моем существовании. Единственным живым лицом, кто ко мне заходил, был Том, который тяжелыми шагами, вечно не трезвеющей, уже привычно пошатывающейся походкой восходил по ступеням моего огромного особняка. А, подходя к двери, барабанил по ней без какого-либо ритма и такта, так, чтобы разбудить даже мертвого. Этот же стук был мелодичный, спокойный, но достаточно настойчивый. Я понял сразу, что за дверью находится женщина, одна, и мой разум, логически просчитав, выдал – Анна. А кто же еще? Тут особой прозорливости и не надо. Не спеша, предварительно проверив одежду и проведя рукой по волосам, бесполезно пытаясь выпрямить непослушные, давно не видевшие расчески, волосы, я открыл дверь, и естественно за ней оказалась Анна. Я ожидал, но все равно удивился. Она была очень красива, светлые кудрявые волосы были собраны в беспорядочный пучок, из которого выбивались отдельные пряди; алые и свежие, как только что срезанные розы, губы и такие же алые огромные серьги как гроздья винограда. Спускаюсь взглядом вниз, открытая белоснежная нежная шея, светло-голубая блузка, обтягивающая, скрывающая и одновременно показывающая все прелести молодого тела, светлые джинсы, с которыми она казалась одним целым. Завершали все это прекрасное зрелище алые туфли на шпильках и огромный пластиковый браслет на ее тонкой хрупкой ручке. Но аромат… Она испаряла, казалось не парфюм, а свои собственные гормоны, как переполненная зельем чаша, которое нормального мужчину заставляют нервничать и беспокоиться и даже самого сытого, оно сразу превращает в голодного и жаждущего. Огромные глаза цвета черной ночи пронзали меня насквозь, я засмущался, я чувствовал себя полностью обнаженным перед ней. Анна начала свой рассказ, свой монолог, едва попав в темные коридоры моего пристанища, попросив предварительно не перебивать.
  «Я не должна была этого делать, я всегда была слишком взбалмошной и самой непослушной из вампиров. Мы все одна команда, а я продолжаю выкидывать все новые сумасшедшие штучки. Ты был одной из них. Моя слабость, как мне не позволяли старшие, наш запрет, я его нарушила. Меня бы ждало самое ужасное наказание, если бы я не была любимицей, но и это не спасло бы меня в случае, если бы ты вел себя иначе, если бы ты все испортил. Я думаю, нет, я уверена, что Они бы все замяли, но это же огромный риск раскрытия нашей природы. Мы – вампиры, поверь, нас много и за каждым из нас следят, Они не дают нам голодать. Этот клуб, клуб, в котором я встретила тебя, и любопытство захлестнуло меня, клуб принадлежит нам и ты с данного момента там желанный гость.
  Ты, можно сказать, незаконно рожденный, но ты вампир, ты один из нас, и я благодарна судьбе, что ты не совершил ничего дурного. Сотворив это с тобой, я очень испугалась, а вдруг я произвела на свет монстра, который нарушит тайну нашего существования и поставит под угрозу наши жизни. Никто ничего не должен был узнать, и, я уверена, что никто и не знал до прошлой недели. Ты просто молодец, я, конечно, надеялась, что больше тебя никогда не увижу, что тебя уже давно нет в живых или хотя бы в этом городе, я боялась, но ты молодец, ты не потерялся и не подвел нас. После твоего визита меня опросили с пристрастием, сопротивляться и врать нет смысла, Они тонко чувствуют, поэтому теперь про тебя Они знают все.
  Я просто польщена твоим характером. Когда я стала вампиром, я была не одна, меня окружали свои, но им все равно приходилось с разной периодичностью скрывать следы моего зверствования, хотя еды у меня было предостаточно. Я была не управляема. Ты же… Ты не такой, ты не взорвал в первые месяцы газеты и телевидение новостями с жестокими кровавыми подробностями и не ввел в ужас окрестности. Я подумала, даже обрадовалась, что, скорее всего у меня ничего не получилось и ты не выжил. Теперь же нам все известно. Но ты совершил одну маленькую глупость, конечно же, ты ничего не знал, и это помогало тебе выживать, но ТАК нельзя. Том, человеческий детеныш, человек от кончиков пальцев до кончиков волос, алкоголик-неудачник, знал нашу тайну. Я повторюсь, знал. Рак легких в поздней стадии, мы ему помогли, и, если тебе станет от этого легче, он ничего не почувствовал, хотя обычно с такими мы поступаем иначе.» Я ощущал, как волосы становятся дыбом, глаза расширяются, но от ужаса я не мог произнести ни звука, а она продолжала. «Мы всю эту неделю следили за тобой, это было не сложно, ведь ты почти не вылазишь из своей конуры, узнавали все про тебя. Мы знаем про твою девушку, про твою любовь (она с насмешкой растягивала каждый слог…больно…) и знаем, что все обошлось, ты как всегда на высоте. Но нас беспокоит то, что ты потенциально способен совершить глупость, ты можешь сорваться. Однако ты один из нас, и уже не скроешься. Никуда. Не пытайся даже, мы везде, мы повсюду.
  Я что-то увлеклась. Ближе к делу. Мы, и я в том числе знаем, что теперь тебе есть нечего, твои запасы иссякли (она все с той же ужасной насмешкой распахнула мой холодильник, к своему несчастью, я забыл очистить его от следов присутствия еды, теперь эти полиэтиленовые мешочки с красными подтеками давали ей повод еще раз усмехнуться). О, да у тебя есть дружок, (взгляд Анны упал на моего котика, который зашипел, шерсть стала дыбом, а сам он выгнулся в дугу – я впервые видел его в таком состоянии, а Анна сделала ответный жест, зашипев как дикий зверь перед нападением, обнажив свои белоснежные зубки, затем кухню взорвал ее пронзительный и ужасающий смех, котик убежал, а Анна продолжала смеяться, но это был отнюдь не добрый смех. Откуда в этой хрупкой кудрявой девушке столько жестокости и скрытой злости, такой ярости, что я чувствовал страх каждой клеточкой тела)…Упс, я опять отвлеклась от темы. Мы берем тебя под опеку, чтобы ты голодный не натворил чего. Ты будешь питаться в клубе, но (она сделала акцент на этом слове, причем в глазах сверкнул адский огонек) – это не благотворительность и не безвозмездность, мы берем тебя на работу. Естественно, ночную. Ты будешь чистильщиком. Благодаря твоему прекрасному таланту скрывать место преступления, конечно, от нас ты ничего не скроешь (меня колотила ярость, но я собрал все силы, чтобы на лице не появилось даже намека на это), твоя работа будет состоять в том, чтобы избавляться любыми тебе известными и более привлекательными способами от наших источников пищи, от которых больше нет никакого толка. Поверь, ты такой не единственный, чистильщиков много, будешь работать хорошо – пойдешь вверх по карьерной лестнице (опять душераздирающий смех этой блондинки без сердца. О, как же я ненавидел ее в этот момент, за этой прекрасной оболочкой ее тела скрывалась гнилая и жестокая душа, если таковая вообще имеет место). На первое задание так и быть я пойду с тобой, меня попросили, а возможности отказать у меня нет. В следующую среду вечером я зайду, будь готов к полночи. Аривидерчи.»
  Дверь с грохотом захлопнулась, до моего слуха дошел никуда не спешащий стук шпилек по лестнице, а я так и остался стоять с огромными непонимающими глазами, бешено колотящимся сердцем и страхом, что же будет дальше и что принесет мне новый день. Не понимая и не помнив себя, я прилег на диван, вопросы набросились на мой разум, но уставшая голова не хотела и не могла их обрабатывать, поэтому спустя минуты наступила тишина и пустота в голове – я заснул и эта ночь была без снов.

 ЛЮБИМАЯ РАБОТА
  В эти дни я проживал каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Я не знал, чем занять себя, привычным стало безумие и погружение в себя. Я не мог себе даже представить, что за работа ждет меня, что я должен буду делать, а главное, зачем я им и кто они такие. Похоже, сама Анна недалека в этих делах, она лишь пешка, лишь член семьи, от мнения которого ничего не значит. Кто же главный (главные)? Уж точно не простой рабочий.
  День за днем в ожидании среды, час за часом в ожидании полночи и как по расписанию стук женских ножек по бетонным ступенькам и нежное мелодичное «тук-тук» в мою деревянную дверь. Я был готов, сам не зная к чему, но готов. Она опять была прекрасна, такая чарующая и опасная, вся ее внешность говорила «Осторожно!» и манила, как огонь привлекает глупых мотыльков на неизбежную смерть.
  Я был готов к пути, поэтому мы сразу покинули жилище и отправились в ночь. Припаркованный у подъезда, нас ждал BMW цвета мокрого черного асфальта, этот темный тонко выточенный камень, который отражал огни немногих фонарей, желтые блики электрического света. И водителем этой чудо техники являлась моя знакомая вампирша (не люблю я это слово) Анна, хозяйка ночи и меня сегодня. Красный кожаный салон сильно контрастировал с внешней чернотой, так притягивал тело и взгляд, так отдавал роскошью и богатством, что невозможно было устоять и не отдать должное производителю. Я почему-то не мог задать ни одного вопроса из вертевшихся на языке. Анна же весь путь, прекрасно следя за дорогой и плавно маневрируя среди других машин, выкидывала различного вида и степени сложности шуточки. Она немного нервничала, хотя прекрасно делала вид, что ее нисколечко не волнует сегодняшняя поездка. Изящной ручкой с дорогим маникюром она переключала треки, пока не остановилась на композиции одной известной всем и совсем неизвестной мне латиноамериканской дивы. Музыка заполнила весь салон, я пытался расслабиться и не думать ни о чем, а алые губки Анны подпевали в ритм хита.
  Мы остановились возле обычного дома, двор был пуст, все погрузились в сон, хотя, нет, кое-где, не смотря на поздний час, окна горели прожекторами телевизоров. И приглядевшись повнимательней, можно было заметить однотонность и одновременность в свечении одиноких окон не спящих людей.
  Сделав два оборота ключом в замочной скважине и отворив дверь, Анна сделала приглашающий зайти жест рукой, при этом дьяволята плясали у нее в глазах. «Никаких лишних вопросов, твое дело лишь убрать тело» - все, что она мне произнесла – Да, что ты? Всего лишь? Какие пустяки! Какие вопросы? Смешно!!! Да я каждый день такое делаю!!! Я еле сдерживал свой гнев, но знал, что мне сейчас это не поможет.
  Квартира была маленькая, уютная, все на своих местах, ничего лишнего – лишь только слой пыли привлекал мой взор. Тело, а им оказался паренек немного за двадцать, бледный, исхудавший, на нем лица не было, лишь темные круги – огромные темные, иссиня-зеленовато-черные круги под глазами – ждало нас на диване в запертой комнате и было еще живо. Признаюсь, я не ожидал, что в мои обязанности входит еще и избавление от жизни. Бинго! Я дарю путевку на другой свет, хотя, нет, я избавляю от мучения невинные жертвы мегаполисного вампиризма!!! Какой же я благородный! Все, стоп, я схожу с ума. Парень спал, а может, просто лежал, не шевелясь, с закрытыми от бессилья глазами. Лишь изредка вздымающаяся грудь давала понять, что в этом существе еще теплится жизнь. Он открыл глаза и не сказал ни слова, парень все понял, и, я очень надеюсь, с облегчением принял смерть, смерть как избавление от этого кошмара, который, как я думаю, длился не один месяц. Почему он не закричал? Почему не звал на помощь, собрав крохи последних сил, почему не защищался? Хотя, я сомневаюсь, что он смог бы даже руку поднять. Но это безмолвие, всеобщее понимание, это принятие, я вдруг почувствовал такую жалость к этому пареньку и такую ненависть к себе, но я ничего не могу изменить, пути назад уже нет – я заплатил за билет в один конец, за путевку без права возвращения назад. Пока я его душил, закрывал доступ к кислороду его обессиленному телу, заняло это немного времени, Анна стояла за спиной со скрещенными на груди руками, наблюдая за происходящим с превеликим удовольствием и азартом. А я, закончив полдела, опустил на ладони лицо, только потом осознав, что оно полностью влажное.
  Показывал дорогу я… Я орудовал лопатой в лесу за городом, там изредка бывали единицы людей, а тем более в столь поздний час. Там же, в земле, ждала меня она. На сей раз, я чувствовал и понимал все, как лопата с каждым разом все глубже вонзается в землю, как потихоньку тело наливается усталостью, как маленькая ямка становится шире и шире, но я не останавливаюсь, пусть легким с каждым замахом становится тяжелее дышать, руки постепенно немеют, отвыкнув от физической нагрузки, а капли пота и слез уже текут ручьями, я не останавливаюсь. Скинув черный мешок (как мусор в урну), я горсть за горстью стал скрывать его холодной влажной землей, пока уровень не поравнялся с уровнем поверхности, на которой стоял я. «Покойся с миром»- подумал я и еще я завидовал ему простой человеческой завистью.
  Анна ждала в своей машине, а я мог наблюдать лишь фары-глаза сквозь деревья и рокот двигателя по простору. Первое задание закончено. А я уже дважды убийца. Еще один «за» за билет в ад.
  Возле моего дома Анна протянула мне черный сотовый – для связи, как она пояснила. И последнее, что мне  блондинка сообщила, что следующее задание скоро и все. А как же телефон знакомого психоаналитика, чтобы поговорить с ним по душам, как же доброе успокаивающее и обнадеживающее слово на прощание? НИЧЕГО! А мне, подыхай один на один, и единственный, кто теперь может меня выслушать – это кот, выхода нет. Представим, что этот белый комок – квалифицированный врач, который прекрасно понимает, о чем идет речь, но почему-то увлечен своими делами и не поддакивает изредка, приговаривая «продолжайте, я вас слушаю, вы хотите поговорить об этом?». Как же моя душевная травма, я ведь не прирожденный киллер, которому наплевать на все и всех, это его работа, его хлеб. В моем случае, таково стечение обстоятельств, а поддержки и помощи у меня нет. Они уничтожают мою душу, убивают постепенно меня изнутри. Посмотрим, на сколько меня хватит.

---
  Пошло-поехало… Оказывается, это мое призвание, как мне и не хочется это воспринимать. Мне лучше и спокойнее верить, что я везунчик. Ха-ха, самому смешно, простите. Вышло так, что свое первое пробное задание я выполнил на отлично! Какой ужас! Не стоило мне так стараться, теперь уже точно дороги назад нет, они меня не оставят, я теперь с ними в одном котле. Все сделано чисто и без последствий, ни единого слушка и даже ни единой сплетни. Ай да молодец! Следующее задание завтра, мне позвонили, мне сообщили по этому черному проклятью человечества. Завтра придется все повторить, до автоматизма, а после неделю мучиться ужасающим скрежетом в груди, щемящей болью в сердце, страхом, пронизывающим внутренности. Да, вот поистине нелегкая судьба, которую я сам выбрал для себя.

---
  Вот и прошел год – у меня уже есть стаж работы и можно ожидать повышения. Я уже их всех и не помню, почти… Молодые парни и старые тетушки, взрослые мужчины и молодые женщины – все слилось в одной работе, они все были равны в моих глазах. Все совершалось по плану и мной были довольны. Последние дела мне доверили совершить в одиночку – рискованно, меня проверяли, вроде все в норме. Мне было даже легче, знаете, нет этого чувства, что за тобой наблюдают, так и норовят поймать тебя на оплошности. А так, я никуда не спешил, бродил по комнатам, рассматривал фотографии – конечно, аккуратно. Но старался меньше думать, ведь так я бы не смог убивать, жалость – очень коварное чувство, которое никогда не ждешь или лучше сказать не ожидаешь, когда оно волной накроет меня как в этот раз.
  Я благодарен им, да, они продлили мне жизнь еще на один год, я мог приходить в клуб, был там за своего, утолял голод, знакомился с молодыми кровопийцами в мини-платьях, знал пару неплохих парней, но эта жизнь не для меня. Я чувствую себя лишним и среди людей, и среди вампиров. Я чувствую себя лишним в этом мире. Надоело. Устал. Одиночество тоже больше не спасает меня, я потихоньку начинаю сходить с ума, съезжать с катушек, я душевно заболеваю. Не знаю, почему на меня так подействовала эта девушка. Она была очередным заданием, исхудавшим полутрупом с невзрачной внешностью. Для начала я, как обычно осматривал апартаменты – скромное жилище, все обычно, кроме фотографии на журнальном столике – она, еще розовощекая и счастливая и мужчина с ребенком – счастливы вместе, идеальная семья с одним но – черная могильная лента на углу рамки. Я присел к девушке поближе, держа в руках фото. И долго смотрел в ее глаза, полные слез, отчаянья и просьбы. Я видел, что она не хочет умирать, пусть и жить теперь ей не для кого. У нее в глазах – надежда, что все может измениться, пойти к лучшему. Я не мог. Жалость. Я не мог уничтожить жизнь в ней. Она должна жить. Она будет жить. Я взял такси и отвез ее в больницу. Она слабела и гасла на глазах. Нет, ты должна гореть, гореть всей душой, всей любовью в сердце. Мы за все время не произнесли ни слова, но на прощанье я попросил ее не говорить НИЧЕГО. Про них. Про меня.
  Я не знаю, что с ней будет, но очень надеюсь, что они оставят девушку в живых. Маловероятно. Но тогда пусть это сделает кто-нибудь другой, я не мог ее убить. Слишком много внутренних сил и энергии я видел в ее глазах, она внутри боролась до конца.
  Что же до меня- то все решено без меня. Оно и к лучшему. Сейчас я сижу в кресле и пью крепкий черный кофе, сжимая в одной руки кроваво-красный платок, который до сих пор, как мне кажется, пахнет яблоками. Жаль, что я не смог увидеть Солнце в последний раз, жаль, что в той жизни пренебрегал этим даром наслаждаться яркими лучами небесного светила. Мой пушистый белый комок в хороших руках и в безопасном месте, все будет хорошо. Он лишь один раз посмотрел мне вслед, прощаясь таким образом навсегда.
Топот…
Стук…
За мной…
Тишина… Кофе…
Поворот ключа…
Любимая, я скоро…

---
Лето…
Солнце…
Куст во дворе цветет алыми как кровь цветами…



10.06.2008 WITCH