Олимпик глава 2

Глава 2

Челнок развернулся в очередной раз, взяв курс прямиком к орбитальному доку. Теперь с противоположного от меня борта можно было наблюдать за Олимпиком, с моей же стороны только небо. Тоже интересно, но не на столько, чтобы им восхищаться. Не прошло двух минут, как мимо нас промелькнула одна станция, потом буксир. Чем ближе к доку, тем больше нам попадалось техники, в основном обслуживающей док. В какой-то момент я увидел отходящий на стартовую позицию дальнобойный грузовой корабль.
Челнок сделал очередную корректировку курса. Теперь я смог разглядеть и сам орбитальный док, как таковой. Впрочем, я его видел не раз, правда, вживую только однажды. Док – не чудо технического гения человека. Напротив, главной отличительной чертой нашего орбитального дока являлась простота, надежность и серийность. Такие у каждой населенной планеты есть, а то и не по одной штуке. Он представлял собой длинную трубу с десятком коротких ответвлений, к которым причаливали корабли. Я насчитал четыре звездолета. Единственный пассажирский лайнер, наверняка «Один», расположился вдали от общей массы. Опять же, в орбитальных доках этого типа специальной карантинной зоны никто не предусматривал, так что персоналу приходилось импровизировать. В данном случае просто-напросто лайнер разместили как можно дальше от всех остальных.
Еще минуты две и мы подлетели к ближайшему стыковочному узлу, в полной тишине салона, куда не проникал даже гул двигателя челнока раздался еле слышный металлический лязг и тут же из динамика послышался голос пилота:
– Уважаемые пассажиры, мы прибыли на конечную остановку. Выход можно будет осуществить через две минуты. По просьбе полковника Гриссома, наш челнок будет дожидаться окончания операции.
– Так, – Уорик вскочил с кресла, – все всё слышали. Разбираем багаж, и к выходу.
Еще немного и ребята капитана Сайдла были готовы к выгрузке из челнока. Я тоже подошел к выходу и как-то само собой получилось, что оказался впереди всей честной компании рядом с капитаном Сайдлом.
– Не по себе? – спросил Уорик.
– Есть немного, – я вышел из задумчивости. – В предчувствии того, что мы можем увидеть на борту лайнера.
– Что мы можем обнаружить на борту лайнера? Если верить той информации, что мы уже получили, то я рассчитываю увидеть трупы.
– Вот именно, трупы. Но это не главное, капитан. Что ты знаешь про «Летучие голландцы»?
– Не много. Сам знаешь – я человек сухопутный, поэтому только легенды. Может узнаю больше, если ты меня просветишь.
– Просвещу, почему бы не просветить.
В это время с шипением отвалил в сторону люк челнока, парой секунд позже открылся второй люк, открыв нам светлый коридор дока. Или палуба, если пользоваться терминологией космопроходцев. Там нас уже ждали. Сразу напротив нас стояли двое мужчин, один другого на полголовы выше и поширше в плечах. Оба одеты в фирменные комбинезоны темно-синего цвета. За их спинами столпились еще около двух десятков человек – работники порта и медперсонал.
Когда мы с Уориком взошли на палубу дока, тот, что помощнее, подал мне руку, не знаю, наверное, потому что я оказался ближе к нему.
– Сергей Кириллов, – представился он, – старший дежурный.
Мы с Уориком также представились. Второго встречающего нам не назвали, тот сразу отвалил в сторону, когда вся наша толпа вышла на палубу. Парни Уорика тут же стали распаковываться, навешивая на себя различное снаряжение, порой даже не понятно для чего предназначенное.
– Капитан, Крис Хаппельмайер, галактическая безопасность, – представился я, потом указал на Уорика, – капитан Сайдл, прошу любить и жаловать. Итак, что мы тут имеем? Интересуют подробности.
– С подробностями туговато, – чуть не вздохнул Кириллов. – Все, что мы смогли узнать, передали на Олимпик, так что вы должны знать все, что знаем мы. Далее мы действовали строго по инструкции – изолировали лайнер и ждали вас. Это первый случай на моей практике, капитан.
– Вообще, хорошо бы его вовсе не стыковать с доком, но да ладно, что сделано, то сделано. В моей практике этот корабль тоже первый случай. Как-нибудь узнать, есть кто живой на борту не пробовали?
– Нет.
– Ладно. Значит так, Сергей, мы входим, вы сразу задраиваете люк, понятно?
– Я успел прочитать инструкцию на подобный случай.
– В таком случае, знаете и все остальные ваши действия.
– Так точно.
– Ладно, – Я повернулся к Уорику. – Пять минут на адаптацию и подготовку и начинаем работать. Что-то не хочется мне тут задерживаться.
За что мне нравится мой шеф, так это за его предусмотрительность. Он как чувствовал, что я прибуду  в космопорт пустым. Ну, это не считая пистолета. Поэтому среди снаряжения для спецназовцев обнаружил небольшой рюкзачок с приклеенным к нему шевроном с логотипом моей службы. Что ж, знать бы заранее, к чему готовиться, и сам бы собрал, но из всех присутствующих только работники дока пока еще не догадывались о моих самых последних похождениях.
Я разобрал сумку. Сверху бронежилет, под ним еще кое-какая амуниция и несколько специфических приборов, могущих пригодиться в исследовании внутренностей лайнера на предмет мало ли чего. В результате я стал мало отличим от ребят Уорика Сайдла, но из оружия все же оставил свой «браунинг».
– Ну что, готовы? – защелкнув последний замок бронежилета, я обратился к спецназовцам. Еще бы не готовы. – Тогда пошли потихонечку.
В лайнер нам пришлось пробираться через три перегородки. Первая же вывела в перпендикулярный основному стержню дока, коридорчик. Как только мы все в нем оказались, проход за нами снова запечатали. Коридорчик небольшой, всего метров двадцать в длину и радиусом примерно метра в три, закругленный потолок, маленькие прямоугольные иллюминаторы. По левой стороне через них можно наблюдать за доком и работами, проводимыми около него ботами, роботами, кранами. По другую сторону, буквально в каком-то метре от внешней обшивки трубы расположился борт «Одина». Ничего подробнее рассмотреть оказалось невозможно, кроме небольшой части обшивочного листа, освещаемого все тем же светом из бокового ответвления главной трубы, то есть коридорчика, в котором сейчас находились мы.
С левой же стороны, посреди, расположился шлюз. Запечатанный, само собой.
– Капитан, ты хотел рассказать нам о «летучих голландцах», – напомнил Уорик, послав заниматься шлюзом одного из своих парней.
– Я помню, но это будет весьма вкратце.
– Главное, чтобы это помогло нам.
– На счет помощи не уверен... В общем, «Летучие голландцы», это корабли без единого человека. Да что там, без единого существа на борту. В пограничных территориях они обычное явление. Корабли сначала пропадают, потом появляются. Обычно такие случаи списывают на космических пиратов. Но есть случаи и позабавнее. Я не буду особенно увлекаться рассказом, тем более один шлюз уже открыли, просто скажу – после того, как на Гименоне посадили на планету такой вот «Летучий голландец», грузовой корабль, на планете погибло что-то около пяти тысяч человек, прежде чем удалось остановить все это безобразие. Вот после этого случая сначала на них посылаются такие команды, как наша сейчас, а потом уже решается, что делать с кораблем.
– А на Гименоне что случилось? – задал вопрос один из спецназовцев, также прислушивающихся к моему рассказу.
– Вирус какой-то, – я пожал плечами.
Спецназовец, колдующий над люком «Одина», резко прекратил работать и отошел на шаг от переборки.
– Так, ребятки, – тут же посуровел капитан Сайдл. – Маски у всех есть? Чтоб не оставили ни одного открытого участка тела.
Потом он посмотрел на меня. Выразительно так.
Через минуту мы с Сайдлом уже смотрели в освещенную только причальным коридорчиком на входе темную погрузочную палубу «Одина». Тонкие, но мощные лучи фонариков быстро пробежались по видимому пространству. Сразу за полукруглым стыковочным узлом, метра в два с половиной в высоту начинался лайнер. И начинался он высокой аркой, приветствующей пассажиров, входящих на борт некоей приветственной надписью. Скажем, когда я летел на Олимпик, на место своей с той поры постоянного места службы, лайнер меня тоже встречал какой-то позитивной фразой. Не помню я сейчас точно какой, но точно не набившую всем оскомину «Добро пожаловать на борт!». Чем встречали пассажиров на «Одине» осталось тайной, покрытой мраком. Как и все остальное, арка была безжизненной и темной.
За ней начинался сам лайнер. Вернее, холл, а если на жаргоне пилотов – распределительный узел.
Лучи фонариков, у капитана встроенный в автомат, у меня же зажатый в левой руке (в правой пистолет), пробежались по арке, помелькали по распределительному узлу, ничего интересного не нашли, поэтому капитан Сайдл дал команду и мы вошли внутрь лайнера. Когда в него вошел последний спецназовец, люк закрылся. Меня слегка передернуло. Пусть я буду банальным в выражениях, но как будто в какой-то фильм ужасов попал. Вокруг темно, угрюмо, лучи фонариков много радости в душу не вкладывают.
Само собой, нас никто не думал встречать. Лучи света ощупали все помещение, но так никого и не обнаружили. Ни живых, ни мертвых. В их свете я заметил, что оформлен распределительный узел как раз в тему названия корабля. Почти Древняя Скандинавия. Вдоль стен скульптуры древних богов, коих я насчитал четыре штуки, пара репродукций древних картин на скандинавскую тему, а лестница, или же трап, если правильно, ведущий на палубы пассажирских кают, украшена парой воронов в половину человеческого роста, со сложенными крыльями. На сколько я помню в скандинавской мифологии была парочка воронов, наверное, это их изобразили.
– Где-то здесь должен включаться свет, – сказал капитан Сайдл.
– Нам надо попасть в отсек для экипажа, – кивнул я. – центральное управление кораблем там.
– Не стоило и сомневаться.
– Нам все равно туда нужно наведаться. Так что давайте двигать.
– Надеюсь, ты знаешь, что тут где.
Ясен день, знаю. «Один» – типичный пассажирский лайнер класса «М.И.Ф.–21». Внешне он представляет собой эдакого кита. Плоское дно, округленный верх. Распределительный узел находился недалеко от отсека, предназначенного только для экипажа. Почти полностью изолированный от всего остального корабля, отсек имел свой собственный шлюз, однако и отсюда в него попасть можно. Главное, знать как. Я знал. Вернее, начал понемногу вспоминать. Нас в академии учили и этому, правда я не особо уделял внимания сей науке. Впрочем, мой фонарик быстро отыскал между скульптурами двух дядек, одного с молотом, другого с повязкой на глазу, еле приметную дверцу. Еле приметной она была в темноте. На свету я бы ее сразу определил, а так пришлось немного поискать, хотя и не столь долго, если знать хотя бы примерно где. Вот к ней я и направился. Дверца, или же люк... В такой обстановке, в какой пассажиры катались на лайнерах, трудно воспринимать коридоры как палубы, а двери, порой двустворчатые, стеклянные, с фотоэлементами, реагирующими на движение, люками. Так вот, дверца-люк оказалась, конечно же, задраенной. И это правильно. Как бы то там ни было, в полете распределительный узел задраивался и с пассажирской стороны и со стороны экипажа. Хоть здесь и можно было провести время, но все же от открытого космоса его отделяла только шлюзовая камера и все.
Снова за дело принялся парень Уорика. Теперь я услышал, как его зовут – сержант Шмалик. Он оказался виртуозом взлома. Если наружный люк он вскрыл с помощью переданных нам работниками порта кодами, то здесь ему пришлось работать буквально медвежатником. А замки космических кораблей – это я вам скажу... Сравнимы с сейфовыми, правда, сравнивать их с сейфовыми замками – это как сравнивать ти-ви и компьютерные мониторы, вроде одно и то же, однако принцип совершенно разный. Тем не менее он справился быстро, примерно минут за пять, видимо, изучил недавно этот механизм.
Теперь перед нами показался путь к жизненному пространству пилотов лайнера. Прямой, темный коридор, шириной метра в два. Через десяток метров он расширялся, но только для того, чтобы поместился трап, ведущий на верхнюю палубу, где, собственно, находилась штурманская рубка и все остальное, необходимое для полета. Собственно, все это располагалось в одном помещении, на сколько я смог вспомнить. На этой же палубе расположились каюты, кают-компания и прочие помещения, дабы скрасить быт пилотов в полете. Обычно они работают в две смены – одна на вахте, другая отдыхает. К примеру, путь с Олимпика до Земли занял бы суток пять обычного времени, а с Каприки все двенадцать. Однако маршруты внутри Федерации настолько исследованы, изучены, известны опасные участки и все такое, что маршрут торговых кораблей или, тем паче, пассажирских лайнеров буквально рассчитывается и вводится в навигационный комп еще перед стартом, а в нашем случае всего лишь слегка корректируется. В результате работа на этих кораблях могла бы считаться синекурой, если бы не космос. Он ведь даже в самых изученных квадратах может оказаться неожиданным.
– Уорик, проверьте каюты, я в рубку, посмотрю, может, удастся врубить освещение.
– Шмалик, Бобр, со мной и с капитаном. Остальные – осмотритесь тут.
– Советую ничего не трогать, – я, как бы не возражал, что Сайдл захотел составить мне компанию. – Просто смотреть и фиксировать. Разбираться будем потом.
– Обо всем необычном – докладывать.
– Трупы необычными разрешается не считать. Чую, их тут у нас будет полно.
– Петр, ты за главного. Командуй.
Спецназовцы тут же рассредоточились по коридору. Кто-то ушел к распределительному узлу дежурить, остальные принялись вскрывать каюты, а мы, вчетвером, поднялись по крутому трапу на ярус выше. Коридоров тут не было. Трап вывел нас прямиком в рубку.
Тут оказалось немного светлее, чем внизу. Свет от дока, да и, частично, от солнца, закрываемого сейчас трубой дока, освещал рубку через узкий длинный, по ширине рубки, обзорный иллюминатор. В общем-то, он тут был, по большому счету, не нужен. Все управление велось по приборам, датчикам на корпусе и внутри корабля. Сделано это было, скорее, для людей, мол, можно видеть реальный космос и все такое. Через иллюминатор и мы смогли увидеть частичку дока, и людей в нем, напряженно вглядывающихся в иллюминаторы, в ожидании вестей о нас. Кстати, о вестях.
– Уорик, у кого связь?
– Шмалик!
– У меня, – отозвался сержант.
– Свяжись с ребятами из дока, – сказал я, – скажи, что у нас пока все нормально и обрисуй ситуацию. И с Олимпиком тоже свяжись. Частота – 813 и 14. Должен ответить полковник Гриссом.
– Есть!
– Ну-ка, Бобр, дай-ка я у тебя в рюкзачке пороюсь, – это уже Уорик начал распоряжаться. – Где-то там должны быть химпалки для освещения.
Послышались характерные щелчки. Уорик и Бобр, паренек на полголовы меня выше и шире в плечах, стали раскидывать по полу светящиеся палочки. Стало светлее, но не сказать, чтобы намного, к тому же свет от химпалок оказался зеленоватым. Свой фонарик я так и не выключил, но зато можно уже разобрать, где тут что. Вот, к примеру, пара кресел для пилотов, перед ними приборные доски, полукругом огибающие кресла. Между ними и чуть дальше от основной приборной доски еще одно кресло, видимо, капитанское, перед которым только планшет на крутящейся стойке. Ни в креслах пилота, ни в капитанском кресле никого не обнаружилось. Ни трупов, ни, тем более, живых людей. Как будто в какой-то момент экипаж экстренно эвакуировался из рубки
Все в рубке было обесточено. Совершенно все. Я задумчиво уставился на приборы, размышляя, где-то тут должна находиться кнопка, чтобы врубить освещение хотя бы в этом помещении. Без света нам тут совершенно нечего делать. Можно было бы убираться с корабля и давать отмашку на буксирование «Одина» к звезде, чтоб сжечь, если бы не «черный ящик», который необходимо кровь из носа добыть. Он, «черный ящик», между прочим, тоже должен быть где-то здесь.
Пока я соображал, в рубку вошел Петр.
– Капитан, мы там кое-что обнаружили.
– Что именно? – отозвался Уорик.
– Не совсем приятное зрелище, капитан, вам бы взглянуть самому.
Уорик отправился взглянуть, я же остался в рубке, хоть и хотелось тоже сходить, посмотреть, что там обнаружили бойцы. Впрочем, я это увидел, чуть позже, когда нашел нужный пульт. Он также был полностью обесточен, и, кажется я знаю, почему. Я подозвал к себе парня со странным именем Бобр, хотя скорее это псевдоним, оперативный. Парень посветил мне дополнительно со своего «Вихря». Рычажок, отвечающий за наличие света в рубке, поднят вверх, включен, значит. Тем не менее ничего не работало, поэтому проблему нужно искать внутри аппарата. Для начала я попробовал переместить рычаг вниз, а затем вверх. Мало ли чего. Бесполезно, ничего не сработало. Тогда достал свой незаменимый перочинный ножик с отломанным лезвием, вскрыл панель прибора и взглянул в его внутренности. Ну, собственно, по большому счету, там ничего интересного не было, кроме как стало сразу понятно, что прибор кем-то испорчен капитально, что починка его может занять время.
– Весело, – пробормотал я.
– Капитан, – тут же отозвался сержант Шмалик, – я думаю наши ребята обнаружили внизу примерно то же самое, что и здесь.
Сержант стоял около кресла главного пилота, ближнего ко мне, и светил фонариком в него. Любопытства ради я подошел ближе. Интересно ведь. Ну, а когда я посмотрел, весь интерес тут же испарился.
– Фу-у... Что это?
– Видимо, кто-то из пилотов, капитан.
Кресла у пилотов были удобными, но в них плавала какая-то жидкость, обрывки одежды и костей. Я перевел луч фонарика под кресло и обнаружил там обувь и так же немного жидкости, типа желе.
– Э-э... – пробормотал сержант, – я бы сказал, что отсюда пора уходить. Ничего интересного мы на лайнере не найдем.
– Да, собственно, и мне что-то не хочется осматривать его весь, – согласился я. – Ограничимся тем, что успели увидеть.
– Ага, – рядом появился капитан Сайдл, да так неожиданно, что мы все втроем заметно вздрогнули. – Вижу, у вас здесь такая же картина, что и внизу. – Уорик осмотрел кресло пилота и, заодно, кресло второго пилота и место капитана. – Что делать будем, капитан?
– Быстро достанем «черный ящик» и смоемся отсюда. Сержант, срочно сеанс связи с Олимпиком.
Связь установилась быстро. Шмалик передал мне рацию.
– Что у вас там, Крис? – не смотря на расстояние, голос Гриссома звучал, словно из соседней каюты. – Совсем все плохо?
Я, на сколько смог, объяснил ему ситуацию покороче.
– Так что, полковник, мы отсюда убираемся как можно быстрее.
– Не забудь про «черный ящик».
– Это само собой. Сейчас я его найду и мы уходим.
– Он располагается где-то под главной приборной панелью, Крис.
– Я знаю. Отбой, – как только связь прервалась, я хмыкнул: – «Где-то под приборной панелью». Хорошо сказал. Я и сам знаю, что где-то под приборной панелью, но вот где точно?
Главная приборная панель, как я уже упоминал, расположилась по всей ширине рубки, а это метров пятнадцать. Экраны, кнопки, мигающие лампочки, которые сейчас вовсе не мигали, тумблеры и даже рычаги. Все здесь присутствовало. Наибольшая концентрация всего этого безобразия, конечно же, расположилась у мест пилотов, но и остальному досталось. Ясное дело, напротив мест пилотов «черный ящик» располагаться не будет. Это должно быть где-то немного в стороне. В свете трех фонариков, своего, Шмалика и присоединившегося капитана Сайдла, я исследовал панель. Через минуту нашел. Небольшая крышка, той же расцветки и текстуры, что вся остальная панель. На крышке, для дураков, наклеена надпись, извещающий любого желающего: «черный ящик» здесь. Ну, собственно, если бы рубка была освещена, то нашли бы мы его сразу. Крышка можно открыть только с помощью специального ключа, слава Богу, у меня такой в наличии имеется. Я вставил ключ в скважину, нажал на крышку и та, с шипением, приподнялась над приборной панели. У этой штуки автономное питание, иначе нам с ребятами пришлось взламывать отсек силой, что, в свою очередь, могло привести к потере данных в «черном ящике».
Крышка открылась, теперь я смог вытащить ящик целиком. Самописец выглядел диском желтого цвета, даром назывался «черным», но это ведется еще с давних времен. Прикреплен к отсеку приборной панели шестью винтами, так что пришлось попотеть, орудуя ножиком, откручивая не совсем удобные винты, потом отсоединил от диска шнуры, идущие от панели и все. То, зачем мы пришли, у нас в кармане.
– А теперь уходим, – сказал я, спрятав прибор в своем рюкзачке.
Оставив химические осветительные палки догорать в рубке, мы быстро спустились вниз. Парни Уорика, давно проверив все помещения нижней палубы и, не найдя в них ничего интересного, кроме странной слизи, в которую превратился экипаж, предпочел ждать нас в коридорах, где, в этом плане оказалось почище.
Потом мы вышли в распределительный узел, и вот тут-то все началось. Как кошмарный сон, если не считать, что у мне ни разу в жизни подобных кошмаров не снилось. Сначала мы почувствовали еле ощутимый толчок, одновременно с ним, со стороны шлюза прозвучал металлический лязг.
– Капитан, – встревожено воскликнул Шмалик, – нас вызывает док.
Тут же, одновременно с возгласом сержанта в распределительном узле зажегся свет. Сразу, хотя я помнил, что в нормальном состоянии, он разгорается постепенно, впрочем, как и гаснет.
– Что происходит? – воскликнул капитан Сайдл. – Займитесь шлюзом, в конце концов!
– Это Хаппельмайер, что случилось? – я занял себя разговором с доком.
– Этот вопрос я хотел бы задать вам, – раздался голос Кириллова. – Что у вас там происходит? «Один» произвел отстыковку.
– Что сделал? – я не поверил своим ушам.
– Произошла отстыковка от дока, – повторил Сергей Кириллов. – Лайнер отходит от шлюза. Советую вам не предпринимать никаких действий, иначе все вылетите в открытый космос. Ждите, мы попробуем что-нибудь придумать.
– Дьявол! – я выругался, а потом, заметив, как пара спецназовцев что-то делает около шлюза, крикнул: – Не смейте ничего там трогать! Мы отстыковались! Капитан, со мной!
Я бегом направился в рубку. Сейчас, освещенная светом, она представляла собой совершенно иное зрелище, чем пару минут назад. Замигали огоньки на приборной панели, заработали мониторы, показывая параметры работы лайнера. Через лобовой иллюминатор я четко видел удаляющийся док и испуганные лица тех, кто находился по ту сторону иллюминатора дока. Четко видел испуганное лицо старшего дежурного, держащего у лица переговорное устройство. Он что-то выкрикивал в него, но я ничего не слышал через свое переговорное устройство.
– Док! – проговорил я, – Как слышите, док?
В ответ тишина.
– По ходу, мы еще и без связи остались, – тихо проговорил капитан Сайдл.
– Похоже на то, – согласился я.
– Что будем делать, капитан?
– Ситуация неважная. На лайнере должны быть шлюпки. Можно эвакуироваться с их помощью.
– Знаешь, где они находятся?
– Одна должна быть где-то здесь, для экипажа. Человек семь-восемь поместятся.
– Не пойдет, нас одиннадцать.
– Ясное дело. Еще шлюпки есть в пассажирских отсеках. К тому же можно пройти к посадочным «лыжам». Надеюсь, на доке догадаются запустить к нам на выручку челнок.
Вместо ответа Уорик кивнул в сторону иллюминаторов. «Один» достаточно отлетел от дока, чтобы мы сейчас могли увидеть всю трубу. Из-за нее я увидел часть Олимпика, где-то в стороне светило солнце, а с той стороны дока поднимался наш челнок. Представляю, как ругаются сейчас пилоты челнока и на нас, и на ситуацию, и на то, что дали согласие отвезти наш отряд сюда.
Кроме челнока к нам уже спешили два катера-каботажника. Чем они могли нам помочь, не знаю, но, раз их послали к нам, значит, Кириллов что-то задумал. Связи у нас накрылась, так что не узнать о его задумке, и «Один отошел от дока достаточно, чтобы я перестал различать даже лица в иллюминаторах дока. Так что придется действовать по наитию.
– Что ж, капитан, – сказал я после минуты размышления, – Не хотели мы идти в пассажирские отсеки, да видно, придется. Путь к посадочной «лыже» лежит через них. Впрочем, там мы можем разжиться и парочкой шлюпок.
Похоже, наш «Летучий голландец» попадет в анналы Комитета, как второй загадочный случай в истории Федерации без объяснения происшедшего. Есть шанс, что часть загадки мы расшифруем из самописца, но отсюда еще выбраться надо. Что-то внутри меня подсказывало – это будет не так-то просто. Воображение, по большей части не очень богатое, рисовало живых мертвецов, зомби, чудовищ, которые могут водиться на этом корабле, и которые не прочь превратить меня и парней капитана Сайдла примерно в то же, во что превратили экипаж «Одина».
– Капитан, сейчас я открою переборку в пассажирский отсек и мы пойдем к шлюпкам. Кто-нибудь из твоих парней или ты сам имеете представление, как управлять шлюпками?
– Издеваешься, капитан? – фыркнул Уорик, а я в это время занялся переборкой в пассажирские отсеки. – Мы – ребята сухопутные. Любой вид транспорта, который может передвигаться по земле или воздуху, но никто из нас не имеет представления, как управлять этими космическими монстрами.
– На самом деле это просто. Нужно активировать шлюпку и дать команду на старт. Все, нам тут больше нечего делать, Уорик. По дороге расскажу, что конкретно нужно сделать, чтобы покинуть «Один». Этот монстр, похоже, собирается брать курс, правда я не уверен, в какую сторону. Но это и не важно. Считай, времени у нас нет, действовать надо быстро. Не отвлекаемся ни на что, кроме самого главного.
– Ну, это уже более понятно, Крис, – усмехнулся Уорик. – Вперед, капитан, поработаешь проводником.
Что ж, дай Бог только вспомнить, как пробраться к этим чертовым шлюпкам в лабиринте этого чертового лайнера.