Кровавая коррида

Дело было так. Местный парторг знакомил меня, журналиста областной газеты, с работой передовой молочно-товарной фермы.

  - Да-а, упитанный у вас скот, - сказал я, когда мы выходили из коровника во двор фермы. – Породистый!
  - Еще бы, - обрадовался парторг. – Ведь у нас самый знатный в округе производитель.
  - Ишь ты...
  - Чомбе! Кличут его так, осеменителя. В знак солидарности с угнетенным миром. И норов чисто африканский. Если что, не побрезгует, разделает как сидорову козу да за милую душу!
  - Глянуть бы на героя.
  - А сейчас и гля...

   Парторг не договорил. Он застыл с ужасом в глазах - в конце двора высилась гора мышц со звездой на лбу и с кольцом в ноздре! «Чомбе!» – догадался я.
  - Как так? – вскричал парторг. – Он же был на цепи. Сорвался!

   В следующее мгновение парторга как ветром сдуло. Влетев обратно в коровник, он инстинктивно захлопнул за собой воротца. Я бросился за ним, но черта с два – ворота уже подперты изнутри. Слышался лишь гулкий звук стремительно удаляющихся шагов партийной власти.

   Оглядываюсь. Двор со всех сторон огорожен. Впереди бык. Я один. Вооружен лишь пером, блокнотом и мечтой о гонораре. Расстояние до Чомбе вполне приличное, но это не в мою пользу – есть дистанция, которая позволяла быку набрать бешенную скорость. Короче, впереди - живая торпеда весом в тонну. И нацелена она на меня!

   Но человек я хладнокровный. Я предался размышлениям. Нет, на этот раз не о судьбах отечественной драматургии. Начал вспоминать соответствующие эпизоды из мировой литературы. Вспомнился сразу Дерсу Узала. И я обратился к быку с назидательной речью: "Дружище Чомбе! Я пришел в твои владения с миром. Единственная моя цель - поведать всей республике о твоей мученической работе. Я тварь пишущая, ты тварь... э... созидающая, все мы твари, созданные единым Богом; мы призваны сеять на земле мир и благоденствие."
Бык в ответ начал свирепо рыть копытами, всем своим видом демонстрируя, что сеять он призван нечто иное.
Все, пропал!

   Тут я заметил рядом с собой вековой дуб в четыре обхвата. План созрел моментально. Я встал спиной к дереву. Расчет прост – в последнее мгновение шагну в сторону и разогнавшаяся торпеда по инерции врежется в дуб. И поминай африканца, как звали!

   И вот он разогнался, вот мчится прямо на меня. Земля гудит и волнуется, как груди доярки в минуты познания любви. Еще мгновение и от меня останется лишь пятно в истории башкирского театра. Но именно в это мгновение я невозмутимо  ступаю в сторону. И что вы думаете? Дуб вдребезги, с неба сыплется разбитая щепа. Чомбе, будь он проклят, как ни в чем не бывало разворачивается для нового разбега. В моем распоряжении лишь несколько секунд и я догадываюсь добежать до железобетонного столба, встать спиной к нему, лицом к набиравшему скорость снаряду. В последний момент я делаю шаг в сторону – столб вдребезги, на меня сыплется крупа!

   Короче, в течение нескольких минут лучшую ферму района мы превратили в развалины! Оставалось лишь кирпичное здание красного уголка. Я бегом к нему, спиной к стене, лицом… Но и здание вдребезги! Посыпались доярки, которые с визгом попрыгали за забор. И тут меня осенило. Надо сигануть вслед за ними и всего делов. Я сиганул и… повис на ограде. Дрожащим задом прямо на быка. Лучшей цели он и во сне, наверное, не видел.

   Я слышал за собой грохот надвигающейся торпеды, я хрипел от ужаса, перед моими глазами пробегала вся моя ничтожная жизнь…

   Но тут показался местный Дерсу Узала. Он крикнул: «Ать, ети-и», и бык за моей спиной замер, вмиг растеряв весь пыл и гнев. Старик вел на поводке двух телок...