Родственность утончённых душ

Марципановая сдоба пышного, молодого, деревенского, тридцатилетнего тела Оксаны Петровны изображала элегантное и лицеприятное вожделение, телячью радость - Василий Владимирович Стелюк трапезничал - где-то между её сытыми и довольно рыхлыми ногами, в коленно-локтевой позе, столь любимой среди представителей нетрадиционной ориентации. Эйфория полового удовольствия входила в пике, предвещая полёт и падение - кому что ближе в столь замечательном действе, рассчитанном на двоих, если без групповухи.
Он - достаточно поношенный и трудноусвояемый другими женщинами - из-за хронической занудности и пошлой жадности - старчески задыхался, пыхтел, фыркал, что-то нечленораздельное и скабрезное бормотал, вопрошая:
- Тебе хорошо, милая моя, нравится? - и продолжал с удвоенным азартом, услышав привычно томное и обескураживающее:
- О, да! Милый мой, единственный и дорогой, как хорошо! Только не прекращай, ещё, ещё! Ритмичней и глубже! Ты так умеешь, как никто иной. Я люблю тебя.
Она тоскливо смотрела битых полчаса на грязный, требующий побелки, потолок. И всё в этом неуютном доме давно требовало ремонта - телевизор накрылся, холодильник - тоже, всюду - вопиющая нищета тюремно-казарменного типа.
Ноги затекли, хотелось пить - чего-то сладенького и холодного, а не эту горькую, тёрпкую муть, которую он так боготворил. Кофе - особенно в приготовлении Василия Владимировича - девушка из мутной Житомирской провинции терпеть не могла. Но - как поёт бессмертная - и при вполне удавшейся жизни - уже канонизированная Алла Борисовна: «Изображаем радость»!
- О, любимый! Ты - самый лучший! Родной мой, единственный…
Оксана устало опустила веки - пусть думает, что это от нагрянувшего счастья - откуда ему взяться в такой мерзости, с этим престарелым импотентом?  Внезапно и всепоглощающе, до кончиков пальцев ног - или рук - Оксана Петровна ощутила себя одинокой, распятой на этом продавленном диване - судьбой, похотливым родственничком - двоюродный братик, как-никак! - и со стоном неги выкрикнула:
- Мамочка! Как это у тебя получается! Люби меня, люби! До потери пульса!..
Какой же ты обволакивающий и приятный, милый мой, нежный и тонкий!
Добрался всё-таки до моих сосков, мерзкая, болотно-вонючая гадина! Теперь будут неделю, будто нарывы, зудеть - не меньше. Сколько баб он так перетискал, пересосал, перелизал и обездолил, импотент со стажем! Какую помойку они пропустили сквозь себя, благодаря его чуткому руководству! Сколько разрушенных судеб и ненависти он оставил после своих плотских обедов в их жизнях, скользкое и ненасытное животное! Сколько боли и душевной нищеты остаётся после его сексуального мракобесия, извращенец и прилипчивая пиявка!
И что ему ещё не хватает - лижи там тихо, где надо, что хочешь, и радуйся - на здоровье! Никто ж не гонит. И за всё уплачено - наличкой, как в банке.
 Нет, что б, как Витя - милый мальчик из родного села, гражданский муж - быстро, ловко и умело. Да так упоительно и сладко, как и положено настоящему мужику с работающей машинкой. И без этого пошлого выпендрёжа. Туда-сюда, туда-сюда - и всё! Можно делом заняться -  вечное хозяйство, десятилетняя дочь Ирочка, живность, заросший сорняками огород - работы полно всегда.
 И за что меня доля-долюшка вечно наказывает идиотами? Житья от них нет. И деться некуда - вот попала! Хорошо, что хоть - не даром! Компенсация за тело будет, как обычно, вполне приличной - уговор, дороже денег! Легко им тут в городе деньги достаются. Как и всё прочее - бабы, жильё, тепло и водичка!
Может, попросить его переместиться в ванную - пусть там порезвится, коль по кайфу. Водичка тёплая - будет не так напряжённо и больно от его анатомических изысков. Всё, дрянь ненасытная, высматривает да потрошит - ему бы патанатомом в морге работать или гинекологом, на худой конец, Джек Потрошитель. Любитель клубнички, исследователь космической глубины влагалища! А ещё - бессмертной душой прикрывается. Какая тут душа! Не забыть бы оргазм изобразить - а то не отстанет, сосунок облезлый. В детстве титек не насосался. Потом всё от него ноет и выворачивает. Экзекутор плешивый!
- Нет, конечно, не больно. Мне хорошо, моё тело поёт от твоих влажных губ, нежных и сильных рук, гибкого и скользящего языка. Как ты хорош - всегда!
Я так долго этого ждала, родной мой, единственный и незабвенный! Люблю тебя!
А завтра опять в эту дыру ехать - вечно грязно, потно пыльно, разит вековым перегаром, нудно и тоскливо. И эти запахи - распада и кончины. Почему все мужики воняют козлами или кобелями? Приличной работы нет. С трудом влезла в уборщицы-официантки - если б кто знал, каким способом! - в «обрыгаловку» из потустороннего мира. Кафка отдыхает. За двадцать гривен в день. С утра - до ночи. А других работ нет вообще - деревня вымирает. И ещё все, кому не лень, норовят зажать в углу - за просто так. Привычное дело. Как приложение к основной работе! Потом весь зад - синий от этих ухаживаний. И грудь - в царапинах. Я не дура - упираюсь - так больше платят. Могу чего-нибудь - если сторгуемся - и больше позволить. Девяносто килограмм живого веса привлекают многих самцов - ох, и падки они по пьяному делу на сладенькое и сдобное.
- Да вы просто - « Русская Венера» художника  Кустодиева! - банально и как-то с отрыжкой охал один нетрезвый полуинтеллигент, неизвестно каким образом долетевший - как редкая птица до Днепра - до Богом забытой Житомирской области. Ох, и обсчитала я его тогда, аж самой приятно. Пришлось дать и ему -сполна - за образованность и тягу к искусству. Правда, у меня тогда не всё было пролечено - триппер в наших местах расцвёл буйным цветом. Но это - уже его проблемы. Не надо прыгать в гречку спьяну, в незнакомой местности! Это, как по минному полю ходить - игры самоубийц в прятки с судьбой!
Что-то мой горе - любовничек примолк. И уже не чавкает слюной сквозь беззубый рот. Сейчас начнётся худшее - будет свои запредельные разговоры травить. И надо на них как-то реагировать. Опять с восторгом - ох, и падок он на это. Мало ему моего раздобревшего теста - пусть мнёт, где хочет. Я же не возражаю. Хочет ещё своё высшее математическое образование пристроить для похвалы. Так это нам только давай. Но за отдельную плату. А то - чересчур у них тут хорошая и радостная жизнь, в городе. Их бы обратно всех - на историческую родину, в село. Зад на своём рынке отсиживает - книжками ворованными торгует, деградировал полностью. А потом - от нечего делать - тянет кота за яйца со своей тупой начитанностью - давай, мол, хвали меня! Я такой умный и благоразумный.
Какой ты, дерьмо собачье, умный - при этой своей нищете? Зарабатывал бы приличнее, тогда б и поумнел. И всегда - один и тот же сценарий.  Патологический секс импотента с вычурными беседами о смысле жизни.
Ох, тоска. Здесь - тоже тоска. А где её нет? Сравняли таки город с деревней, молодцы! И так быстро! А деться - некуда. Приехали…
- Ничего себе! Слушай, ты такой умный. Где ты всё это узнал? Я таких мужчин и не встречала. Да с тобой поговорить - уже приятно. Какой ты изысканный, тонкий, талантливо умный - умнее всех  и начитанный! А ещё, знаешь, что с тобой приятно делать? Да, именно так. Ещё, ещё. Вот так. Это что-то. Ох…Я умру от счастья. Как я тебя люблю за это!..
Кажется, опять клюнул. Всё-таки, я умнее его - и оргазм вовремя изобразила. И говорю, что надо. Ему надо - вон, как губу раскатал, идиот облезлый! Ничего лишнего, а то потом - себе дороже выходит. И счастья на лице - полные штаны. Или так не говорят? Нужно будет у него об этом как-нибудь спросить. А то он заладил свою шарманку: «Мне нравится твоя природная и неподдельная простота. Ни у кого такой нет - ни у сына Саши, ни у его жены Иры, ни у других женщин. Родная моя, девочка. Любимая, будь со мной всегда. Я так одинок и так тебя люблю. Ты мой свет и моя печаль. Ты для меня - всё!»
 Интересно, он тоже играет в какую-то свою игру? Или у него это - само собой получается? Если близость, то про любовь надо что-то лепетать. Наверное, ему так приятней, возбуждает, драйв появляется особый, своя профессиональная изюминка. Ну, и Бог с ним. Что я, не понимаю? Раз такие правила игры, будем  в неё играть. Во что я только не играла! Всё равно, за всё уплачено. А кто платит, тот и музыку - или слова? - заказывает! Мир так устроен.
Когда же мы под винцо и холодную водочку попробуем, наконец, этого вонючего, запечённого им в духовке, откормленного гормонами, болотного, свиноподобного  карпа? Верх его кулинарного таланта - обидел же Господь сирого! Столько лет был в браке - и ничему не научился - ни на кухне, ни в постели. Да, импотентом сейчас быть накладно - пора у него просить надбавку за вредность и разбитые женские иллюзии.  И мороженого хочется - так лучше всего закусывается его физиологическая слизь - даже карпа в сметане хуже.
И про новый  телевизор надо напомнить. Пусть пока он меня вылизывает, я буду хоть какой-нибудь лёгенький сериальчик подглядывать в полглаза или концертик с попсой. Всё-таки развлечение. У него - свой экран, у меня - свой. Все довольны. Не тратить же на него свою нерастраченную пока до конца - свежесть и прекрасную молодость! Как он мне надоел! А делать нечего - лежи, как туша на рыночном прилавке в воскресный день и получай неземное удовольствие!
Да, зарабатывать честной женщине - всё труднее и труднее!
Надо спросить - если не забуду - что у него здесь за детские трусики валяются и бантик с весёленькой рыбкой. Кого он сюда ещё водит, когда меня нет? Или это Сашка - тот ещё гусь - отдыхает от брака? Рановато ударился в детство - сын своего отца. И почему его, дядю Васю, Гумбертом Гумбертом - за глаза - на рынке называют? Рыльце всё-таки у него - в пушку, это точно! Вся рожа экземой обезображена - Бог стерву метит! Человек всегда в ответе за своё лицо. И не надо прикрываться прошлыми болезными или неприятностями по судьбе - проехали!
Василий Владимирович с упоением и надрывом, сжимая и разжимая губы, замирая сердцем и телом, прикасался к смуглой, упругой коже своей родственницы, залетевшей случайно, хотя случайностей, как вы уже знаете, в природе не бывает, на огонёк и твёрдый заработок в его бетонную, однокомнатную обитель спального района города Киева. Его трясло и сладко вгоняло в ступор от неги и мужской радости обладания женской плотью.
- Ух, ты! С родственницами и импотентом быть - простительно - думал старый ловелас - главное, знать все секреты женского тела. А я-то их знаю хорошо! Жизнь на это положил! Всю их природу - наглую и похотливую - изучил. Вот, где они у меня, хоть уже ничего и не стоит! И без него справляюсь.
- Дала бы я тебе себя слюнявить, геморрой перезревший! - думала о Василие Владимировиче культурная девушка из провинции - Оксана Петровна, если бы ты мне не оплачивал мои приезды к тебе, как на работу. Дома-то я рассказываю, что дежурю в аптечном ларьке - отсюда и деньги! А у нас, как известно, любая работа - в почёте! Наверное, размечтался, что он - половой гигант! Помойка он, родственничек дубинноголовый, полный отстой! Как бы мне хотелось, чтобы его вообще в природе не было. А были у меня а хозяйстве его деньги и эта дрянная квартирка в столице. Вот тогда бы я с дочкой Ирочкой и Витей пожили, как люди. Тогда бы у меня всё наладилось в жизни. Тогда бы можно было и про любовь до гроба - вспомнить. И о будущем помечтать - определённо и трезво. И даже - откровенной быть. Когда есть деньги и будущее не призрачно и туманно, почему бы не быть - искренней и добродушной, как угол дома? Основательность, сытость и определённость - ох, как много дают женщине! Особенно - упругой, молодой и марципановой, сладкой, желанной и сдобной - до неприличия!