Оскал прошлого

Я любили наши последние минуты. Потом - разлука, может быть, навсегда. Я прикасалась в такие минуты ко времени вплотную, как прикасаются к чему-то тайному, вряд ли способному уцелеть или просто возобновиться. Что-то во мне умирало - тайные попытки воскрешения. Наверное, время. В любом из нас оно завершает свой цикл или целый этап, чтобы уйти навсегда. И только я чувствовала его невосполнимость и безысходность. Я уходила не от тебя. Я исчезала со временем. И ты меня удержать не мог - никакими силами. Впрочем, ты и не пытался. У тебя был иной ход - ты тикал и тикал, как заведённый будильник, чтобы пугать пустоту своими звенящими всплесками.
- Почему ты всё время смотришь на часы? - спрашивала я у тебя при встречах и расставаниях - чего ты там не видел?
- А как ты можешь жить без часов, глупая? - парировал ты - надо всё успеть в жизни, везде отметиться, всюду просочиться и всё попробовать.
- Ты действительно так считаешь? - я не унималась - почему я так мыслить не умею? Да и не хочу. Я хочу просто жить. И просто дышать.
- Потому, что ты живёшь в ином соизмерении - он не сердился никогда - за это я тебя и люблю. А реальные, живые люди - так, как ты, не живут.
И он - мужчина сорока лет, которого звали Эзопом, уходил. Как я уже говорила, может быть, навсегда. Он был сильным, стильным, уверенным и умеренным - сплошные достоинства на фоне моих недостатков.
Я была - в период Эзопа - ленивой, тощей коровой, с массой заурядных и нудных причуд, которые проще было бы назвать вредными привычками. Я старела - быстро и подло. Время меня не любило. Я ему отвечала полной взаимностью. Мы редко пересекались с Эзопом. Такая фаза отношений - ещё кое-что есть, но основное - уже позади. Наши встречи проходили вяло, без азарта. Мы любили подшучивать друг над другом. Это нас всё ещё забавляло. Вымирающие придурки, без перспективы на продолжение романа.
- Так ты сегодня можешь подойти к семи вечера в клуб? - Эзоп позвонил в пять - я буду ждать на углу, как обычно, зайдём в одно место.
- Оля, дай мне на один вечер свой парик - это я обратилась к подруге по работе, где мы обе просиживали остатки своей молодости - буду шокировать Эзопа ярко-розовым. Скажу, что я - выкрасилась. Стрижки похожи и стиль мой - поверит. Я и не такое вытворяла - скучно не будет.
- Да, пожалуйста - Оля была щедрой девушкой - а ты мне дашь на вечер свои цветные линзы? Похожу сегодня с глазами пантеры.
- Походи, походи - я тоже веселилась - а что - уже объявили охоту на крупную дичь или мелочёвкой забавляешься?
- Сама ещё не знаю - Оля не лгала мне - так, проба пера. Чтобы не терять форму, иду в новое место. Поэтому нужны новые глаза. Чтобы лучше видеть.
- А я всё по старинке - мой голос был тоскливым - сама себя веселю.
Когда мы столкнулись с Эзопом, он был серьёзен и придирчиво неуклюж. В его взгляде сквозила рассеянная нервозность.
- Что у тебя на голове? - в голосе раздражение. На него это было непохоже.
- Это моя новая модельная стрижка - я ликовала - правда, шикарно?
- Ты с ума сошла! - он был обескуражен - мы ведь должны зайти в одно место, где меня хорошо знают. И выразить свои соболезнования - преждевременная утрата, скоропостижная смерть. Я всем сказал, что буду со своей девушкой. Ты всегда была так аккуратна и серьёзна, а тут…
- Можешь идти без меня, времена меняются - мне было всё равно - я настраивалась на веселье, а не на траурное шествие. У меня есть дела. И вообще, предупреждать надо. Я бы сделала траурную татуировку - череп с костями или гроб на колёсиках. И белые лилии притянула бы - это так возбуждает. И шляпку с вуалькой. И родинку на левую щеку - понт?
- Слушай, а почему ты именно сегодня сменила одежды - Эзоп немного остыл - есть повод? Или у тебя новые перспективы на мужчину появились?
- О, а ты ревнив - меня это уже веселило - и то, и другое.
-  А я хотел уже предложение делать о браке и семье - Эзоп забыл, что он его уже делал - раз пять, не меньше. Или просто делал вид, что забыл.
Я никогда не была в этом доме. Скучные, заплаканные лица, зеркало с чёрной тряпкой в узком коридоре, запах отрешённости и прошлого - царил повсюду и в этот раз. Мы что-то скорбное и нудно-тихое лепетали - ложь била наотмашь ярко-розовым париком на моей вызывающей голове.
- Ну, я ведь его не знала - прощала я саму себя за свой же эпатаж - покойник-то не был моим другом или просто знакомым. Хотя, с париком я всё-таки перемудрила! Буду чайной розой на гробовой крышке вечности.
Потом мы пили чай с водкой и клюквенным вареньем, листали семейный альбом, делая вид, что мы - вполне респектабельные и приличные люди. И даже с замашками бывших интеллигентов. Я внезапно наткнулась на  фотографию мужчины с двумя маленькими детьми - старую, мелкую и чуть пожелтевшую от времени. Такая же точно - была и в моём семейном альбоме. Мне мама говорила, что это - наш с братом Сашей - отец. Он погиб на Севере - был полярником. Она не любила его вспоминать, как и это время.
- А кто этот человек? - спросила я у соседки по дивану - и с кем он тут?
- А вы не знаете - старушка явно была настроена на заунывный рассказ. Это его дети от первого брака. Покойник очень любил свою семью, но мать этих детей не любила его. Однажды он уехал в командировку на месяц. Когда вернулся, никого в доме, представьте себе, не было. Она сбежала с любовником и детьми, куда-то на Крайний Север. Он её - Степан Гаврилович - долго разыскивал, но не нашёл. Потом у него была Любочка, она родила ему Эзопа. Но они тоже развелись, мальчик его плохо помнит. А вот с Ирмой он прожил десять лет. Правда, детей у них не было. Хорошо, что Эзоп пришёл на похороны. И славно, что его личная жизнь налаживается. А то у покойника такие трудности были с женщинами, что ой, ой!
Было удивительно грустно. Судьба украла у меня отца, его похороны и даже мужчину - Эзопа. Зато внезапно появился сводный - по украденному когда-то отцу - брат Эзоп. Теперь я поняла, что именно нас притягивало друг в друге - несостоявшееся прошлое, вытекшее в никуда общим временем.