Пограничная одиссея. Глава 1 Родительский дом

 Продолжение. Начало: http://proza.ru/2009/01/11/127



Глава 1. Родительский дом.

 «Два чувства дивно близки нам—
В них обретает сердце пищу—
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам...»
А. С. Пушкин
      
      Ночью, пережив кошмары,  проснулся от резкой боли в груди и позвал маму. Она разбудила отца, отец взял меня на руки.
     —Нина он весь горит, его надо к врачу.
      Подхватив меня на  руки, отец и мать, поочередно, сменяя друг друга, побежали в больницу.
     Свежесть весенней ночи немного заглушила  боль, но все равно при вдохе в легких колет будто шилом. До больницы два километра. Врач дома. Мама стучит в окно, врач с помятым лицом не может понять в чем дело. Наконец положив на кушетку, начинает меня осматривать, нажимать на живот. Я стону, врач не доволен. Диагноз, двухстороннее воспаление легких. Укол в ягодицу, банки на спину, боль ушла, сладкое забытье.
       В тот год снег сошел рано. Уже в конце апреля на поля выгнали скотину. Застоявшаяся за зиму она резво носилась по пустующим полям, перелескам в поисках редкой свежей и сухой прошлогодней травы. Три пастуха с трудом удерживали ее  в стаде. Сосед Николай, дед семидесяти лет, под напором матери, согласился взять в поле меня, третей была тетя Таня, невестка*  отца. Это было первым испытанием. К концу для я устал и то и дело стремился прилечь  на не совсем еще прогретую после зимних холодов землю.
       Березы начали зеленеть, запахло весной. В больнице провалялся три недели. 19 мая прямо в больнице меня приняли в пионеры. Пришли школьники с деревни вместе с учителем и завязали на шее  пионерский галстук. Вскоре  седьмое по счету воспаление легких закончилось выпиской из больницы. В памяти осталась ощущение легкости и новизны восприятия мира после окончания болезни, нечто похожее испытываешь после  возвращения  с моря.
       Впервые начал осознавать себя  в возрасте около 4-х лет. С детства люблю грозу. Помню, в возрасте около пяти лет, поехал на телеге с мамой в соседнюю деревню. Мама в то время работала бригадиром в колхозе. Было лето,  с утра была ясная и солнечная погода,   но к полудню в воздухе запахло грозой. Когда подъезжали к деревне, стало ясно, что грозы не избежать. Вдруг смолкли птичьи голоса, потемнело, подул сильный ветер. В небе появилась огромная туча, засверкали молнии с громом, я  прижался к маме. Деревня была уже рядом.
    —Сынок, не бойся! Помнишь  вон в том доме, бабушка Лявониха угощала тебя огурцами с медом?  Там и переждем дождь.
     Укрыться  в доме  старушки Лявонихи не успели. От  первых упавших капель дождя в воздухе еле заметно запахло пылью. Лошадь безучастно остановилась, опустила голову, как будто ее это вовсе не касалось. Вдруг  разразился страшный ливень с градом. Мы прижались к стене ближайшего от дороги деревянного телятника, спрятавшись под его крышей. Казалось,  наступил  кромешный ад. Тяжелые капли дождя падали с неба сплошной  стеной, приземляясь с пузырями, уплывающими по образовавшимся ручейкам. По земле запрыгали белые шарики града. В одно мгновенье образовались лужицы  с пощипывающими босые ноги белыми градинами. Страха не было, только состояние восторга и непонятной радости от первого  осознания чуда природы. Вдруг яркая стрела  с треском рассекла воздух   и врезалась  в дымоход дома Лявонихи. Под запоздавший аккомпанемент раскатов  грома пришло осознание того, что есть в мире силы, которые не зависят от нас,  что  мы могли бы быть  в этом доме.
      Гроза  прекратилась  также внезапно, как и началась. Появившиеся  лучи солнца  засверкали в каплях на траве, на деревьях и строениях, дышать стало свежо и легко,  в воздухе запахло озоном. Вдалеке появилась радуга. Природа  ожила и возликовала. Как прекрасна жизнь после дождя!
      —Пойдем же сыночек! Пойдем в дом Лявонихи!
       Ничего не предвещало беды, только подойдя к дому, мы увидели во дворе дома, в основном возле  крыльца, лежащих без признаков жизни  кур. Их было около десятка. Дверь в доме открылась, и показалось  тело деда, которое выкатывала во двор из сеней старуха. Дед был контужен, ничего не соображал.
       Увидав побитых кур, старуха Лявониха запричитала.
      —Бог с ними с курами, главное сами живые остались! - начала успокаивать  старуху мама.
      —Старому говорила, закрывай крышку дымохода, да видно забыл! Мая ты Ниночка! Перун** , вошел через дымоход, а вышел через форточку. Это он уже  потом побил кур. Что делать с дедом, может в землю закапать, чтоб отошел?
      —Я тебя сейчас закапаю, старая дура! – подал признаки жизни дед.
      —Тащи топор, буду головы курам сечь! Не пропадать же добру!
       Постепенно у дома собирались сельчане, началось живое обсуждение последствий удара грома в дом Лявонихи. Убедившись, что    больше ничего не грозит старикам, мы с мамой поехали по ее делам.
       Сказочное  время детство. Отчетливо помню еще встречу 1961 года, когда отец принес из леса елку, установил, и мама начала ее наряжать. Чудный запах леса витает в комнате. Даже сейчас  помню те игрушки, украшения, конфеты которые вешались на елку. Много игрушек было самодельных. Мы с сестрой принимали активное участие в их изготовлении. Хорошо помню как мы радовались с сестрой Новому году, новогодней ёлке. Чувство это сохранилось у меня на всю жизнь, к слову будет сказано, что огромней радости, чем в  детстве в дальнейшей жизни не было. Я хорошо помню радость первому снегу, первой проталине, первому подснежнику. Я благодарен своим родителям за детство, оно у меня было счастливое, воспоминания о нем только хорошие и светлые. Больше всего я благодарен маме, она очень умная и удивительная женщина. Это правда, как и то, что в последнее время она начала сдавать. Я ее очень люблю, много готов терпеть в своей жизни для того, чтобы не огорчать ее, потому что очень переживает за нас. Я и отца любил не меньше, но он 22 мая 1998 года ушел из жизни. И теперь ловлю себя на мысли, что пока он жил вспоминал о нем  меньше. В отпуске в 2000 году я посетил кладбище в деревне Городок, где похоронен отец. Я прибыл на кладбище в дождь, весь мокрый.
       Я подошел к могиле и сказал:
       —Ну, здравствуй отец.
       В какой-то момент я представил себе, что он спросил:"Что же ты сынок пришел ко мне в такое погоду?».  И тут я  вспомнил, что при жизни  он особо не церемонился в своих оценках моих поступков. Но я не обижался  и не обижаюсь на него, наверно отец имеет право резко высказывать свое мнение. Отец, но не начальники. Как алкоголь не приносит пользы, если доза велика, так и резкие оценки порождают бессонные ночи, если они переходят меру справедливости. Особенно оценки невежды.
      Отец воевал, был четыре раза ранен, переболел туберкулезом и поэтому был очень слаб. Последние годы не мог уже работать по хозяйству. Сколько раз ныло сердце, когда, находясь в море на участке, вдруг приходила радиограмма. «Кораблю срочно прибыть на рейд». Все офицеры понимали, что только чрезвычайные ситуации, в том числе и смерть близких родственников, могут быть причиной снять корабль с участка. Поэтому нервы были у всех на пределе. Случалось всякое, но и бывало, что кто-то улетал по телеграмме. Иногда успевали, иногда и нет. Вспоминается случай. Во время возвращения с похода ПСКР «Николай Сипягин» пришла радиограмма, что у матроса, моториста баржи отец в тяжелом состоянии. Не было особых причин для беспокойства, корабль уже пересек Татарский пролив и «на всех парах» шел вдоль берега Приморского края. Скоро уже Владивосток и родной причал. Но командир корабля вдруг принимает  решение зайти в бухту Ольга. Отстояться, подкрасится, надраить медь, чтобы  в красоте и блеске прибыть в бригаду. На это ушли сутки. В результате мой подчиненный опоздал на похороны отца. Когда он вошел в отчий дом, там были уже поминки. До сих пор чувствую за собой вину, что не убедил командира. Прощание с отцом важнее закрашенной ржавчины.
      Когда мой отец умер, судьбе было угодно с ним проститься. Директор ФПС Николай Бордюжа взял меня с сыном в свой самолет, вылетающий из Владивостока до Москвы, и я успел.
       В момент прощания, как в момент истины, отцы передают главное. Как будто его душа сливается с твоими мыслями, и ты понимаешь, о чем он думал пред смертью, что хотел сказать. До прощания с отцом я не понимал, когда служил на кораблях тоже. Сейчас уже знаю, почему после многолетней службы на кораблях шагнул напрямую из молодости в старость. Это пришло как озарение у гроба, в момент прощания с 73-х летним отцом. Глядя на похорошевшее, опустошившееся, свободное лицо отца, от которого ушли прочь боль, тревоги и заботы, гладя его, совершенно седые, но густые волосы, я мысленно поговорил с ним:
     —Отец! А где же моя шевелюра? Она была гуще твоей?
     —Сынок! Я не бывал в море, не служил на кораблях. И никто из наших дедов не служил. И тебе не надо было. Я тебя предупреждал. Не наше это.
     —Но ты же воевал?
     —Да воевал. Но не долго и в поле.
     —А куда девались мои волосы? Ты вот лежишь мертвый, а волос твой на месте?
     —Ты измучил их железом, плохой пищей, вытер о стальные переборки кают, истомил под фуражкой и выветрил штормами.
     —А почему мы поседели?
     —Поседели от грустных мыслей.
     —А жена говорит от чужих подушек.
     —Не правда! Где они чужие подушки?… Ты не расстраивайся, зачем они нужны, волосы? В жизни главное не сколько прожить, а как прожить и что испытать….»
       Я выпил водки, так как  на кладбище не ходят с лимонадом, постоял, подумал о душе и  вечном. Пришел к мысли, что пока дети живы места захоронения будут ухожены, будут расти цветы,  ставится на место покосившиеся от времени памятники и оградки, ибо нет на свете ничего вечного. Уйдут из жизни дети, разрушатся надгробные камни, ограды, могильные холмики зарастят травой, и никто тебя не вспомнит, уйдешь в вечность. Внуки не ходят к могилам дедов и бабушек, а правнуки и тем более. Там же, на этом кладбище,  похоронены дед и баба по линии отца, отец матери, там же много других  родственников, есть и друзья, и просто знакомые. Чем дольше живешь,  тем  больше знакомых лиц на кладбищенских плитах.
       Воспоминания невольно отбрасывают в  детство. Оно прошло в деревне Гостилы в доме, где раньше жили  родители отца. Дом был разделен на две части, в одной половине жил родной брат отца дядя Ваня с семьей. Вторую половину занял отец, когда женился, придя в войны. Дом поставлен моим дедом по отцу Василием Ивановичем в 1930 году. Срок службы рубленых домов 40 лет от силы 50 лет, поэтому он исчерпал себя. Представляет собой одну труху, тем не менее, там  сейчас проживает мама. Там вырос я, сестра Зоя и брат Саша. Казалось, что нет для меня роднее и ближе дома, чем родительский дом. Расположена деревня в живописной, гористой  местности, не хуже чем природа вокруг  Баден Баден. Место для поэтов и живописцев, это подтверждают все, кто бывал здесь и  мы соответственно, все влюблены в родную деревню. Вся деревня утопает в садах, много черемухи, растут огромные дубы, ясени и клены. Окружающая природа оставила  свой след и на людей, проживающих здесь. Они простые, добродушные, щедрые, красивые душой и телом, понимающие красоту и, конечно же, с тонким чувством юмора. Особенно мужики.       
      Существует легенда, что однажды в деревню забрел старец. Его хорошо угостили сельчане. Отсюда и пошло название деревни, от слова гость.
       Все строения в деревне деревянные рубленные, кроме одного кирпичного дома, который поставил полковник Михаил Федорович Дылевский. Уволившись в запас в Сибири, его потянуло в родную деревню. Его судьба подтверждает тезис «Офицеры долго не живут». В декабре 1999 года в возрасте 50 лет Миша не проснулся после операции на сердце в Центральном военном госпитале  Минска.
       Очень жалко, хороший был человек, с юмором, с ним легко было общаться, было о чем поговорить. Мне запомнилась его фраза: «Я не вижу причин, мешающих нам выпить». Военные судьбы очень похожи. Меня поражало его мужество. Приехал, в пенсии потерял раза в три,  сам лично с нуля построил новый дом, завел хозяйство. Работал как вол, собирал все по крупицам. Надо было 1000 долларов, и, остался бы, жив, но М.Ф. пожалел продавать коня,  «Жигули», хотел сохранить их для семьи.
      Расположена деревня в 2-х километрах от реки Березина притока Немана. Да, да, именно Немана, корабля с одноименным названием, который «почиет безмятежно» на Краю Света, как памятник Андрееву, развалившему пограничные войска. Прошу читателя простить за совпадения, от них видимо, не уйти. Ближайшая железнодорожная станция  Олехновичи  находится в 11 километрах от деревни. Сколько раз приходилось пешком пересекать  это расстояние. Иногда летел на крыльях, как в феврале 1973 года, в первый отпуск из училища. Иногда брел, заплетаясь ногами от усталости, но всегда стремился к родному дому, как к островку счастья…
      Деревня появилась после отмены крепостного права в 1861 году. Тогда четыре  семьи были раскрепощены и наделены  землей, которую в последствии выкупили у помещика. Семьи разрастались, дети отделялись от  отцов и, постепенно, количество дворов увеличилось до сорока. Это  количество дворов определилось наличием пахотной земли, так как вокруг деревни расположен лес. Скорее всего, можно сказать, что деревня затерялась в лесу. Раскинулась деревня на западном и восточном склонах горы, что позволяло зимой с приличной скоростью мчатся по улице на санках. Хорошие, сваренные с арматуры, прочные санки, были гордостью для ребят, и были такой же необходимостью самоутверждения, как джип для новых русских. Надо сказать, что зиму мы ждали с огромным нетерпением. Сколько было радости, когда снег тяжелыми хлопьями ложился на грязь. Первый зазимок, второй, третий и, наконец, морозец, первый признак, что снег не растает, и вот понеслась зима до самого марта. Зимы в то время были снежные и морозные, нормальные зимы. Были и лыжи, и хотя они были в основном  самодельные, мы прилично на них катались, не было гор, с которых мы не рисковали спускаться.
Однажды  отец принес мне с работы новые фабричные лыжи. Таких не было ни у кого, я очень гордился ими,  и очень расстроился, когда  их сломал. Это было первое мое горе. Я помню, плакал со слезами, скорее всего, от обиды и страха перед отцом.   
      Деревня была в то время для меня  центром мироздания. Это было счастливое, удивительное время, сейчас оно воспринимается как чудесная сказка, как сон. Наверно у всех детство воспринимается подобным образом. Во все времена года мы находили увлекательные занятия и игры. Мы, я имею ввиду детвору Гостил. Необходимо отметить интересный факт, что в Гостилах рождались в основном мальчишки. Может природа, таким образом, позаботилась, чтобы было кому работать так как  в деревне во все времена дети помогали родителям. Жили с поля, с огородов, держали скотину, пахали землю, выращивали картошку, сеяли рожь, косили сено, вывозили навоз на поля и т.д. Работали с утра до вечера, и стар, и млад. Благополучие семей определялось наличием земли и тем, как ее обрабатывали.
       Не имеется данных о  каких-либо исторических событиях, связанных именно  с деревней. В окрестностях  находится большая не ухоженная братская могила французов. Недалеко от деревни произошло последнее сражение русской армии с французами, после Молодечно они не оказывали организационного сопротивления, и отступали  без остановки***.
        Есть устные рассказы о том, что где-то зарыто золото отступающих французов.
      Один дед, его уже нет в живых, писал письма Брежневу, утверждал, что знает, где зарыто золото. Когда же с районного КГБ приезжали сотрудники, он им тайну не раскрывал. Говорил, что только лично генеральному секретарю покажет клад. Скорее всего, никакого клада нет, просто  разговоры.
       В первую мировую войну в деревне стояли русские солдаты. Они вырыли колодец, которым до сих пор пользуются сельчане. Конечно, его не раз ремонтировали, но он один на все деревню. Вкуснее воды, чем с него я не встречал. Когда приезжаю в отпуск, не могу напиться, до чего вкусная вода. Зря говорят, что вода без вкуса, без цвета, без запаха. Вкус воды о многом говорит, особенно по утрам. Какое это счастье иметь постоянную возможность испить чистой, холодной и вкусной воды.
       Во время Великой Отечественной в деревне появилась неизвестная могила лейтенанта эсэсовца. Он появился раненый во время отступления немецких войск и увидев красноармейцев застрелился, чтобы не попасть в плен. Сама война миновала деревню стороной. Она не была сожжена фашистами, сельчане откупались самогоном и продуктами всякий раз, как узнавали, что будут жечь, немцы все делали по плану. Гарнизон стоял в Городке.   Мать рассказывала, что там было Еврейское гетто. Немцы появлялись в деревне периодически, чтобы грабить, увозить в людей в  Германию. Так оказался вывезенным дядя Ваня, отец с братом Мишей успели убежать через окно. На войну мужики уходили уже после освобождения Белоруссии. И, хотя Советы пришли в 1939 году, мобилизацию провести в 1941 не успели. Поэтому, не смотря на разницу в возрасте, отец с 1925, дядя Миша с 1920, они ушли на войну вместе, со всеми односельчанами. Многие не вернулись, не вернулся и дядя Миша.
      Дядя Миша погиб в возрасте 25 лет. Очевидец, второй номер пулеметного расчета рассказывал отцу. Была контратака фашистов. Дядя Миша прикрывал с пулеметом отход войск. Зарядив последнюю  ленту, он отпустил второй номер, а сам продолжал стрелять. В это время головой прервал полет немецкой пули,  прошедшая война стала для него самой страшной из всех войн. Мне школьнику было обидно, что имя дяди Миши не было выбито на памятнике погибшим воинам  в Петровщине, центральной усадьбе колхоза «За власть Советов». Не выбито, потому, что не удалось найти свидетельства его гибели, похоронка была утеряна, а чиновникам нужна была бумажка. С тех пор у меня неприятие к чиновникам, цепляющихся за бумажки, которые сами же придумывают. Сам не терплю бумаг, плюю на них, если это не связано с деньгами.  Ну, что стоило выбить фамилию и инициалы. Было это к двадцатилетию победы в 1965 году, было указание ЦК КПСС увековечить память  погибших  воинов.  Я про себя решил тогда, что обязательно найти место захоронения  дяди Миши. Только в 1995 году представилась такая возможность.
      Я искал в Калининграде*,  где похоронен дядя Миша. Купил карту города с указанием братских захоронений, просмотрел все памятники, обелиски, в черте города, но безрезультатно. Его  имени не оказалось в книге памяти среди пяти погибших с фамилией Сысун. Через  центральный архив Министерства обороны узнал, что погиб дядя Миша 21января 1945 года, захоронен в братской могиле селения Гространкен Восточная Пруссия , ныне поселок Ясная Поляна, Нестеровского района, Калининградской области. Позже военком сообщил, что имя моего родственника будет внесено во второй том Книги Памяти и выбито на братской могиле. Позже в интернете я нашел братское захоронение, а в нем  среди 2025  фамилий нашел вытесненную запись Сысун М.В.
        Весной 1945 года, полная повозка  крестьян направлялась в райцентр поселок Радошковичи, среди них была женщина 48 лет, она ехала за материальной помощью по случаю гибели сына. Недалеко от того места, куда направил свой самолет летчик Гостелло, лошадь понесла с горы, разбросала людей с повозки, женщина, падая, ударилась  головой о камень, получила  сотрясение головного мозга, начала жаловаться на головную боль, и через  несколько дней, умерла, оставив четверо сирот.
         Это была моя бабушка Агата. Конечно, было, наверно, чья-то вина в произошедшим. Был, наверно, хозяин лошади, надо было бы знать нрав лошади, вовремя зауздать, вставить палку в колеса. Никакой судьбы нет, есть разгильдяйство, пренебрежение опасностью, неумение замечать и прогнозировать опасность. Подвиги одних, это разгильдяйство или бездеятельность других.
       Отец, помню, всегда серьезно относился к лошадям, но не любил их. Бабушка была очень красивой женщиной, хотя темной и не грамотной. Была трудолюбива, надо полагать, подняла 7 детей,  никогда не жаловалась на судьбу. Она  очень любила дядю Мишу, это был ее первенец, поэтому любила его больше всех, был первый ее помощник. Со слов теток дядя Миша был очень удалой способный парень, любимец всей деревни, веселый, озорной, играл на гармошке. Был отличный швец. Ему предлагали остаться в тылу в швейной мастерской, но он отказался, добровольцем ушел на фронт. Отец часто сокрушался, мог бы остаться жить, в тылу погибали редко. Добровольцев уважали всегда и предпочитали другим.
       Отца баба не любила, потому что он был «не подарок». Наказывала его нещадно, было за что: отец выпивал, курил, перед мобилизацией, баловался самопалом, прострелил себе ногу. Могли бы "пришить" членовредительство, получить трибунал, поэтому скрыли этот факт и на войну ушел прихрамывая. Отец рассказывал, что баба плакала, что забирают дядю Мишу, а отцу сказала в сердцах, чтоб ты не вернулся. Получилось наоборот. Отец вернулся, а дядя Миша нет. Так действует  закон обратной силы, теперь я понимаю, почему надо ругать студентов перед экзаменами. Выходит,  надо было сказать, чтоб вы не вернулись. А может, бабушка чувствовала, что сын погибнет. Чем ниже образование, тем выше интуиция. Мой дед Василий Иванович  умер чуть раньше, в январе 1945 года, прожив 53 года, из-за болезни легких. Тетя Валя рассказывала, что смерти способствовало следующее обстоятельство. В деревне во время войны отсиживалось  несколько солдат  Красной Армии, попавших в окружение. Позже они примкнули к партизанам. Один из них по фамилии Панченко  вернулся  в деревню и требовал у деда оружие. Он даже пытал деда, выводил с босыми ногами  на мороз. Это сильно подломило здоровье деда, что  в последствии он заболел и не смог оправиться. Конечно, никакого оружия у деда не было. Мне казалось невероятным слышать от жителей деревни, переживших войну, что партизан в деревне боялись не меньше  немцев. Это не укладывалось в голове школьника. Из-за таких Панченко, Шухевичей  и Бандеры у меня есть личные счёты с фашистами.
       Дед Василий Иванович был высокий, стройный мужчина. Фотопортрет висит до сих пор в его доме в Гостилах. Об этом  говорит и тот факт, что дед был призван в армию в гвардию царя. Фотография, фирмы Рома, где среди гвардейцев, запечатлен царь Николай второй, была мне подарена тетей Ниной, в знак того, что я стал военным. 
       Служить бы деду долго, если бы не грянула революция, сейчас именуемая большевистским переворотом. Не сохранилось каких- либо данных о жизни деда в Петербурге. Участвовал ли он в каких-нибудь событиях, на чей стороне- не  известно. После февральской революции гвардия была распущена и осенью 1917 года, он оказался дома  с женой и двумя детьми. Жена его была городская, откуда-то из Прибалтики. Ее не возлюбила моя прабабушка, мать деда, властная и вредная женщина,  потому что бедняжка не умела делать деревенскую работу. Она заняла у соседей денег и, пока все домочадцы были в поле, собралась и уехала с детьми в неизвестном направлении. Дед, возможно, знал, куда она уехала, но сейчас уже это не столь важно, возможно где-то на свете у меня еще есть родственники, которые не прочь, были бы познакомиться со мной. К слову будет сказано, что деньги она выслала почтой обратно, вернула долг.   
      Семья распалась, дед оказался холостой и он сошелся с Агатой, которая ранее тоже была за мужем за  русским солдатом Смагиным из Первой мировой войны и по причине его  исчезновения тоже была свободной. Так родилась новая ячейка общества и в последствии вся эта история.
      У деда земли было не много, потому нельзя сказать, что он относился к богатым. Семья была большая, всего у деда было 7 детей: Миша, Ваня, Володя (мой отец), Надя, Нина, Валя, Маня. Семья не голодала. Дед был швец, причем довольно приличный и ездил по домам шить. Этому ремеслу научил дядю Мишу. Домой с заработков они привозили много зерна, сала и других продуктов. Позже во время войны и после, когда умерли родители, оставшиеся в семье мои тети Надя, Нина, Валя, Маня терпели жесточайшую нужду, часто голодали.
      Отец вернулся с войны только в 1951 году. После освобождения Восточной Пруссии в1945 году он оказался в той группировке войск, которая была  переброшена на борьбу с Японией. Под Кенигсбергом, отец был ранен в ноги в  трех местах пулями. Отец рассказывал, что   наркозом для него в процессе операции послужил стакан водки. Лечился он в госпитале в городе Калинин. Около суток поезд с ранеными бойцами стоял в Олехновичах. Отец каким-то образом наказал матери в деревню. Бедняжка бежала со всех ног, чтобы увидать сына, но не успела, эшелон ушел. Так отец своих родителей больше  не увидел.
      Круговерть славных государственных дел закрутила отца, он оказался в центре событий, связанных с разгромом милитаристской Японии. Отец рассказывал, что они не знали, куда их везут, только на станции Зима один инвалид с гармошкой сказал, что везут их на войну с Японией. Все держалось в жесточайшей тайне. После капитуляции Японии отец служил  в Маньчжурии, в порт Артуре, был во Владивостоке, когда возвращался домой. Любопытно, что уже под занавес своей службы, когда по причине бедности государства я следовал в отпуск поездом Владивосток - Москва на станции Зима, на уютной привокзальной площади среди бабушек, торгующих пирожками и водкой,  мужчина неопределенного возраста без ноги, играл на гармошке, зарабатывая себе на жизнь. Я невольно вспомнил отца, бабушки оказались кстати.
     Наши пути похожи, я почти прошел по пути отца, только не купался в Желтом море. Отец мало рассказывал о службе, в основном под градусом, но мы любили слушать. Был эпизод, когда стоял на посту в карауле,  к нему пришла  китаянка, предлагала любовь, но отец прогнал ее, чем показал хорошие убеждения русского солдата и хорошие знания правил караульной службы. Китаянка удалилась восвояси. Очень важно своевременно отказать женщине, в этом иногда состоит большая философия, мудрость и мужество. Сколько мужчин не смогли устоять, чем обрекли себя на большие неприятности. Иногда и легкая победа приносит тяжелые последствия.
       Отец вернулся домой летом, когда колосилась рожь, цвела липа. С Олехнович пришел пешком, молодой стройный солдат. Какие чувства может он испытывать после семилетней отлучки, когда позади война, служба и скитания? Наверно, чувство огромного счастья, нахлынувших воспоминаний, ощущения больших  сил, возможностей и надежд. Отец рассказывал, что старший брат Ваня с женой Татьяной, а они жили в этом же доме,  отгородившись стенкой,  встретили его гостеприимно, самогон лился рекой. Отказываться отец не умел, да и зачем. Как пел Высоцкий, «похмелялись, потом протрезвели». Я часто стараюсь представить это время, оно навевает, каким- то умилением. Почему так происходит, это наверно во мне живет отец, его ощущения передались с генами или может это эхо времени скорого моего появления на этот свет.
     Добрый ласковый дядя Ваня, я очень его любил, какой это был замечательный дядька. У него были "золоты" руки, он был образцовый строитель. Во время войны был угнан в Германию, там многому научился по строительной части. Помню, он очень боялся аббревиатуры НКВД, не любил большевиков и, выпивши,  постоянно их ругал.  Он рано ушел из жизни, оставив после себя четверо детей: Оля, Галя, Ваня, Олег. С ними я рос, так как дома были рядом, они для меня, как родные братья и сестры. В училище на 3-м курсе я невольно заплакал, когда получил сообщение о его смерти. Это было первая  потеря близкого мне человека.
    Дома отец застал младших сестер Нину, Валю и Маню, родителей уже не было. Можно  представить, что радость возвращения у него была не долгой. Младшей сестренке Мане было около 8 лет. Нина вскоре  вышла замуж и уехала в деревню Гузовщина. Отец окунулся в ворох проблем жизни, в первую очередь, что есть, что носить, как поднимать сестер. Я думаю, что это была хорошая  школа жизни для самих сестер, моих дорогих теток, потому, что они, скорее всего, поднялись сами. Отец осуществлял только стратегическое руководство.
      Держали они и скотину, которая осталась от родителей, была корова. Это и спасло их. Послевоенное время было очень тяжелое. Тем не менее, все выжили. Все тетки, кроме тети Нади, живы и здоровы. Я много раз бывал у них в гостях, какие они хорошие хозяйки, в доме опрятно и чисто, всегда есть, что поставить на стол, все благодаря труду, нескончаемому, изнуряющему, но необходимому. Они по-другому не умеют, трудятся с раннего детства и до последних дней.
      С грустью осознаю, что мало знаю о молодости отца. В той далекой молодости, которую уже некому вспомнить, были свои прелести и тяжелые будни, как и во всех людей живущих в этом мире. При всех своих недостатках, вредных привычках и прочее, это был порядочный, честный, справедливый и гордый - мой дорогой отец.
     В школу я ходил в деревню Городок, окончив,  четыре начальных класса в деревне Кухары. Моя первая учительница Толстая Нина Васильевна. Она научила меня писать и читать, приучила любовь ко всякому обучению. Учился я с удовольствием. Деревня Городок,  родина моей мамы, расположена в 5 километрах от Гостил. Ранней весной, когда сходил снег и осенью до первого снега, расстояние это пересекалось на велосипедах, зимой ходили пешком. Собирались все вместе и гуськом прокладывали тропинки после вьюг. Ходили в любую погоду, по погоде занятий не отменяли. Только в период весенних паводков не было занятий, но под паводки,  как правило, объявляли весенние каникулы.
       Сколько пота пролито, сколько кирзовых сапог было сношено, сколько мыслей было передумано, в период переходов в школу и обратно?  Для здоровья это было полезно, после морозной прогулки голова работала, как часы. Любил больше всего математику, физику. Там же в школе и дома во время выполнения домашних заданий ощутил вкус радости и удовлетворения от решения трудной задачи, от завершения умственного труда. Это радость действует как «наркотик», кто ее ощутил, тот наполовину счастлив. И,  наоборот, я глубоко сочувствую людям не способным радоваться от красивого завершения логической мысли. Может у них есть другая радость, но я знаю, что  пустой изнуряющий, бесполезный и бессмысленный труд наводит тоску.
      Своего магазина в деревне не было, поэтому во время походов в школу закупались продукты для дома, в основном хлеб. В период длинной дороги домой, было, всё. Были ссоры, драки, шутки,  смех и, конечно же, мы мечтали. Именно по дороге домой, после военной подготовки, у меня пришла мысль быть морским офицером. В десятом классе, в военкомате во время получения прописного свидетельства было предложено военное училище. Я выбрал из списка военно-морское инженерное, на другие не было разнарядки. Мама, почему-то, когда сказал ей о своем решении, заплакала, но отговаривать не стала. Отец сказал: «Не хочешь быть умным, иди в офицеры». Потом были еще выпускные экзамены, выпускной бал. Выбрал и забыл, как всегда бывает, повестка пришла неожиданно, не прошло и  недели поле выпускных экзаменов. Я поехал в Молодечно на инструктаж к военкому, получил проездные, взял путевку в райкоме комсомола на Балтийский флот, билет на поезд. Дома сборы были не долгими. Собрались пацаны, выпили по рюмочке, мама почему-то опять плакала. Друзья провожали до конца деревни, младший братик Саша, ему шел только пятый годик, попытался увязаться за мной, но был со слезами остановлен. Я попрощался с родными, с друзьями, с некоторыми в последний раз и ушел привычной дорогой с сестрой Зоей до Городка. Деревня и друзья пацаны оставались все дальше и дальше. Я не понимал тогда, что прощаюсь с ними навсегда, что ухожу из волшебной сказочной страны, под названием  детство.

*Жена брата отца
**Молния (местное)
***После переправы через Березину, около Борисова, Наполеон спешил в Молодечно, чтобы обогнать русские войска и первым войти на Старовиленский тракт, по которому открывалась прямая дорога на запад. Император остановился в Молодечненским замке, а остатки его некогда Великой армии - в местечке около замка. Здесь, в замке, Наполеон продиктовал свой последний 29 бюллетень, в котором снял с себя полномочия главнокомандующего. Той же ночью он тайно оставил армию, убежав на Вильно. Под Молодечно 21-22 ноября 1812 г. состоялась последняя крупная битва между наполеоновскими и русскими войсками, в результате которой был разбит французский корпус маршала Виктора(Из справки.)
*Калининград областной.


Продолжение: http://proza.ru/2009/01/11/123