Как расправились с газетой

ХРОНИКА БАРХАТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ В РАЙОННОМ МАСШТАБЕ

Как я завидовала тем, кто посетил сей мир в его минуты роковые! Негодуя, ужасалась поступку моей бабушки Матрены: как не стыдно было в дни Октябрьской революции сидеть в подвале! Мне мерещились баррикады, и я, как Орлеанская дева, с красным полотнищем впереди... О, как я была наивна! Судьбе надоели мои сетования, и она “подарила” мне революцию, правда, бархатную и с опозданием лет так на 20.

...Столько грязи, пошлости и лжи до сих пор не встречалось на моем пути. Как мгновенно исказились лица знакомых, как вдруг некоторые из них стали омерзительны...
19 августа 1991 г., в тот самый злосчастный день, я должна была сделать выбор - либо подчиниться и встать на сторону победителей, либо поступить по совести и... остаться ни с чем. С самого начала я знала (наверное, не умом - сердцем), как поступлю, но ночь на 20 августа провела в раздумье.


Это был понедельник. Через день я, всего полгода главный редактор Красногорской районной газеты «Авангард», собиралась в отпуск. Газета была сверстана и прочитана. В автобусе, когда ехала на работу (служебной “Волгой” в личных целях не пользовалась из принципа), говорили о каком-то ГКЧП, но я не придала этому значения. Как всегда, с самого утра разрывались все телефоны. Но это оказались не читатели. Звонили редакторы районных газет: “У тебя есть материалы ГКЧП? Ты их будешь печатать?”. Что происходит? Поднялась в городской комитет партии (соучредители газеты) - первый секретарь с сегодняшнего дня в отпуске, а второй еще не вернулся из отпуска - почему-то задерживается поезд. Спустилась этажом ниже - двери городского Совета депутатов заперты. Секретарша говорит, что идет совещание. Они так и не открылись ни в понедельник, ни во вторник. Никто не проинформировал редакцию газеты о происходящих событиях, хотя связь у горсовета с российским руководством была. Я тоже депутат городского Совета - меня пригласить не соизволили. Выпутывайся, мол, сама.
Что ж, не привыкать.

Я стала думать: что могу рассказать читателям в завтрашнем номере о происходящих событиях? Так же, как и они, я видела на экране ТВ растерянные лица “путчистов”, так и не отдавших ни одного приказа. Так же слышала, что местные демократы поехали на защиту Белого дома. Потом по ТВ показали толпы молодежи, концерты, раздачу пива и бутербродов. Про ящики водки позже рассказали очевидцы...

Когда революционные страсти улеглись, меня упрекали в отсутствии позиции. Почему же? Позиция нашей газеты и моя, как главного редактора, была ясной, как белый день. Мы не встали ни на чью сторону, помня, что баре берутся, а у холопов чубы летят. И в дни правления хунты, и в дни ее бесславного падения наша газета продолжала говорить о делах районных. А о происходящих в стране перестроечных событиях задолго до ЧП мы откровенно говорили на страницах газеты, приглашая к выступлению представителей как старой гвардии, так и рвущейся к власти демократии. И доставалось нам и от тех, и от других. Но мы хотели людей заставить думать, а не идти на поводу конъюнктурщиков.

Во вторник вечером, в половине девятого, после затянувшегося заседания президиума городского Совета  его председатель собрал главных редакторов местных СМИ. Нам передали для публикации решение Мособлсовета, городского Совета и указ Ельцина. Руководители нашего горсовета торопились засвидетельствовать свое почтение г-ну флагману “демократии”, не дай Бог опоздают. Они знали, что баррикады строились не там, на площади, баррикады строились в наших душах, разделяя всех нас и всю страну. А поскольку местная группа «Инициатива» («младодемократы») считала меня борцом с местной демократией, главным редактором коммунистической газеты с большевистской фамилией (помнили «Как закалялась сталь»), вся журналистская братия (умеют же люди держать нос по ветру!) как-то оказалась по другую сторону большого стола в зале заседаний. Председатель Совета и его заместитель - совсем недавно ярые защитники коммунизма - дали понять, что вопрос не обсуждается. Обстановка была тягостной. Никто не хотел ничего говорить, потому что все были буквально ошарашены происходящим в стране. Не понятно, что делавшие на этом заседании ребята из группы “Инициатива” начали истерически выкрикивать: “Родина в опасности!” “Медлить нельзя!” - и, подбегая к окнам, кликушествовать: “Вы что не слышите, как танки идут, это они идут на Москву! Идут убивать демократию!”.  Никаких танков за окном не было, да и никто никого убивать не собирался... Испуганные путчисты, и сами не веря в успех задуманного, хотели хоть как-то предотвратить распад СССР...
Господи, только ты знаешь, как мне было тошно! Нутром я чувствовала, что все происходящее - пошлый фарс. Ельцин - талантливый пиарщик. Один раз оболванил уже нас, когда сделал рекламу своему докладу на Политбюро! Он такой герой! - восхищалась вся Москва, он такое сказал, такое! - не побоялся. Когда он заболел, уж не помню чем, вся страна молилась за его выздоровление... Потом опубликовали его выступление. Оказалось -обыкновенная пустышка! Что он говорил на заседании Политбюро, давно обсуждали во всех газетах... Я, например, почувствовала себя глубоко обманутой. Тем более что помнила, как восхищалась Борисом Николаевичем зимой 85-го на ташкентской городской партконференции (и туда заносила меня судьба!). Вся редакция “Вечернего Ташкента” работала ночью - у нас был спецвыпуск, и наши корреспонденты, таскавшие еще горячие материалы с места события, прибежали в редакцию с горящими глазами и взахлеб цитировали слова Б.Н.: “Представляете, он с партийной трибуны сказал, что никому не позволит попирать основы социализма! Вот это коммунист!”. В какой же момент он говорил искренно: на ташкентской трибуне или московском танке? А я перебежчикам и конъюнктурщикам не верю...

Не смогла я опубликовать эти документы, а если бы поддалась панике, испугалась, никогда бы себе не простила. К тому же в среду утром события резко изменились - войска перешли на сторону российского правительства. В 5 часов началась трансляция заседания Верховного Совета РСФСР. И все документы, переданные президиумом горсовета, потеряли свою актуальность. О том, что горсовет горячо одобрил решение Мособлсовета и поддержал Ельцина, мы рассказали в субботнем номере в хронике событий чрезвычайного положения.
Подобного вольнодумства мне не простили.

Забегая вперед скажу, что все районные газеты со временем продолжили свое существование, а все они, как мы знаем, были органами горкомов КПСС. Почему же расправились с «Авангардом»?

В нашем Красногорском районе, от центра которого до Москвы ехать десять минут, была сформирована пришлыми «демократами» мощная группа «Инициатива» из молодых инженеров ЦКБ механического завода и примкнувших к ним. Как правило, все они были иногородними, жили в общежитии, а приехали в Москву, чтоб схватить фортуну за хвост. В рабочее время они читали книги, обсуждали происходящие события, занимались художественной самодеятельностью и комсомольской работой, как оказалось, чтоб получить характеристику для поступления в МГМО, например. В перспективе у них была возможность дослужиться до ведущего инженера с окладом 180 рублей. Выше - только при наличии таланта. А у них в избытке лишь апломб и наглость. Надо было видеть их во время избирательной кампании в городской Совет народных депутатов! Они ходили по городу с табличками на груди, на которых было написано «Голосуйте за меня!» И представлен перечень благ, которые они обеспечат населению… На беспощадном отрицании всего советского они пролезли в депутаты с одной только целью - все развалить, разрушить и сесть на освободившиеся места.

Наша газета их раздражала, особенно главный редактор. Они не понимали, что газета должна исповедовать плюрализм. Мы не могли себе позволить перечеркнуть прошлое миллионов достойных людей, забыть все хорошее, что дала Советская власть простым людям. Мы, как и вся интеллигенция, были за перемены, а с недостатками строя боролись задолго до того, как эти «младодемократы» проснулись на конъюнктурной волне.

Депутатский корпус районного Совета тоже был разделен на полярные группы. «Инициативе» противостоял директорский корпус. Уважаемые люди, руководители колхозов-миллионеров, крупнейших в стране предприятий, они и на заседании Совета думали о производственных проблемах, в силу своей ментальности не могли серьезно относиться к крикунам, не умевшим привнести ничего позитивного ни по одному обсуждаемому вопросу. А жаль. Потому что группа «Инициатива» работала под руководством московских, и не только –бери дальше - демократов. И чуть что ее лидеры бегали в горком комсомола звонить своим хозяевам и получать от них инструкции и ценные указания.
К тому же коммунисты совершили еще одну ошибку, уже тактическую – выбрали председателем Совета пламенного коммуниста, честного генерала Р. Попковича в надежде, что его опыт и порядочность помогут найти, как тогда употребляли любимое словечко Горбачева, консенсус. Но он звериным чутьем уловил, откуда ветер дует, не зря же дорос до генерала, как говорили, без покровителей, оперативно поменял направление мыслей и стал воинствующим демократом. И обеспечил себе карьерный рост – в Госдуме руководил Комитетом по обороне...

Так что бороться продолжала одна газета. Сначала демократы хотели перетащить меня на свою сторону, но я открыто объяснила, что не хочу уподобляться крысам, бегущим с тонущего корабля, не стала сдавать партбилета (не силком же мне его вручали), хотя их пачками несли так называемые коммунисты в горком. Ведь в КПСС были не только приспособленцы, но и честные люди, знавшие одно партийное преимущество – показывать пример во всем… А делая репортажи с сессий горсовета, позволяла себе щелкать по носу зарвавшихся демократов… И стала главным объектом их ненависти.

Бывшие товарищи - нынешние господа навесили на меня ярлык борца с местной демократией.

Увы, только слепым и глухим, читавшим мои газетные выступления, было не ясно: носитель большевистской фамилии боролась против недемократических проявлений в демократическом движении. Против того, чтобы в арсенале борьбы демократов не было того оружия большевиков, при помощи которого идея равенства и братства людей превратилась в практику подавления инакомыслящих и разделения общества на командующую элиту и бесправных винтиков. Я и сейчас убеждена: не все средства хороши в борьбе. Что упоение местью и злобой не украсит демократов и не придаст им силы. Тысячи людей на митинге рукоплескали Э. Шеварднадзе, когда он, празднуя августовскую победу, с пафосом восклицал: “Мы найдем, кого вынести из Кремлевской стены”... А мне было стыдно за Эдуарда Амвросиевича. Разве не также после Октябрьской революции сбрасывали с пьедесталов памятники царям, как это произошло на бывшей Дзержинской площади сегодня?

…Как гнусно «инициативщики» собирали на меня компромат! Их демократические мозги, а они открыто говорили об этом, не могли понять, как это можно быть главным редактором единственной районной газеты и не использовать «доходное» место в личных интересах! И когда они побывали в торге, райпо и других местах, в которых могли быть мною приобретены дефициты, и ничего не нашли, попытались дискредитировать меня совсем диким способом.

Сейчас это кажется смешным, но они (где-то за полгода до революции) на очередной журналистский праздник заслали своего казачка с конкретным заданием “соблазнить” непокорного редактора и представить доказательства. Он весь вечер не отходил от меня, танцевал только со мной, говорил массу комплиментов и не уставал повторять, что с вечеринки мы уйдем вместе, и он пойдет меня провожать, а потом... Я слегка подыгрывала ему, чтобы спутать карты, чтобы ему не пришлось ничего нового придумывать, а мне разгадывать маневр... Надо было видеть его физиономию, когда дверь в квартиру нашей общей знакомой перед его носом захлопнулась в присутствии нескольких свидетелей, а я пожелала ему спокойной ночи. Окончания праздника с интересом ожидала чуть ли не половина депутатского корпуса! Утром фотокорр нашей газеты, тоже младодемократ, сказал мне: “Говорят, вы хорошо танцуете”. “А что было после танцев, тебе не рассказывали?” - спросила я. Он все понял, замялся и вышел из комнаты...
А теперь представилась возможность отыграться.

Из неопубликованного репортажа с петлей на шее. Сентябрь 91 г.

“26 августа, в понедельник, мне позвонили сотрудники типографии и сказали, что приостановлена работа над 103 номером “Авангарда”, который подписчики должны были получить 27-го утром. Документов на закрытие газеты у директора типографии не было. Ему позвонила зам.председателя Совета С. Грачева (бывший пламенный редактор коммунистического «Авангарда», бывший неистовый секретарь по идеологии горкома КПСС, а теперь яростный до беспощадности демократ – куда еще может завести подобная всеядность Светлану Дмитриевну?) и сказала: “Хватит нам “Авангардов”, у нас будет газета Совета”.

В тот же день в редакцию обратились два “особо демократически настроенных” депутата горсовета В. Габоев и Я. Халимов (героев надо знать поименно) с настоятельной просьбой показать им материалы, которые должны быть опубликованы в этом номере. Боюсь ошибиться, но последние лет десять газеты перед выпуском в свет цензуре не подвергались, по крайней мере районные - точно!

В тот же день меня вызвали на заседание специально созданной депутатской комиссии по проверке деятельности редакции газеты “Авангард” в период с 19 по 24 августа.
 
Я бы назвала это сборище Особым совещанием. Пахнуло 37-м годом. Кругом все знакомые лица - мои недоброжелатели, с которыми по разным принципиальным вопросам я спорила и как депутат, и как журналист. Я-то спорила, а они меня яростно ненавидели, провоцировали, шантажировали, запугивали, обещали выслать из России или зарыть в землю. Придирались к каждому опубликованному слову, ждали, когда и на чем я проколюсь. За огромным столом ни одного представителя других депутатских групп - только победившая сторона. Меня подвергли перекрестному допросу. Оказалось, до этого они допросили всех моих сотрудников - что я делала в эти дни, какие приказы отдавала, что говорила... Похоже, прослушивали телефоны, потому что депутат Я. Халимов настойчиво интересовался подробностями моего разговора в дни государственного переворота с одним частным лицом - ему нужны были доказательства. Подвела итог всем нападкам на меня зам.председателя горсовета С. Грачева, заявив, что я «совершила антиконституционный акт и буду привлечена за это к ответственности». В зале была такая зловещая атмосфера, что в какой-то момент мне показалось, что ночью в дверь позвонят... Уже и очертания “воронка” померещились. Хорошо, форосский “узник” быстро очухался и дал команду никого на местах не трогать...
Во вторник коллективу редакции было объявлено, что в 14.00 начнется заседание президиума горсовета, который будет рассматривать вопрос о газете. А между тем выпускающего “Авангарда” Н. Игошину С. Грачева мобилизовали на выпуск первого номера газеты Совета депутатов “Красногорские вести”, которую больше года не могли открыть. Мы же, собирая документы, обзванивая все мыслимые организации в поисках справедливости, работали над материалами следующего номера. «Высочайшее» решение было принято в половине девятого вечером. В нем было написано: “Обсудив решение комиссии по проверке деятельности  средств массовой информации в период с 19 по 24 августа 1991 г., президиум горсовета решил: приостановить деятельность газеты “Авангард” в связи с тем, что одним из соучредителей газеты является Красногорский ГК КПСС... С учетом мнения трудового коллектива редакции вынести вопрос на обсуждение”. Видите, как много демократии! Сначала закрыли газету, потом вынесли решение. Забота о трудовом коллективе - это тоже для соблюдения политкорректности. Один депутат И. Хандоженко (не зря же был секретарем горкома комсомола!) пытался доказать руководству горсовета, что принятое решение противозаконно...

Решал президиум участь “Авангарда” в четверг, 29 августа, после внеочередной сессии горсовета. Заботу о трудовом коллективе мы ощутили на следующее утро: помещение редакции опечатали, хотя договор на аренду, заключенный с исполкомом горсовета, действовал до 31 декабря 1992 года. Уникомбанк отказался выплатить работникам редакции зарплату. Юристы, приглашенные депутатом Хандоженко, изучив Устав редакции, учредительный договор, ответили однозначно: выпуск газеты прекращен противозаконно, опечатано имущество противозаконно. В адрес городского совета 2 сентября редакция направила две претензии.

То, что происходило дальше, не поддается хронологическому описанию.

Из письма трудового коллектива редакции в исполком Московского областного совета народных депутатов:

“С прошлого года (1990) у редакции “Авангарда” два соучредителя: Красногорский ГК КПСС и трудовой коллектив редакции. Согласно уставу и учредительному договору прекращение издания газеты производится решением учредителей либо по решению суда. В случае ликвидации или реорганизации одного из учредителей все права, предусмотренные уставом, в полном объеме переходят ко второму учредителю.

Считая действия президиума горсовета противозаконными, за помощью обращались в областной Совет профсоюзов работников культуры, в Союз журналистов СССР, в Министерство печати и информации РСФСР и другие организации. На наши неоднократные устные обращения председатель Совета Р. Попкович и его заместитель С. Грачева не реагировали, отвечая, что у коллектива есть два пути: перерегистрироваться или самоликвидироваться.
В результате слишком поспешных действий горсовета деятельность редакции парализована - у нас нет ни помещений, ни имущества, арестован наш счет. Невыход газеты – впервые за все годы издания - и массированные нападки по стороны руководства района и победившей группы депутатов повергли в панику читателей - начался массовый отзыв подписки на 1992-й год, нарушены договоры с рекламодателями.

Совершив действия, приведшие к фактической ликвидации газеты, президиум горсовета должен довести дело до логического конца или вернуть все отнятое у “Авангарда”.

Пока мы обивали пороги кабинетов в поисках справедливости, газеты “Рабочая трибуна”, “Ленинское знамя” возобновили выпуск - на прежних площадях, оборудовании, тем же составом. Вдохновленные открывавшимися возможностями, не желая бросать читателей на полпути, мы подали в исполком заявку на регистрацию газеты трудовым коллективом. Но нам сказали, что газету зарегистрируют с нулевым счетом, имущество и помещение не вернут. Как выразился депутат Наумов, испытывавший патологическую ненависть к газете, пусть скинутся и делают свой “Авангард”.

Через месяц мы получили ответ из Мособлисполкома: “Прекращение выпуска средства массовой информации возможно по решению учредителя, либо органа, зарегистрировавшего СМИ, или суда. Приостановление деятельности одного из соучредителей не является основанием для прекращения выпуска издания. Мособлисполком не вправе отменить решение президиума горсовета. Управляющий делами Мособлисполкома А.Чубов”. Комментарии к этому документу нужны, или итак все ясно? Другие организации молчали. В знак протеста я вышла из Союза журналистов СССР (перестала платить взносы, на иные действия не было сил и времени). Зачем нужен профессиональный союз, если он даже палец о палец не стукнул, чтоб защитить целый коллектив?

Прощание с читателями (Из выступления по районному радио):

Только-только после долгих раздумий и мучительных поисков наш коллектив сумел настроиться на нужную волну, найти именно те темы, которые интересовали и волновали вас, читателей. Об этом говорят и ваши звонки, и письма в газету, и итоги подписки: всего за один неполный месяц - 9 тысяч подписчиков - невиданный результат за все годы существования газеты. Спасибо вам от всего сердца! Значит, вы поверили  в нас. Мне бесконечно жаль, что диалог наш прерван как в это время, когда мы стали понимать друг друга. К нам потянулась местная интеллигенция - и плоды ее раздумий, творческих находок должны были стать и вашим достоянием. Увы! Я хочу поблагодарить и руководителей предприятий, которые откликнулись на нашу просьбу и хотели поддержать редакцию материально. Из известных соображений не стану называть их фамилий - примите искреннюю признательность за понимание и поддержку.

Отвечу на интересующий многих вопрос: почему мы не стали перерегистрироваться. Нам предложили начинать с нуля. Это газете, которая выходит 61-й год! А самое главное - предстояло работать без гарантий какого-либо права, в чем мы убедились, сидя на подоконнике и обивая пороги чиновников всех рангов. Независимая газета  районная - это мираж, мечта далекого будущего. Потому что независимым можно быть в правовом государстве, а мы только говорим о его зарождении. Независимым можно попробовать быть в многомиллионном городе, где до царя далеко, до Бога высоко, и имея независимого - потому что очень богатого - спонсора. А в нашем районе каждый сверчок должен знать свой шесток. Руководители тех служб, с которыми нам пришлось соприкоснуться в истории с “Авангардом”, еще не научились жить по законам, как в старые добрые времена они беспрекословно подчиняются лицам, стоящим над ними...

Как можно выпускать независимую газету, если ее арестовывают в типографии по телефонному звонку возжелавшего этого чиновника?

Как можно выпускать независимую газету, если операции по редакционному счету прекращаются по устному приказу обладающей властью особы? Как можно выпускать газету, если районная власть путем экспроприации решает застарелые проблемы? Самый легкий способ открыть газету Совета - забрать все, буквально, у действующей и на тех же стульях и машинках, даже ручками, оставленными в кабинетах, выпускать свою. И самое интересное, мы на собственной шкуре убедились: искать защиты, справедливости негде! Совет депутатов, призванный защищать население, творит произвол, и все закрывают на это глаза. Подчиненные - боятся, вышестоящие - не хотят вмешиваться. Все члены президиума проголосовали, как марионетки, за заранее составленное определенной группой людей решение. И только один Григорий Исаевич Алергант воздержался от голосования. Вот вам и защита, вот вам и праведный суд.

Мы не праздные мечтатели и решили не бороться с ветряными мельницами. Нас могут упрекнуть в нерешительности - можно было бы рискнуть. Будем реалистами: рассчитывать на спонсорство при наличии официальной газеты горсовета, по крайне мере, наивно. Ей тоже нужны деньги. Если и найдутся смельчаки, которые по старой памяти отважатся на рекламу в нашей газете, то они не сделают погоды. А как показала разборка с любимой многими газетой - побоятся. К тому же я последовательна в своих убеждениях и хочу повторить, о чем не раз говорила, когда понимали разговор о целесообразности организации газеты Совета - в нашем районе иметь две газеты неразумно, экономически невыгодно…

Лично я за дни так называемой революции постарела лет на десять. Человек жив надеждой и верой. Теперь у меня нет ни надежды, ни веры в справедливость. Борясь не за себя, столкнулась с пренебрежением к личности, с желанием одних унизить и торжествующей местью других. Увидела в глазах людей столько неприкрытой пылающей ненависти, упоения победой, что ужаснулась. И, увы, в который раз убедилась, как коротка память человеческая... Те, кто обращался за помощью в нашу газету, и те, кого приходилось лично мне защищать и как журналисту, и как депутату, старались не смотреть в глаза. Как мало все-таки нас окружает не героев, нет, просто людей, готовых на поступок, отважившихся встать на защиту несправедливо гонимых. Но Господь им судья. В эти дни пришлось испытать самое страшное разочарование - в людях, которым верил. Кстати, во время официальной ликвидации газеты демократы-депутаты первым делом затребовали ключи от редакционной «Волги» и гаража. С тех пор машину так никто и не видел. И концов, как ни пытались найти, не нашли. В духе демократии, не правда ли?

…С тех пор прошло почти 16 лет. После августовских событий 91-го был октябрь 93-го... Снова ужас придавил душу. Телевидение не работает, радио молчит. Доходят тревожные случи: свои стреляют в своих... Борьба за власть, а именно это и было главной причиной, рикошетом коснулась каждого в стране. Мы учились жить по правилам, нам навязанным. К тем страшных дням в моей жизни я постоянно возвращалась: и когда лежала в больнице с нервным потрясением (а мои недруги по депкорпусу приходили проверять, не прячусь ли я там от их гнева), и когда стояла на бирже труда, потому что не хотела работать в желтой прессе, и когда вкалывала на трех работах, чтобы прокормить детей, оставляя четыре часа на сон, и теперь, когда не вздрагиваю от мысли, что мой ребенок попросит купить ему игрушку... Теперь я могу себе позволить дарить ему подарки, но он с тех пор никогда ничего не просил - последствия детского шока, когда увидел в магазине башенный кран, который стоил три учительских зарплаты, и я, рыдая, тащила малыша (ему не было и трех лет) из магазина, а он, захлебываясь слезами, кричал: “Я не прошу его купить, пусть дядя даст только подержать в руках”... Я до сих пор плачу, вспоминая эту жуткую сцену. Это было ужаснее, чем Особое совещание в мою честь. И, наверное, никогда не смогу простить тех, кто в погоне за личной наживой, разворовывая национальное достояние Союза, так унизил 99 процентов населения великой страны. Чтоб потом хвастаться, у кого больше золота пошло на ночные горшки и кто насколько тысяч больше евро тратит на отдых за границей…

И самое главное. Мне не стыдно ни за одну напечатанную в дни моей борьбы с демократией статью, ни за одно выступление на сессии горсовета. Потому что жизни показала: правда была на моей стороне. Подчас балансируя на краю пропасти, несмотря на почти ежедневные угрозы со стороны демократов и оскорбления, я искала ту единственную нить, которая могла примирить враждующих. Для демократов я была ярым коммунистом, для коммунистов, которые тоже жаловались на меня, - демократом. А я была просто честным человеком - без хватательного рефлекса, без гуттаперчевой спины. Было желание думать, сопоставлять, анализировать, а не подпевать тем, кто в данный момент выигрывал. Зато с гордостью могу сказать, что, посетив сей мир в его минуты роковые, сумела сохранить свое честное имя.

Москва, 20 декабря 2006 года