Крыса и коммунист

                острый рассказ               




                Посвящается коммунистам, компартиям,
                а также великому и могучему СССР


В конце лета 1991 года от Христова рождества в поселке Щеглово близ залихватского городка Всеволожска, в старом сарае, принадлежащем исконно коммунистической семье-партии Пустопосуловых, развелось очень много крыс.
Ничего подобного в истории семьи, столь много претерпевшей за все свое длинное существование, не было. Крысы отбирали у животных еду, уничтожали запасы зерна, проделывали дырки в стенах сарая. Кроме того, они уносили в темное подполье цыплят и пожирали.
Никто в семье не был так решительно настроен против крыс, как старый дед Парамон. Ярый фанатик марксистских идей и убежденный коммунист до кончиков ногтей, он особенно бесился по поводу гадких проделок крыс – всякий раз покрывался жарким коммунистическим потом, с полчаса исступленно бранился отборным матом на всю квартиру и клялся своей лысиной покарать коварных созданий. 
Такое поведение полоумного старикана, равно как и его ежедневные глупые лозунги за возврат советской власти, борьбу с буржуями и завершение последней пятилетки, доставляло домашним огромное неудовольствие, так что в конечном счете по инициативе бабы Идеи, жены Парамона, настоящее имя которой было Фрося, был организован 1467-й съезд Щегловских Советов.
Этот съезд носил чисто коммунистический характер. Поначалу все вместе устроили балаган: шум, галдеж, пустые лозунги, язвительные выпады, после чего власть в свои руки взял дед Парамон. Взобравшись на стол для заседаний, словно Ильич на броневичок в 1917 году, дед указал правой рукой в сторону злосчастного сарая и громоподобным голосом начал выдвигать свои «апрельские тезисы», в которых он призывал показать буржуйским гадинам-оппозиционерам, бесчинствующим в сарае, кто здесь хозяин. «Вперед, товарищи! Бей буржуев! Ура!» – визжал дед, яростно жестикулируя. Все это было настолько похоже на революционную деятельность Ильича, что все члены партии тут же ощутили какой-то знакомый ветерок, от которого их революционный дух воспрянул ото сна. Эмоции заструились фонтаном, и вскоре стены комнаты, увешанные ярко-красными лоскутами и украшенные различными коммунистическими атрибутами, содрогнулись от оглушительных возгласов «Ура!» и «Бей буржуев!», от чего                портрет Вождя Мирового Пролетариата с целеустремленным лицом довольно усмехнулся, а усы на портрете товарища Сталина поднялись концами вверх и в глазах блеснули азартные искорки.
В итоге принятая партией резолюция гласила:

ВВИДУ ПОДЛОЙ И НАГЛОЙ ПРОВОКАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ, ТВОРИМОЙ БУРЖУЙСКИМИ ОППОРТУНИСТИЧЕСКИМИ ЭЛЕМЕНТАМИ ВО ВРЕД СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ВСЕМУ СОВЕТСКОМУ ТРУДОВОМУ НАРОДУ НА ТЕРРИТОРИИ САРАЙНОГО ПОМЕЩЕНИЯ, СЪЕЗД ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. ИЗЛОВИТЬ ОДИН ВРАЖДЕБНЫЙ ПРОЛЕТАРИАТУ ЭЛЕМЕНТ.
2. РАССТРЕЛЯТЬ БЕЗ СУДА И СЛЕДСТВИЯ ДАННЫЙ ЭЛЕМЕНТ ДЛЯ ОСТРАСТКИ ЕМУ ПОДОБНЫХ.      
                ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СЪЕЗДА ПАРАМОН.
                ПОЧЕТНЫЙ ЧЛЕН СЪЕЗДА МИШЕНЬКА.
                СЕКРЕТАРЬ ИДЕЯ.               
 
Итак, на следующее утро дед Парамон вместе с внучком Мишенькой соорудил ловушку, в которой проклятые грызуны должны быть поставлены к стенке. Это был деревянный ящик размером с коробку из-под советского телевизора, размещенный в примыкающей к сараю наружной клетке и пригвожденный своей открытой стороной впритык решетке, с небольшим отверстием, по обе стороны от которого стояли вбитые в землю маленькие прочные клинья, служащие специальными пазами, в которые вставлялась переборка. Устройство ловушки заключалось в том, что переборка, подпираемая снизу маленькой палочкой, мгновенно съезжала вниз и капкан захлопывался, едва лишь внешние силы сваливали палочку.
Продукт парамоновского творчества получил высокую оценку всех членов семьи-партии. Они даже представить себе не могли, что старый дед, топчущий восьмой десяток землю божью, может быть на что-нибудь годен кроме как на воспроизведение никчемных лозунгов. По давней семейной традиции каждый член партии благословил деда на удачную борьбу с буржуями рукопожатием и фразой «Давай, как в шестьдесят восьмом!». Закончилась церемония торжественным гимном СССР в исполнении всех присутствующих.
После того как домашние ушли со двора дед Парамон втихаря возложил в ловушку приманку. Ввиду того обстоятельства, что «потомки буржуйских подонков», как дед именовал крыс, весьма были падки до сырных и колбасных изделий, а зарубежному производителю предпочитали нашу советскую марку, вынужден был дед выбрать из своего продовольственного арсенала лучшую колбаску с  названием «Любительская».
Прощаясь с куском этой лакомой вкуснятины, дед Парамон не смог сдержать своих чувств, прослезился и завыл обделенным волком, а в это время у маленького внучка Мишеньки, страстно наблюдавшего из окна за всеми действиями своего деда с колбасой, уже вовсю бежали слезы изо рта на подоконник.
Наконец, успокоившись, дед Парамон захватил из дому бинокль, выцветшую будёновку, охотничье ружье и, затаившись неподалеку от клетки, стал поджидать буржуйских оппортунистов, словно паук, подстерегающий жертву у своей паутины. Члены партии тем временем расположились на террасе своего дома.
Ждать деду пришлось недолго. Уже через полчаса в сарае послышалось знакомое шевеление, и вскоре одна серая крыса прошмыгнула в наружную клетку. Почуяв божественное благоухание колбаски, крыса насторожилась, поводила носом в воздухе и стремительно бросилась туда, откуда исходил запах.
Тут-то и сработал дедовский механизм.
Оказавшаяся в ловушке крыса бешено заметалась по ящику, тщетно пытаясь отыскать выход.
Как только это свершилось, дед Парамон, все это время наблюдавший в бинокль за ловушкой, заерзал коленками по земле от радости, торжествуя вполголоса: «Попалась! Попалась!». Затем от приступа сильнейшей эйфории дед вскочил на ноги и пулей бросился к клетке.
В нескольких метрах от нее дед остановился и с минуту глядел на крысу, дабы убедиться, что это не обман зрения, а потом, словно не веря своему счастью, принялся скакать вдоль клетки, протягивая к крысе свои старые иссохшие ручищи и злорадно выкрикивая «Ага, попалась! Попалась, миленькая!».
При виде старого коммуниста в будёновке и с ружьем, скачущим как обезьяна, крыса внезапно замерла в недоумении, в то время как дед Парамон, вдосталь напрыгавшись, вытянулся в струнку, сделал каменное лицо и, обращаясь к крысе, бойко отчеканил:
– Именем товарища Сталина вы, уважаемый пан буржуй, являетесь арестованным по обвинению в оппортунизме и краже законного пролетарского имущества. За совершенные преступления согласно закону советского государства вы понесете соответствующее наказание, а именно, вы будете расстреляны без суда и следствия, как в старые добрые времена! Ха-ха!
Огласив приговор, дед закатился дьявольским хохотом, а крыса, раскусив, в чем дело, приуныла да опечалилась. Тем не менее она сожрала колбаску и хоть как-то разбавила свое положение.
Гордо возвышаясь над буржуйским созданием, дед Парамон вдруг вспомнил прозвучавшее в речи слово «оппортунизм», и в его старой памяти зашевелились воспоминания о своей молодости, когда он еще до войны служил в армии политруком. То были годы, овеянные для него романтикой славных политических терминов. Он вспомнил свою роту, вспомнил, как вышагивал петухом вдоль учебных парт и с пафосом рассказывал о политике солдатам, которые втихаря смеялись над ним всякий раз, когда речь заходила об оппортунизме, поскольку эта тема приводила политрука в крайнее возбуждение и он начинал молоть чепуховину. Как-то однажды дед взбесился настолько, что чуть не отдал под расстрел двух рядовых, которые ради шутки спросили у него: не был ли он сам раньше оппортунистом, так как его большие познания по этому вопросу вряд ли могли быть получены не иначе, как на личном опыте.
И вот теперь после стольких лет дед решил хорошенько тряхнуть стариной.
– Дрянь! – вскричал бывший политрук на крысу. – Буржуйский подонок, гаденыш! Оппортунистическая тварь! Знаешь, за что ты теперь в этой коробке? А! Знаешь – я спрашиваю? За оппортунизм – вот за что! Да ты хоть понимаешь, что за штука этот самый оппортунизм! Это такая гадость, что лучше с ней и не знаться! Оппортунизм – это высший государственный грех, заключающийся в подрывании авторитета рабоче-крестьянского достоинства! Понимаешь, тварь буржуйская, эта штукенция сродни предательству! Если ты попробовал оппортунизм на вкус – все, считай себя покойником! Это тебе я по-товарищески говорю!.. Помни, оппортунистическая тварюга, это тебе не сойдет с рук. Ты не думай, что кто-то из членов нашей партии там на совете заступится за тебя, скажет: «Сжальтесь, товарищи, ведь это что ж такое! Эта тварь неосознанно поступила! Пощадите!». Не бывать этому… Да, не бывать! Чего мордой мотаешь? Как будто не верно говорю! Еще раз повторяю, буржуй, сволочь, капиталист, не сойдет тебе это с рук. Публичное оскорбление пролетарского достоинства является грубейшим государственным грехом и карается точно так же, как если б ты удовлетворил физиологию на колесо партийного автомобиля. Ух безмозглый буржуй! Я тебя отправлю в Соловки… нет, еще дальше… будешь хребет гнуть под тюками с песком. Я об этом лично похлопочу! Ты шутки эти брось – мордой мотать! Ты лучше подумай о том, какие страхи ожидают тебя в лагерях! Будто не разумеешь – ведь издохнешь с голоду! Вестимо, издохнешь! Не будь я Пармен Виссарионович, ежели не сделаю этого!.. Хотя нет, я этого не сделаю, я тебя просто поставлю к стенке, вот что! Просто расстреляю, как тупого жирного бульдога! Чего ухмыляешься, зараза буржуйская, ведь застрелю?! Со мной шутки плохи! Я покажу тебе кузькину мать! Я покажу тебе, потомок буржуйского подонка, как насмехаться над рабочей честью! Ты на своих товарищей не надейся! Они тебя не спасут! Наверняка трусят сейчас своими задами во все лопатки отсюда – и правильно делают! Как говорится, оставь надежду буржуй ты окаянный! – Перефразировал Данте дед и вновь загоготал.
Крыса смотрела на деда с состраданием, думая про себя: «Все это, конечно, мило, однако было б неплохо, если б ты заглох, старый хрыч!». Со скуки она принялась шарить по ловушке, не теряя надежды отыскать какую-нибудь лазеечку. Исследовав пол-ловушки, крыса пришла к заключению, что выбраться здесь нигде не удастся. Тогда она принялась за вторую половину. Видя эти усилия, дед начал забавляться. Он во всеуслышание заявил, что не такой уж и дурак, чтобы его можно было провести и что его пуля настигнет злодея, когда с террасы раздался яростный глас бабы Идеи:
– Кончай нюни гнать, пролетарская балда, чабан старый! Долой застой! Ближе к делу!
Дед Парамон недовольно оглянулся, произнеся вполголоса несколько заветных слов и показав жене брежневскую фигу, затем присел на корточки у самой клетки и голосом инквизитора обратился к крысе с такими словами:
– Ну, что ж, тварь буржуйская, как видишь, пора тебя отправлять к предкам, а то время поджимает. Эх, буржуй, сложить тебе сейчас придется буйную свою головушку – ничего не поделаешь. Оппортунизм есть оппортунизм, если ты с ним связался, то все – пиши пропало. – Тут дед негромко всхлипнул, а затем добавил – Но это ничего… это ничего. По крайней мере, ты сдохнешь ради идеи, и там на небесах, быть может, товарищ Бухарин или же сам тов. Троцкий крепко пожмет тебе руку, скажет: «Молодец! Здорово ты этих пролетариев отделывал – так им и надо!» А может…
Пока дед Парамон рассуждал о посмертных скитаниях души оппортуниста, крыса исследовала до конца западню и обнаружила в одном из углов маленькую щелочку, которую дед почему-то не заметил. Недолго думая, крыса стала усердно орудовать над ней своими зубками.
– А ты, буржуй, я смотрю, настырный, – молвил дед, с усмешкой глядя на крысу. – Однако напрасен твой труд! Тут, брат, грызи не грызи – отведать тебе старого доброго товарища свинца из моей удалой берданки. Никуда не денешься! Что думаешь, как в том сказании свершить: я, мол, от дедушки ушел, я от бабушки ушел… Ты это брось! Быть может, от меня ты еще убегнешь как-нибудь, хотя это маловероятно, но от женушки моей Идеечки – ни-ни! Она тебе ходу не даст! Как возьмется за ухват, как треснет им тебе по кумполу, так всех своих буржуйских покровителей разом вспомнишь, ибо, когда жахают по кумполу… – Дед вдруг резко прервался и сухо отрезал: – Однако мы отвлеклись! Приступим к делу!
С этими словами дед Парамон отошел на двадцать шагов от клетки и взял ружье на изготовку.
Однако не успел он даже прицелиться, как из дому вышел внучек Мишенька и приблизился к своему старшему коммунисту – он лично хотел присутствовать при казни четвероногого оппортуниста.
– Это, внучек, – пояснил дед Парамон, – переродившийся буржуй, подрывающий репутацию нашей партии. Смотри, каким уродом он стал. Хо-хо, вот болван! Ты вот, Мишка, пролетарий, а вот он – буржуй, капиталист. В этом вся разница.
– Х-х-хороший з-з-зверек… – еле-еле пролепетал Мишенька и спросил: – Деда, а чего это он грызет твое великолепие? Кушать хочет?
– На волю хочет, зараза буржуйская, к сородичам своим. Дальше хочет досаждать нашей партии. Но ничего, не уйдет! Я его изрешечу, ой как изрешечу!
Тем временем крыса увеличила дырку в углу до нужных размеров и повернулась к деду, чтобы попрощаться.
– Деда, деда! – завопил в ужасе Мишенька. – Она сейчас убежит!
– Как! – Дед Парамон взревел от негодования и мгновенно вскинул ружье. – Ни с места! Стой, буржуйская тварь! В порошок сотру! Решето сделаю!
Жахнул выстрел, раздался истошный треск, и в стенке ловушки, где располагался механизм, образовалась пробоина в два кулака, края которой полыхали пламенем. От огня пошел дым, и, когда спустя минуту, он отчасти рассеялся, дед и внучек увидели лежавшую у решетки крысу. Все члены партии уже было подпрыгнули от радости ввысь, как вдруг крыса резко вскочила на ноги и показала хвостик. Дед вовремя опомнился, последовал выстрел. Пробило еще одну дыру в стенке, и та с жалобным треском рухнула, расчистив грызуну путь на свободу. В отчаянии дед Парамон заскрежетал зубами, выстрелил три раза по своей ловушке и она красиво развалилась, вроде как большое могучее государство. 
Вслед за этим весь поселок содрогнулся от душераздирающего рева.
В тот день свет в окне коммунистов горел всю ночь. По словам дяди Антохи, соседи вели себя крайне неспокойно – то и дело за стеной слышалась ругань, бряцанье металлических предметов и дикие вопли, а некоторые граждане даже уверяли, будто видели в ярко освещенной комнате привязанного к стулу старичка, вовсю силившегося выбраться.
А между тем резолюция 1468-го съезда по делу тов. Парамона гласила:

В СООТВЕТСТВИИ С ЗАКОНОМ ПАРТИИ О НАКАЗАНИЯХ, СОСТАВЛЕННОМ БЛАГОДЕТЕЛЬНЫМ ПАРМЕНОМ ВИССАРИОНОВИЧЕМ, ЕДИНОГЛАСНО ПРИНЯТО ПОСТАНОВЛЕНИЕ: ПОДВЕРГНУТЬ ПАРМЕНА ВИССАРИОНОВИЧА ЗА СОВЕРШЕННЫЕ ИМ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ (СТАТЬИ №91 – ВОЛНЕНИЕ НАРОДНЫХ МАСС, И №123 – СОДЕЙСТВИЕ ПОБЕГУ ОПАСНОГО БУРЖУЙСКОГО ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННОГО) ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВЫМ РАБОТАМ В КУХОННЫХ, ОГОРОДНЫХ, САРАЙНЫХ И КОЛХОЗНЫХ ЛАГЕРЯХ СРОКОМ ДО 36 МЕСЯЦЕВ.    
               
                ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СЪЕЗДА ИДЕЯ.
                ПОЧЕТНЫЙ ЧЛЕН СЪЕЗДА МИШЕНЬКА.