день ВДВ

               
        Измятые, истоптанные жизнью лица. Будто написанные рукой одного художника: мужчины – правой, женщины – левой. Ни жалости к ним, ни вдохновенья. Трут за пазухой сердце, сжимают в мягкой ладони, нарушая его привычный ритм, и думают это Любовь.
       Что есть Любовь? Скрежение червя в желудке или конвульсивное содрогание матки в предсмертной агонии? Смерть и то более действенна , ее хоть можно увидеть, хотя как и Любовь невозможно потрогать. Что вы можете сделать любя, чего не можете, не имея Любви? Самое большее – умереть. Так значит все-таки Смерть? Сколько еще мне нужно прожить, чтобы умереть? И какую из смертей выбрать? Хочу свою, какой ни у кого не было. Дам объявление, пусть пришлют варианты, понравиться, зарегистрирую как собственность.
        Жизнь, как смертельная болезнь, передающаяся половым путем… Умри я хоть сейчас это не повлияло бы на поля и облака, на дождь, сумерки  и  катастрофы, люди с измятыми лицами так и ходили бы, кроме моей матери… Она всегда повторяет, что я единственный смысл ее жизни. И это заставляет меня жить. Напрашивается дурацкий вывод – не мать живет ради меня, а я ради нее!
     Смерть – это единственная Тайна, которую я смогу постичь сама, одна, и ни с кем ее не разделить.
     Я вспомнила одного старика, который жил в моей деревне. После того как он похоронил свою бабку, сильно тронулся умом. Яйца складывал в авоську, размазывал склизкую жижу по полу, силясь собрать остатки. Воду возил во фляге изъеденной ржавчиной. Вода потихоньку сочилась сквозь прорехи, оставляя темные струйки на земле. А после, пошел на кладбище ночью и вырыл свою бабку, несколько дней вдыхал запах ушедшей жизни, пока воздух не прогнил до соседей. Пришли, ахнули, а он плачет: « Не могу, – говорит, – без своей голубушки». Вот это Любовь!!!
        Даже мой любимый Арбат грустно смотрит на меня своими потухшими фонарями. Пьяные художники липко бросают  взгляды. Они разливают свой талант по стаканам и горько осушают их. Что осталось у вас кроме жалких газетных портретов? Вы храните свои мысли в пакетиках, царапаете ими истасканный воздух. Невольно ловя, приходится их дезинфицировать.      
         Подкуривая сигарету, в первую затяжку вдыхаю газ из зажигалки, так и вы вдыхаете Жизнь только в первые дни, а потом привязываетесь к ней тугими ошейниками. И они натирают вам лысины. 
      Грубые ВДВешники душно мельтешат своими тельняшками. Они высекают в воздухе искры хриплыми голосами, слова падают как высохшие листья, мы идем по ним, не замечая.