У подъезда

                У ПОДЪЕЗДА
Проводи меня быстро
===================
Проводи меня быстро – иного не стоит ждать,
Пару песен по МКАД и реклама, и – мы на месте.
У меня еще час, даже больше еще – поспать,
Это лучше, прости, поцелуев в моем подъезде.

Ты же бравый вояка – встряхнись и опять в седле,
Все от скуки, к разлуке – как фокусник карту – выну:
У меня еще сын, у меня еще дочь – алле!
Не меняйся в лице – я сама не люблю смотрины.

Показалось, а может, и правда, мороз сильней,
Уронила ключи и перчатки забыла где-то…
Хочешь, буду твоя? Ненадолго – на пару дней?
Не хватай меня за руки – я не хочу ответа.

Лиза Галузина


Марина вышла из здания, в котором находился офис – место её основной работы, зябко поёжилась, обняв себя за плечи, огляделась по сторонам. Совсем стемнело. Алексей ещё не подъехал, рано она вышла. Но и в офисе оставаться тоже не хотелось – обрыдли донельзя и слепящий с утра до вечера компьютер, и странный неприятный запах, исходящий от импортного покрытия на стенах, и вообще – вся крохотная комнатушка-кабинетик на двоих, в которой они с сослуживицей-подругой Валей, милой, добродушной девушкой, проводили большую часть их жизней, чуть ли не каждый день задерживаясь на работе допоздна. Если бы ещё платили нормально за эту сверхурочную работу, а то бросят на стол раз в квартал конвертик, в который будто кот наплакал. Эх, швырнуть бы эту подачку в лицо тому, кто те слёзы лил, но… жалко. Нет, не лица, а денег-слёзок вот этих. Потому как – дети имеются. Им и капельки эти кстати будут. А попробуй возмутись зарплатой, - замену быстро найдут. А место хорошее. Хорошее тем, что платят регулярно, пусть и не столько, сколько хотелось бы. Но что делать – не всегда наши возможности совпадают с нашими желаниями. И потом, бывает и хуже: один знакомый отработал полгода в некоей конторе на Калининском проспекте, а зарплаты не видал ни разу – всё только ждал да обещания слушал. А ему просто дали пинка под зад – и весь расчёт. И спасибо не сказали. А кто ж благодарит, когда пинком провожает?.. И не пожалуешься никуда: работал-то нелегально, в трудовой книжке записи нет. Ну и свалился мужик с инфарктом, а ведь ещё не старый был – только-только сорок пять стукнуло…
Марина спустилась со ступеньки, подошла к скамье, хотела было присесть – ноги почти не держали от переутомления, но передумала: и так зуб на зуб не попадает, а скамья наверняка холодная. И ведь только начало сентября, а такая холодрыга стоит!.. Или это не холод вовсе виноват, а в ней самой уже жизненных сил на обогрев собственного организма не достаёт?.. Не мудрено. Пять дней в неделю – основная работа, а по выходным ещё и халтурь – детей-то кормить-поить-одевать надо, а всё – сама. Одна она. Марина вспомнила мужа, мило сделавшего ручкой, когда она едва успела родить второго ребёнка – дочку, - и тяжело вздохнула. Ох, не прав ты, Василий!.. Нет, мужа вовсе не Василием звали, - Николаем, но с тех пор как он исчез в неизвестном направлении, она его почему-то поминала как Васю, причём, в основном, вот так: «Эх, Вася, Вася!..» Как-то так само собой вышло однажды и понравилось ей, прижилось. Решила, что «Эх, Коля, Коля!..» звучит гораздо симпатичнее, а значит, муженёк её бывший – Вася, точно!.. Нет, ненависти в Марине не было, хоть поначалу и роняла в сердцах всякие крепкие словечки, коих знала предостаточно – жизнь научила. Да и кто ж их не знает?.. Чтоб матюки впитать-вызубрить много извилин не требуется. Но потребность выругаться в адрес бросившего её мужа скоро прошла – чего зря пылить?.. Что было то прошло. И – Бог ему судья…
Ну где же Алексей?.. Уже должен быть, сказал – выезжает, так сколько времени прошло?.. Наверное, опять в «пробке» застрял… Алексей… Хороший парень, на два года старше её, и, похоже, настроен по отношению к ней довольно серьёзно. Просто – серьёзно, без «довольно». По крайней мере, пока это так выглядит. Может, и выйдет что из их свиданий. Устала одна. Марина вздохнула. С Алексеем познакомилась чуть больше двух недель назад, не успела ещё открыть, что двоих детишек растит. Что, сразу при первой встрече и влупить в лоб: «У меня двое детей, так и знай, если что!..»?.. А если у него и мыслей никаких нет насчёт близких отношений?.. И почему – только у него?.. А у неё самой?.. Дети что – плохо?.. Это что – довесок какой ненужный, лишний, мешающий?.. Да они – самое-самое прекрасное, самое дорогое, что может существовать на свете!.. И, может, это она, посмотрев на него, ухажёра своего, да пообщавшись, скажет: «Знаешь, милый, а далее наши пути-дорожки расходятся!..» Вот и не сообщила пока про детей – куда спешить?.. Придёт время да будет в том нужда – откроет. Но, похоже, скоро разговор этот произойдёт – что ж она, Марина, слепая, что ли, не видит, как Алексей смотрит на неё?!. Ясно всё как Божий день: нравится она ему, очень!.. Может, вот сегодня и объяснится в чувствах своих нежных. А она про детей расскажет. Если в самом деле любит, - примет и детей. А если они – помеха, обуза какая, то на кой хрен он ей самой сдался?..
Марина обернулась на шум подъезжающего автомобиля, слегка зажмурилась от яркого, слепящего света мощных фар красивой иномарки. Приехал…
По дороге они оживлённо болтали о том о сём, то и дело непринуждённо меняя темы. Алексей был очень интересным собеседником, кроме разносторонних познаний обладал ещё и отменным чувством юмора, искромётные, озорные шутки так и сыпались из него. И вообще, в нём всегда присутствовала какая-то удивительная весёлость, такая добрая, светлая, что, слушая Алексея, Марина довольно быстро, легко оттаивала душой и на время забывала о своих житейских проблемах.
За оживлённой беседой Марина не заметила, как они оказались возле её дома, а ведь путь был не близок!
«Ничего себе! – изумлённо мелькнула мысль. – Уже дома!..»
Марина вышла из машины, направилась к двери и вдруг снова почувствовала, как сильно устала, её даже слегка качнуло, но женщина справилась со слабостью, искусно сделав вид, что просто оступилась, неловко, неудачно поставив каблук на досадную неровность. Вдруг представились полутёмный подъезд, скудно освещённый тусклыми лампочками – через этаж и реже, преждевременные объятия Алексея, его настойчивые и неуместные попытки поцеловать её уже у лифта и позже, в лифте, сразу после того как начнётся отсчёт этажей. В душе было пусто. Нет, вовсе не от безразличия к Алексею и его возможным приставаниям, - пусто от усталости, неодолимо навалившейся на плечи каменной глыбой и в одно мгновение убившей в Марине все копошащиеся незадолго перед этим чувства. И она уже не хотела ничего – ни продолжения разговора, ни того, что, возможно, должно было последовать после, только одно желание жило, разрасталось в  душе – войти в квартиру, наспех, не включая свет, скинуть в прихожей надоевшие и сковывающие, давящие ноги туфли, прокрасться в темноте по стеночке в спальню и, не раздеваясь, плюхнуться на кровать… Ах, да, дети… Конечно, надо будет обязательно взглянуть на них – как они там?.. Должны уже спать, поздно ведь. Но проверить всё равно следует, полюбоваться хоть одним глазком. Соскучилась… Вроде бы вместе живём, а так мало времени удаётся проводить вместе, всё больше бабушка присматривает, впрочем, почти никогда не оставаясь на ночь: у неё свой дом, свои заботы, ещё пара внуков, живущих с ней в одной квартире, которым тоже требуется внимание...
Всё это промелькнуло в голове Марины, и, подойдя к двери подъезда, она медленно, вяло повернулась к нагонявшему Алексею, слабо, вымученно  улыбнулась, виновато взглянула ему в лицо и тихо сказала:
- Лёш… Ты прости меня, устала очень, сил нет, - прямо с ног валюсь!.. Потому – не приглашаю…
- Марина!.. – Алексей придвинулся ближе, легко взял за руки. – Марина, не уходи вот так!.. Нравишься ты мне, очень!.. Люблю… - уже тише добавил он, будто опасаясь нарушить или расплескать ненароком  что-то нежное, светлое, присущее только этому волшебному слову.
Алексей мягко притянул Марину, тихонько коснулся ладонью её щеки и осторожно приблизил губы к её губам…
- Лёш!.. – Марина с досадливой гримаской отвернула лицо. – Лёш, не надо!.. Не сегодня, правда, устала, жутко…
Силы уже почти совсем покинули Марину, и, поскольку Алексей всё ещё не отпускал её – не грубо, но достаточно твёрдо придерживал за плечи, она, чтобы завершить затянувшееся прощание, призналась, тут же осознав, что сделала это машинально, слепо подчинившись интуиции:
- Лёша! У меня дети. Двое. Мальчик и девочка. Семь и пять лет… И они ждут меня – дома.
Она произнесла это почти скороговоркой и сама удивилась тому, насколько легко, непринуждённо это вышло.
Лицо Алексея медленно вытянулось – то ли удивлённо (когда успела в твои-то двадцать пять?!.), то ли обиженно (а чего раньше не сказала?!.), а скорее, и то, и другое – и удивление, и обида смешались и неузнаваемо исказили казалось бы хорошо знакомые, уже ставшие привычными, милыми, чуть ли не родными черты.
- У тебя есть дети?.. – смешно промямлил он, будто вату жевал!.. – Двое?..
Его брови поползли ещё выше, несколько долгих мгновений он оторопело смотрел на Марину остекленевшим немигающим взглядом, пару раз открыл-закрыл рот, собираясь произнести что-то, но так и не придумал, что тут можно добавить, и отступил, слегка отодвинулся от женщины, безвольно опустив руки.
- Ладно, Лёш… - Марина криво улыбнулась, скорее – ухмыльнулась, видя его замешательство. – Не грузись. И – прощай.
Повернулась к двери, достала из сумочки ключ от электронного замка, подняла и, через короткую паузу, опустила руку.
- Лёша!.. – Марина вдруг резко развернулась - откуда силы взялись! - к молчаливо ожидавшему её ухода спутнику, и глаза её холодно, зло заблестели. – А хочешь… Хочешь, к тебе поедем?.. Дня на два – на три?.. Хочешь?!.
Глаза Алексея лихорадочно вспыхнули, загорелись, он сделал шаг навстречу Марининому взгляду и, нетерпеливо взяв её за руки чуть выше локтей, настойчиво потянул к себе.
- Прямо сейчас?.. Едем!.. – выпалил он неожиданно низко и хрипло, поперхнулся, но подсевший было голос тут же вернулся к нему, обрёл свежую силу. – Едем!..
Марина с нескрываемо ехидным любопытством несколько секунд смотрела в его глаза, легонько прикусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, потом вдруг широко, обаятельно улыбнулась, отчего её лицо сделалось ещё более красивым, удивительно привлекательным, - таким его Алексей никогда прежде не видел, - и задорно, звонко расхохоталась.
- Лёш!.. – сквозь смех сказала она. – Пошутила я… не обижайся… Домой мне надо, к детям…
Она решительно освободила руки, прикоснулась ключом к замку и, шагнув в подъездный полумрак, исчезла за тяжёлой металлической дверью, которая медленно, плавно закрылась перед Алексеем, застывшим с открытым ртом и недоумевающим: а что это было, вот только что?..
Дети, как ни странно, ещё не спали – такого не случалось прежде, чтобы Дашуня и Петечка дожидались её столь позднего возвращения.
- Мама! Мама пришла!.. – Марина не успела разуться, а дети бросились из комнаты навстречу, схватили за руки: Дашенька – за левую, а Петенька – за правую, и стояли вот так, задрав головки, светло улыбаясь и доверчиво заглядывая ей в глаза.
Марина присела-опустилась к ним, обняла, сгребла обоих в охапку, уткнулась лицом в тёплые, нежные, такие невозможно родные плечики и тихо и счастливо заплакала…