Параллельные миры 21

21

Алексей не хотел встречать Аврору, но мать настояла.

– Не надо сжигать мосты. Я тебя не прошу ни о чем, кроме как не разрывать отношения.

Если вы и не поженитесь, то останьтесь хотя бы друзьями. Мы не должны терять связь с их семьей.

– Ну, так бы сразу и сказала, а то: хорошая, воспитанная девушка, четыре языка знает. Здесь все проще – нужны деньги ее папаши.

– Не своди все к деньгам. Да, деньги тоже нужны, но мне больше, чем деньги, хочется видеть вас вдвоем.

– Ладно, мама, поеду. По правде говоря, я тоже по ней соскучился. Все-таки юность, лучшие сознательные годы жизни мы провели вместе. Но я ничего не обещаю, – предупредил он мать.

– Хорошо, хорошо, как получиться. Только ты сначала подумай, прежде чем сделать какой-нибудь шаг.

Встречать Аврору приехала и ее мать, Вероника Семеновна, стройная, моложавая брюнетка. Аврора, обняла мать, вытерла ей слезы радости и подошла к Алексею.

– Hi, – улыбнулась она обворожительной американской улыбкой.

– Привет, я рад, что ты снова дома.

Аврора, хотя и проделала огромный по времени и по расстоянию перелет, выглядела даже совсем не уставшей, а немного возбужденной. Алексей уже подзабыл ее обычное состояние, и теперь пытался понять это возбуждение: оно от счастья встречи с ним, или от встречи с родными местами, с Родиной, и, может, он здесь совсем не причем? Но она рассеяла его опасения, бросившись через мгновение ему на шею и шепча на ухо:

– Как я рада тебя видеть.

Подержав ее немного на себе, он осторожно разнял руки и опустил ее на пол.

– Что-то не так? – удивленно спросила Аврора.

– Нет, все в порядке, – мило улыбнулся ей Алексей. – Просто без тебя я отвык держать женщин на шее.

– Привыкай, ты же знаешь, как я люблю висеть у тебя на шее. Или не хочешь привыкать? – строго посмотрела она.

– Куда же я от тебя денусь?

– То-то же. – И матери: – Мама, езжай без меня, я с Алешей поеду.

– Ну как же так, – сделала обиженное лицо мать, – там у нас ужин готов.

– Он меня отвезет домой, просто я с ним поеду.
 
По дороге домой она, не переставая, говорила о том, как соскучилась по нему, затем о Филадельфии, где она училась и проходила практику, затем снова о том, как она мечтала о встрече с ним.

– Видишь, я не злопамятна, и нашу размолвку я и не вспоминаю. Только мне интересно, почему ты последнее время мне не звонил?

– Потому что вначале ты со мной не хотела даже разговаривать.

– Да, было это. Я полгода на тебя обижалась, что ты не стал удерживать меня от этой поездки, затем какое-то время я приходила в себя, анализировала наши отношения, а потом стала скучать по тебе.
 
– Могла бы позвонить первой.

– Я же не Татьяна Ларина. Хотя я и нахалка, но в этом вопросе я считаю, что мужчина должен быть первым. Такая вот я.

– Ну и плохо, что такая.

– Что, я плохая? Скажи спасибо, что ты за рулем, а то сейчас бы я тебе таких тумаков надавала, что подняться не смог бы. Я там всякие восточные единоборства изучала.
Занималась ушу, теперь ты со мной осторожнее, я могу и сдачи дать. Изучала фэн-шуй, теперь я знаю, как жить в согласии с собой и окружающими. От скуки, чем я только не занималась. – Она помолчала немного, собираясь с мыслями. – Духовная жизнь. Но религиозные ученья о душе ни христианское, ни какое другое я не принимаю. Лучше жить так, как живется. Не хочу я там, – она показала на небо, – или в другой жизни жить хорошо. Там только душа, а тела нет. А зачем мне душа без тела? Душа мне приносит и радость и горе, чаще даже горе, а тело только радость, наслаждение. Ну что я буду делать там без своего грешного тела? – Она провела рукой по своему телу сверху вниз. – У меня хорошее тело?
 
– Замечательное. Я соскучился по нему.

– Вот, и ты соскучился не по душе, а по телу. Разве можно скучать по душе-стерве? Я тоже думаю, что нет. – Немного помолчала, глядя в окно на пробегающие мимо дома. – Обидно конечно, но я тебя понимаю.

Скоро они подъехали к воротам коттеджа, в котором почти все окна были освещены. Мать приехала раньше, и теперь с отцом ждала дочь на каменном крыльце. Дочь вновь поцеловалась с матерью, обняла отца, и они вошли в дом. Вслед за ними вошел и Алексей.

– Алеша, здравствуй, – оглянулся на него Юрий Леонидович, хозяин этого дома и большого, всем известного банка, – извини, засмотрелся на Аврору, а тебя и не заметил. Извини. Проходи в дом, – пропустил он Алексея вперед, – сейчас мы пир горой устроим.

Пир горой закончился за полночь. Аврора, накинув на плечи теплую куртку, вышла провожать Алексея к машине.

– Мы когда встретимся? – спросила она, обнимая его за шею.

– Можно завтра вечером. Когда за тобой заехать?

– Когда? Так, прикинем. Встану я не раньше двенадцати, схожу на массаж, – надо же восстановить тело после путешествия, – затем приму ванную с возбуждающим шампунем – ох, возбужусь! – схожу в парикмахерскую: прическа, макияж, маникюр, педикюр. В магазины завтра не пойду. Так что часам к семи я буду готова.
 
– Вечера? – полюбопытствовал Алексей.

– Не ехидничай, не утра же. На всякий случай уточняю: завтра в семь вечера. Чтобы ты послезавтра утром за мной не заехал. Ты можешь.

– Понял, значит, завтра в семь вечера я заеду за тобой, и мы отправимся в ресторан.
После ресторана они поехали на квартиру к Алексею. Здесь они продолжили праздник вдвоем при свечах. Говорила в основном Аврора. Она рассказывала больше о себе, чем о том, что она там видела, чем занималась. Наконец она отодвинула в сторону пустой бокал.

– Где здесь мой халат, мое полотенце?

Алексей достал из шкафа все, что требовала гостя. Пока она принимала душ, он приготовил постель, хотел зайти к ней в ванную, но не решился.

Аврора вышла из ванной без макияжа, и казалась милой юной девушкой. Он подошел к ней, распахнул халат, и уже собрался обнять ее поджарое, тренированное тело, как вдруг в проеме двери он отчетливо увидел Аню, с грустным укором смотрящую на него. Ведение было настолько ясным и реальным, что он испуганно отпрянул от Авроры. Та удивленно посмотрела на него.

– Что с тобой?

– Ничего, – пробормотал он, и вновь взглянул на дверь – ведение исчезло, – оступился.
Он постоял в нерешительности несколько мгновений, глядя в дверной проем на наличник которого падал неяркий свет от уличного фонаря.

– Мне ведь тоже надо принять душ, – сказал он и ушел в ванную комнату.

Скоро он вернулся, подошел к столу, налил в бокал коньяка.

– Ты будешь? – спросил он Аврору, сидящую в кресле и лениво листающую журнал.

Она отрицательно покачала головой, смешливо глядя на него.

– Неужели я такая страшная, что тебе еще выпить надо?

Алексей без остановки выпил коньяк.

– Брось говорить ерунду, просто я отвык от тебя.

– Возможно, но ты ведь от женщин не отвык? Так считай меня просто женщиной.

Он взял ее на руки и понес в спальню, целуя и шепча:

– Ты не просто женщина, ты моя женщина.

В постели уже никаких ведений не было. Аврора отдавалась ему страстно, со стонами, с жаркими поцелуями и объятиями. Отдохнув немного, она вновь начинала целовать все его тело, заставляя его любить свое тело.

– Ты с ума сошла, – говорил он, тяжело дыша, – мне завтра на работу, я же утром не встану.

– Я так долго ждала эту ночь, что не могу насладиться. Я не могу ничего с собой поделать. Твое тело постоянно возбуждает меня, – жарко шептала она ему в уши, покусывая их.

– Отодвинься. Дай отдохнуть.

– Вредина. Хорошо, я отодвигаюсь. Так не дотрагиваюсь? Доволен?

Она немного полежала молча.

– Знаешь, последние дни в Америке кутерьма была: визы, расчеты, прощания, билеты. Я ни о чем тогда не думала, а вот когда села в самолет, то всю дорогу мечтала об этой ночи, о том, как мы будем заниматься любовью. Я так представляла, как мы с тобой будем трахаться, что дурно становилось.

– Ты хулиганкой стала. Раньше ты немного скромнее была.

– Это меня Америка испортила. Отпустил меня туда, вот и получай. Вообще-то, у нас тоже об этом говорят, даже женщины, но намеками. Встречают девушки на улице молодого, красивого мужика и говорят: «Какой мужик!». Они что, о незабитых гвоздях в квартире вспомнили? Конечно же, они представляют себя с ним в постели. Гвозди забивают другие мужики, например, мужья, если они есть. А в Америке после такого возгласа, добавляется: «Хорошо бы с ним переспать». Все ясно и понятно. Вот и я американкой стала в этих вопросах.

Она вновь замолчала, вспоминая Филадельфию, учебу, практику.

– Там много об этом говорят, особенно незамужние женщины – с мужчинами я на эту тему не говорила. Говорят без особого стеснения кто лучше, кто хуже. Замужние такие разговоры не ведут, говорят, что не хотят рекламировать своих мужей. У нас здесь так открыто не говорят, или говорят уже?

– Не знаю, я про это не с кем не говорю.

– Про это не говоришь, молчишь. Понятно.

– Что тебе понятно?

– Понятно то, что ты про все, что у тебя было и с кем было, не говоришь.
 
– Не придирайся к словам.

Долго лежали, думая каждый о своем. Потом Алексей, глядя в потолок, спросил:

– А у тебя там кто-нибудь был?

Она вздохнула, перевернулась на бок, дотронулась рукой до его груди, поласкала.

– Если я скажу, что нет, ты же не поверишь?

Он промолчал, по-прежнему не сводя взгляда с потолка.

– Был один мужчина, – продолжила она, не дождавшись ответа. – Несколько раз я с ним переспала. Но это было лишь удовлетворение физиологических потребностей – не более. Я занималась любовью с ним, а была с тобой.

– Интересно, хотелось бы знать, как это… – он не договорил и замолчал, вспомнив Аню в дверном проеме.

– Что замолчал, что ты хотел знать?

– Ничего, это я так.

– Опять что-то вспомнил, как в гостиной?

– Ничего я не вспомнил. Не будем ссориться. Подвигайся ко мне.

Аврора с тихим визгом прижалась к Андрею.

– Ты холодная, – сказал вдруг Алексей. – Кожа у тебя как мрамор: гладкая и холодная.

– Это комплемент? – отодвинулась она. – Но я же сама горячая, доказать?

И она вновь прильнула всем телом к нему, стала ласкать его, вначале лишь слегка касаясь руками и губами, а затем все горячее и горячее обнимать и целовать его тело, пока оно не откликнулся на ее ласки.

– А холодная кожа, – сказала она потом, глядя на зашторенное окно, – говорит о скрытом темпераменте, – она не хотела оставить это обидное для нее замечание без разъяснений. – Разве не так?

– Так, так. Только темперамент у тебя так и рвется наружу.

– Неправда, это я в постели с тобой такая. А так у меня не только кожа холодная – я вся холодная.

– Верю. Только сейчас давай спать.