Качели

            Дружок тяжело заболел. Его лечили таблетками, уколами... – ничего не помогало. Он перестал есть. Всё лежал на коврике в прихожей и постанывал.  Бедняга, красавец спаниель!
           - Ничего не поделаешь, - разводил руками ветеринар. – Не долгий век собачий.
           - Но ведь и не четырнадцать лет, - возражал хозяин.
           Владимир Иванович сокрушался от мысли, что Дружок умрёт. Он с надеждой заглядывал в глаза друга, жалел его, болел вместе с ним и не знал, чем ему  помочь.
           - Заведёте другую собаку, - успокаивал ветеринар.- Чего уж так переживать?!
           Завести нового пса или, к примеру, привести новую жену в дом, в замен умершей, – не для Серёгина это. Когда умерла Зинаида Егоровна, родственники,  советовали:
           - Не старик ещё. Женись, и всё образуется…
           Не женился.
            Вскоре после похорон он и принёс в дом щенка. И хоть этот тёплый  комочек жизни умещался тогда на двух ладонях Владимира Ивановича, он резко изменил настроение вдовца. Притупилась тоска скорби. Появилось ощущение, что он  опять кому-то нужен. Щенок быстро подрастал, становился забавным. Он «научился» подавать хозяину тапочки, протягивать правую переднюю лапу для приветствия, выполнять команды «сидеть», «лежать», «голос» и многие другие. А известные охотничьи данные спаниеля Серёгин использовал в грибном лесу. Дружок легко отыскивал съедобные грибы, удовлетворяя охотничий инстинкт. При этом были «и волки сыты, и овцы целы». Серёгин не боялся заблудиться в лесу. Дружок выведет по своим меткам и следам из любой чащобы…
          - Ох, и премудрый ты зверь у меня! – хвалил собаку Владимир Иванович.
          А как он слушал человека! Сядет напротив, глаз не отведёт, слова не пропустит, будто, понимает всё, только сказать в ответ ничего не может.
          Частенько Владимир Иванович присаживался  к Дружку со своими,   «опечалками».  Радостей в его жизни, почти, уже не было.
          - Такие, брат, дела, - говорил он. -  Жизнь – это качели. Сначала   взлетаешь в поднебесье, приобретаешь друзей любовь, деньги… А потом – падение: потеря родных и близких, потеря здоровья и сил… Падения не остановить.
          А на улице стояла болезненная ростепель. Восьмое марта. Под ногами – хурта, а по лицам  -  сиверко. До обеда не выключался свет в квартире.
          - Вот жизнь! – тоскует Владимир Иванович. – Ну, в чём моя вина, что Зиночка оставила меня жить одиноко?    
           Он поставил вазу с двумя гвоздиками, ближе к портрету жены.
          - С праздником, дорогая!
           И опять от ненастья  заломили ноги, будто нервы из них вытягивают.
           - Нет мочи, Дружок…
            И собака живым теплом привычно ложится на страдающие стопы хозяина. Боль затихает.
            - Лекарь ты мой!
            А сегодня, всего лишь месяц спустя, Дружку совсем плохо. 
            - Наверно, не выдержит, - сказал ветеринар и исчез за дверью.
            Владимир Иванович опустился на колени перед спаниелем:
            - Ну, что, дорогой?
            Дружок не поднял головы. Он только повёл глазами, в которых – боль, тоска и слёзы.
            - Неужели и ты оставляешь меня?
            Хозяина поразил горячий нос собаки, который всегда был  холодным. Владимир Иванович ласково погладил лоб и уши пса. Дружок вдруг оживился, воспалённым языком лизнул руку хозяина и опять уронил голову на прохладный пол.   Так попрощались навсегда – человек и собака. Хотя, оба не знали про это: человек – не верил, а пёс не понимал.
            Дружку не дано понимать. Поэтому он  был счастлив в своей собачьей жизни. Еда, тепло, внимание… Чего ещё надо? Человек же сознаёт, что не вечен на земле, постоянно оглядывается на качели, потому не может быть счастливым. Счастливыми бывают – животные; впрочем, и люди, недалеко ушедшие от них, - размышлял Владимир Иванович, удивляясь своим мыслям.
            А на рассвете Дружок скончался. Не стало на земле доброго, ласкового, забавного… зверя. Жгучей раной в душе хозяина остался его горячий язык, лизнувший руку. А в памяти – доброта и верность…
            Покалывало сердце. Слёзы застили глаза. «Ещё ниже опустились мои качели, - думал Владимир Иванович. – Не забыл-таки Дружочек попрощаться со мной,    успел, неразумный. А сколько ж мы, разумные, не успеваем в жизни, забываем, не хотим! Горды и алчны, будто Вечность оседлали, будто и впрямь счастливые».
           - А ведь мы на качелях, - произнёс Владимир Иванович и ладонью вытер слёзы.