Любит - не любит

               

       Первый канал TV. Познер. Встреча с Марком Захаровым             

       Решили тут два постоянно прописанных в телеящике лица поговорить уже за нашу жизнь. О чем говорили? Да ни о чем. Но, вот хозяин посиделки, вдруг, как бы между прочим, хитровато глядя поверх сьехавших на нос очков, спрашивает у своего визави: « А как Вы относитесь к Достоевскому?» Вопрошаемый, от неожиданности вопроса сначала впал в ступор, затем, растерянно покрякивая,  все-таки выдавил из себя мнение, давшееся ему, видимо, очень нелегко, — ведь культурнй гуру как-никак. Мы услышали, что Достоевского он, увы, не любит.
      Я напрягла уши, надеясь услышать от гуру, хотя бы краткое, авторитетное мнение относительно творчества великого писателя. Однако, не услышала.   
               
      Вопрошающего ответ, видимо, своей вялой аргументацией, тоже не удовлетворил и он посчитал  необходимым подкрепить его своим мнением. Из него мы узнали, что он Достоевского... тоже не любит.
 

      Вот так, одним щелчком наши "властители умов" разобрались с Достоевским.

      И захотелось спросить мне: когда же уже другие лица из этого ящика поинтересуются, наконец,  мнением  Достоевского о том, что он... ЛЮБИТ - НЕ ЛЮБИТ.



      
      Получила я на эту мою реплику одну  удивительную рецензию. Мол, ну что за идиотизм вопрошать мнения умершего писателя. Не знаю, кто из нас двоих идиот, но лично я, в данной ситуации, не отказалась бы от чести быть им. Однако, этот гениальный прием, разговаривать с людьми простым, выражающим великие мысли языком, давно уже изобретен великим Федором Михайловичем Достоевским. И даже запатентован им романом «Идиот». И если кто-либо из наших "умников" не в состоянии осилить даже этого языка, чтобы понять смысл, то это их проблемы и не следовало бы об этом вещать с экрана ТV.

      А теперь о смыслах. Вот, например, как Достоевский устами своего героя говорит о семье, о любви.
      «... человек только свое горе любит считать, а счастья своего не считает. А счел бы как должно, так и увидел бы, что на  всякую долю его запасено. Ну, а что, коли в семье всё удасться, бог благословит, муж выйдет хороший, любит тебя, лелеет тебя, не отходит от тебя! хорошо в той семье! Даже иной раз и с горем пополам хорошо; да и где горя нет?... Зато взять хоть первое-то время замужем за тем, кого любишь: счастья-то, счастья-то  сколько иной раз придет!... В первое-то время даже и ссоры с мужем хорошо кончаются... А как хорошо после ссоры помириться, самой перед ним повиниться али простить! И так хорошо обоим, так хорошо вдруг станет, - точно вновь они встретились. Вновь повенчались, вновь любовь у них началась... И коль раз уж была любовь, коль по любви венчались, зачем любви проходить! Неужто нельзя ее поддержать? ... Первая брачная любовь пройдет, правда, а там придет любовь еще лучше. Там душой сойдутся... А дети пойдут, так тут каждое, хоть и самое трудное время счастьем покажется; только бы  любить да быть мужественным. Тут и работа весела, тут и в хлебе себе иной раз отказываешь для детей, и то весело. Ведь они ж тебя будут за это потом любить; себе же, значит, копишь. Дети растут, - чувствуешь, что ты им пример, что ты им поддержка; что и умрешь ты, они всю жизнь чувства и мысли твои будут носить в себе, так как от тебя получили, твой образ и подобие примут. Значит, это великий долг. Как тут не сойтись тесней отцу с матерью?  Говорят вот, детей иметь тяжело? Кто это говорит? Это счастье небесное! Любишь ты маленьких детей, Лиза? Я ужасно люблю. Знаешь — розовенький такой мальчик, грудь тебе сосет, да у какого мужа сердце повернется на жену, глядя, как она с его ребенком сидит! Ребеночек розовенький, пухленький, раскинется, нежится; ножки-ручки наливные, ноготочки чистенькие, маленькие, такие маленькие, что глядеть смешно, глазки, точно он уж все понимает. А сосет - грудь тебе ручонкой теребит, играет. Отец подойдет, - оторвется от груди, перегнется весь назад, посмотрит на отца, засмеется, - точно уж и бог знает  как смешно, - и опять, опять сосать примется. А то возьмет, да и прикусит матери грудь, коль уж зубки прорезываются, а сам глазенками-то косит на нее: «Видишь, прикусил!» Да разве не все тут счастье, когда они трое, муж, жена и ребенок, вместе? За эти минуты много можно простить. Нет, Лиза, знать самому сначала нужно жить выучиться, а потом уж других обвинять!».
       
     Как просто, но как много сказано! Да, много развелось умных с виду вещателей и все говорят... говорят... говорят. Но не под силу им высказать гениально простого.

     И еще о любви Достоевского. 1-го февраля 1881 г. при погребении Федора Михайловича Владимир Соловьев произнёс: "... Достоевский любил ... прежде всего живую человеческую душу во всем и везде... верил в бесконечную Божественную силу человеческой души, торжествующую над всяким насилием и над всяким внутренним падением... И мы, собравшиеся на могиле, чем лучшим можем выразить свою любовь к нему, чем лучшим помянуть его, как если согласимся и провозгласим, что любовь Достоевского есть наша любовь и вера Достоевского - наша вера. Соединенные любовью к нему, постараемся, чтобы такая любовь соединила нас друг с другом. Тогда только воздадим мы достойно духовному вождю русского народа за его великие труды и великие страдания".

   И как же странно в этом контексте звучат слова о нелюбви к Достоевскому!

     Иллюстрация: Константин Васильев