Свет, сияющий нам вслед

Старая липа на заднем дворе Рейнеров снова была в цвету, и воздух наполнялся медом. Густой, тягучий солнечный свет золотистыми струйками стекал по зеленым листьям, толстым скрюченным веткам, узловатому стволу; медовыми каплями падал на траву, сухую листву на земле, серый шероховатый надгробный камень.

Рейнеры были удивительными людьми, и даже время в их доме текло по-особому. Вроде бы на дворе весна, самое ее начало, у крыльца еще снег лежит, а здесь — цветет липа, палит жаркое, почти летнее солнце, и, вместе с тем, пахнет медом, яблоками и палыми листьями. И небо, конечно же, небо — светлое, чистое, хрустальное; белесоватая дымка у горизонта и нежная холодная голубизна над головой…

Дунул ветер, и в мою сторону снова потянуло спелой земляникой, медом и сырым камнем. Я сделала несколько шагов вперед и присмотрелась к темным буквам, проступавшим на надгробии.
«Она любила видеть веселое в грустном, грустное в веселом и настаивать чай на солнце» — как странно! Слова казались знакомыми, как старая колыбельная, как первая игрушка, как легкое прикосновение любимой руки; смутное видение, выступившие на поверхности реальности капли сна… Где я встречалась с ними?

Дисси Рейнер торопливо прошуршала юбкой по гравию у меня за спиной и замерла в нескольких шагах.
— Кем она была? — я, не оборачиваясь, задала первый пришедший в голову вопрос. Меня волновало совершенно другое, но слова сорвались с языка и тонкой паутинкой повисли в воздухе.
Хозяйка, помедлив, ответила:
— Человеком. Не больше и не меньше.
«Больше, намного больше», — сквозило в ее словах.
— Видишь ли, Нэнси, тебе лучше знать, — я в который раз вздрогнула от непривычного обращения. — В конце концов, Олеся — твое творение. Правда, ты никогда ее так не называла — ну так ты и свое собственное имя переиначила.
— «Переиначила»! Мое имя, как хочу, так и изменяю. И все же, Диссент, разве она не погибла тогда?

Впрочем, ответ на этот вопрос я уже знала. Та, которой я посвятила свою сказку, не любила смерть.

Пахло медом и земляникой. Легкий ветерок шуршал по сухим листьям, принося с реки холодные мелкие брызги.