Похищение м-ра Б-Ш. Г. Смита

Я сажусь на краю кровати и по привычке прижимаю крошечный телефон к уху одним указательным пальцем. А из динамика раздается твой абсолютно незнакомый и совершенно будничный, чуть монотонный голос, который вещает в сумраке утренней комнаты: "Он меня украл. Извини, что так рано звоню... Он чего-то кричит, прямо сплошной капс, а я никак не пойму, чего он хочет..."
Глаза открылись неожиданно легко для такой рани, и я начинаю одеваться, так и не отнимая аппарат от уха.
"Все-таки нехорошо, что я тебя разбудил... Извини, но этот алкоголик совсем рехнулся... И на что я ему сдался?.."
Твой голос напоминает голос Гесера в "нокии" Городецкого, в самом начале фильма, - только у тебя голос не такой бесстрастный, а вполне себе наоборот: я ясно слышу налет усталого раздражения такой глупой выходкой и каплю гордости за эдакую свою исключительность. У меня тоже "нокия", но ты говоришь из второго моего телефона, и это добавляет несходства.
Белье (..а как это я умудрилась надеть его с занятой мобильником рукой?), черные брюки и черный топ. Фиолетовая кофточка сверху, и очки. Ты вот не знаешь, а я их ношу.
Носки на ноги (обожаю белые, пусть и трудно стирать), сумку на плечо.
Коридор. Кроссовки. Дверь.

И как он эту древность нашел? Мамонт, а не дом.
В кармане надрывается мобильник.
- Где Грайвер? Ты уже на месте? Вытащи его, он срочно нужен в Рассвете! Срочно, Княжна, срочно!
Я ясно слышу заглавную букву в своем титуле, хотя ее там быть не должно.
Хмыкаю в трубку.
- Не волнуйся, Мер. Я все сделаю.
Святые небеса, ну и как прикажете с тобой связаться, если она названивает мне каждые 20 секунд?
И я начинаю сердиться.
Наконец, блокада в виде Светлейшей пробита.
- Пусть он выйдет, обсудим, чего он хочет.
Доносятся громкие восклицания оскорбленно-возмущенного тона и неясного содержания, а потом снова твой голос:
- Ну и попробуй пойми этого идиота.
Я вздыхаю и повторяю:
- Пусть выйдет ко мне.
Несколько отрешенных, пустых секунд. Здесь хорошо бы смотрелась сцена закуривания чуть помятой сигареты, но я, увы, не курю.
И выходишь ты. В кармане истерично бьется телефон.
- А где наш воинствующий ролевик, жаждущий твоего драгоценного тела? - хмуро спрашиваю я (нет, в этом месте жизненно необходима сигарета!). В конце концов, это просто невежливо с его стороны - даже не поздороваться со мной. Я до сих пор не имею ни малейшего представления о том, как выглядит этот взбалмошный парень, и меня, между прочим, гложет примитивнейшее любопытство.
Но ты только раздраженно дергаешь плечом.
- В доме, где же еще. Доверил вести переговоры мне. Я, правда, так и не понял, чего он хочет...
Я начинаю сердиться еще больше и перебиваю:
- Просто пойдем отсюда. Если что, отстреляемся. Но у меня почему-то ощущение, что у него и оружия-то нет.
Ты возмущенно глядишь на меня. Понять бы, какого цвета твои глаза?
- Как это пойдем?? Меня украли! Ты зачем приехала, тоже меня выкрасть? Нет уж, ты, княжна, Вершительница, ты приехала меня спасать - вот и спасай!!
Температура едкой жидкости, называемой раздражением и помещенной в меня, поднимается к 70 градусам Цельсия и энергично, целеустремленно ползет выше, подогреваемая неумолчным мобильником. Я достаю из сумки беретту и начинаю палить по пыльным окнам старого загородного домика.
- Гедеон, твою материнку! Выходи уже!
Ты бросаешься на мои руки, сжимающие теплый металл. Не стоило так напрягаться, все равно беретта сделала только пару выстрелов, разбив одно окно, а потом только отзывалась холостыми щелчками.
- Беретты он не испугается! Тут Тульский-Токарев нужен, я тебе сколько раз говорил!
А откуда у меня Тульский-Токарев??
На градуснике моего раздражения где-то 94. Тебе везет. Показывай он 100, ты бы просто получил физическое замечание: пистолетом ли, локтем, коленом - это уж как карта легла бы. А так я сдержанно кривлюсь от ярости и ударом ноги открываю незапертую дверь - с твердым намерением дать юноше с неизвестным мне лицом хорошего пинка.
Но там...
Там я вижу то, что враз опускает отметку на моем пресловутом градуснике почти до нуля, и не собирается на этом "почти" останавливаться.
Потому что там на старой железной кровати сидишь ты.

Ты смотришь на меня теми же глазами неясного цвета, которыми смотрел с минуту назад на улице, - в твоем взгляде обида, и досада, и много грусти, и пенка горечи.
Я оторопело моргаю, ощущая, как внутри меня поселяется звенящая тишина.
Делаю несколько легких шагов и уточняю:
- Гедеон - это тоже ты, или его вообще не было?
Ты супишь брови и ворчливо отвечаешь оконной раме:
- Не все ли равно... Ну что, тебе жалко было меня спасти?..
Сунув руку в карман, отключаю неистовствующий телефон вовсе, и осторожно сажусь рядом. Нерешительно чешу тебя за ухом. Совсем чуть-чуть.
- Прости... Я же не знала...
Опускаю руку и предлагаю:
- А хочешь, мы квест устроим, по спасению тебя?
А ты отвечаешь...

Магистры тебя знают, что ты там мне отвечаешь.
Потому что я слышу неумолимое:
- Злата, ты готовиться к экзамену вообще собираешься?.. Бегом вставай!

Отлитературено 8.1.9.4.