Вирус

Я не знаю, что теперь будет со мной… Господи, я просто не знаю, что будет со мной… Что? Что же теперь? И за что? И почему именно я? Почему в моей крови они, именно в моей? Как они попали? О, Боже… я ведь не хочу умирать, я так не хочу умирать… Я не верю, я просто не могу поверить! А если все-таки ошибка? Верно… ведь врачи так часто ошибаются, они же просто ошиблись.

Что же будет с ним теперь? Я смотрю на него, и мое сердце так сжимается, что я едва могу дышать. Я пытаюсь быть ласковой, я пытаюсь быть прежней, но мой взгляд все равно выдает страх, засевший в самой глубине души. Господи, что же это такое? Боже…

Я даже не знаю, за что взяться. Одно дело, второе, бросаюсь то к одному, то к другому, но ничто не спасает, ничто не отвлекает от мыслей о проклятом вирусе. Эти беспощадные твари, это проклятье, что стало частью меня… И никто, и ничто не может спасти… Кто же виноват? Кто виновен? Ведь есть же виновный! Ведь не само оно все это возникло! Кто ответит? Ненавижу… Ненавижу! Но найду! Обязательно найду и отомщу этому мерзавцу! Он у меня за все ответит, за каждую секунду моей боли.

Он ведь вроде бы такой же, как прежде, хотя болезнь делает свое дело… Я не вижу больше в его глазах задорного блеска, его плечи поникли, его лицо осунулось, а слова стали короче, проще и злей. А ведь он так смеялся раньше! А сейчас? Грубые движения, грубые выражения, так ранящие… Неужели этот проклятый вирус так легко сломал моего любимого человека? Я не могу поверить…

Иногда мне кажется, что не все так плохо. Может, еще что-то можно сделать? Может, мне стоит измениться, может, это просто кара Божья? Но за что? Что я такого сделал? И что я могу сделать? Слышишь, ты, там, наверху! Слышишь? Я не сдамся просто так? Я найду способ, слышишь? Слушай, а как тебе то, что я буду... что я изменюсь? Я искуплю свои грехи, понимаешь? Я многое натворил, очень многое… А ты сделай самую малость, хорошо? Просто оставь меня в покое…

Иногда он становится другим. Какое-то мгновение – и я вижу его прежнего, уверенного в себе и бесстрашного. Он будто даже становится таким, каким был раньше – еще до болезни: в мою жизнь возвращается тепло его сердца и нежное касание его рук. Может, все еще обойдется? Хотя… но ведь…

Чем я становлюсь? Демоном? Какую болезнь я ношу в своем теле? Почему ничто не помогает? Почему я вижу лишь виноватые глаза? Я смотрю на себя в зеркало, и не узнаю того, кто смотрит на меня с той стороны равнодушного стекла. Все бесполезно… мне не хватило сил, мне просто не хватило сил… мне просто… Хотя, важно ли это? Какая разница, что теперь делать? Все едино – что делай, что не делай. Жизнь просто посмеялась надо мной, выставив полным неудачником. Хотя, в общем-то, это не играет никакой роли…

Это было, и это прошло… Он стал тенью, он бросил все свои дела, он ничего не хочет. Ни слова скажет, ни звука теперь не слетит с его губ. И я нынче похожу на тень, кружащаю вокруг него. Я прижимаюсь к нему, пытаясь отогреть объятиями, но он все равно молчит, и только безнадежный тоскливый взгляд является мне ответом. Господи, но почему именно он обречен?

Похоже, что недолго осталось, совсем недолго… Я даже привык к боли, я даже перестал бояться. В конце концов, все мы умираем – рано или поздно. И надо признаться, что все ж моя смерть – не самая ужасная. Мне вот только жаль ее – любимую, что вынуждена страдать еще более меня. Мне так тяжело смотреть в ее полные слез глаза. Не плачь, милая, время летит быстро, и мы обязательно там встретимся… Верь мне, любимая, просто верь…

Он тает на глазах, а весь мир вокруг обсуждает его историю болезни. Он уходит, мирно и тихо, а я боюсь просто выйти за дверь. Я устала, невыносимо и смертельно устала, он же, слава Богу, уже начинает отдыхать. Между нами нарастает тонкая пленка, разделяющая этот мир, и мир, в который он погружается. И меня порой так пугает неизбежность, но его светлый взгляд заставляет на минуты забывать о смерти…

Он умер очень тихо, так и не сказав последних слов. Он ушел, когда полная луна выкатила из-за клубящейся тучи и щедро разбросала по земле призрачный свет. Он ушел даже красиво – будто не смерть высосала душу, а просто глубокий сон замедлил жизнь, придерживая сердце и не отпуская дыхание…
А она неслышно плакала, прижавшись разгоряченным лбом к его остывающей руке. Вот и все, все закончилось, абсолютно все…



- Милая?
Она растерянно отпрянула, срывая с сознания лохмотья сна. Она подняла глаза, еще пока плохо видящие, но очень четко различающие первые признаки безумия.
Ее рука метнулась ко рту, но пальцы не сумели сдержать крика.
- Солнышко, ну что ты? Блин, неудобно-то как… Да не кричи, это же я.
- Ты? Ты… ты не умер?
- Э… Я? Умер? Я ведь… ну, это… я просто… ну, как бы просто…
Мужчина сел на смятой постели, спустив исхудавшие ноги, его пальцы озадаченно скользнули по спутанным сальным волосам. Было чертовски неудобно всему телу, будто его разобрали, а потом собрали вновь – но абсолютно неправильно.
Вдруг глаза женщины расширились, а крик оборвался. Она ни слова не могла вымолвить, лишь судорожно тыкала рукой в сторону мужа.
А тот все не мог понять.
Пока не посмотрел в висящее на стене старинное зеркало в массивной раме.
Оттуда на него пялился небритый заспанный тип, за спиной которого распростерлись два огромных белоснежных крыла с помятыми перьями.
- Во… блин… охренеть!