Четыре колеса одной телеги

В ГОСТЯХ У КАЙСЫНА КУЛИЕВА

Был пахарем, солдатом и поэтом,
Я видел столько горя, столько бед,
Что кажется порой: на свете этом
Уже я прожил десять тысяч лет.

Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,
Храните рукопись, о други, для себя!
Когда гроза пройдёт, толпою суеверной
Собирайтесь иногда читать мой свиток верный,
И, долго слушая, скажите: я то он;
Вот речь его. А я, забыв  могильный сон,
Взойду невидимо, и сяду между вами,
И сам заслушаюсь, и вашими слезами
Упьюсь.. и, может быть, утешен буду я
Любовью...

Кайсын Кулиев.
(Перевод Н.Гребнева)


              (по следам публикации Анвара Шукурова «Об Чингизе Айтматове»)

Поводом для публикации этой темы стал панегирик  Анвара Шукурова о Чингизе  Айтматове…
Светлая ему, Чингизу  Айтматову, память…
Этот великий по своей простоте человек и прозаик стал последним из когорты ушедших его  старших друзей, не менее великих поэтов и завершил эпоху, так называемой в мире исскуства явления, «четырех колес одной телеги»…
Прежде всего, необходимо для всех читателей напомнить о четырех ушедших из жизни, до Чингиза,  великих не только поэтов, но и, по человечески, одними из самых мужественных людей 20 века…
            
Кайсын Кулиев, родился 1 ноября 1917 года, в высокогорном ауле Верхний Чегем, Кабардино-Балкарской АССР. Народный поэт Кабардино-Балкарии.
 
Мустай Карим,  родился 20 октября 1919 года в деревне Кляшево, Чишминского района Башкирской АССР. Народный поэт Башкортостана.
 
Давил Кугультинов,  родился 13 марта1922, село Гахан-Авганара, ныне, Городовиковский район, Калмыкской АССР. Народный поэт Калмыкской республики.

Расул Гамзатов, родился 8 сентября 1923 года в селении Цада, Хунзахского района, Дагестанской АССР. Народный поэт Дагестана.

Чингиз Айтматов, родился 12 декабря 1928 г. в кишлаке Шекер, Киргизской ССР. Писатель.

Пролог.

«Дорогой Кайсын! Вы из тех немногих, которых природа создает, чтобы они были счастливы в любом положении, даже в горе. …Прирождённый талант есть детская модель вселенной, заложенная с малых лет в ваше сердце, школьное пособие для постижения мира изнутри с его лучшей и ошеломляющей стороны. Дарование учит чести и бесстрашию, потому что оно открывает, как сказочно много вносит честь в общедраматический замысел существования. Одаренный человек знает, как много выигрывает…» Б. Пастернак.  1948 г.

Из письма Б. Пастернака к К.Кулиеву:

"Вы из тех немногих, которых природа создает, чтобы они были счастливыми в любом положении, даже в горе. Тот, кто очень рано или при рождении получает от неё несколько, все равно каких, нравственных, душевных или физических задатков, но выраженных до конца и не оставляющих сомнения, тот в завидном положении,  вот почему. На примере самого себя (а это ведь очень удобно: каждый всегда под рукой у себя), на примере именно этих выступающих качеств рано убеждается он, как хорошо и в мире все законченное, недвусмысленное, исправное и образцовое, и на всю жизнь пристращается к самосовершенствованию и охватывается тягой к совершенству. Прирождённый талант, конечно, есть путь к будущей производительности и победе. Но не этим поразителен талант. Поразительно то, что прирождённый талант есть детская модель вселенной, заложенная с малых лет в Ваше сердце, школьное пособие для постижения мира изнутри с его лучшей и наиболее ошеломляющей стороны. Дарование учить чести и бесстрашию, потому что оно открывает, как сказочно много вносит честь в общедраматический замысел существования. Одаренный человек знает, как много выигрывает жизнь при полном и правильном освещении и как проигрывает в полутьме. Личная заинтересованность побуждает его быть гордым и стремиться к правде. Эта выгодная и счастливая позиция в жизни может быть и трагедией, это второстепенно. В Вас есть эта породистость струны или натянутой тетивы, и это счастье".

Четыре колеса одной телеги...

Летнее утро в горах. Свежо. На голубом небе ни облачка. Горные вершины, нарисованные великим художником, природой, стояли, ослепительно сверкая своим снежно-ледовым одеянием.
Первым из сакли вышел Кайсын в одной майке и спортивных штанах и принялся умываться из ручейка, который протекал прямо по краю двора его старого дома, где он был рожден...
Тишину ласково нарушал шум родникового ручья и щебетание птиц…
Женская половина, многочисленная родня, замельтешила, появляясь во дворе один за другим, они быстро разожгли очаг, похожий на камин, но по размерам и грубости исполнения, ни в какое сравнение с оным, поставили котел с водой…
Кайсын, вытершись, после водной процедуры, махровым полотенцем, присел возле очага и задумчиво смотрел на разгорающийся в очаге огонь…
О чем он думал? Что было в его великой голове? Никто и никогда об этом уже не узнает…
В это время во дворе становилось людно…
Все ждали, когда проснутся и появятся во дворе друзья Кайсына, великие, известные всему миру и очень простые…
Первым вышел Мустай и, светло улыбнувшись, подошел к Кайсыну, присел у огня возле него, обняв рукой его за плечи…
Так молча, они и сидели бы, но в это время во двор вышел Расул, и сразу стало шумно…
Он громко поздоровался со всеми поочередно, нашел для всех особенные добрые и смешные слова, все оживилось, все засуетились еще больше…
Расул подошел к Кайсыну и Мустаю сзади и, присев на корточки, обнял их обоих…
Потом они втроем пошли умыться к ручью, Кайсын с кружкой в руке, что бы полить воды им  на руки…
Мустай мылся степенно, как патриарх, а Расул плескался как ребенок, брызгал водой на Кайсына, все громко смеялись…
В это время вышли из дома Давил и Чингиз, щурясь от солнца и улыбаясь радостно и ярко…
Когда под шутки и смех все вместе завершили «утренний туалет», Кайсын жестом показал друзьям на уставленный, простой балкарской пищей, стол под навесом, на котором посредине стоял большой самовар, пыхтя паром…
Друзья сели за стол и, словно по команде, выразительно посмотрели на Кайсына…
Взгляды их были настолько вразумительными, что Кайсын, тоже очень доходчиво, взглянул на шапу*, молодого парня, родственника Кайсына, а тот мгновенно выставил на стол трехзвездочный коньяк «Эльбрус», другого в гостях у Кайсына друзья не употребляли, и разлил по рюмкам солнечный напиток…
По сложившейся традиции, как старший, Кайсын, подняв рюмку с коньяком, стал, вдруг, серьезным и задумался…
Все во дворе затихли и молча ждали слова народного любимца…
После некоторой паузы он, оглядев каждого из присутствующих друзей, видимо от волнения, хриплым голосом сказал:
- Мы…, мои дорогие друзья…, мои братья, мы колеса… колеса одной телеги… четыре колеса одной телеги… пятый Чингиз, он наше запасное колесо, он младший и самый любимый…
Глаза его заволокли слезы, которые он, с видимым трудом, еле сдерживал, кадык его дернулся и он встал…
Все тоже встали…
Пауза затянулась…
Все они, пятеро,  великие и простые жители земли, осмысливали слова Кайсына…
Внезапно, громкий клекот, парящего не высоко в небе, орла нарушил тишину…
Друзья, очнувшись, подняли свои рюмки и с любовью посмотрели на Кайсына…
Выпили…
Сели…
И снова  задумались…
Слышен был только шум ручья и щебетание птиц…

P.S. Все вышеизложенное предположения автора. Все они часто бывали друг у друга в гостях. Когда и как возникло выражение у великой пятерки - «четыре колеса одной телеги», наверное, не сможет сказать никто, но то, что это первый сказал Кайсын Кулиев, сомнений никаких нет, имел такое счастье, очень немного, общаться с ним…
 
Шапа*- виночерпий, обслуживающий застолье старших по возрасту, всегда только мужского пола, у горцев женщинам обслуживать стол старших запрещено…