Школьное опять же конкурсное

Не знаю как у других, но период взросления и если бы я была парнем, непременно бы добавила мужания, протекал у меня вяло и как то незаметно. Начальные классы, средние — все было как то не заметно, время, как мутная ленивая река, спокойно текла сквозь меня, не оставляя заметных следов в моей жизни. Я была, что называется, хорошисткой, примерной ученицей, не заметной на фоне более ярких одноклассников. Я более чем уверена, что перебирая свои школьные альбомы, многие даже не вспомнят моего имени, просто скажут « А, эта, да училась с нами, только убей бог только не помню как ее зовут». Впрочем, школьные фотографии, особенно выпускные, снабжают подписями.

Парни во мне видели человека, знаете, я вот сейчас подумала, ведь это не мало, когда в тебе видят человека. Шучу конечно. Так вот, они видели человека, у которого всегда можно, на переменке сдуть домашнее задание, причем в полной уверенности, что по большей части оно выполнено правильно, одноклассницы же меня просто не замечали. Здоровались конечно, иной раз, что то обсуждали, но никогда, не приглашали в свои компании.
Было ли мне обидно? Пожалуй нет, я постепенно врастала в свой образ. Тихий, замкнутый, домашний ребенок, растущий исключительно в женской - мама, бабушка среде. Иной раз вспоминая себя в те годы, представляю подснежник, в маленьком горшочке, такой ухоженный и в то же время ни кому не нужный. Мир, за дверью квартиры был для меня настоящей terra incognita. Мама, а особенно бабушка поддерживали во мне этот ксенофобский дух. Впрочем не верно, я не была ксенофобом, просто «наруже» мне было не интересно. Опять вру, неуверенность в себе, боязнь взять на себя какие то, пусть даже детские, обязательства не хуже колодок привязывали меня к месту.

Вот такой странным созданием я была в школе. Скучно ли мне было? Нет и еще раз нет. Я училась, училась готовить, шить, вязать. Обожала чтение, день, без книги, считала пустым. Читала все, все что могла достать. Даже собирала макулатуру, что бы сдать и получить заветный талончик, на Королеву Марго или Трех Мушкетеров, для меня это было целое испытание, нужно было общаться с приемщиком, что то говорить незнакомому мне человеку. Удивительно, что зрение у меня осталось нормальным, ведь я читала везде и в любых положением, стоя, сидя, в ванной, за обедом, иной раз украдкой перелистывала книжку на скучных уроках. А еще я умела и любила мечтать. Прочтя очередную книгу, я как то само собой, представляла себя на месте ее персонажей, ломала фабулу, придумывала новые сюжеты. Книжки причудливым образом переплетались в моем сознании и в результате я получала весьма замысловатые фантазии. Типа, Рип ван Винкль на Наутилусе капитана Немо и я - Женщина в белом.
Начитавшись до одурения, я иной раз с высока поглядывала на своих соучеников. Парни, как ненормальные, носились по коридорам школы или гоняли в футбол на стадионе, девчонки же, важные словно павы, по своим представлениям взрослые, ходили степенно, о чем то шептались, а я в своих мечтах, в который раз, была спасена Гойко Митичем из рук кровожадных индейцев, как видите, я не чуждалась и кинематографа, подносила Янеку снайперскую винтовку, была обворожительной Суламифью, тогда я как раз для себя открыла для себя Куприна.
Хотя, знаете, как то раз у нас в школе произошло событие, навсегда врезавшееся мне в память и возможно, в дальнейшем изменившее в чем то меня.

Была осень, однако ни намека на слякоть, Солнце светило во всю. День учителя, один из праздников, когда нужно было нести цветы в школу и выглядеть нарядно. Белый фартук, алый галстук, вообщем все как полагается. Мы, как сейчас помню, сбросились всем классом на букет, по-моему копеек по двадцать, тогда это были деньги. Набралось порядочно, вроде Анька покупала, купили шикарный букет, пушистые желтые астры, красные пятнышки махровых гвоздик завернутые в хрусткий целлофан и обвязанный розовой ленточкой. Гордо принесли это чудо в школу. С нетерпением ждали, нашу классную, Антонину Антоновну, учителя русского и литературы. Она пришла, но пришла странной, не похожей на себя, с опухшим лицом, в темных, чтобы не видеть глаз, очками, подрагивающими губами. Весь урок она была не с нами, подолгу смотрела в окно и как то заморожено говорила. Я еще заметила, на пальце, где у нее всегда поблескивало обручальное кольцо, было пусто, только белесый, глубокий след. Когда прозвенел звонок, она с облегчением, не прощаясь с нами выбежала из класса. Девчонки тут же зашушукались, парни, по-моему или не заметили или не придали значения переменам в нашей классной. Впрочем, дарить букет полагалось на классном часе, назначенном после уроков, так, что со своим букетом, за шесть уроков, мы обошли почти всю школу. После последнего урока мы собрались в классной комнате, сидели долго, но все впустую, она не пришла. И тут, у кого то родилась безумная идея, сходить к Антонине, благо знали куда, домой, что бы вручить этот треклятый букет. Мне, казалось это не правильным, глупым, неудобным, но как всегда, все мои мысли остались со мной. Толпой, с огромным букетом, мы наверняка представляли странное зрелище, когда шумно шли по улицам. Эффект толпы, защищал меня от ненужной рефлексии.

Подъезд старой кирпичной пятиэтажки, дверь, обшитая коричневым дерматином, с маленьким зрачком глазка посредине, розовая пуговка звонка на стенке. Самый смелый, а может и наглый из нас, позвонил. Послышались шлепки босых ног по полу, глазок потемнел, мы загалдели, махая злосчастным букетом словно флагом. Но дверь, не открылась. Мы позвонили еще и еще. Ничего. Я, словно открылись глаза, стала ,что то понимать, нас не ждут, мы мешаем, мы как назойливые мухи вторгаемся в чужую жизнь. Я потянула кого то из наших за руку и даже не сказала, тихо попросила:
-Давайте уйдем. Нам не стоит здесь быть.

От меня отмахнулись. Не обратили внимание, а может, просто не услышали. Я медленно, выбралась из толпы и выскользнула из подъезда. Шла домой и мне было стыдно, я искала оправдание своей, именно своей, вины, за эту бесцеремонность, искала и не могла найти. Потом, много позже, мне было трудно глядеть Антонине в глаза, мне казалось, что она знает, что я была там, вместе со всеми.

Мы так и не узнали, что случилось у нашего классного руководителя в жизни. Она ни кому не рассказывала, да мы особо не интересовались, нам было все равно, теперь я не отделяю себя от всех. НО это был мне урок. С тех пор, я очень боюсь быть бесцеремонно-бесчувственной, влезть в чью то жизнь, чему-то помешать, что-то нарушить. Возможно, это уже фобия.