Голоса птиц в поэме Хлебникова Труба Гуль-муллы

Р. В. Дуганов пишет: «Отец – «поклонник Дарвина и Толстого. Большой знаток царства птиц, изучивший их целую жизнь», - внушил сыну не только естественное понимание природы, но и привил навыки первых научных наблюдений» [Дуганов Р.В. Велимир Хлебников: Природа творчества. – М., 1990. - С. 14]. Хлебников увлекался орнитологией – вспомним его путешествие в Павдинский край [«…в 1905 году вместе с братом Александром при содействии Казанского общества естествоиспытателей совершил большое самостоятельное путешествие на Урал, в Павдинский край, ставшее одним из самых значительных событий в его жизни и отразившееся во многих его произведениях» там же, С. 14].


Птица – один из ключевых образов в контексте творчества поэта. Для того, чтобы в этом удостовериться, достаточно бегло просмотреть хотя бы заглавия произведений: поэма «Журавль», стихотворения «На ветке…», «Чайки доли иной…», «Стая ласточек воздушных…» и т. д. Или ознакомиться с такими текстами, как «Зангези», «Ка», «Есир».


А что касается раннего творчества Хлебникова, то оно всё наполнено птичьим щебетом, как весенний лес:


Пинь, пинь, пинь! тарарахнул зинзивер [Здесь и далее тексты Хлебникова приводятся по изданию: Хлебников В. Собр. соч. в 6 т./ Под ред. Р. В. Дуганова. – М: ИМЛИ РАН, 2000-2005].


Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.

Белостыня снеглых птиц…

Хитрая нега молчания,
Литая в брегах звучания,
Птица без древа звучания…


Даже самого Хлебникова, его облик, часто сравнивали с птицей:


И, как нахохленная птица,
Бывало, углублен и тих,
По-детски Хлебников глядится
В пространство замыслов своих [Спасский С. Неудачники. – М., 1929. – С. 55].


«Высокий рост, немного сутулый, как у орла взъерошенный загорбок, «длинная» падающая походка, профиль, также схожий с величественной птицей…» [Ник. Асеев В. В. Хлебников // Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911 – 1998). -  М., 2000. – С. 104].


Итак, образ птицы и «орнитологические» мотивы – важнейшие составляющие поэтического мира Хлебникова. Обратимся теперь к поэме «Труба Гуль-муллы». Текст пестрит птицами. Один из осевых образов поэмы – лебедь.


«Лебеди» Хлебникова различны. Это и красота самого слова, раскрывающаяся в вариативном ряду неологизмов: «лебедиво», «лебедия» (так поэт называл дельту Волги); и образы, созданные им на страницах таких произведений, как «Ладомир»:


Учебников нам скучен щебет,
Что лебедь черный жил на юге,
Но с алыми крылами лебедь
Летит из волн свинцовой вьюги.


Или «Есир»: « В это время резкий стон прорезал многоголосный говор толпы.
«Это проходил среди толпы высокий малый в белой рубашке и зипуне ярко-красного цвета. В руках у него был дикий лебедь, связанный в крыльях тугими веревками.
« - Лебедь, живой лебедь!».


В самом начале "Трубы Гуль-муллы" – лебяжий пух – чистый, белый, как снег высоких гор.


Горы денег сильнее пушинка его.
И в руках его белый пух, перо лебедя,
Лебедем ночи потерян,
Когда он летел высоко над миром,
Над горой и долиной.


В руках пророка – пух лебедя, высоко летевшего над долиной, т. е. это утверждение особой, эпической точки зрения («с высоты птичьего полета»).
В качестве контрастного по отношению к лебедю образа в поэму введены вороны:


«Нет» - говорили ночей облака,
«Нет» - прохрипели вороны моря,
Оком зеленые, клювом железные,
Неводом строгим
К утренней тоне спеша на восток,
Сетки мотнею
Месяц поймав.

Три мешочка икры
Я нашел и испек,
И сыт!
Вороны – каркая – в небо!


Вороны – не только контраст на уровне цвета (белый лебедь / чёрные вороны), но и контраст звуковой, образный. Воронам соответствуют жёсткие, колкие слова («прохрипели», «железные», «строгим»), в то время как лебедю соответствуют плавные и мягкие обороты вроде:


Перья зеленые лебедя стаей плавают по воздуху,
Ветки ее,
И золотые чернила весны
В закат опрокинуты, в немилости.


Почему «перья зеленые лебедя»? Скорее всего, это связано с ярким солнечным светом. Если смотреть на предметы против солнца, то они могут приобретать зеленоватый оттенок.


Если лебедь – символ красоты, гармонии, олицетворение женского начала, молодости, то ворон – символ мудрости, старости, знания (ср. «Шаман и Венера»).


В начале поэмы белизна пуха лебедя подчёркнута «ночным», чёрным фоном:


Черное сено ночных вдохновений,
Стога полночей звездных,
Черной пшеницы стога
Птичьих полетов пути с дальних гор снеговых, пали на голые плечи.


Хлебников несколько раз подчёркивает слитность белых, снежных гор и крыльев лебедя:


Полетом разбойничьим
Белые крылья сломав,
Я с окровавленным мозгом
С высот соколов
Упал к белым снегам
И алым садам.
…
И ресницей усталою гасил голубого пожарища мучений застенки,
Закрыт простыней искалеченных крыл, раньше – лебедя
…
Алые сады – моя кровь,
Белые горы – крылья.


Так в рамках одной метафоры соединяются минералы (снежные горы) и царство птиц (лебедь).


На страницах поэмы мы встречаемся и с другими птицами, но их роли, как правило, «эпизодические», они добавляют новый оттенок, призвук к основному образу. Однако это не уменьшает их значимости, наоборот, являясь частью оркестровки крупного фрагмента, они имеют и самостоятельную ценность. Например, начало 7 части:


Смелее, не робь.
Золотые чирикают птицы
На колосе золота.


«Тавтологичная» метафора («золотые» / «золота»). Птица на колосе – спелый летний образ. Будто продолжает эти строки отрывок из следующей части:


Золото масла крышей покрыли,
Чтобы в ней жили
Глаз воробьи
Для ласточек щебечущих глаз…


Достаточно сложная, многосоставная метафора, но разбирать её логически не имеет смысла: такое напластование слов и неровные смысловые «швы» отсылают к примитивистской живописной манере. Ближе всего к стилю Ларионова или Гончаровой [О проблеме «Хлебников и живопись» см.  Альфонсов В. Н.  Чтобы слово смело пошло за живописью (В. Хлебников и живопись) // Литература и живопись. Л., 1982,  Сарабьянов Д. В. Неопримитивмзм в русской живописи и поэзия 1910-х годов // Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911 – 1998). -  М., 2000].


Зеленые куры, красных яиц скорлупа.


Ещё один сильный контраст (красный и зелёный). Цветовая гамма поэмы почти целиком построена на таких контрастах. Это связано, вероятно, с особым светом Ирана и Востока вообще.


Яркое солнце стоит высоко и освещает предметы сверху, что усиливает ощущение чистого цвета, усиливает контрасты: голубое небо, жёлтый песок, чёрные тени, синее и зелёное море, белые дома. Хлебников, получивший основы художественного образования и вращавшийся в среде художников, был очень чуток к освещению, и строй поэмы "Труба Гуль-муллы" это неоднократно подтверждает.


А вот нечто совсем иное – звукоподражательный рефрен, концовки двух смежных частей поэмы (15 и 16):


«Беботеу вевять» -
Славка запела.

«Беботеу вевять» славка поет!


Или такая строка из финальной части:


Весла шумят. Баклан полетел.


В этой почти дневниковой фактографичности так много воздуха, простоты. Строки почти прозрачны. Но есть и звук, и образ свободного скольжения, полёта. Лодка идёт по воде, птица летит в небе, но движение неделимо, оно целостно! Един прекрасный миг проживаемой жизни: выдох и вдох – два коротких предложения в одной строке. Взмах весла и взмах крыла птицы.