Осенний полонез. Лирический рассказ

Слетает лист к земле осенней
И солнце хмурится вдали,
Но вдруг сверкнёт лучом мгновенье,
Мгновенье яркое - любви...

Заканчивалось лето...
      Природа медленно, но неумолимо увядала, укрываясь
бледностью пожухлой травы, багрянцем загрустивших деревьев
и густой сединой утренних туманов. Чаще досаждал острый
холодный ветер. По серому небу с далёкого севера яростными
толпами неслись грязно-синие тучи, с которыми пытались
состязаться только вороньи стаи, а ледяные капли дождя всё
назойливее выбивали на асфальте свои монотонные ритмы.
Саша Орлов, молодой мужчина, сотрудник коммерческой
фирмы, возвращался с работы и с особенным чувством
поглядывал на изменения в природе, которые настойчиво
проявлялись в этом небольшом скверике, пересекающим его
дорогу к дому. Старые тополя выглядели исполинами,
раздетыми  донага, а аллея между ними казалась тёмной
фантастической полоской. Газоны, укрытые опавшей листвой,
источали смесь противоречивых запахов, в которых
преобладали сырость и горьковатая терпкость.
      После окончания института прошло несколько лет...
      Настоящая жизнь Сашу устраивала полностью. Его
профессия была для него и работой, и хобби. Даже дома, в
однокомнатной квартире, где он после ранней смерти
родителей жил один, ждал собственный рабочий инструмент -
компьютер. В фирме он считался успешным специалистом,
получал хорошую зарплату и уверенно двигался вверх по
служебной лестнице.
Глядя на унылое солнце, которое нагло пытались закрыть
лохматые тучи, на поникшие деревья, почерневшие кусты и
газоны Саша почувствовал настойчивую тоску. Если быть
справедливым, то она появилась давно, а особенно остро
проявилась этой весной. Летняя суета, отпуск, рабочие
проблемы приглушили возникшие ощущения.
      И вот конец лета...
      Как человек, привыкший к логике, он пытался понять
причину такого тягостного настроения. Осень?... Но особо
сентиментальным себя не считал... как будто.
Одиночество?... Откуда ему взяться, если у него есть самый
надёжный друг – компьютер. Были и другие не менее
осязаемые, к тому же одушевлённые, друзья-товарищи. Может
женщины?... Они тоже имелись, вот и сегодня, вечером,
должна прийти Лида, давняя подружка-любовница, правда,
замужняя...

С Лидой познакомились в троллейбусе зимой, несколько
лет назад. Народу тогда в салон набилось под завязку.
Озабоченная молодая женщина, в строгом тёмном пальто и
аккуратной шляпке с вуалью, оказалась прижатой к Сашиной
груди. Она мужественно переносила давку, только хмурила
свои тонкие, умело подкрашенные брови и плотнее сжимала
блестящие от помады губы. Из карих глаз, правда, острыми
стрелами выскакивали искорки недовольства, когда людская
масса безжалостно уплотнялась после очередного пополнения.
Но женщина стойко и молча переносила неудобства, упираясь
руками в Сашу.
От такой неожиданной близости красивой женщины в шляпке
чеховских времён, пьянящих ароматов её духов, молодой
человек почувствовал нарастающее волнение, даже голова
закружилась...
Отсутствие родителей и маниакальная увлечённость
компьютером не способствовали развитию у Орлова
естественного для его возраста интереса к женщинам. Да и
внешность у него была заурядная, что-то от старшеклассника-
отличника, или начинающего учёного-аспиранта: серая шляпа,
тёмные, в массивной оправе очки, строгий прямой нос над
бесцветными губами и неизменное серое драповое пальто,
которое он носил ещё со студенческой поры. Не наградил Бог
и ростом: чуть выше среднего, но физически был крепок, так
как физкультуру и спорт уважал всегда.
      Саша упирался спиной в стенку троллейбуса, поэтому на
него неумолимо наваливалась только шляпка с вуалью,
давление с боков было не в счёт. И, когда её лицо уже было
в миллиметрах от его носа, и их дыхание сливалось в одно,
он пошёл на мужественный джентльменский поступок.
Крутанулся ужом и поставил женщину на своё место, упёрся
руками в стенку и всю нагрузку принял на себя, образовав
вокруг симпатичной спутницы маленькую, но свободную зону.
Она достойно оценила поступок парня, мило впервые
улыбнулась и с благодарностью промолвила:
- Вы очень любезны, молодой человек...
И тут Орлова, не замеченного до сих пор в умении много
и остроумно говорить, прорвало. Он мастерски рассказал
несколько анекдотов про поездки в общественном транспорте,
привёл в качестве примера курьёзный случай из своей
практики, перекинулся репликами с толстой бабёнкой,
умостившей свои телеса на его затылке, и вызвал-таки смех у
очаровательной незнакомки. Они разговорились... Оказалось,
что выходят на одной остановке, и парень, естественно,
продолжил свои благородные деяния, помогая женщине достойно
покинуть слишком уж гостеприимный транспорт.
Лида была замужем. Кроме мужа, имела двоих детей
дошкольного возраста и дачу, как довесок к домашним
хлопотам. Нигде не работала, и это давало ей относительную
свободу, которой она умело пользовалась, заводя время от
времени грешные связи с разнообразными по возрасту и
темпераменту мужчинами. Эти щекотливые подробности своей
жизни она, естественно, от Саши утаила.
В тот день настроение у парня было настолько
приподнятое, что он, не раздумывая, пригласил Лиду на чай,
не удивился, что та легко согласилась. Опомнился только,
когда она легла после лёгкого ужина и горячего душа к нему
в постель. От такой лёгкости в доступности её тела, у Саши
где-то в глубине души проскочило сомнение в правильности
происходящего, но дальнейший ход событий отбросил прочь
всякие колебания.
Вот так он обзавёлся любовницей. Лида много не
требовала. Её устраивали короткие встречи на Сашиной
квартире, его недорогие подарки к праздникам и отсутствие
всяких претензий к её замужеству. К Орлову она относилась
как необходимому и важному элементу своей жизни, в которой
обязательно, кроме мужа, должен быть ещё поклонник-
любовник, тем более молодой (Лиде было за тридцать). Это
поднимало жизненный тонус, льстило, повышало авторитет
среди подруг, от которых она не очень скрывала свои
увлечения.
К такому положению вещей вскоре привык и Саша,
поглощённый работой и компьютером. Была ли это любовь?...
Может что-то и мелькнуло в начале, но со временем
опустилось до банальной привычки.

И, вот, конец лета... Стылое дыхание осени...
Вместе с жёлтым листком, слетевшим с клёна и мягко
ударившим Орлова в щеку, откуда-то зазвучала музыка! Ничего
подобного он до этого не слышал. Неосознанно остановился
прислушиваясь... Мимо проковылял седой старик с палкой;
прошла, громко переговариваясь, парочка студентов, спешили
другие прохожие; а Саша стоял и слушал... Мелодия то летела
ввысь, то падала замирая, то рокотала, вынимая душу из
тела, разрывая её на части и вновь собирая по кусочкам в
некое новое целое! Иногда звуки плакали такой тоской и
страданием, что глаза у Саши начинали непроизвольно
влажнеть, отчего он моргал веками и крепче сжимал губы.
Когда смолкли последние аккорды, он глубоко вздохнул и
обнаружил, что перед его глазами, в нескольких метрах
впереди, виднеется девичий профиль. Пышные, распущенные
ниже плеч чёрные волосы, прямой лоб, маленький носик и
пухлые губы на фоне осеннего пейзажа казались нарисованными
искусным художником. Саша даже вздрогнул и помотал головой,
словно отгоняя наваждение. Но что это?... До него не сразу
дошло, что девушка сидела в инвалидной коляске! Её ноги
укрывал тёмный плед, а лицо было крайне сосредоточенным и
излучало особое воодушевление, какое можно увидеть в церкви
у молящихся людей. Она даже слегка шевелила губами, словно
читала молитву.
Невероятная музыка и необычная девушка, в сочетании с
осенним настроением, создали в душе парня сумятицу чувств,
которая требовала какого-то выхода. Не осознавая своих
действий, он направился к коляске.
- Простите... Я, наверное, Вам помешаю...
- Нет-нет! Не беспокойтесь! – глянули виновато
бездонные печальные глаза, цвет которых был пока не ясен. –
Я Вас слушаю...
- Эта музыка... Очевидно, Вы тоже её слушали?... Не
подскажите её название и автора?
- О... Это бессмертный полонез гениального польского
композитора с непростой судьбой...
Грудной голос был таким мягким и мелодичным, что в нём
Саше послышались отзвуки умолкнувшего полонеза. Она
говорила размерено,  восторженно, не прерываясь, словно
боясь, что её остановят и не выслушают до конца. А он
невольно наслаждался этим голосовым колокольчиком и не
перебивал его звона. Наконец, она спохватилась:
- Что это я разговорилась! Простите, пожалуйста...
- Ну что Вы  - так занимательно! А как Ваше имя? –
механически спросил Саша, находясь под впечатлением
услышанного.
- Катя...
- Какое хорошее русское имя... – продолжая
рассматривать её лицо, задумчиво проговорил он.
А лицо было красиво, нет - прекрасно! Ему показалось,
что в нём нет ни одного изъяна, всё гармонично, строго и
просто: пышные волосы окаймляли прямой лоб, естественной
ширины полоски бровей, большие глаза с длинными ресницами,
маленький, слегка вздёрнутый носик и пухлые губы над
аккуратненьким подбородком... Но коляска?... Пока парень
разбирался со своими сложными ощущениями, и мучительно
соображал, как продолжить беседу, к ним подошла пожилая,
строгая женщина. Она сердито, тяжёлым взглядом осмотрела 
незнакомца, молча сзади взялась за ручки коляски и покатила
девушку по дорожке. Катя успела виновато пожать плечами и
прикрыть глаза на прощание. Орлов в растерянности остался
на месте...
Теперь-то он припомнил, что не раз видел эту коляску с
девушкой, но почему-то не обращал не неё никакого внимания.
Наверное, настроение было не подходящее? Но, скорее всего,
срабатывала психология здорового человека, который
чувствует себя не совсем удобно, при виде больного,
ущербного и отводит взгляд в сторону... Так и девичьей
красоты не заметил!

После этой встречи, Саша стал задерживаться в сквере,
надеясь вновь увидеть Катю. Для него было понятно, что
девушка попала в сложную, скорее трагическую, ситуацию. И
это понимание волновало его ещё больше, чем её прекрасный
образ. Ему остро захотелось познакомиться с девушкой
поближе и, возможно, чем-то ей помочь. Его старания
увенчались успехом – они снова встретились...
      Настало время коротких, насыщенных искренними чувствами
встреч, которые, как и их финал, остались в памяти, душе,
сердце Орлова “на всю оставшуюся жизнь”.
Катя оказалась не только красивой, но и очень
интересной, с тонкой, поэтической натурой – она писала
стихи! К поэзии он относился нейтрально, как к чему-то для
него не совсем понятному и недоступному. То, что Катя
наделена таким даром, его поразило. Оказалось, что поэзия –
это так здорово! Привыкший к математической точности и
логике, компьютерной технике, Саша удивился, что
нелогичность, необычность образов и сравнений, присущая
поэзии, может так трогать ум и сердце.
      Вертелось в голове желание узнать хоть что-то о Катиной
прошлой жизни. Однако он проявил такт и не стал
расспрашивать девушку о её горе, отодвинув этот неприятный
момент, и вёл себя так, как будто не замечал инвалидной
коляски. Его захватило в ней всё: простая, не показная,
девичья красота, своеобразный внутренний мир и особое
вдохновение, с которым девушка читала свои стихи,
рассказывала о прочитанных книгах, своих впечатлениях и
мыслях.
Чтобы лучше видеть лицо девушки, он опускался на
корточки перед её ногами, подпирал подбородок ладонями,
тонул в ясных глазах и слушал...
       Туман осенний опустился
На изумрудный шёлк травы,
       Мне этой ночью сон приснился:
Я по росе бегу и – ты...
В своих стихах, которые она с удовольствием, запросто,
без присущего в таких случаях смущения, читала мало
знакомому человеку, она ходила, бегала, прыгала, летала...
Словно наслаждалась тем, что было сейчас недоступно.
...Лечу душой,
   Машу рукой,
   Ногами в небо упираюсь!
   Вокруг простор,
   В глазах восторг –
   Я этим миром упиваюсь!...
      Лаская слух, восторженно летели ввысь звуки серебряного
колокольчика. Лицо её светилось, волосы пушил ветерок, она
подавалась вперёд и, казалось, вот-вот поднимется и...
побежит! В такие мгновенья Катя была особенно
привлекательна, и, глядя на блеск её глаз, Саша восхищённо
улыбался: готов был слушать её голос вечно! Они так
увлекались друг другом, что не обращали внимание на
прохожих, любопытных и не очень. Сухая, прагматичная душа
программиста словно окунулась в озеро новых ощущений,
чувств и как губка впитывала их целиком. Даже природа
радовалась: тучки в панике разбегались и сквозь голые ветки
проскакивали ласковые лучи заходящего солнца, а ветер
замирал, стараясь не мешать зарождающейся любви. Но...
Их встречи заканчивались одинаково - с приходом строгой
пожилой женщины, которую звали тётя Эмма. Она была дальней
родственницей Кати и ухаживала за племянницей, в частности,
вывозила её на прогулку. Куда подевались более близкие
родные, Саша спрашивать не спешил. Почему тётя отнеслась к
нему настороженно, даже враждебно, понял позднее.
      Несмотря на такую недружественную  предрасположенность
тёти, Саша решился однажды проводить Катю до самого дома,
который располагался рядом; ненавязчиво помог закатить
коляску в лифт и, попрощавшись, медленно, глубоко
задумавшись направился домой. От него не скрылось, что
девушка в эти минуты замкнулась в себе и практически не
разговаривала. Её словно подменили. Глаза померкли, лоб
укрыли непривычные мелкие борозды, концы губ опустились
вниз... И только позднее он  осознал, что такой
естественный для парня поступок, как проводить свою девушку
домой, доставляет ей только страдания! Не мог он понять,
что ощущение своей убогости, беспомощности в этом
унизительном процессе доставки домой в инвалидной коляске в
присутствии молодого, здорового, небезразличного ей мужчины
– для Кати было пыткой и моральной, и физической.
После такого стресса, она не появлялась несколько дней.
Саша волновался, но зайти к ней в дом почему-то не решался.
Что-то удерживало его: может враждебность тёти, может
природная скромность, может малое время знакомства...
Чем приглушить мне эту боль,
Какой слезой утешить душу,
Какой водой разбавить соль,
Что разъедает всё и сушит?...
С поволокой в синих глазах (такими они виделись парню
впервые) читала Катя очередные строфы. Ему даже показалось,
что красота её сегодня не та: лицо посерело, губы стали
тоньше с морщинками по краям, волосы не пушились, а только
блестели холодом в лучах заходящего солнца. Вдруг, опустив
голову, она попросила голосом, чужим, охрипшим:
- Не провожай меня больше, пожалуйста...
      - Катя! – взяв её руки в свои ладони, пытаясь заглянуть
в самую глубину глаз, пересохшими от волнения губами
прошептал Саша. – Ты не должна... Понимаешь, не должна
обращать внимания на своё нынешнее... положение, потому что
его не замечаю я... И это главное, потому что ты... я... –
Он опустил глаза, непроизвольно прижался губами к ладоням
её сложенных рук и замолчал... Она высвободила одну руку,
нежно погладила его голову и начала рассказывать...
Случилось это давно, ещё в детстве. Играла она с
малышами на детской площадке. Один мальчик был к Катюше не
равнодушен и постоянно её занимал: то за косички дёрнет, то
сзади ущипнёт, то толкнёт. Такая своеобразная детская
любовь привела к беде. Мальчик шутя толкнул девочку с
горки, она неловко упала на спину и повредила позвоночник.
Долгое лечение результатов не дало... Дальнейшая её жизнь
превратилась в постоянную борьбу и с собой, и со своей
судьбой. В конце концов, освоив самостоятельно школьную
программу, она увлеклась поэзией. Собиралась печататься.
Однако, жизнь подкинула новые испытания...
       Отец занимался бизнесом и довольно успешно. Мама
работала в его фирме менеджером по рекламе. Так их вдвоём и
застрелили наёмные убийцы. С тех пор за ней ухаживает
двоюродная тётя Эмма (родных тёть и дядь не оказалось: так
сложилась жизнь). От отца  досталась только большая,
четырёхкомнатная квартира, остальное куда-то подевалось
после долгих, непонятных судов...
- Так и живу в одиночестве. Стихи да музыка только и
выручают. И теперь ты... Наверное, ненадолго... – глядя
ласково, с нескрываемым чувством тоски закончила Катя
грустный рассказ.
Саша сжал крепче её ладонь.
- Я не оставлю тебя... Если ты, конечно, не возражаешь?
- Неужели я тебе нравлюсь? Такая...
- Ты... прекрасна, ты... лучше всех остальных и ходить
ты ещё будешь. Я где-то читал или видел по телевидению о
таком чудесном выздоровлении. Человеческий организм далеко
не познан до конца и может такие преподносить сюрпризы! -
Всё более разгораясь, захватываясь своими доводами, говорил
Саша.
Девушка слушала его и грустно улыбалась. В этот миг
зазвучала музыка. Она неслась из открытого окна - это был
знакомый полонез! Они оба встрепенулись, посмотрели
пристально друг на друга и замерли, очарованные
трогательными звуками...
Воздух ещё колыхался от умолкнувшей мелодии, когда
появилась тётя Эмма. Она возникла так неожиданно, что Саше
даже показалось, будто женщина вышла из-за кустов, что
росли вдоль аллеи. Угрюмо махнув головой в знак
приветствия, она традиционно молча взяла коляску и покатила
её по дорожке. Такое грубое отношение к их встречам уже
давно раздражало Орлова, а сейчас тем более. Однако, он
сдержался, лишь крепче сжал зубы и остался на месте. Катя,
не оборачиваясь, махнула ему рукой...
Этот момент он вспоминал потом часто наяву, в тяжких
снах, в болезненном бреду... Почему не пошёл? Почему
послушался Катю? Неужели злой огонёк в глазах тётки
остановил? Если бы он знал, что это будет их последняя
встреча...
Несколько дней она не появлялась. В тот вечерний час он
нервно вышагивал по аллее, собираясь пойти к ней домой.
Красная полоска заката навевала что-то недоброе и тоскливо
мигала среди просветов облаков, подкрашенных алым оттенком.
Ветер уныло и разочаровано, будто ему что-то не хватало,
гонял несколько листочков по асфальту. Недалеко
прогуливался примелькавшийся седой старичок с палкой.
Поравнявшись с Сашей, он неожиданно остановился, глубоко
вздохнул и сердито сказал:
- Видел я, что ты возле неё увивался. Все вы, хахали,
одинаковые, когда что-то нужно! А какая красавица была!
Хоть и без ног...
- Что значит – была? – осипшим голосом пролепетал Саша.
- Ну вот, я так и знал, - искривился старик в горькой
усмешке, - ты даже не знаешь, что нет больше твоей
ухажёрки! Эх ты...
Махнув безнадёжно рукой, отвернув взгляд, дед похромал
дальше...
- Постойте... – беззвучно зашевелились губы парня,
который не мог сдвинуться с места: в глазах потемнело, а в
висках гулко застучал массивный молот.
Так он простоял некоторое время. Пришёл в себя и
решительно направился к Катиному дому. Торопливо взбежал по
лестнице и только на секунду замер у её двери. На звонки и
стуки никто не отвечал. Наконец, открылась дверь соседней
квартиры и из неё выглянула полная, в длинном домашнем
халате, женщина с настороженным лицом.
- Нету её дома, - внимательно разглядывая Сашу, сердито
сказала она. – Не успела похоронить человека, как уже
забегалась бумаги на квартиру оформлять! Хоть бы сорок дней
выждала для приличия да отметила как положено, - с горечью
выговаривала соседка.
Саша облизал высохшие губы.
- Будьте добры, расскажите, что произошло с Катей? Всё
так быстро и неожиданно...
- Вот-вот, неожиданно! Эмка говорит, что всё из-за Вас,
молодой человек. Я Вас приметила, когда Вы помогали с
коляской...
- Как из-за меня?! – вскрикнул Саша.
- Эмка говорит, что любовь Катю сгубила. Не поверила
она Вам, мужику при ногах и руках, разочаровалась и
наглоталась таблеток снотворного!
- Не... может быть... – занемевшими губами прошептал
парень. – В последний раз мы расстались так хорошо, Катя
была особенно весёлой...
- Вот и мы, соседи, думаем, что не может быть... –
понизала голос женщина, глянула в сторону лестницы и
собралась уходить, но Саша остановил её:
- Где её похоронили? – откашлявшись прохрипел он.
      Видя, что парень неравнодушен и искренне переживает
случившееся, соседка смилостивилась и пригласила к себе.
Здесь она дала волю своим чувствам: рассказала всё, что
думает о неожиданной смерти Кати, которую в подъезде любили
все; объяснила, как найти могилку на пригородном кладбище.
      - Могла б и на лучшем схоронить! – гневно говорила
женщина, неодобрительно отзываясь о тёте Эмме. – В тот
вечер, перед Катиной кончиной, Эмка особенно разоралась на
бедную дивчину – мне через стенку хорошо слышно, -
рассказывала соседка. – Я так поняла, что скандал
разгорелся из-за тебя. Не нравилось ей, что ты за Катей
ухаживал, боялась, я так думаю, что женишься на бедолаге и
квартира не достанется Эмке!
      - Квартира?... Вы думаете тётка... из-за квартиры? –
выдавливал из себя Саша страшные слова.
      - К сожалению, это не доказуемо, - прискорбно
констатировала женщина, - но мы-то, соседи, знаем эту
тварь: она и не на такое способна!
      - Надо обязательно заявить в милицию! – гневом
загорелись глаза у парня.
      - Не торопись, пробовали... Там уверили, что улик нет,
а экспертиза следов насильственной смерти не нашла...
      - Неужели зло не наказуемо...
      - Такая жизнь... - печально покачала головой участливая
женщина.
      Разговор явно иссяк, и парень заторопился уходить, но
соседка остановила его, о чём-то задумалась, а потом
решительно сказала:
      - Ладно уж, вижу, нравилась тебе Катя, может у вас и
любовь намечалась... Возьми вот...
      И она вытащила из ящика стола аккуратную общую тетрадь.
      - Может грех это, - пояснила она, - но на поминках
подняла я эту тетрадь из-под стола, упала неверное.
Посмотрела – стихи... Думаю, возьму на память: кому они
теперь нужны? Но, похоже, тебе они будут в радость...
      - Спасибо... – с благодарностью прошептал Саша и с
особым трепетом, прикасаясь бережно, словно к чему-то
хрупкому, взял тетрадь в свои руки.
      На следующий день, купив огромный букет алых роз, нашёл
кладбище и свежую могилку. На деревянном кресте были
неровно выписаны бледной краской её имя и фамилия... Стоял
долго... Слёз не было, только обручем перехватило горло и
тисками сжало сердце. Он не замечал, как находили тучи,
усиливался ветер, обрывая последние листья с примостившейся
недалеко берёзки, и уже накрапывал дождь.
      Плохо помнил, как потом очутился на аллее знакомого
сквера. Из заторможенного состояния вывело прикосновение
руки и знакомый голос Лиды.
      - Куда ты подевался, котёнок? Так же нельзя, дорогой! –
неестественно громко сыпались укоряющие слова любовницы. –
Предупредил бы что ли, объяснил...
      И Лида замялась: на неё смотрели холодные, непонимающие
глаза, в глубине которых проскакивала... мука.
      - Что с тобой? – опешила подруга. – У тебя что-то
случилось?
      - Да! – резко ответил он, хотел ещё что-то добавить,
но... зазвучала музыка!
      В такт ей рванул ветер, деревья скорбно закачались и с
неба, усиливаясь, посыпалась морось. В этот раз мелодия
рыдала, клокотала от безысходности, била по векам ледяными
градинками и обжигала холодом лицо. Порывом ветра сорвало
шляпу. Не обратив на это внимание, он отвернулся от Лиды,
закрыл глаза обеими ладонями и побежал прочь. Из тьмы на
него смотрели печальные Катины глаза, а в голове звучали
строчки из её тетради:
      ...Если случится мне уйти
      В далёкий, вечный путь небесный,
      Ты не печалься и прости
      Под звуки музыки чудесной...
      Они напомнят о любви,
      Несостоявшейся, но нежной!
      Ты иногда меня зови
      И я приду
      к тебе
      как прежде...
      Капли дождя, растаявшие градинки и слёзы, смешавшись,
тонкими струйками стекали по щекам. Саше казалось, что
вместе с ним кончину его первой любви оплакивает эта ранняя
осень со всей своей грустью и тоской! Он бежал всё быстрее
и быстрее, не выбирая дороги. А в след ему, обиженно сжав
губки, с осуждающим взглядом смотрела Лида. Её аккуратную
головку украшала шляпка с вуалью...

07.06.07 года.