Смоленский бестиарий

ДЕМОНИЧЕСКИЕ ЖЕНЩИНЫ ЗЕМЛИ СМОЛЕНСКОЙ

                любимой супруге Елене посвящается

ВСЕГДА приятно поговорить о дамах. Образ нежной и ласковой, трудолюбивой и заботливой, все понимающей и терпеливо прощающей женщины имеет немного общего с большинством представительниц прекрасного пола Смоленщины. Смолянки - это другой тип женщин. Подробнее о местных особенностях женского темперамента расскажет наш любимый автор, маститый ученый - краевед профессор Лабудаев.

Зажатая между Востоком и Западом Смоленская земля долгие столетия служила лакомым кусочком для захватчиков всех мастей, вер и кровей. Волны военных действий, с завидной регулярностью прокатившиеся    по здешним местам, оставляют после себя разграбленные города, разоренные села и нивы, а главное, отсутствие мужского племени. Именно в таких условиях сформировался властный характер настоящей смолянки, несущей ответственность за детей, за мужа, за себя и вообще за все на белом свете. Концентрируя в своих сильных и жестких руках имущество, землю и власть, они выбирали приглянувшихся пришлых парней, брали их в примаки, заставляя отработать право получения руки и сердца. Поэтому властность - их главная и самая яркая черта.
Второй из черт выступает верность, известная еще по летописаниям со времен Средневековья. Чего только стоит случай, изменивший историю Литвы. Коварный князь Ягайло хитростью заманил и заточил в замке своего племянника Витовта (законного наследника престола). Но молодая жена наследника - смоленская княжна Анна - переодела мужа в женское платье и, рискуя собственной жизнью, тайно вывела Витовта по подземному ходу. Смоленщине это ничего хорошего не принесло. Став Великим князем Литовским, Витовт в 1395 году захватил Смоленск и ликвидировал Великое княжество Смоленское, включив его в состав Литвы.
Одной из опасных черт характера смолянок является необузданное неистовство в ярости. Кто не помнит славу партизанки 1812 года «старостихи Василисы», собравшей отряд из крестьянских баб и наводившей ужас на французских мародеров. Однажды в яростном исступлении она зарубила косой пленного французского офицера, пытавшегося перечить ей. Да и другие бабы были ей под стать. Так, в «письмах офицера» Федор Глинка вспоминает, как молодая крестьянская девка, раненая в руку, «... убила древесным суком француза, поранившего ее мать». Не стоит раздражать смолянок, иначе, в лучшем случае, отделаешься ударом сковородки по голове или расцарапанным в кровь лицом.
Коварства смолянкам также не занимать. Стоит лишь вспомнить о взрыве в Смоленске борделя для летчиков люфтваффе в годы Второй мировой, в результате которого погибло больше ассов, чем в небе Подмосковья.
Вместе с тем, смолянки бурны и неистовы в своей нежности и любви. Встречаясь с ними, нужно быть полностью уверенными в собственных мужских достоинствах. Вот как описывает в знаменитом романе «Альтист Данилов» встречу с демонической женщиной В. Орлов. «Тут же произошло сотрясение воздуха, все в пещере осветилось, запрыгало, заходило ходуном, и перед очами Данилова предстала и сама по себе сверкающая, но и вся в дорогих камнях демоническая женщина Анастасия, смоленских кровей, роскошная и отважная, прямо кавалерист-девица... крепкими руками обняла его и прижалась к - нему, робея... А вскоре в районе Карибского моря, несмотря на все предосторожности Данилова, возник не предсказанный учеными ураган, он стремительно пронесся над Флоридой и двинулся на запад, срывая на ходу железные крыши, катя изящных форм автофургоны по хлопковым полям Луизианы».

               


ИЗ ЖИЗНИ ТВАРЕЙ (почти сказка)

Эта ЗВЕРОЯЩЕРИЦА особенно распространена в неразвитых странах и недоразвитых умах. Дрессировке не поддается, хотя многие умные люди не раз пытались ее приручить.
Родом из тварей, имеет удивительно гибкий организм, способный на существование в самых неблагоприятных политических условиях. В момент опасности голову успешно прячет, подставляя для усечения длинный хвост, который, по наивности и недосмотру врагов, успешно отрастает заново.
В России появилась в конце 19 века, будучи, как и все твари в государстве, двуглавой. Первоначальный капитал наживала политическими спекуляциями, впрочем, весьма безуспешно. Деньги на пропитание получала с Запада, но когда на масло к хлебу не хватало, занималась грабежом банков, называя проявление бандитизма модным в то время словом “экспроприация”. Народ ее не любил, но терпел, уж больно льстивые песни пролетариату доносились из огнедышащего чрева.
Переломный момент наступил в период Первой Мировой. Обнищавшие крестьяне, дезертиры и беженцы, лишившись средств к существованию, стали более восприимчивы к идее грабежа винных складов. В результате, под пьяную лавочку никто и не заметил Октября 1917 года, а когда протрезвели, выяснилось, что гадкое создание наняло для охраны захваченной власти и отбора хлеба отпетых головорезов - латышских стрелков, китайских кули и прочих интермальчиков для защиты уже далеко не юной интердевочки по имени Революция.
Сопротивление недовольных объявили “белым”, т.к. цвет крови тварь присвоила для избранных, прозванных в народе партийцами-кровопийцами. Всех несогласных отправили в подвалы с ласковым женским названием ЧК. Народ зароптал. В голове у твари промелькнула спасительная мысль: взять у тех, у кого хоть что-то осталось и поделить на всех. Да и водку гнать разрешила после дурацкого “сухого   закона”, введенного царем в 1914 году, дабы народ не спивался. Пролетариат подобрел, суды и казни стал посещать  с удовольствием. Недобитых буржуев и интеллигенцию разогнали: кого за границу, кого на перевоспитание в Соловки.
Но вдруг в голове создания что-то сдвинулось, похоже, кровоизлияние произошло от избытка пролитой крови. Тварь ожесточилась, сначала прихлебателей извела, затем народ голодом заморила, да по лагерям раскидала. Песни петь почти перестала, разве что через забор соседкам всякие нежности мурлыкала. И все толстела, толстела. В размерах превзошла дореволюционное состояние.
Один из соседских усатеньких монстров сделал вид, что влюблен по самые уши. Подарки импортные дарить стал, все прибалтийские, польские да румынские. А как подкрался поближе, враз в горло вцепился, садистски душить начал. Драка получилась знатная, крови пролилось море, народу подавили миллионами, но монстра на части разорвали и поделили куски с соседями.
Все успокоилось, тварь раны зализала и давай безобразия творить хлеще прежнего. Народы по стране стала гонять толпами. Крестьян снова в крепостные отправила, налогами давить стала. Заболела, видать, не на шутку.
Тут нашелся мясник в косоворотке. Сделал трепанацию черепа, отсек ненужное и обнаружил в глубине центрального аппарата гадины кусок мяса величиной с культ личности. И всем все стало сразу ясно.
Дальше веселее пошло, оттаяла зверюга, однако, гопак приплясывать стала, тапком по трибуне стучать, на Луну поглядывать, целину топтать. От работы усталость пришла, спокойствия захотелось. Вот и нырнула она в застойные болота. Народ понял: дряхлеет зверюга, уже и слова-то с трудом выговаривает, сентиментальничает, взасос целуется да бронзовыми чешуйками грудь украшает. Сама избаловалась и народ распустила. Да так, что все воровать поголовно начали, анекдоты политические травить, на Запад коситься да шмотки импортные носить. Пора омолаживаться. Только щеки подтянула да брюшко убрала, как взбунтовались все четырнадцать лап ее: “Не хотим больше хвост таскать. Мы сами по себе ползти станем.” Но соки до сих пор из брюха тянут помаленьку.
Тут нашелся сердобольный мужик, решил гадину добить, чтобы  не мучилась. Рубанул сгоряча тупым топором, а вместо одной головы аж с десяток выросло. И все вида разного, какие красные, какие розовые, а то и вовсе коричневые торчат. Друг на дружку шипят, ругаются и тянет их всех к думской кормушке со страшной силой.
У центральной головы шея потолще, она и права на хвост предъявила. Растолкала конкурентов локтями и быстренько присосалась к властному корыту. Вот так и живет отныне: Голова в политических верхах жирует, брюхо в предпринимательстве погрязло и лишь длинный тощий хвост в голоде и холоде с непоколебимой верой в следующий век тащится.

* Все совпадения в сказке чисто случайны и ни к какой действительности отношения не имеют.

ШМАКОДЯВКА*
(из жизни насекомых)
Как-то неожиданно в жизни случилось, что обычный, ничем не приметный навозный жук - карапузик вдруг взлетел на недосягаемую для насекомых высоту - стал ветеринаром. Ходит себе, жирное брюшко поглаживает, кофе черный из чашечки прихлебывает, лысинкой поблескивает и всем похваляется: “Не смотрите, что я такой невзрачненький, от моей вони даже крупные млекопитающие со страху прячутся, пресмыкаться начинают. А всякие там моли невзрачные с перепугу летать разучились и на задних лапках любое мое указание выполнить спешат. Как истинный ветеринар я теперь не только дятлов для стука разводить начал, я еще и выбраковку животных произвожу. Породистых гоню прочь, чтобы не буянили и не наглели. Всем остальным разрешаю понемножку кормиться из собственных рук, но держу в строгости, чтобы не разбаловались, чуть что - сразу по рукам и не видать им дополнительного пайка по концу года, да и от кормушки с приемом насекомых во вверенной мне епархии мигом отстраняю.” Народ тихо ропщет от такого хамства, да что поделать - половина трусовата по природе, кто-то просто глуповат, а кому-то и вовсе наруку от талантливых конкурентов избавиться, а то ведь зависть совсем загрызть может. Все по своим норкам тихонечко сидят, кто жирует, загодя к зиме готовясь, кто суетится, пытаясь начальственную благосклонность заработать. Ну, в общем, все как обычно. Старые шавки брешут на всех, походя, сплетни распускают от зависти.
И надо же такому случиться - в лошадином стойле крамола завелась. Собралось поголовье породистое, с родословными, школе выездки обучены, стали недовольно на шмакозявку поглядывать. И ладно бы только молодежь бунтовала, даже старый мерин лягнуть на Насекомом Совете умудрился. Ну, его-то быстро приструнили, на пенсию отправив. После чего и разгорелась достопамятная всем война. Насекомые и пресмыкающиеся под чутким надзором ветеринаришки, с одной стороны, строптивые породистые жеребцы - производители, с другой, конечно. Только тактика у всех разная. Одни выскочили табуном на поле, скачут игриво, борозду ведут безбоязненно, в целом творческой работой заняты. Верят, что ее заметят и великий губернатор медведь косолапый по достоинству оценит. Насекомые хитрее были, попрятались по норкам и оттуда навозной жижей жеребцов поливают, а пресмыкающиеся в ноги жалят исподтишка. Кое-кто и к лошадиному хвосту присосался, едет себе на халяву да ножками помахивает. Почуял Шмакозявка, что так ему не победить, решил схитрить. Медведю на ушко нашептывать стал о том, что кони его затоптать собираются, если к власти придут, а колхоз в агропромышленный комплекс переделать намерены. Глядишь, так и губернаторства лишиться можно. Медведь хоть и посмеялся страхам насекомого, но задумываться начал, косо на табун посматривать стал, да и порыкивает время от времени.
А шмакозявке только того и надо. Ходит гордо, саранчу вокруг себя толпами собирает, прикармливает, даже тараканов и тех мобилизовал. Кое-кого подкупил из ненадежных и давай со всех сторон облаву на табун устраивать. Болонку завел блохастую для брехни и молоденьких дятлов для стукачества. Знает, где слабое место у свободолюбивых и гордых коней. Как навозная жижа под барабанную дробь дятлов полилась, а ее кони хуже всякой драки боятся, так и помчался табун, не разбирая дороги в соседнее, хотя и частное, но академическое подсобное хозяйство... Кто-то от табуна отбился и застрял на поле, но их уже насекомые не боятся. “Куда им благородным с нами гибкими и членистоногими равняться. Всех выживем потихоньку.”  И выживают, выживают, выживают...
Ну, а мораль? Как мир, проста. Навозный жук скакуну не товарищ, в одном стойле не уживутся.
* Все совпадения в сказке чисто случайны и ни к какой действительности отношения не имеют.


ВОРОНЫ
ВОРОНЫ – наиболее плебейские обитатели нашего города, между тем, на их яйцах уже четыре века  стоит крепостная стена.
По сохранившимся манускриптам Троицкого монастыря, датируемым 1587 годом, доподлинно известно, что высочайшим распоряжением государя московского Бориса Федоровича повелевалось на каждый пуд раствора, помимо цемента, алебастра и бустилата, добавлять яиц из расчета две корзины. Однако неизвестно, чьи яйца использовались для строительства.
Вторая Радзивиллова летопись ничего не говорит по этому поводу, и Нестор также об этом умалчивает. Наверное, вопрос так и остался бы непроясненным, если бы не историко-зоологические изыскания проф. Д. Самобытного. Дело в том, что единственными реальными конкурентами ворон были гамаюны и фениксы, во множестве обитавшие в смоленских лесах. (Необходимо отметить, что куры в России появились только во времена Петра I, привезшего этих птиц вместе с табаком и картофелем из Голландии – отсюда, кстати, пошли цыпленок табака и порционные окорочка вместе с картофельным пюре). Фениксы, будучи прекрасным огнеупором, к сожалению, плохо переносили влагу, поэтому раствор, замешанный на их яйцах, был очень нестоек. Гамаюны же, напротив, отвечали и тем, и другим качествам, однако, вместо яиц рождали не понять что, но тоже с лицом женщины. Не случайно же государева комиссия, принимавшая яйца, забраковала двенадцать подвод с гамаюньими яйцами из Угранского уезда, велев бить крестьян батогами и сослать в Сибирь. (Кстати, по той же причине русалочья икра также никогда не использовалась в хозяйстве – браконьерство не было на Руси в почете).
Анализируя в этом контексте историческую ситуацию, проф. Д. Самобытный приходит к однозначному выводу, что именно вороньи яйца стали основополагающим материалом при строительстве крепостной стены после годуновского указа.
Война 1812 года, показавшая явную бесперспективность строительства крепостных стен вообще, благоприятно сказалась на поголовье смоленских ворон. С этого момента их популяция неуклонно растет. Однако хозяйственная деятельность, в частности использование вороньего мяса в пищевой промышленности – для производства беляшей, пельменей, лучших сортов твердо копченой колбасы – с позапрошлого года приостановлена в связи с неоднократными протестами зеленых из международной организации «Гринпис» и низких вкусовых качеств продукта.
На сегодняшний день есть перспективные предложения от итальянских и западногерманских деловых кругов относительно использования ворон  как продуцентов ценнейшего продукта – гуано, но этот вопрос еще дискутируется, ввиду нестабильности цен на Лондонской бирже – с одной стороны, и повышенной энергоемкости существующих отечественных конверсионных технологий – с другой. Так  или иначе, вороны, свободно обитающие в городе, находятся под неусыпным контролем государственной власти и опасения на счет сокращения их численности совершенно не обоснованы.

 
ГАМАЮН   
               
                Внимание, розыск!

Разыскивается Феникс, он же Гамаюн, он же Птица Райская, происхождением смоленская, национальностью пернатый. До некоторого времени исполнял обязанности главного символа города Смоленска, восседая на доверенной ему под расписку пушке. Однако неоднократные заговоры, приводившие к отлучению от власти и узурпации пушки самозванцами-двойниками, делают историю смоленских символов темной и запутанной, а сегодняшнее положение неясным.

К сожалению, летописи не сохранили имя первого символа, обладавшего всеми законными правами на пушку, но доподлинно известно, часто в период монголо-китайского ига он был подменен самозваным Гомо-Юном, который, приняв крещение, стал Гамаюн. Будучи по натуре нраву доброго и кроткого, он обеспечивал смоленскому народу богатство и процветание, пушку же поддерживал в боевой готовности. Именно в этот период калибр пушки увеличился в два раза, что позволило Гамаюну в знак превосходства гордо распустить хвост.

Еще не родившийся пролетариат горячо приветствовал это решение.

Сменялись эпохи, народ смоленский процветал и благоденствовал. Но в период Империи повелением Мин Херца Всероссийского Гамаюн, как олицетворение боярско-православной Смоленщины, был от должности уволен. На смену ему пришла прогрессивная Голландская птица, за кроткий нрав и доброту прозванная Райской. Благоденствие народа продолжилось, а процветание приняло прямо-таки бешеные темпы. Но и об обороноспособности не забывали. В период правления Райской птицы к пушке добавилась корзина с ядрами, ибо оказалось, что на протяжении всего предшествующего времени это мощное орудие оставалось абсолютно без боеприпасов.

Зарождающийся пролетариат горячо приветствовал это решение.

Пронеслись века, благоденствие смолян приняло уже извращенные формы. В период, когда низы еще не хотели, а верхи уже не могли, на фоне обострения политической активности масс пушка была национализирована, Райская птица, примкнувшая к Белому движению, бежала в эмиграцию (по другим данным, расстреляна в подвалах энгельгардтовского дома), боезапас передан Германии по условиям Брестского мира. Съездом солдатских и крестьянских депутатов Верховным Комиссаром пушки был выбран Феликс Эдмундович Добужинский, революционер нрава доброго и кроткого, за неоднократные побеги из царских застенков известный под партийной кличкой Феникс. Дабы пресечь внутреннюю контрреволюцию, угрожающую процветанию народа, пушка была развернута на 180 градусов, боезапас пополнен 45-миллиметровыми артиллерийскими снарядами.

Победивший пролетариат горячо приветствовал это решение, а вот с благоденствием начались перебои, образовались очереди, а спекулянтов расстреливали на месте.
Прошли годы, и благоденствие смолян вышло в космос. Во исполнение решений исторического 27-го съезда и 5-ой Партконференции, были назначены первые альтернативные демократические выборы. От трудовых коллективов и партий заявлено три кандидатуры: товарищ Феникс от КПРФ, Его сиятельство граф Птица Райская, голландский предприниматель русского происхождения, и Гомо-Юн – представитель национальных и сексуальных меньшинств. В ходе политической борьбы три претендента, соревнуясь в доброте и кротости, неоднократно сменяли друг друга на высоком посту, однако ни одна из политических группировок не признала победу своего конкурента. Наступила реальная угроза раскола гражданского общества и перспектива прихода к власти мафиозно-коррумпированных структур. Ситуация приняла катастрофический оборот: в настоящее время все три кандидата в розыске. Но, несмотря на это межконтинентальная стратегическая пушка и боеприпасы с ядерными боеголовками находятся под жестким централизованным контролем.

Побежденный пролетариат, по традиции,  горячо приветствует и это решение…