Сказка

    Итак, сказка, как и было решено. Кто-то, наверное, бы порекомендовал усесться поудобнее, возможно завернуться в теплый плед или раскурить кальян, но… Я не согласен с таким. Голоса прошлого, к сожалению, теперь лживые, ведь, нельзя дарить лезвие в красивой обертке. Так что эта сказка будет разной.
    - Знаешь, Винни, - закашлялся Пятачок, вжимаясь в жухлый лиственный ковер, - Наверное, все мы раньше были такими. Просто умели скрывать. Может прятаться. Бояться. Праздновать. В фанатичном веселье изображать любовь и праведность толпе, а самим трястись внутри, знать, что мы такие же, лишь каплю удачливее. Ждать пока безумие хищников докатится до нас…
    Пятачок затих. Он не ждал ответа, да и не нуждался в нем, как Винни не нуждался в воспоминаниях, но что делать, если никто не мог уйти от них? Резким движением Винни стряхнул винтовку с плеча – Мы звери, когда хотим выжить. Мы пойдем на все! – Звук выстрела гулко раскатился в мертвом лесу, - Ты бы итак умер, ты был слишком слаб, - одинокая слеза скатилась по морде медведя, и Винни отправился далее. Пятачок был всем, лучшим, но слабым, и… его глаза, наверное, такие же были лишь у Иа. Кролик, сова, сам Винни, - все они искали что-то, какой-то выход и свое место, а радоваться за других могли лишь эти двое. Винни вспоминал моменты радости и горя, моменты меда и без меда. Но где теперь эти небеса в глазах Пятачка? Смешались с холодом серого дождя. Пропали.
    - Ну погоди, ну погоди, ну…
    - Отнукался? – тоненький голосок Зайца почти терялся в реве прибоя, - И то счастье. Заяц я, заяц! – снова натужное кряхтенье и попытки вылезти. – Вот не ел ты, не ел, меня так и не смог! А тяжелый, прямо не волк, а буйвол! – в последнем усилии Заяц зацепился за ветку и выдернул себя из под Волка. Окровавленная, вмиг потерявшая свою неуклюжую хищность туша мерно омывалась прибоем. –Заяц это не только ценный мех, Заяц – это еще 10 килограммов смертельного оружия! – с этими словами он вытер крис о лапу Волка. – А теперь в путь! – Глаза зайца горели красным.
    Чебурашка плакал. Огромные слезы, скорее пошедшие бы крокодилу хрустальными озерами падали на ржавый металл рельс разбиваясь об оранжевую тьму. Тело Гены, словно побывавшее в мясорубке, лежало в метре от него. Единственный уцелевший глаз в последнем немом вопросе светил в небо, некогда прозрачное, а теперь покрытое маслянистой пленкой. – Кто же знал, что эта Шапокляк окажется такой пронырливой? – рыдания душили Чебурашку, он баюкал обрезок правой руки, - Как она смогла?! -  и события минувших минут вновь встали перед Чебурашкой.
    -Еще есть надежда, мы еще можем измениться! – Густое облако оплело застывший в крике рот, и Гена понял – надежды нет. Чебурашка ударил. Никто не знал, что давало столь удивительную силу тщедушному тельцу, но ржавая балка, пригвоздившая Гену к рельсам, не давала в ней усомниться. В следующий момент неуклюжая старуха толкнула и Чебурашка, но проклятый случай – нелепое движение о все те же рельсы, и под поездом оказалась она с Геной, Чебурашку лишь задело…
    Гневный писк - Чебурашка успокаивался. Ехидный смешок – Похоже я теперь буду Чебуркрюком. Все то время, что мне осталось, - ржавый металлический стержень заменял его правую руку. И он тоже шел.
   

    Единицами и группами, гордо и таясь стекались ошметки великих жизней на площадь. Небо, вновь поменявшее цвет, окрашивало мир медью. Миллионы убийц стекались в город. Где-то там можно было увидеть Чебурашку, Карлсона, все еще несущего разрубленную пропеллером голову малыша, Винни, Пумбу и нелепого маленького Пикачу. Вот Незнайка вцепился в Леопольда, но Пьеро легким движением катан обезглавил обоих и сам пал, пронзенный насквозь вороной.
    Оратор взошел на трибуну.   
    - Быстрее, мало времени! Итак, начинаем! Приветствую всех, кто дошел. Последний оплот жизни, порядка, света, смерти. Вы все кого-то потеряли, вам всем пришлось сделать
тяжелый выбор. – Ежик, весь в окровавленных колючках хмыкнул.
    - Правильный выбор! - срываясь на безутешный вопль, кричал оратор. – Мир погибал, мы несли ценности, ведущие его к пропасти! Закостенелое проповедование добра, истин, они оказались ложными! А мир верил в них! Теперь мы должны уйти. Пусть так – жестоко и кроваво, но мир должен идти собственным путем! Сюда не дошли те, кто бы не смог, настоящие воплощения лживого добра и темной любви. Мы сделали выбор за них, мы сделали выбор за себя. – рука скатилась с  микрофона, и в едином порыве толпа обернулась к востоку.
    - Нет больше в мире сказок. – И огненный вал отразился в глазах.