Призрак старой учительницы почти рождественская ис

- Похоже, на этот раз мы все-таки влипли!
Эта фраза была произнесена одним из двух молодых людей, с насмерть перепуганным видом засевших в кухне одного из блочных домов. Несмотря на то, что давно наступил день, окно было наглухо закрыто занавеской, подпертой изнутри цветочным горшком так, чтобы не осталось ни малейшей щелочки. Дверь квартиры заперли на все имеющиеся замки и  цепочку, но, несмотря на все меры предосторожности, двое друзей сидели как на иголках, вздрагивая при каждом шорохе.
Собеседник только уныло кивнул в ответ: возразить было нечего. Кажется, родители все-таки были правы, повторяя: «Когда-нибудь вы допрыгаетесь!»
- Дураки мы с тобой! Тоже нашли, кого слушать, а все ты: «надо уметь рисковать» да «поднимемся»!
- А сам хорош: пиво с ним на халяву пошел пить, да еще и меня потащил: «нормальный мужик», «на работу обещал устроить». Разве не видел,  что это за тип?
- Так ведь он обещал, что с деньгами поможет…
.   .   .   .   .

С деньгами, что и говорить, было хуже некуда. С работы оба в очередной раз вылетели, деньги закончились, а в долг больше никто не давал.
Илья и Роман были друзьями не разлей вода с первого класса. В школе их так и прозвали: Илле и Ролле, в честь жуликов из мультика про Карлсона. Нет, жуликами и злостными хулиганами они не были, просто любили повеселиться и даже ухитрялись при полном безделии не скатиться на круглые двойки.
В институте  они не дошли даже до первой зимней сессии, вылетели за пропуски занятий и неуспеваемость. Заверив родителей, что образование от них никуда не убежит, Илья и Роман приступили к поискам работы. Но все оказалось сложнее, чем представлялось вначале. 
Ничего особенного двум бывшим первокурсникам жизнь предложить не могла. Всюду требовались либо опыт работы (а ему было просто неоткуда взяться), либо образование (а его не было тем более), либо работа оказывалась совсем не той, какой можно было бы гордиться. Место курьера показалось несолидным, а устраиваться на должность «подай-принеси» тем более не хотелось.
 Оставалось еще то, что в объявлениях именуется «работа для общительных, инициативных и амбициозных»… Целую неделю оба честно висели на телефоне и мотались по городу, «нарабатывая клиентскую базу». Но вскоре энтузиазм куда-то испарился, оставив после себя только бумажный чемоданчик с красивыми баночками и еще один немаленький долг, который тоже надо было каким-то образом отдавать.
В школу крупье друзья не прошли даже первого собеседования. Им так прямо и заявили: «Ребята, нам требуются люди дисциплинированные, собранные и трудолюбивые, а вы, извините, раздолбаи. Поищите себе работу в другом месте».
Между тем, привычка к вольной жизни брала свое. Одна мысль о том, чтобы каждое утро вставать ни свет, ни заря и куда-то тащиться, вызывала отвращение и бурю протеста. Но деньги требовались на каждом шагу, начиная от перекуса в уличной забегаловке и заканчивая билетами на концерт или дискотеку. Не говоря уже о том, что все вежливо, но настойчиво напоминали, что долги все-таки нужно возвращать. Родители же обоих, как сговорившись, заявили, что содержать взрослых оболтусов не имеют ни малейшего желания. «Либо восстанавливайся в институте, либо устраивайся на нормальную работу. Пора, наконец, подумать о своем будущем».
Вот планы на будущее как раз были грандиозные. Илья, начитавшись отцовских экономических журналов, мечтал, как он с друзьями откроет фирму по производству или продаже чего-нибудь, нужного всем. Чего именно – фантазия упорно отказывалась подсказывать, но главным было вовсе не это. Они разбогатеют и не будут зависеть от родителей, которые опять урезали им еженедельную сумму на карманные расходы. Роман, как проучившийся два года в музыкальной школе, предлагал создать рок-группу: давать концерты и записывать свои диски. Группа сразу станет знаменитой и будет давать концерты по всему миру.
Но без денег все эти планы были просто неосуществимы, причем требовались крупные суммы и сразу. Вопросом, где их достать, молодые люди мучились около месяца. Случайно прочитав газетную заметку о кладе, обнаруженном во время капитального ремонта, они старательно обшарили несколько выселенных домов. Роман даже пытался изучать по этой теме какую-то литературу, но вычитанные им сведения только запутывали поиски еще больше. В результате друзья стали обладателями ножной машинки «Зингер», требующей ремонта, настольной лампы под зеленым абажуром, которую не брали ни в одну комиссионку, и кучи грязной одежды, которую, как ни печально, пришлось отстирывать самим. Вдобавок они натерпелись страху, убегая со всех ног от таких же кладоискателей, только более многочисленных и агрессивных и приближаясь с замиранием сердца к жертве преступления, которая при ближайшем рассмотрении оказалась спящим бомжом.
Потом некоторое время Илья и Роман мечтали о выигрыше в лотерею, даже изучив для этого взятую в библиотеке «Теорию вероятностей», после фантазировали, как здорово было бы ограбить банк. И, наконец, узнав, что знакомый бывшего однокурсника одалживает деньги на длительный срок на приемлемых условиях, отправились к нему, Вместо денег «добрый дядя» втравил их в скверную историю с «раздеванием» чужого автомобиля.
.  .   .  .  .

- Как ты думаешь, нас запомнили? – в сотый раз спрашивал Илья.
- Ну, сколько можно об одном и том же? На нас же были куртки с капюшонами, и, к тому же тогда уже совсем стемнело. А куртки мы сразу выбросили, забыл, что ли?
- Вдруг нас выследили? Что будет: в милицию заявят или хозяин с компанией придет с нами разбираться?
- Не знаю, и так и так плохо. Слушай, а, может, нам уехать куда-нибудь на недельку-другую, пока все не успокоилось? В детективах это называется залечь на дно.
- Тебе-то хорошо говорить, ты можешь у Маринки отсидеться, а мне куда деваться?
- Нет, мы с ней больше не общаемся. Она сказала, что не хочет встречаться с хроническим неудачником. Постой, у тебя же бабушка в Зеленогорске работает, в санатории. Лучше места и не придумаешь.
- Особенно после того, как мы завалились туда впятером... Бабуля потом велела передать, что отныне ноги нашей там не будет.
- Идти некуда – подытожил Роман – не в лесу же скрываться, да и холодно еще.
Илья с отвращением вдохнул дым «Норд Стар» (на большее денег уже не было) и тут его осенило:
- А помнишь, что Алекс рассказывал? Ну, из агентства недвижимости, ты для него еще объявления расклеивал.
- Так он много, что говорил...
- Нет, ты самого главного не улавливаешь: в Питере полно пустых квартир, выморочных, понимаешь? К примеру, старушка хозяйка померла, наследников нет, новых жильцов почему-то не вселяют, а квартира пустая стоит. У Алекса свои осведомители, такие квартиры для него специально разыскивают. Он  сам говорил, что за отдельную плату там можно пожить какое-то время, если очень надо.
- Круто. Давай, звони, может, у него чего и есть на примете.
К счастью, Алекс оказался на связи. Ему ничего долго не пришлось объяснять.
- Понял. Есть тут одна квартирка, как раз то, что вам надо, но, честно предупреждаю: там чертовщина какая-то. Троих туда заселял, выскакивают как ошпаренные и суток не проходит. Так что, думайте сами.
- Да плевать на твоих полтергейстов! Нас милиция и бандиты не сегодня-завтра начнут разыскивать, а ты барабашками пугать вздумал.
- Ладно, я вас предупредил. Заходите за ключами, заодно и об оплате договоримся.

.  .  .  .  .

Квартира оказалась, кто бы мог подумать, на Васильевском острове. Шагов двадцать от Большого проспекта, два двора насквозь, в третьем сразу налево дверь… Поплутав по самым невероятным закоулкам, друзья заметно повеселели: тут и захочешь, никого не найдешь. А, поднявшись пешком на шестой этаж по черной лестнице, они окончательно почувствовали себя в безопасности.
Дверь, обитая рыжим дермантином, открылась безо всяких проблем. Внутри было душно, пахло залежавшимися вещами, пылью и старой бумагой. Молодые люди долго толкались в коридоре, не решаясь идти дальше. Им почему-то казалось, что сейчас выйдет хозяйка и спросит, а что, собственно, им здесь надо. Наконец, кое-как разыскав и надев тапочки, они прошли в комнату, испытывая острое желание извиниться за беспокойство.
Единственная комната была обставлена очень просто. Весь угол у окна занимал настоящий музейный экспонат с двумя тумбами и зеленой суконной крышкой. Нечто подобное пылилось у родителей Романа на даче и называлось «дедушкин стол». Вошедшим сразу бросилась в глаза стоящая на столе фотография. С нее строго смотрела пожилая женщина в пиджаке и блузке с кружевным жабо, украшенным овальной брошкой. Другая фотография висела над диваном, покрытом старым вытертым пледом. Это был семейный портрет – хозяйка квартиры,  совсем еще молодая, с длинными волосами, уложенными в замысловатую прическу, в платье с круглым воротничком, к которому была приколота та же самая брошка, молодой мужчина в смешных круглых очках. Лицо его могло бы быть симпатичным, если бы не усы как у Чарли Чаплина. На тумбочке, стоявшей у двери, виднелось менее выгоревшее прямоугольное пятно. «От телевизора» - поняли молодые люди.
Еще в комнате стоял низенький сервант с набором фужеров и рюмок – простых стеклянных, с золотым ободком, среди них два стаканчика под хрусталь с надписью «Сухуми, 1967г». На серванте почти все место занимала безвкусная фарфоровая ваза, с блестящей металлической пластинкой. Илья подошел поближе и с удивлением прочитал: «Анне Григорьевне в день ее пятидесятилетия от родительского комитета 66 школы».
- Ромка, представляешь себе, куда мы попали: это же завуч из школы для трудновоспитуемых!
- Да, знали бы родители, где мы сейчас, вот бы  посмеялись. Сказали бы, что мы попали точно по назначению.
- Да брось ты, Анны Григорьевны на свете нет, это всего-навсего пустая квартира…
- Тогда почему ты сам так трясешься?
- Да Алекс наговорил тут всякого.
- Подумаешь, выделывается как всегда.
Друзья прошли в кухню, где обнаружился работающий холодильник. Там они нашли пакетик кефира полугодовой давности и пластиковый контейнер с засохшим салатом. Загрузив принесенные с собой припасы в холодильник и поставив чайник на плиту, молодые люди понемногу  успокоились; происходящее стало казаться им просто забавным приключением.
Вернувшись в комнату, они от нечего делать, перелистали альбом с фотографиями, лежащий на письменном столе, завели часы и даже зачем-то полили цветы –  какие-то растения с длинными листьями, которые непременно встречаются в каждой школе. Но эти вазоны давно и безнадежно засохли, последние несколько лет к ним, точно, никто и близко не подходил.
После этого друзья с некоторым трепетом приблизились к самодельному стеллажу, занимавшему почти все пространство между окном и дверью. На полках находилась вся школьная программа по литературе, в ряд стояли малопонятные методические издания. В самом низу лежали толстые подшивки «Учительской газеты», стопки журнала «Семья и школа», аккуратно разложенные по годам. Здесь же на почетном месте стояли книги Макаренко «Педагогическая поэма» и «Книга для родителей», сочинения доктора Спока и, к полному удивлению друзей, несколько книг Карнеги. Удивление возросло еще больше, когда рядом обнаружились вполне современные книги по популярной психологии. Осмотр стеллажа закончился тем, что Илья устроился на диване со стопкой «Семьи и школы» за 82 год, а Роман решил одолеть так и не прочитанную «Войну и мир».
День был тяжелый, чтение не самым привычным, к тому же, свет нельзя было зажечь из соображений конспирации. Поэтому сперва один, а затем и другой  начали клевать носом, а затем и вовсе заснули. Проснулись друзья уже глубокой ночью и сначала не могли понять, почему они спят одетые, к тому же, один скорчился на узком диванчике посреди разложенных журналов, а другой на полу на тощем половичке.
В чужой квартире было темно, в тишине раздавалось тиканье часов, лунный свет потихоньку просачивался через закрытые занавески. И еще запах – странный и непривычный запах чужого жилища. Его не замечаешь, когда ты у себя, но на него сразу же обращаешь внимание, когда оказываешься где-нибудь впервые.
И тут в комнате что-то изменилось, может быть, стало немного темнее, а еще непонятно откуда повеяло холодом. Молодые люди внезапно увидели, что в квартире они не одни. Возле письменного стола стояла женщина с фотографии; на ней был строгий темный костюм, а в руке деревянная указка. Женщина посмотрела на друзей и те, сами на себя удивляясь, поднялись, вытянувшись в струнку, и хором выпалили в лучших школьных традициях:
- Здравствуйте, Анна Григорьевна!
- Здравствуйте. Значит, Роман Алексеев и Илья  Лесников из сто двадцатой школы. Начнем наши занятия. К завтрашнему вечеру вы напишете сочинение на тему: «Моя цель в жизни и мой путь исканий», постарайтесь подробно осветить период  от старших классов школы и до настоящего момента. Тетради и ручки вы возьмете на этом столе, готовые сочинения оставьте там же.

.  .  .  .  .

На следующее утро Илья, открывая на кухне банку тушенки, с удивлением рассказывал:
- Ну и приснится же! Как будто хозяйка квартиры явилась сюда и задала нам сочинения к завтрашнему вечеру: «Моя цель в жизни и мой путь исканий». Терпеть не могу писать сочинения!
- Ладно, радуйся, что не контрольная по алгебре! Постой, а ведь мне то же самое снилось!  Она будто бы оставила нам тетрадки и авторучки на столе. Слушай, а Алекс, когда про чертовщину говорил, не это имел в виду?
- Хватит трястись, это просто сон. Сейчас пойдем в комнату, раз ты такой впечатлительный. Вот, смотри, ничего нет… ой, тетради, это ты их сюда положил, признавайся, что разыгрываешь!
- Да нет, какой там розыгрыш, я весь вечер с  места не вставал!
Но, спорь, не спорь, а то, что лежало на столе, оставалось реальностью. Рядом с фотографией красовались две тетради в линеечку, на обратной стороне которых были отпечатаны правила поведения учащихся и две шариковые ручки: синие, трехгранные, с золотой надписью «Союз» и изображением крейсера «Аврора».

.  .  .  .  .

Время шло и никаких занятий у добровольных затворников не было. Покинуть аномальную квартиру они не могли: милиция и хозяин машины все-таки реальнее и страшнее, чем привидение, даже если оно было завучем школы для трудновоспитуемых.
  Сначала Илья и Роман развлекались тем, что строили различные предположения, как эти предметы попали на стол, где раньше, они точно это помнили, были только альбомы с фотографиями.  Затем разговоры как-то плавно перешли на предлагаемую тему сочинения, а час спустя друзья с удивлением обнаружили, что, разобрав со стола письменные принадлежности, строчат вовсю. Илья устроился на так полюбившемся ему диване, а Роман в поисках наиболее освещенного места расположился под самым окном, положив тетрадь на бортик кадки с высохшей пальмой.
«Всю жизнь, сколько себя помню, я удивлялся, что все кругом какие-то невеселые» – писал Роман, согнувшись под окном в три погибели. «Мне все время казалось, что стоит чуть постараться и кругом все станет ярким и разноцветным как в мультиках. Я и на музыку поэтому согласился пойти, но там сплошные гаммы, сольфеджио, такая же тоска, как и в школе».
Илья, усевшись по-турецки на стопке диванных подушек, излагал свою историю, используя вместо письменного стола стопку «Семьи и школы». «Мне все время хотелось иметь свои собственные деньги. Надоело выпрашивать у родителей на каждую мелочь и все время выслушивать, что они меня кормят-одевают и во сколько обошлось каждое блюдо за обедом. Добро бы, жили бедно, так нет, это у них принцип такой, чтобы я с молодых лет приучался беречь каждую копейку. После школы я захотел пойти работать, но родители устроили грандиозный скандал. Видите ли, в нашем семействе неучей никогда не было. Тогда я поступил в тот же институт, что и Роман,  чтобы через несколько лет отдать матери диплом и начать зарабатывать самому. Сам не понимаю, почему у нас ничего не получается».
К вечеру сочинения были написаны и положены на «учительский стол». На следующее утро они исчезли, а на их месте появились два альбомных листа и коробка цветных карандашей. В записке предлагалось изобразить себя во взрослой жизни, которая сложилась самым успешным образом.
- Слушай, а ведь кому рассказать, так не поверят. Сидим тут, сочинения пишем, книжки почитываем. Ты, вот, карандаш сколько лет в руках не держал? Я последний раз так рисовал классе в шестом…
- Угу, я тоже.
Илья оторвался по полной программе. Он изобразил себя в офисе, в кабинете с табличкой «президент фирмы», за громадным столом с компьютером, тремя телефонами и кучей бумаг. У дверей стояло двое страховидных телохранителей, секретарша похожая, на Бритни Спирс, тащила на подносе кофейник и кучу пирожных. В соседнем помещении трудились многочисленные подчиненные. В правом нижнем углу орудовала шваброй уборщица, которой Илья постарался придать портретное сходство с ненавистной математичкой.
Роман взялся рисовать с твердой уверенностью, что на листе будет он с друзьями, выступающие на концерте в музыкальном клубе или работающие в студии звукозаписи, заваленной различной аппаратурой выше потолка. Но на рисунке почему-то возникла телевизионная студия и он сам в роли ведущего шоу-программы. Возможно, рисунок был не очень хорош с художественной точки зрения, но Роману удалось передать самое главное: там он счастлив и всем вокруг него тоже весело.

.  .  .  .  .

Так прошло несколько дней. Друзья написали еще парочку сочинений, ответили на вопросы хитрого теста по профориентации, и, в конце концов, пришли к выводу, что никогда еще их не посещало столько умных мыслей. Дома не было покоя от телефонных звонков, друзья приходили, не считаясь со временем суток, да и родители все время пытались учить их жить - какое уж тут спокойствие. А здесь полное  уединение, размышляй, не хочу.
 А еще несколько дней спустя закончился взятый с собой запас продовольствия и друзья решили, что назавтра кто-нибудь один потихоньку выскользнет из квартиры за продуктами. Анна Григорьевна, не возражала против этого и посоветовала на обратном пути купить свежую «Криминальную хронику».
Обязанности разведчика Илья решительно взял на себя. Вернулся он поздно вечером, весь сияющий:
- Ромка, свобода! Доброму дяденьке ближайшие восемь лет ему будет совсем не до нас. Он с хозяином машины хотел какие-то свои счеты свести. Между прочим, у него не одни мы были такие. Вот, смотри, статья на весь разворот: «Наставник молодежи». А иномарка, кстати говоря, угнанная была, уже несколько месяцев, как в розыске… Так что, никто за нами охотиться не будет.
- Выходит, можно домой? А может, еще пару дней тут побудем? Я «Войну и мир» не дочитал, да и, не поверишь, сочинения писать понравилось.
В тот же день друзья, разыскав швабру и тряпки, навели в квартире полную чистоту. Илья, стирая пыль с подоконника, обнаружил, что произошло маленькое чудо: в одном из цветочных горшков из кучи высохших листьев тянулся вверх тоненький зеленый стебелек, на котором были три маленький листика и  крохотный цветочный бутон.
Той же ночью друзьям было задано выпускное сочинение: «Мои планы на будущее» Анна Григорьевна сказала им, что занятия завершены, и  дальнейшее зависит только от них самих. Илья и Роман помрачнели, одновременно вспомнив, что во внешнем мире их ждет куча неоплаченных долгов. Но хозяйка квартиры продиктовала номер телефона и велела позвонить, сославшись на нее. Друзьям ничего не оставалось, как на следующий день сложить свои вещи и покинуть приютившую их квартиру.
.  .  .  .  .

Прошло еще некоторое время. Родители Ильи и Романа не переставали удивляться, переменам которые произошли с их детками за неполных две недели. Можно сказать, что они вернулись совсем другими людьми: не висели часами на телефоне, не пропадали целыми днями неизвестно где,  а вскоре взяли да и уехали в археологическую экспедицию. Вроде бы, за них похлопотала бывшая учительница…
Вернувшись, друзья рассчитались со всеми долгами, а потом удивили родителей еще больше: они, действительно, продолжили учебу. Правда, в институт ни один из них не вернулся. Илья поступил на курсы менеджеров, а Роман начал всерьез готовиться к поступлению в университет культуры.
Илья однажды попытался выспросить у мамы про Анну Григорьевну и школу для трудновоспитуемых. Ответ его очень удивил:
- А ты разве не знаешь, я ведь тогда уже договорилась о твоем переводе в эту школу. Но, к сожалению, ничего не получилось: после смерти Анны Григорьевны никто не захотел этим заниматься. Если бы ты знал, каким она была замечательным человеком!
- Я знаю – едва не сказал вслух Илья, но вовремя удержался.
А еще некоторое время спустя, когда один из их друзей стал лихорадочно обзванивать всех в поисках «политического убежища», Илья и Роман направили его к Алексу, «в школу для трудновоспитуемых». Но квартира уже не пустовала, там жила родственница Анны Григорьевны, специалист по психологическим проблемам молодежи…
У Ильи и Романа жизнь теперь складывается как надо и никто больше не называет их неудачниками. А еще у них появилось по талисману, с которыми молодые люди никогда не расстаются. На вид это самые обычные шариковые ручки – синие, трехгранные, с золотой надписью «Союз» и крейсером «Аврора».  Авторучки, взятые на память о хозяйке таинственной квартиры.


2002-2003