Надежда

Поздний вечер, грязная обшарпанная лестница, знакомые, но в то же время незнакомые люди вокруг. Как она сюда попала? Какими ветрами ее занесло в несвойственную ей обстановку. Ведь и не пьет же, не курит. Дымно вокруг, а на душе как-то совсем гадко и неуютно. Она уже последние минут пять не следила за разговором, а рассматривала облупившуюся на стенах краску непонятного цвета. Точнее, он был понятным лет 10 назад, наверное. Да, десять лет назад он был зеленый или синий. А сейчас это просто цвет болота. Что, впрочем, и не удивительно, судя по обстановке.

Практически каждого, из окружающих ее людей, она знала совсем не таким, как сегодня. Бутылка и разлитая водка в принесённые откуда-то кружки. Что-то из закуски… Ее вообще стол мало интересовал. А в ходе последних событий, ее вообще перестало интересовать все. Наверное, кто-то заметил, столь страдальческое выражение ее лица – вокруг загалдели что-то в ее сторону.

– Ну, бери же! – протягивал ей кружку Скульптор. Она отказывалась, а он упрямствовал.

– Да она ж не пьет… –  Вспомнил кто-то. Вот кому она будет благодарна, но только не сейчас – нет сил… совсем нет сил…

– …И никогда не поймут, я вам говорю! – продолжал незаконченную мысль Музыкант. – Людям привычны их мысли и желания – вот это понятно!

–  Искусство должно развиваться, а богатство только мешает этому, разве не так? На полный желудок ты не сможешь мыслить. Тебе захочется спать, потом, извините, в туалет. А куда же денется творчество? Оно угаснет! – Скульптор развел руками, всем видом показывая, как лопнут твои способности при полноте жизни.

Все закивали.

– Давайте выпьем за истину! – предложил парень, сидящий от нее в стороне.

Все подхватили.

Выпили. Закусили. Кто-то начал читать наизусть Есенина. Она подняла глаза – Тимофеева. Войдя в роль, случайно разбрызгала содержимое стакана. Деликатно извинившись, изящным движением стряхнула брызги с руки.

– Какое здесь потрясающее небо, – сказал Музыкант, докуривая сигарету, – сразу столько мыслей…

Он  потушил окурок об стену и швырнул в открытое окно.

– Да, осень выдалась золотая. Раскидала краски свои, осталось только собрать их в пахнущий букет. – Подтвердила Тимофеева. – А ты чего молчишь?

Она не ответила. Ссылаясь на незаконченные дела дома, ушла.

Пьяные рассуждения и мутные глаза – разве это то, где рождается истина? Она представила себе, как Скульптор, не помня себя, лепит портрет матери с ребенком. Что он вложит в образ самого счастливого мгновения жизни? А в грязи и тоске как может родиться произведение?

Она рыдала, возвращаясь домой. Хорошо, что нет макияжа – отказалась от него уже давно.
Такие светлые и милые – как могли так низко упасть? Не знала их или знала с другой стороны?

Было зябко. Вот уже и метро. Вечером тут так пусто и уютно. Последние пассажиры разбрелись по станции. Из глубины темноты вырвался свет и, громыхая, показался поезд… В свете фар она пообещала себе, что будет идти только вверх.

– Надя, тебе нужно сказать несколько слов. Куда ты пропала?

– Вернулась на пару лет назад. – Улыбнулась в ответ та, отрывая взор от фотографии поезда.

Она вышла к гостям. Улыбающиеся лица со стеклянными, ничего не выражающими глазами. Утонченные вкусы, вежливые беседы, светские разговоры… Отовсюду какие-то поздравления. Знала, что это неотъемлемо для выставки, тем более авторской. Ну, почему же она опять чувствует что-то не то? Она окинула взглядом помещение, свои фотоработы, своих «друзей»… Ей захотелось не быть здесь и сейчас. Сжалась, как котенок. Мысли посетителей роились под потолком. Такие тяжелые и не отражающие настроения ее работ. Для чего же она делала выставку? Вот, что было там «наверху», куда пообещала себе идти?

Искала и ищет. И вдруг так отчетливо поняла, что не нашла… Не дошла. Боль. И вдруг – свет, аплодисменты. Вот сейчас,  вот здесь будет выбор. И зашептали ей на ухо все, кто мог повлиять на эти шаги. Закружили свои дороги, пытаясь запутать снова и снова. Для кого творчество? Для чего раскрывать знания? Его никто не возьмет.

Из-за света она не могла видеть тех, кто ждет ее речи. Но от этого было даже приятно. Были те, кто ее любит и они за нее рады. Но рады лишь за ее «мечту». Но сбывается она  только  в их понимании.

А чего же сама хотела? Не становиться таким бесполезным существом.

– Прочтите моё послание, – зашептала она, а микрофон усилил ее шепот до механического скрипа, – примите моё дыхание. Вот в этих фотографиях… Проследите смысл и услышьте меня.
Все дружно зааплодировали, принимая паузу за окончание речи. Слезы прыснули из ее глаз, но она их удержала.

– Спасибо, что пришли. Спасибо, что разделили со мной эту важную для меня минуту. – Проговорила Надя, потому что знала, что это они хотят услышать. – Прошу всех пройти в зал для фуршета.

Народ двинулся в соседний зал. А она подошла к фотографии с поездом. Посмотрела на фигуру девушки, изображенной на ней и сняла. Какое-то тепло и радость обуяли ее. Прижала к себе и, в чем была, выскочила на улицу.

Весенняя прохлада действовала как лекарство. Вечернее небо улыбалось алыми губами, щекотаемое  ветвями высоких деревьев. Надя была счастлива, хотя разумнее было расстроиться. Как человек была не понята. Но сама-то поняла! И счастлива. Ведь это все не главное. А ты подарила им то, что пыталась донести до сердца. И понимают тебя каждый по-своему. Но никто не видит твоими глазами. Теперь ты в покое, пусть ходят по своим дорогам.

Надя сидела на скамейке в обнимку со своей фотографией. Улыбалась плача от счастья. Проезжали машины, проходили люди, удивленно оглядываясь на нее. А она, как букет цветов раскрывалась весенним светом. И ждала чего-то, зная, что будет.

Она просто где-то по середине. И те, что остались в обшарпанной комнате и те, что пьют из высоких красивых бокалов, не будут рядом, а надо ли это? Вспомнила о нем и улыбнулась, как мило он смотрится спящим. Он опоздал и, возможно, не придет. Но это не имело значения, потому что она только сейчас поняла во имя чего всё.

И будут они вместе, она знает, сидя на этой скамеечке рядом… Девушка повернула голову и увидела его. Он бежал к ней

– Прости меня, я немного задержался! А ты почему тут? Все уже закончилась? И почему ты раздета?

– Вот – это только для тебя!

Она протянула ему фотографию. Он снял с себя куртку и накинул ей на плечи. Что-то говорил о том, что она сошла с ума – холодина какая. Потом говорил что-то еще, утирая ее слёзы. Спрашивал, суетился. Она улыбалась, говорила, что не в том все дело, что знает теперь всё!

Он выхватил у нее фотографию и положил на скамейку, чтоб помочь ей одеться. Она смеялась, умоляя оставить все как есть. Он ворчал о ее непослушании.

– Ну, как же ты не понимаешь? Ты моя Надежда, а холодный ветер тебя может просто отнять у меня! – шептал он ей на ухо.

А потом что? А потом они ушли. Улыбались, поняв всё только сейчас. А весенний еще прохладный вечер, окутывал песней ветров оставленную фотографию на старой скамейке у высокого дерева. Солнце ушло, уступая дорогу небесным звездам.

17.01.2009